Что будет дальше?

      Мгновения. Наша жизни — череда мгновений и каждое мы проживаем до конца. Все радости, все печали, проживите их. Проживите их всех. Проживите их так, как бы вы мечтали. Прочувствуйте их, примите такими, какие они есть. Пропустите их через себя. Насладитесь каждым вздохом, каждым выдохом, каждым взглядом и каждой улыбкой. Ловите их, эти мгновения. Запомните их. Запомните их всех.       Быстротечность момента — это аксиома. Наша жизнь — это здесь и сейчас. Нет никаких потом, нет не каких завтра.       Жизнь — это самое яркое и печальное путешествие в вашей жизни. Это множество радостных и горестных воспоминаний, которые вы будете помнить всю вашу оставшуюся жизни. Это взлёты, к которым мы могли быть не готовыми, и падения, пусть одни из них таковыми даже не являлись, а другие дарованы нам из-под чьей-то лёгкой руки. Жизнь состоит из неприязни и привязанности, иногда они сменяют друг друга; Жизнь состоит из глупостей, которые могут навсегда её изменить. Она состоит из любви. Любви, такой непостоянной, порой безответной, причиняющей боль, но от того не менее прекрасной. А ещё жизнь — это боль. Это череда боли. Потому что жизнь — это болезнь неизлечимая, она заставляет сожалеть, заставляет медленно умирать и кричать от разъедающей агонии.       Всё, что с нами происходит навсегда останется с нами, в наших головах, на наших руках. Даже если вам кажется, что вы уже что-то забыли — это ни так, вы всегда будете помнить. Вы не представляете даже, сколько находится их на ваших руках. Ваши руки кладезь воспоминаний. Сколько на них было ранок. Сколько раз вы вытирали ими слёзы, невольно текущие из глаз. Сколько раз этими руками вы держали за руки друзей, родных и тех людей, которых давно нет в этом мире, тех, кто бросил вас или до сих пор рядом. Наши руки помнят всё это намного больше того, что помнит наша голова.       Иногда Церера желала, чтобы её воспоминания растворились в воздухе, словно их и не было. Иногда, она так хотела забыть обо всём, что её гложет, чтобы начать всё заново, всё сначала, но с другой стороны, она не жалела ни о чём. Не жалела о том, что повстречала тех, кто стал для неё всем миром, не жалеет о боли, которую чувствовала после их смерти.       Она жалеет лишь о том, что оказалась слишком слаба. Жалеет о том, что позволила им умереть.       Она так их любила, и будет любить всегда.       Вечно.       Ей так жаль, что единственное, что у неё осталось — это могилы, боль и вина.       У неё часто появляется это чувство, когда хочется просто исчезнуть, спрятаться ото всех, раствориться в пространстве. Сейчас то же самое. Она сбежала от парней, как трусиха. Церера испугалась. Испугалась того, что на миг подумала о том, что хочет открыться, довериться им. Она испугалась того, что хочет, чтобы её спасли. Это мысль так испугала её, что показалось, что она сведёт её с ума. И она убежала и убежала бы ещё дальше, если бы ноги слушались.       Коленки задрожали, и она упала перед могилами. Из горла вырвался болезненный стон. Её накрыли слёзы, которые она не могла скрыть. Блэк плакала, потому что ей больно, потому что она не в силах отпустить их. Она до сих пор любит и скорбит. Слёзы капают на землю, падая, и лишь прохладный ветерок гладит Цереру по макушке тёплыми руками и только ветерок слышит её горе.       Так вот, что сильнее любви? Скорбь, да? Она сильнее всего?       Больное сердце заживо съедало её душу.       Слёзы катятся по щекам. Она не хотела никого видеть, не хотела чувствовать. Хотела исчезнуть из этого мира вместе с воспоминаниями о себе. Иногда Блэк задавалась вопросом, знает ли она хоть что-то кроме боли? Они бы поругали её за такие мысли, но их нет.       Она схватила себя за волосы, испытывая слишком усиленные чувства, которые не давали успокоиться. Гадкое чувство терзания быстро оплетало её своими ветками. Горечь и гнев на саму себя, разочарование в самой себе наполняли её грудь. Руки ударили по асфальту. Почувствовав боль, которая резко перебила страдания внутри, заставила ударить ещё раз и ещё.       Кажется, ей могут помочь лишь страдания.       Смотрит на разодранную кожу и багровую кровь и что-то выключается внутри и появляется маниакальное и решительное желание продолжить начатое. Нанося удар за ударом кулаком об твёрдый цемент, она игнорирует боль, онемение, кровь. Церера замерла, резко приостановившись. Слёзы всё ещё льют градом. Девушка медленно приподнимает руки, смотрит на свою ладонь. Она заметно опухла, с кучей ранок, практически измазана кровью.       — Хватит, девочка. — Церера резко повернулась на голос и увидела пожилого мужчину. Он стоял рядом с ней. На нём был надет чёрный траурный костюм, а в руках он держал белые лилии. — Знаешь, когда-то давным-давно один мужчина сказал: «Что даже те, кто умер, могут говорить». — слёзы потекли с новой силой. — Плач, девочка. Это боль никогда не уйдёт, но придёт время, когда ты сможешь их отпустить.       — Вы не понимаете, не понимаете мою боль. — она покачала головой и взглянула на могилу.       — Не понимаю, но знаю, что ради них, ты должна бороться, ведь они хотели бы, чтобы ты жила.       — Если человек умер, его нельзя перестать любить. Особенно если он был лучше всех живых.       — А ты не переставай, просто пойми, что он не хотел бы видеть то, во что ты себя превратила. Умершим больше не больно, девочка. — всхлипнула — Им больше не больно. — схватилась за место рядом с сердцем и зарыдала.       Он присел рядом, положил лилии на землю и приобнял девушку за плечи -Раньше, когда я был молод, задался вопросом: «Почему люди умирают, когда теряют людей. Разве может кто-то умирать только лишь от того, что умирает кто-то другой. Что это?». После смерти своей жены я понял, что это. — лавандовые глаза посмотрели на него.       Глаза этого человека были серыми и были так похожи на её. Полные боли и отчаяния, но в них было то, чего не было в её глазах — блеска. В них была жизнь. Несмотря на боль, он жил дальше, он наслаждался этой жизнью, каждым мгновением. В серых глазах плескалась любовь.       — Это любовь, да?       — Да, девочка, это любовь, ведь только любовь к человеку, к людям, может причинить столько боли.       — И как долго вам было больно? — Церера посмотрела в небо, что было заполнено тучами.       — Мне до сих пор больно, но я стараюсь жить счастливо ради неё и ради нашей дочери. — мужчина взял одну лилию и вложил её в руку девушке — Сейчас тебе больно, не борись с этим, пропусти всю боль через себя, плач, когда становится невыносимо, но, когда придёт время вспомни про ту радость, про любовь, что ты испытывала и отпусти. — он встал с земли — Придёт время и ты найдёшь тех, кто сможет залечить твою душу и сердце. — ушёл.       Церера смотрела вслед старику пока тот не пропал с кладбища, а после вновь обратилась к небу.       Мы все смотрим в небо, когда не можем разобраться в том, что творится у нас под ногами. Мы все смотрим в небо, моля всевышнего вернуть нам тех, кто ушёл. Мы все начинаем верить в душу, когда не можем понять, что происходит за нашими костями. Мы все смотрим в небо, забывая, что небо никому ничего не должно. Оно безразлично взирает на нас, неспешно перетекая из лазурной синевы в вантаблэковскую черноту. Ему безразлично, что будет с людьми завтра, если вдруг решаться порезать вены в ванной или затянуться на люстре, лечь под поезд. Даже если вы будете сгорать дотла, оно лишь взглянет на вас. Облака так же будут плыть по нему, когда тебя не станет, звёзды также будут зажигаться каждую ночь, когда ваше тело будет мерно покачиваться на верёвке.       Пошёл дождь. Капли громко падали на землю, они делали её мокрой. Одежда неприятно облепила её тело, но ей было всё равно. Она прикрыла глаза. В этот момент ей хотелось поверить, что небо плачет вместе с ней, плачет по всем тем, кого похоронила земля. Всё сидела и сидела, не открывая глаз.       Так хотелось остаться здесь. Прилечь рядом с могилами, на землю и уснуть спокойным сном, в котором она бы смогла увидеть прекрасные сны, в которых она будет видеть несбыточные мечты.       Она вместе с сестрой идут домой, где их уже ждут. Они переступают порог маленькой квартиры, приходят во внутрь и видят улыбку Лили, которая зовёт всех кушать. Все садятся вместе за стол и кушают, весело переговариваясь. Шин рассказывает о том, с кем сегодня подрался, Лили перебивает его и радостно начинает говорить о том, что сегодня купила в магазине, рассказывает о красивом красном платье, которое ей приглянулась. Её глаза горят от счастья, она говорит не переставая, не давая Шину и слова вставить. Дей и Алекс спокойно кушают и с усмешкой смотрят на нахмурившегося и надувшегося парня. Церера смотрит на них и смеётся, говорит Лили, чтобы та дала ему договорить.       Такие простые мгновения прекрасны, жаль, что это всего лишь её воображение. В голову приходит мысль, которую породил дедушка.       Когда ты видишь, как наползает тьма, хватаешься за то, что было ярким и добрым. Хватаешься изо всех сил, пока живой.       Она ведь жива, правда?       Открывает глаза и смотрит вниз на цветок лилии. Церера протянула руки с цветком к лицу и вдохнула его запах.       — Мы всегда будем с тобой, Церера. Где бы ты ни была, чтобы с тобой не происходило, помни, мы с тобой и мы любим тебя.       Церера встала с колен и прошла к могиле со своим именем. Девушка ухмыльнулась и кинула на могилу цветок.       — И я вас люблю.       Блэк посмотрела на небо, устало улыбнулась и повернулась к выходу из кладбища.       Церера, моя маленькая девочка. Жизнь — это не сахарная вата. Она неумолима и мучительна, глупышка. Не жизнь виновата в том, что ты падаешь на дно, а ты, понимаешь? Ты сама причиняешь себе боль. Никто никогда не услышит, как ты кричишь.       Дура.