Подруга за подругу

      — Вот оно как… — прошипела младшая, грустно усмехаясь. Подруга отшатнулась, кривя лицо. Рука коснулась голой шеи. Нервозность касалась атмосферы приторно, надоедая, а в самой её сущи плескала неуверенность. На улице был прохладный ветер, обдувающий девушек и напоминающий о мерзкой осени, а рядом всё ещё на ступеньках к подъезду стояла Мина, которая так виновато глядела и стыдливо опускала голову. Цзыюй хмыкнула, касаясь краёв своей кожаной куртки. Кожа же на руках была как обычно сухая из-за не самого лучшего ухода, поэтому она быстро спрятала ладони в карманы, вновь поднимая глаза к японке. — Ты действительно так считала? — протянул серьёзный голос с толикой отчаяния. Напротив виднелась целая каша эмоций: детская робость после глупой проделки или неподдельный страх после важного проступка. Та поправила свой милый свитер с изображением куклы, натянула нервную улыбку и промолвила: — Это вышло само по себе, — сглотнула, но не отвернулась, — и, да, глупо, но я не… могла? Иначе? — Ты сказала, что боялась о том, что мы уведём, расскажем кому-то или будем шантажировать? —Чжоу ощутимо продрогла на холоде, но решила это скрыть. Ответа не последовало. — Почему? Разве мы давали тебе шанс усомниться в нас? — Я не знаю как это вышло, — добавила Мюи, играясь со своими пальцами, — сначала я молчала перед тем как получить его согласие на рассказ, а потом всё переросло в привычку. — В какую? Цзы уставилась на старшую в попытках найти объяснение в её глазах лучистых, обычно ярких и самых красивых, а там на волнах диких качалось безумие и грусть, неравномерными всплесками волнуя сознание. — Зачем это знать? — протянула раздражённо Мюи. — Я извиняюсь, прости, пожалуйста. — Прости? — неверяще переспросили, возмущённо поднимая бровь. Младшая продолжила, не давая той возможности начать новую реплику: — После этого… ты просто говоришь прости? — Цзы… — Я не понимаю, — она хотела вытащить руки, крутя их у виска, но в конце оставила их в тепле, лишь качая головой и делая пару шагов назад: — Давай я уточню. Ты не знакомила нас со своим молодым человеком, потому что боялась… чего? — Я не это имела в виду! — резко добавила Мина. — А что? — та прикрыла глаза. — Иначе зачем ты сказала мне о том, что считаешь меня надёжнее благодаря моей ориентации? При чём тут ориентация вообще? — Пожалуйста… — протянула она, закусывая губы. — Прекрати. — Ладно, — выдохнула, размахивая руками, — меня не оскорбило то, что ты считаешь меня лесбиянкой. Я ни разу не говорила с тобой о мужчинах и открыто не выражалась, поэтому недоразумения могут существовать. Но надёжность? При чём тут она? Ты думала, что Сана уведёт твоего любимого или что? На улице было холодно. Слишком холодно, чтобы жалеть о том, что выбежала на улицу без тёплой одежды и посмела затеять выяснение отношений. Цзы не любила их выяснять, когда всё казалось простым и понятным. Цзы не хотела их выяснять, но после одного предложения подруги, в её голове щёлкнули пальцами и показали на то, что всё время пыталось убежать. Цзыюй было обидно до такой степени, что она не могла сдерживать разочарованного взгляда, пусть и не давала вылетать горьким словам. То, какой Цзыюй была в спорах невероятно. С незнакомыми она не нежилась, кидалась сразу, жестко и беспринципно. А с близкими она была боязливой и кроткой, перед страхом нанести боль она проглатывала всё. Видимо, зря. Она лишь подняла грустный взгляд и с нажимом спросила: — Ты думала, что она захочет его увести? — Я… — начала Мюи, избегая чужих глаз. Но Чжоу поняла всё и просто так. — Дело в том, что ты сильно боялась или не доверяла. Дело в том, что ты допустила себе такую мысль, несмотря на… — Цзы прикусила губу, часто моргая, не давая рвущимся обидным ремаркам выйти наружу. — Я не знаю почему, Цзы! Я… Это просто страх… Я… Правда, ничего такого! — Несмотря на всю нашу близость? — парировала та охрипшим голосом. — Мы так долго дружим, это просто абсурд! — Я… — покачала головой, сглатывая и часто моргая, чтобы не допустить предательских слёз, собеседница, замечая это, только сильнее сжала губы: — Цзы! — кинулась к ней, хватая за запястье, которое вскоре вырвали. — Хватит! Хватит мямлить! — толкнула подругу, отворачиваясь и собираясь уйти отсюда, не дав чувствам взять слишком сильный контроль над действиями или словами. За ней поспешили, так что пришлось попытаться отвязаться от сопровождения: — Скажи мне либо заткнуться, потому что я неправильно поняла и развожу драму, и мы поговорим, но после. Или, — подчеркнула тоном, — скажи, что это ты и имела в виду, я подумаю, что ты не доверяешь нашей общей многолетней подружбе, — кривлялась специально на каждом слове, — и мы поговорим, но я не уверена, сможем ли вообще когда-нибудь. Прошли секунда-две, прежде чем миниатюрная по сравнению с высокой Цзы Мина вспыхнула как фейерверк, выкрикивая с отчаянием в голосе: — Я не думала, что ты так отреагируешь и что это звучало неправильно, но в моё оправдание всякое может случиться! — Что это значит? Что? — хмурилась, возмущаясь. — Ты вообще меня слушаешь? Слушала? — А ты меня?! — Что случилось? — спокойный, очевидно мужской голос по его хрипотце спросил так, что весь накал между двумя упал, и они рассеянно повернулись в сторону звука. Этот незнакомец что, пытался косплеить людей в чёрном в этом до смешного официальном чёрном брючном костюме и даже чёрными очками на лице? Ну вот, а Чжоу так сильно хотела скрыть то, что она роботизированная инопланетянка с закосом на тайванек! — Не то, что могло бы вас касаться уж точно, — отрезала девушка и, сканируя взглядом парня, взяла подружку за руку и собралась уйти отсюда. — Нет, касается, — остановил их, — что случилось? — Господин, вы кто? — с каким терпением и силой воли Цзыюй удержала себя от грубости неизвестно, хотя её реплика действительно показалась дружелюбной и даже милой в отношении копии Томми Ли Джонса* (с натяжкой, но если называть копией, то вряд ли Уилла Смита). Он притянул Мину к себе за запястье, пробуждая в Цзыюй защитный режим, и кто знает что бы случилось, если бы не тихое покашливание от первой: — Кхем, это Юнги, — зачем кланяться, они уже перешли границы правил и неофициально поругались. А. Это Мин Юнги. — Ах, так вот он какой твой Юнги, — протянула, подозрительно сощурившись, тут же переключившись на другую тему. — Он ничего не знал! — встала в его защиту девушка, и собеседница фыркнула. Она попыталась оглядеть внимательно Юнги, запоминая отдельные детали. Взъерошенные чёрные волосы, маленький нос, тонкие губы, бледные руки, худые длинные пальцы, кольцо на большом. Костюм нужного размера, подходящий до ужаса. Аж противно. — Хорошо, — не сумев сдержать осуждения в голосе, высказалась, — поговорим завтра, — и ушла, так и не обратив внимания на двоих, что не знали как реагировать и что говорить. Как же холодно было! Она чертыхнулась, сильнее закутавшись в куртку. Достать бы сигареты, которые она бросила несколько месяцев назад, но она обещала. Она обещала ей, что не трогать их. Пока расстроенная и раздражённая держала в себе вулкан, готовый изрыгнуть негодование в любое мгновение, как её потревожат, она ощутила удар с кем-то плечами и едва не упала. Её поймали за запястье, притянув к себе, и Цзы увидела чёрную шапку на макушке, из которой нисходили фиолетовые пряди. Сама их обладательница была гораздо ниже девушки, но явно сильнее, раз уж смогла защитить от сильного падения. — В порядке? — неловко задали вопрос, всё ещё держа при себе. Цзыюй оттолкнулась и откинула волосы, притворно улыбнувшись. Ну, срывать злость на незнакомке было бы слишком подло. Особенно той, кто выглядела действительно заинтересованной в её чувствах. Не то что одни. — Спасибо, хорошо, — отклинулась, рассмотрев чужую внешность рассеянно, — до свидания. Вот так Чжоу Цзыюй провела первый день ссоры со своей одной из самых лучших подружек, что привело к очевидному разладу их общей группы.

✩✩✩

Сана беспомощно смотрела то на первую, то на вторую, разрываясь между ними и не зная куда именно идти. Пока в квартире стоял грохот и обвинения сыпались друг за другом, словно начало положило цепную реакцию и всё, что можно было вспомнить, упоминалось как домино. — Ты меня не слушаешь, а продолжаешь вести свою тарабаду про чувства и обиду Сану, но что в итоге? — взорвалась Мина, указывая на упомянутую: — Что ты чувствуешь? Наконец за последний час установилась тишина, когда две девушки взглянули на неё в ожидании слов. Сана подправила свои рыжие пряди, неловко вздохнув: — На самом деле почти чувствую разочарование из-за того, как вы решаете дела, — она шикнула, заранее заткнув всех, чтобы не перебивали, — ссоритесь из-за какого-то парня, хотя обещали так никогда не делать. — И что, предлагаешь оставить ситуацию? — подняла вопросительно бровь младшая, сложив руки на груди. — Предложила бы тебе, не оставлять свою подругу наедине с парнем в квартире, которого ты встретила первый раз в жизни, из-за одной фразы, — фыркнула. — Но, — встряла Мина, которую чей пыл тут же поумерили одним взглядом: — А ты помолчишь, я сама с тобой поговорю. Я могу за себя постоять. Спасибо, Цзы, за страстность, но настолько заходить не стоило. Напряжённая атмосфера повисла как паутина в отдалённом уголку шкафа, пока первой не отмерла Мина, тяжко вздохнув: — Если это всё, то я могу идти? — Это твоя квартира, ты чего? — недоуменно поинтересовалась младшая, встав в более расслабленную позу. — Знаете, иногда мы выходим из своих квартир, чтобы, ну, — притворно мило объяснила, кривляясь, — заниматься своими делами. А не сидим как отшельницы, потому что иначе… — Хватит! — прикринула Сана, раздражаясь опять. — Можешь уходить, Мина-сан, я с тобой. — А кто закроет? — успела только проронить, как с ней попрощались, мигом выйдя из комнаты, а чей-то приглушённый голос выкрикнул: — Ты нас подождёшь. Придём быстро. Цзы достала телефон и посмотрела на время, хотя в этом даже не было необходимости, поскольку никуда она не спешила. А время было ближе к вечеру, так что девушка действительно надеялась, что придут они быстро, иначе лучше остаться на ночёвку. Как раньше. Также ей как раньше захотелось закурить, потому что нервы на пределе как струнки натянутые до невозможности. На кухне должен был быть тайник. Думать о своих решениях, правильных или неправильных, не хотелось да и осознавалось, что нынче своими мыслями она на происходящее не повлияет. Может быть зря поступила так, может не зря, вон сколько «настоящего» мнения о ней открылось, оказывается. Что решится в итоге? Ну и пусть катится всё. Цзыюй взяла стульчик, приставив его к тумбам. Шумя, она оглядела верх высоких шкафов, что были прибиты к стен. В углу увидев своих родненьких, она довольно улыбнулась и пошла к открытой форточке. Успокоило. Сначала чуть непривычно, затягивая постепенно. Дым из окна кухни шёл прямо наверх и редко оставался в помещение, ведь потом Цзы часто проветривала и вытирала пыль. Однако именно тогда желания делать работу не было и, закончив первую сигарету, она без сожалений закрыла окно и выбросила предмет в урну, не прячя за другими вещами. А потом потянулась за следующей, ладонью проведя по распущенным волосам. Ближе к форточке, как за спасательным кругом, и затягиваться. На самом деле, встреча их троицы всегда казалась ей чем-то странным. Спокойная девчушка, которая любит мальчиков, устои и правила, девчушка, любящая (не) целовать незнакомок и нещнакомцев в караоке, никогда не имевшая отношения дольше недели, и пьющая курящая в одиночестве девчушка, которая не находила никогда возможности влюбиться. Но это всё описания от столпов, требующихся от общества. Каждая из них история, каждая из них своя, каждая из них не то, что видно снаружи. Через форточку же было видно фиолетовую макушку. Первой мыслью возникла идея броситься к ней навстречу и познакомиться. (Почему? Кто её знает). Что она и сделала, с лёгкостью использовав ключ из выдвижного ящика, дабы запереть квартиру. Кожаная куртка смотрелась, незачем врать, на Цзы круто как всегда, а юбка с высокой талией помогала визуально удлинить женские ноги. Чжоу вышла из подъезда, увидев ходячее вчерашнее столкновение, и раскрыла на мгновение губы. Пряди необычного цвета аккуратно струились по чужим плечами; её кожа сияла под оставшимися лучами закатного солнца, такой сверкающе форфорной она была. Белая рубашка с длинными рукавами и серой юбочкой, похожей на школьную, облегала идеально чужую фигуру, создавая прекрасные песочные часы. Грех не смотреть, но смотреть надо вежливо, поэтому подходя к девушке, она неловко поклонилась и завязала разговор, стараясь глядеть на стройные ножки, в карие омуты. — Привет, — звучало менее жизнерадостно, чем было в голове, скорее неловко, смущённо, — как настроение? Глаза со скучающим видом оглядели её с ног до головы, остановившись на юбке. Тонкие губы сложились в ухмылке, и она кивнула на велосипед, подпёртый о стену: — Хочешь кататься? Снимай свою куртку, садись на велик и поехали. Разумеется, она согласилась, положив свою куртку в переднюю корзинку явно старого велосипеда. Ветер волшебно касался лица, ехали они неспешно, а руки держались за девичью талию рядом. Цзыюй никогда не представляла себя в ситуации как эта, но ей определённо нравится некая таинственность их отношений. «Отношений? Они даже не начинались!» — наругала себя и глупо улыбнулась, когда проехали мимо остановки. Хихикая, они остановились около магазинчика и девушка поманила за собой, достав деньги из кармана. Цзы с жалостью для себя отметила, что денег не взяла. — Хочешь? — причём незнакомка будто специально купила две банки колы и предложила ей одну. Чжоу начала отнекиваться, однако её прервали: — Наверняка хочешь, если нет, то просто прими. Это подарок, обычно их принимают. А я не собираюсь тебя травить. Кола была вкусной, немного обжигающей что-ли сухое горло из-за непривычки или из-за того, что после сигарет девушка ничего в рот не клала. Также было холодно, ведь становилось темнее, так что Чжоу надела куртку вновь. — У тебя что-то случилось? Расскажешь? Мимо проходили люди и людини разные. Были высокие, были низкие, были странные, были по канонам всех 4, были свойские, были яркие, были тихие, были прятавшиеся, были громкие. — Видишь поток? — спросила очередной вопрос незнакомка, и Цзы невольно кивнула, заглядываясь на тонкие запястья. — Так вот ты выглядела потерянной. Не знаю, что произошло, но почувствовала, что тебе нужна встряска. Потерянная? Может скучная? — Почему? — А я откуда знаю? — засмеялась звонко. — У себя спрашивай, это ты выглядела грустной со своими большими глазами и некомфортной аурой, так ещё и подошла к незнакомке просто поговорить. Тут явно что-то произошло. Если есть желание выговориться, то могу выслушать, — под конец пожала плечами, отпивая глоток газировки. Как странно. Что за акция доброты? — Да так, — отмахнулась сначала, потом что-то щёлкнуло и вздох вырвался сам по себе: — С подругами поругалась. Точнее, с подругой. — Ага, — любопытно сверкнула глазками собеседница, довольно кивнув, — значит, будет долго. Сядем за скамейку в парке?

✩✩✩

Они целовались под внезапно начавшийся дождь. Всего раз. Всего один невинный чмок в губы и макнэ позвонили, что она трубку взяла, отвлёкшись. А до того… До того было прелестно. Разговаривали о поступках, медленно переходя к тем, о которых не или просто жалеют. Было спокойно, обыденно, может чуть непривычно от незнакомых личностей и граней, что, правда, стёрлись, когда Цзы задала: — Думаешь, я была неправа? Помириться? Поругаться окончательно? Избавиться от всего, что соединяет? — Думаю, что нет белого и чёрного, — хмыкнула, садясь удобнее на скамейке. — Да, — кивнула тут же, — давайте простим убийцу за то, что он любит собачек и очень заботится о них. А труп? Пф, ничего уже не сделаешь. Та на неё недовольно взглянула, протягивая: — Ты не убийца и трупов я нигде не вижу. Ситуации не сравнишь, хотя плюс за отличный сарказм, — протянула руку, чтобы получить пять, — но, да, тут нет чего-то такого ужасного и непростительно. Может разочаровывает, но вы вдвоём налажали. Ей не стоило настолько заходить в отношения, если она до сих неуверенно себя чувствует, а тебе не стоило оставлять её наедине с незнакомцем для тебя, — выделила местоимения, — и так далее, и так далее. Пойдёшь на приём к психологине, там тебе расскажут. Всё разрешимо, всё получится. Цзыюй опустила глаза и попыталась рассмотреть свои сухие ладони. Каждый раз забывает нанести крем, что ж такое. — Я рискую своей подругой, своими важными отношениями с ней, что не могу бездумно идти за чувствами. — Мы всегда рискуем, — объяснила, — дай себе время. Собеседница внимательно наблюдала за ней, чувствуя интерес. Но не более, ведь у неё есть и свои проблемы, хотя она и остаётся позитивной как всегда. Стоит ли раскрыть чертоги памяти, в которых она выглядела менее броско, без покраски волос, без короткой одежды, что лишь каштановые длинные пряди могли привлечь взгляды, если были собраны в особую причёску? Стала ли она другой, новой личностью, совсем разной? Нет. Изменилось ли отношение? Да. — Есть у меня брат, — начала медленно владелица велосипеда, уставившись на него слева от них, — он мне этот велик и подарил. Взглянули на «помятое жизнью» транспортное средство, где в каких-то местах виднелись царапины. — Через год мы с ним поругались, не виделись совсем, а потом через пять помирились. Сейчас прошёл опять год и он много о чём мне не рассказывает. — А что он может скрывать? — полюбопытствовала, любуясь. — Может он всё-таки нашёл контракт, который вытащит его из всех проблем. И он уедет в ту за границу, которую так ненавидел. По парку гуляли другие, однако такие же. Оксюморон какой-то. — Здесь мораль или это для успокоения души, как бы выговориться? — уточнила Цзы, приблизившись к ней. — Для того, чтобы я узнала о том, что это он уговорил родителей меня не отпускать в другую страну, — Чжоу нахмурилась. — Хотя велосипедом я пользовалась всё время, я смогла найти варианты даже лучше и тому подобное, но обида, она тварь, гложет до сих пор. Нормально ли это? Абсолютно, Цзы! — Это было п-причиной ссоры… типа первая причина? — запинаясь, уточнила. — После того года? — Угу. — Скорее всего, — задумалась, почесав затылок, — да. Он же будто предал. Карие глаза взглянули на неё словно более открыто и ясно, красивее, чем тусклые облака сентября, пересекающие небесную дорогу. Рука схватилась за ближнюю. — Спасибо за поддержку. — Тебе тоже. И дождь медленно начался, как капли лёгкие и редкие попадали сверху, так они вздохнули одновременно и потянулись подруга к подруги. Почему? Кто её знает. Как рефлекторно нога поднимается, когда бьют молоточком по колену, как рефлекс, Цзыюй захотелось объятий. Это её универсальное лекарство. Сомневается? Объятия. Вечер напускной сливался с атмосферой, создавая свою среду, обозначая территорию, и всё реже мимо проходили одни, и всё чаще играли фонари своими микролучами по сравнению с бледным макросолнцем дня. Микросердце и макрочувства! Вот она правда! Цзыюй ощутила, что получила в жизни тот самый опыт, о котором будет вспоминать в тяжёлые, лёгкие времена. Звонящим контактом была Сана, сказавшая о расставании Мины. Шокировала. Они же только познакомились с подругами, не боятся встречи с родителями, вроде что-то проскальзывало в словах Мины, так в итоге всё это блажь? Узнать бы как сильно накатило чувство вины в физических или «видимых» единицах меры. Как можно измерить подавленность, не предавая огласке скрытую в уголке радость? — Мне пора, — хриплый голос может не звучал, как хороший знак для собеседницы, но она лишь кивнула, — отвезёшь? — Отчего нет? — пожала плечами. Они поехали, держась крепче, чем было, огибая дороги красивого тёмного города, где фонари являлись яркими спутниками, когда звезда Солнце погасла. В ветре осенних перемен, чего таить, тело чувствовало пробирающий повсюду холод, но Чжоу будто нарочно оставила куртку в корзине. (А потом благополучно забыла). — Дахён! — крикнула уже несколько шагов незнакомка, уезжая дальше и сигналя своим клаксоном. В самом конце их встречи представляться было несуразно, но довольно весело. Давало надежду на следующую встречу. — Цзыюй, — прошептала тихо в ответ, зная, что та всё равно не услышит. Лампа вдруг, горевшая над входом в здание, сгорела, и свет погас, распространяя смятение. У входа домой стало менее уютно, более одиноко.

✩✩✩

— Почему ты гуляла с его сестрой?! — она толкнула свою подругу, являя своё заплаканное лицо, и могла бы поступить так ещё раз с ошарашенной девушкой, но была остановлена Саной, сдерживавшей нападки. — Это ты сказала ей, да?! Что ты сказала ей?! Что ты говорила Дахён? Дахён? — Я… — открыла рот Цзы и застыла, не зная что следует ей сказать. Мина всхлипнула, размахивая руками, пытаясь вырваться из навязанный объятий Минатозаки, и дышала прерывисто, из-за чего слёзы только быстрее стекали по щекам. — Я… Какая жалкая попытка, Цзы! Собралась бы! — Живо все в комнату, поговорите нормально, — прервала всех Сана и потащила за собой японку, что-то шепча ей на родном языке. Она всегда была как старшая сестра, как самая главная и уравновешенная, сейчас сумев вновь взять ситуацию под контроль, посадив тех напротив подруга подруги. — Начинай ты, — ткнула в плачущую, — объясни ей спокойно, что случилось, почему и как. А потом можешь получить либо дозу обнимашек, либо сама дать дозу обвинений нашей младшей. А ты, — резко повернула голову к той самой младшей, — потом расскажешь, что делала с Дахён. Меня не обсуждать, я этой ситуации прямо не касаюсь, старайтесь разобраться между подруга с подругой, а не с. Взгляд был разозлённый, плечи напряжены, ноздри раздувались. Только Минатозаки Сана может одновременно и взять ответственность за что-то, и не взять. Как она может брать ответственность так стойко за чужие жизни, упорно не замечая свои? Та покинула в спешке помещение, Цзы беспомощно улыбнулась, Мина злобно зыркнула, но вдохнула глубоко воздух и выпалила на одном дыхании: — Он сказал, что ждал этой возможности шесть месяцев, пять месяцев назад он не думал, что встретит меня и всё станет серьёзно. Потом узнал, что мы поссорились, сказал, что нам лучше расстаться. Сложила руки на груди, выпятила нижнюю губу, напомнила маленькую девочку с немаленькими проблемами. — Ты его любишь? — Ненавижу. — Бывает, — протянула, — я не знала, что она его сестра. Мы случайно встретились. А вообще тебя не смущает, что наша ссора может быть предлогом? Кто вообще расстаётся из-за чужих ссор? — Мы расстались, — огрызнулась, — это его мечта и она исполнится, а я… Я мешаю. Глотала слёзы, опустив голову вниз, что Чжоу чуть ближе подвинулась к ней, пройдя расстояние на старом диване, дабы увидеть расстроенное лицо. — Слушай, ты вообще хочешь возвращаться к нему? — пожали плечами. — Или тебя больше тревожат наши отношения? Об этом? Темнота накрылась крышкой на улице, закрыв доступ, пока свет ламп неестественно жёлто игрался тенями вокруг, делая и лица девушек со странным цветом кожи. — Давай не о нём сейчас говорить, да, — по-своему понимает японка, бормоча что-то под носом на японском, — зачем ты сказала так много обидных слов? Почему не объяснила? Тебе не нравилась идея того, что у меня парень с самого начала. Цзыюй обезоружена, ведь в неё кинули нечто больше, чем простая граната обвинений, а целые снаряды искренних переживаний и вопросов. Почему ей не нравилось… — Я боялась, что ты нас бросишь. — Я бы никогда!.. — воскликнула, воспрянув духом словно, заставляя усмехнуться собеседницу. — Все так говорят, а потом ходят со «вторыми половинками» — поставила ковычки пальцами и закатила глаза, как по сценарию, — а потом и не слышно, и не видно до конца дней. — Так не всегда бывает, — возразила уже более мягко, ведь взгляд карих глаз смягчился, делая на вид Мину нежной и элегантной. Не скажешь, что плакала, давая волю багажу стресса. Пф. Мина всегда такой была, такова одна из её черт. Так утопает в любви блаженной, дарит ей свои мгновения и мысли без остатка, что как-то забываются другие близкие люди, которых она тоже вообще-то любит… Или любила до того момента, пока не нашла «серьёзную». — Но я боялась, — отвергла предложение, стараясь звучать не так враждебно, Чжоу. — Я тоже. — Не оправдание все равно, — грустно усмехнулась, — что прощать теперь убийц за какую-то хорошую черту или причину? — Трупа я не вижу, — шутливо осмотрела комнату взглядом, — но ты права. Дахён сказала бы, что всё разрешимо, однако Мина обняла саму себя и выдавила дрожащим голосом: — Он продюсер и творит музыку столько лет. Как девушка может быть дороже любимого дела и хорошего контракта? — Не говори… — А я поступила плохо, сказав так о Сане, но ты видела её? — спросила, выгнув бровь. — Уверенная в себе, красивая, не боится ничего… А я не такая. Я всегда восхищалась ею! С детства! Я не такая! — взялась головой за руки. Восхищалась той, кто наблюдала за ней в восхищении. Что за абсурд?! Звучит как очередной плевок в сторону Минатозаки и, как иронично, плевок в свою. Мина, нужны ей силы! Нужна ей уверенность! — Замолчи. — Это ты, — подняла серьёзный взгляд, заставив вмиг замолчать, — замолчи. А ты себя? Высокая красотка, тоже уверенная и спокойная, знаешь своё мнение и, когда надо, защитишь. А я? — начала моргать часто, заплачет сейчас. — Я скучная. Скучная. Скучная. Скучная. Цзыюй бросилась обнимать подругу и слушала все её переживания, помогая выговориться. Сегодня вечер Мины, пусть она скажет всё, чем хочет поделиться её душа. Она этого… достойна. — Ничего не решается, всё валится, всё под риском, — хныкала, дрожа в чужих руках, — я глупая. — Мы всегда рискуем, — промычала Цзы, — но всё разрешимо, — шёпотом произнесла, касаясь мягкой кожи на тонких запястьях, чтобы поднять пальцы выше и переплести их с чужими, — обещаю. Пообещала. — Перестань говорить ложь, — толкнула легонько, — я всё равно люблю его. Если он придёт… попытается вновь, я уже не смогу… может я вернусь к нему? Рыдала на плече у подруги, говорила правду и неправду, даже не краснея. Темнота зашла так далеко, что погрузилась кляксами в душах девушек, растеребив раны и влив туда яд. — Слушай, я люблю тебя, ты одна из самых близких подруг моих, как ты можешь думать, что не имеешь значения? Что скучная? Что такое скука вообще? — почти истерила, пытаясь привести её в чувство. — Просыпайся! Улыбайся! Я люблю улыбки! — Не знаю, — попыталась вырваться, — а что ты хочешь от меня?! От той, которую бросили?! Тебя не бросали! Погрузилась комната в тишину ясную, лишь она была одной понятной, не пугающей в те минуты. — Смириться? — предположила, получив неверящее выражение лица. — Мир не кончается, оглянись сколько всего есть! Дай мне шанс исправить! Да, ты была где-то неправа… — Замолчи! Жестоко. Так жестоко, Цзы, давать последнее: — Он за границу едет же, да? Он уедет и расстояние между вами будет тысячи километров. Та буквально сломалась, включив все краны, позволяющую струям боли вырваться. Смогли бы выдержать плечи девушки свою подругу или позволили бы упасть? Держи крепче, Цзы! Не говорила ли, что в спорах мягка?

✩✩✩

Дахён стояла в углу здания, проверяющая корзинку своего велика. Она вытащила куртку осторожно и взглянула в сторону подъездной двери, когда та открылась и выпустила из своих лап высокую Цзы с сигаретой в изящных пальцах. Тихая зрительница застыла, прижав предмет к своей груди. Остановилась, хмурясь, Цзы, и глянула резко в сторону сестрёнку того самого Юнги. Платье облегающее красиво смотрелось на статном теле Чжоу, а её ноги казались идеальными, шагая прямо к ней, пока глаза сосредоточенно рассматривали её белую рубашку с верхними незастёгнутыми пуговицами и короткие джинсовые шорты. Да они рискуют хуже Мины! Вечер ведь напустился страшный, путающий мотивы, секреты и сплетни в одно русло реки, вытекающей из океана жизней. В то время как ветер холодно обводил окрестности, выискивая жертв, кожаная куртка в руках Дахён казалось той самой приманкой для хищницы причиной улыбнуться ярко. Кто здесь причина, а кто здесь следствие? Почему бы не пригласить специального детектива, кто найдёт нить ответов? — Спасибо! — Как ты? — одновременно задала вопрос, глянув вверх к глазам глубоким. Попытавшись сделать жизнерадостное лицо, Дахён вспомнила себя. Даже с необычными цветами волос или необычной одеждой, ей не удалось догнать того уровня уверенности, с которым ответила собеседница, хмыкнув: — На пятьдесят процентов из ста. Замолчала, поджигая взглядом как ведьму, заставляя сглотнуть. Почему ощущения ныне отличные от того ранее? Девушка считала, что научилась справляться с непредвиденными ситуация, как вдруг сознание сказало «нет», напомнив о неразрешённых и ненадёжно спрятанных манерах. — Ты знаешь кто я? — с ходу начала атаку Цзы. — Нет? — зачем краснеть, не в зале суда, чтобы стыдиться. — Имени? — попытка два. — Не называла. Уж было захотелось крикнуть про несправедливость да вспомнилось, что вчерашнее волшебство до сих пор в воздухе, потому Чжоу подошла ближе, склонив набок голову, правда всё ещё смотря на неё, такую маленькую, и огласила, как оглашают новости первой полосы на шоу: — Я подруга той Мины. Ты ничего не говорила брату? — С чего бы? — возмутилась, чем убавила спесь собеседницы: — Ладно, — выдохнула, — но ты знаешь, почему он её бросил? Глаза в глаза, у них они притягательные. — Не знаю, — сжалась, отводя взгляд, — мы с ним поругались, когда я ночью поздно вернулась. Говорил что-то об опасностях, но я думала… — Думала о ком? — надавила, дыханием своим словно специально дразня. — О тебе. Прекрасный голос сказал такую правильную фразу, заставляя тему разговора — непреодолимую преграду сомнений и морали — остаться, лишь изменив поле местоимений. — Твоя сигарета, — промямлила Дахён, стесняясь, когда лицо той оказалось ещё ближе, рукой (без сигареты, что важно уточнить) опершись о стену: — Думала в каком контексте? Та едва не икнула, однако сказала на этот раз увереннее ответ: — Обычном. — Ладно, — отошла быстро, — извини, — и действительно взяла сигарету получше пальцами, отвернувшись, кладя её длинную элегантную между губ. Вернулась в курение незаметно, прямо как ощутила раздражение от ответа сестрёнки парня лучшей подруги. Интересно, есть ли какой-нибудь анекдот, способный ёмко разъяснить переполнявшие её ощущения? Может быть между двумя встречами Цзы наконец нашла возможность влюбиться, выбрала только не самое удобное время и место. Выдохнула облако дыма, дрожа из-за начавшегося сильнее ветра, успевшего дойти до их умыслов, а кожаная куртка в руке, до сих пор не на этих очаровательных плечах. — Надень куртку? — Для тебя «обычный» контекст какой? Как стрела или пуля может поразить насквозь, так вопросы пропитались смущением первой, досадой второй и слоняющей недосказанностью, неразрешими диллемами просекая почву Дахён, добивая Цзы хуже никотина, вновь вернувшегося в лёгкие. — Я Цзыюй, — подмигнула, — надену после того, как ответишь. Какая смелая Цзы! Значит, всё ещё незнакомка? — Ну, я впечатлительная в этом плане и я… Думала, что ты очень крутая и такая откровенная… — Спасибо, — тотчас улыбнулась, наблюдая за тем, как слова чужие превращались в искорки сияющие, наподобие света фонарей в отдалении, покамест бегущей линией выделялось дрожащее «я» и мечтательное «ты» в предложениях Дахён. Что есть такое «подруга»? Близкая, хорошая, знакомая, лучшая? Кто лучшая? Та, что умеет шутить, или та, что знает секреты о семье? Та, с которой чаще видеться, или та, с которой чаще хотят увидеться? Что есть такое «подружиться»? Хранить, лелеять, разговаривать, держаться вместе, поддерживать? Знать черту? Чжоу наверняка знала, когда сморщилась и выдавила «ауч», будто ударилась о что-то. Ведь ставят ли подруг и их состояние выше застенчивых незнакомок в рубашках с короткими рукавами, что глупенько, в осеннюю погоду? Точно так же, как некоторые ставят дело всей жизни выше девушек с красивыми улыбками, период общения с которыми длился шесть месяцев. — Прости. Лицо внезапно её вытянулось, что смятение Дахён сменилось на недоверие в долю секунды. Её рука схватила за руку Чжоу, притянув к себе, переспросив хриплым голосом: — Нет? — Всё сложно, — беспомощно улыбнулась, — мы можем прогуляться сегодня, но завтра уже нет. Вообще нет. Если только не пройдёт год или два, чтобы утряслась вся ситуация с твоим, э-э-э, братом и моей подругой. Осознание у Дахён сработало как чёткий механизм, складывая вместе кусочки пазла в голове в единую картину «Отказа от исповеди»*. — Вот оно как, — разочарованно прошептала девушка тоном, требующим от Цзы всей её деликатности, поскольку вина овладела венами, пальцами трогая нежнее кожу женскую: — Слушай, я могу прогуляться сегодня… — Не стоит, будь со своей подругой, раз она тебе так дорога, — отрезала вмиг посерьёзневшая Дахён, стараясь не показывать истекающую тоской душу, в которой отчётливо читался вопрос: «Почему каждый раз не выходит?» Цзы опустила глаза и выкинула сигарету на землю, сжав губы. Самым сокровенным желанием её было — обернувшаяся назад спина с немым вопросом и желание в чужих глазах услышать девушку. Как она хотела, чтобы вместо провокации после первых разойденных мнений, было либо молчание и уход, либо попытка услышать. Но этого не выходило, оттого молчала она, а Мин Дахён уехала на своей велосипеде, не касаясь клаксона, словно отравленного знамени. — Я права, — шепнула она, нахмурив бровь; так волновал её вопрос, что захотелось как мантру повторять во всеуслышание, — я права, я права, я права. Что теперь? Поверить вновь? Как смешно, что многие хотят, чтобы в семье все были подруга подруге подругами. А с подругами распространена тенденция становится семьей. Не это ли значит, что кого-то пытаются обмануть? Даже выговорить трудно, что уж там. Значит, всё-таки одинокая курящая и, она вспомнила про спрятанную банку пива, пьющая девушка. Сердце болело. Всё-таки не незнакомки.

✩✩✩

Дахён приобняла себя за колени, убрав сначала длинные волосы назад, те каштановыми волнами отливались, кажется, шёлк. Свет отливал ровными параллельными линиями комнату, дарив ощущение чужого комфорта. Вроде и хорошо, вроде и знаешь, что скоро может закончиться, как бы не нравился момент. Старый диван в их давно брошенной квартире в Сеуле напоминал брошенные воспоминания, возвращения которых яро не хотели, но приняли. А ещё он был таким же мягким, как раньше. Брат прямо сел за пианино, приготовив пальцы к игре. Ноты на грязном черновике поставил впереди себя, перед началом обратившись взглядом на сестрёнку: — Готова? Та улыбнулась: — Думаю, да. Это было чем-то нежным, будет прекрасно вспомнить, какие чувства я испытывала. Милашка, Дубу! — Ох, Дубу, — грустно вздохнул, сдержав порыв высказать всё, — ты всё так же ищешь нечто хорошее. Зачем? Он знал, что и для него есть шрамы в частях истории, где есть краткие упоминания о его персоне. Было понятно сначала, кто такой этот «парень подруги». Бросивший и брошенная, какой прекрасный тандем! Зачем пытаться найти нечто хорошее в поступках, которые для них значились как независимые, испортившие почти всё? Для Дахён чужая подруга была незнакомкой, абстракцией, имевшей проблемы, но не сталкивающейся лично с ней. Что-то вроде мухи, мешавшей уснуть. Дахён не знала, как реагировать на явные, но честные приоритеты. Для Юнги всё было океаном, погружающим всё дальше и дальше, и если становиться моряком, то чаще всего, он думал, навсегда. Иначе как успевать находить себе место на поприще музыкальном? Таким он не планировал быть, держаться и преодолевать трудности на разных фронтах не было в его силах, как он посчитал. Ему жаль. Для него она была кораблём, что призывал держаться рядом с ним, требуя внимания, требуя нахождения в море, что невозможно, если хочется подняться ввысь по карьерной лестнице. Однако так ли печальны результаты, если переменные ныне совсем другие? А если учитывать всевозможные итоги? Если учитывать, что возможна ссора, расставания и крики? Недопонимания и бо́льшая боль. Благодетели либо предатели? Может быть Юнги не добился бы того, что имеет сейчас. Он так ставил музыку поверх всего, что позволил и сестрёнке, и покорявшим его сердце, и семье погрузиться на задние планы. Если бы сдался на полпути, всё было бы впустую. — Затем, что мой брат пишет музыкальные шедевры, — он очевидно покраснел при слове «шедевры», — и я хочу услышать песню, которую ты написал после моей истории. С сестрёнкой и семьёй он помирился, любовь романтическую когда-нибудь да найдёт. Шедевры ведь того стоят, не так ли? Он оглядел внимательно её, была в ней решимость, но знал он девушку с детства, знал, что внутри та боится. Попытался улыбнуться обнадеживающе, подождал ответного кивка и начал. Мелодия полилась ровно, заполняя помещение ласковыми звуками. Есть прелестное в ностальгии, есть ужасное в упущенном, есть удивляющее в обстоятельствах, есть лишь один итог — сейчас. Красота существует, поняла девушка, наблюдая за движением изящных пальцев, что выдавали действительно шедевр, скоро собирающийся поразить публику своей искренностью в выражении. Существует. Она заплакала спустя минуту, разбудив маленькую белую кошку, спавшую в уголке дивана. Кошка улеглась на чужих ногах, и Дубу вымолвила сиплым голосом: — Анонсируй релиз. Что есть «семья»? Что есть «подруга»? Что есть «поддержка»? Они похожи, но они другие. Дахён хотелось бы в тот вечер не обижаться сразу, может пойти и прогуляться под светом романтичных фонарей. Может быть были бы широкие улыбки, единственные за вечер, что не повторились бы вновь, оставив осадки в виде ярких мгновений. Может быть, Цзыюй бы знала, что Дахён её поняла и не держала зла все эти четыре года. Может быть, наоборот, мечтала, хотела, лелеяла. Дахён хотела знать, когда печатала текст для описания мелодии, которую выпустят саму без слов, узнает ли та эти строчки и эти имена впереди. Работали же вместе с братом, тем, кто создаёт искусство. Узнает ли она написанное витиевато на обложке? Узнает ли «мы всегда рискуем», поймёт ли смысл за названием «Подруга за подругу»? Дахён хранила всё в себе, ведь поняла, что сколько имидж не меняй, она такая же наивная глупышка, верящая в любовь с первого взгляда, обжигаясь не раз и не два. Ничему не учит опыт, да? Пробежалась мысль внезапно, что лучше завести подругу, за ней можно как за каменной стеной. И необязательно ставить подруг ниже чего-то. Кошка мяукнула сладко, заставив Дубу обрадоваться тому, что она сумела найти её в коробке на улице. На таких завораживающих улицах Сеула, где в одном из домов наверняка живёт Цзыюй. Не было попытки связаться, утекло важное чувство, послевкусием утончённым лишь маня. Дахён улыбнулась грустно и опять достала телефон, открыв чужую соцсеть и чужую фотографию, где были видны целующиеся Сана и Мина, где позади них стояла она. Подруга за подругами.