***
Из Косого переулка Малфой отправился домой, однако перед уходом, братьям пришлось условиться о том, что Малфой и Керли на следующий день отправятся вместе с ними в «Нору», для опроса семьи Уизли на предмет знакомства с таинственным замком. Дальнейший план состоял в том, чтобы опросить семьи остальных участников этой таинственной истории. Драко старался вести себя независимо и отчужденно, только, кажется, он все же поверил в то, что никто над ним не шутит, а ребята действительно видят этот замок в своих снах. Может он и не верил бы дальше, если бы не Флора и Гестия. Драко не мог поверить в то, что они могут участвовать в таком затянувшемся розыгрыше близнецов. Бессонная ночь сказывалась на всех, и близнецы Уизли решили сегодня открыть магазин во второй половине дня, чтобы хотя бы несколько часов поспать. В любом случае с утра посетителей не так много. После того, как все поспали, настроение Фреда никак не улучшилось. Он, все также ходил хмурый, словно туча перед грозой. Джордж решил не терзать брата расспросами. Он вообще плохо понимал как вести себя с Фредом в таких ситуациях. Брат таким бывал довольно редко, и понять, что в этот момент творится в его голове, было крайне сложно, а при попытках выяснить причины плохого настроения, Фред обычно только еще больше сердился и упрямо избегал общения на эту тему. За ужином Флора и Гестия вели себя столь непринужденно, что Джордж, и без того, раздраженный поведением Фреда, начал уже сердиться и на сестер. — Я не могу понять, — сказал он, — неужели вы ни капли не нервничаете, не переживаете из-за того, что происходит? Вас не волнует, что мы попали в такую таинственную и в некотором роде зловещую ситуацию? Сестры Кэрроу переглянулись и слегка потупили взор. Они молчали долго, и Джордж уже успел подумать, что они его не услышали, или может специально игнорируют, выводят его из себя. За столом царило гнетущее молчание, когда одна из близняшек все же заговорила: — Мы просто рады, что это вы. Джордж вскинул голову и посмотрел на девушек с некоторым недоумением. Он не совсем понимал сестер сейчас. Ему помогла вторая близняшка: — От вас мы не ожидаем ничего плохого, хуже было бы, если бы это был кто-то другой… Если ты понимаешь, что мы хотим сказать. — Да, эти сны не страшные… Джорджу не хотелось прослыть трусом, только вот его сны казались ему не просто страшными, а зловещими, он ощущал опасность, исходящую от этих снов, и от близняшек, в некотором смысле, тоже. Он решил промолчать, не комментировать последних слов сестер Кэрроу, которых, кстати сказать, уже почти научился различать. Личико одной из них, было более округлым, а у другой более вытянутым, кажется у Флоры. Но это внешнее различие было единственным, что смог заметить Джордж, в остальном: поведение, мимика, взгляд, — все казалось настолько единым, что Джорджу вообще сложно было представить, что это два разных человека. У него самого был брат-близнец, но Джордж чувствовал какую-то досаду, наблюдая за близняшками, словно постоянное ощущение дежавю от двойственности человека. — Я сегодня сплю в своей комнате, со своей женой, — вставая из-за стола, хмуро заявил Фред. С губ Джорджа готовы были сорваться тысячи слов, аргументов, убеждений, в том, чтобы остановить брата. В конце концов, он не обязан делить постель с сестрами Кэрроу, пускай вообще катятся к Малфою, он их так звал… Только Джордж не выдавил из себя ни слова. Он не хотел начинать перепалку с Фредом, когда брат в таком состоянии, и к тому же понимал, что не имеет права вынуждать брата не находиться наедине с женой ночью, тем более, учитывая их проблемы в семье. Подумав о том, что именно разрешение этой проблемы и является основным мотивом Фреда провести ночь наедине с женой, Джордж впал в еще большее уныние. Сердце заколотилось, обещая выпрыгнуть из груди, в руках появилась предательская легкая дрожь, а в голове стоял туман, мозг отказывался функционировать в обычном режиме. Он автоматически зашел в свою комнату, постелил себе на полу, чтобы не смущать Флору и Гестию, но когда девочки улеглись и потух магический свет, Джордж понял, что не уснет сегодня точно. В голове точно стоял гул, все тело выкручивало, словно от наркотической ломки, а перед глазами стояли картинки, которые просто сводили с ума. Спустя час мучительных верчений с бока на бок, Джордж подскочил на ноги и бросился вон из комнаты. В конце концов, может они ничем таким не занимаются, раз уж столько времени ничего не было? Нужно просто проверить, и спокойно ложиться спать. Тихонько пробравшись в небольшую кладовую и, усевшись на пол, Джордж прижался к стене. Эта стена была не толстой, а прямо за ней — комната Фреда. Наверняка через нее можно услышать, что происходит внутри. Тишина. Несколько минут спасительной тишины и Джордж уже успел подумать, что он полный идиот, обвинить себя в отвратительном отношении к брату, поругать за не в меру разыгравшуюся фантазию, и к тому же надавать массу обещаний самому себе. Тогда он и услышал, что в комнате Фреда вовсе не тихо. — Черт возьми, Луна! — послышался сердитый рык молодожена. Джордж весь напрягся, слух обострился максимально. О, Мерлин Великий, не может этого быть! Она плачет! Джордж подавил первый импульсивный порыв броситься в комнату брата и забрать оттуда его жену. Это отвратительное слово точно яд отдавалось рвотными позывами в организме Джорджа. Жена. Жена. Жена. Жена. «Почему не на меня упала стена?» — пронеслась в сознании Джорджа дикая мысль и уверенность в том, что если бы он погиб, Луна обязательно вытащила бы его с того света, как и Фреда. И возможно, сейчас была бы в его постели, а уж он точно позаботился бы о том, чтобы эта хрупкая девочка никогда не плакала. Какой-то шум, шорох, возня на поскрипывающей кровати, звук разрывающейся ткани и Джорджу самому захотелось разрыдаться. Нет, он не может, не может этого слышать. Лучше уйти. Тем временем в спальне Фреда грохнулось что-то тяжелое, и его брат громко и не литературно выругался. — Прости меня, — послышался робкий голосок Полумны, сквозь плач. — Мне это не нужно, — раздраженно выкрикнул Фред. Еще полминуты возни в комнате и Джордж услышал, как распахнулась дверь комнаты брата, и тут же с силой захлопнулась. А шаги самого Фреда прогрохотали по коридорчику, и затем по лестнице вниз. Через несколько мгновений Джордж расслышал, как открылась и закрылась парадная дверь в магазин. Луна продолжала тихонечко плакать в комнате своего мужа, а Джордж некоторое время усилием воли подавлял желание броситься к ней. Потом решил — почему бы и нет? Если не брать в расчет, то, что он подслушивал, гипотетически он мог просто пойти в туалет ночью, услышать, как плачет Полумна и заглянуть к ней. Что в этом такого? Как только совесть успокоилась, Джордж мгновенно подскочил со своего места на полу и бросился в комнату Фреда. Луна сидела на полу и плакала, уткнувшись лицом в коленки. Ночная сорочка на ней была слегка надорвана. Джордж молча подошел и сел рядом. Луна не вздрогнула, не подняла головы, ничего не сказала, а только прильнула к нему всем телом и уткнулась теперь лицом в его плечо. «Крошка, малышка, драгоценная принцесса», — неслись в голове Джорджа самые нежные, ласковые слова только для нее, для этой девушки. Но, он мысленно закусил губу и позволил себе только одно — обнять ее, обеими руками, притиснуть к себе, в надежде, что это сможет все исправить. Что если он будет нежно-нежно гладить ее по спине, по шелковистым плечикам, по маленьким ручкам, она перестанет плакать и улыбнется, как может улыбаться только она — его волшебная принцесса из всеми забытой сказки. — Зачем ты это сделала, Луна? — наконец, пробормотал он, когда малышка в его руках, слегка успокоилась. — Зачем ты вышла замуж за Фреда? Полумна подняла голову и посмотрела прямиком в глаза Джорджа. — Это не так просто объяснить, знаешь… — Попробуй. — Мне кажется это удивительно правильным, — задумавшись на мгновение, продолжила Луна. — И тогда и сейчас мне кажется это правильным… Только я не могу понять, что именно идет не так… Я никогда раньше не испытывала таких сильных чувств. Они внутри меня, понимаешь, и я впервые в жизни не могу сосредоточиться, дать им логического объяснения. Понимаешь? Она протянула свою крошечную ладошку к его лицу и коснулась кончиками пальчиков щеки. Джорджу стоило неимоверных усилий, чтобы остановить себя в порыве притянуться губами к этим нежным пальчикам и покрыть их поцелуями. В этот момент Джордж отчетливо осознал, что у него проблемы. Серьезные проблемы. Кажется, он влип по самые уши… Он поправил на Луне сорочку, в том месте, где она была порвана, прикрывая оголенное плечо. — Он сделал тебе что-нибудь? Обидел тебя? Причинил боль? — едва слышно решился спросить Джордж, сам подрагивая в ожидании ответа. Все-таки речь шла не о ком-то мифическом. Он спрашивал о своем брате, о Фреде, человеке, роднее которого у него нет, не было и никогда не будет. Что если она скажет, что Фред действительно причинил ей боль? Что он сделал что-то из ряда вон… Что тогда делать? А ведь Фред вполне в состоянии вытворить что-то подобное. Джордж отдавал себе полный отчет в том, что касалось чувств брата: он не спит со своей женой, из-за того, что она не хочет, потом вдруг выясняется, что в снах она видит никого иного как Драко Малфоя. Даже, если это и было связано таинственно с целой группой людей, а не только с младшим Малфоем, в любом случае, чувство собственности и совершенно унизительное в данном случае положение, вероятнее всего и испортили Фреду настроение, толкнув его сегодня на решительные действия в отношении своей жены. — Нет, — не раздумывая, ответила Полумна. — Просто я… — она на мгновение затихла, но тут же из глаз ее брызнули новые слезы. — Я не могу. Это ужасно, но я не могу, не могу ничего с собой поделать… Почему у меня не выходит? Я хотела сегодня, просто… сделать это. Не думая, что в этом такого… Я не должна говорить с тобой об этом. Луна опустила глаза на свои коленки. А у Джорджа отлегло на сердце: брат не натворил глупостей. Не сделал ничего, из-за чего Джорджу пришлось бы краснеть. Ничего из-за чего Джорджу пришлось бы сходить с ума от ревности и отчаянья. — Не плачь, пожалуйста, — тихо пробормотал он, прижимая к себе Луну. — Все наладится. Нужно просто время. Ты не такая как другие девушки, для которых это просто… И Фред, он поймет… Но Джорджу было тошно от собственных слов, просто нужно было что-то говорить, чтобы ее успокоить, поэтому он и говорил. Только вот он сам не верил себе и не понимал Полумну: с одной стороны она говорит о сильных чувствах, с другой не может разделить супружеское ложе с мужем. Такое сочетание никак не укладывалось в голове Джорджа. — Я бы на твоем месте не была так уверена, — проговорила Луна. А Джордж и не был уверен, но что ему еще оставалось говорить? — Тебе нужно поспать, сегодня был тяжелый день. Утром все будет восприниматься по-другому… — говорил он, только никак не решался выпустить Луну из своих объятий. Сама интимность этого момента, полумрак комнаты, в которой они находились, ее лицо так близко, а слегка приоткрытые тоненькие губки так и манили к себе, точно магнит. Джордж вдохнул побольше воздуха в грудь, стараясь совладать с собой, и приблизил свои губы к ее влажной от слез щеке. Футболка и шорты в которых он сейчас находился, показались ему попросту несуществующими, легкое прикосновение ее руки обжигало кожу до такой степени, что Джордж слегка задрожал. — Джордж… — едва слышно выдохнула Луна, обдавая кожу сладким, ни с чем несравнимым дыханием, кружащим голову, сводящим с ума… О, Фред, ты говоришь, что она маленькая нескладная девчонка? Что она не возбуждает тебя? «Да ты спятил, братец». У Джорджа, точно у тринадцатилетнего мальчишки член стоял, как деревянный только от невинного поцелуя в щеку, только от близости с ней, от ее легкого дыхания. Только от того, что она произнесла его имя, сердце уже, кажется, пропустило пару ударов… — Я должен идти… Они говорили настолько тихо, что слова едва можно было расслышать. Но Джордж точно знал, что она услышит, как и знал, что услышит сам все, что скажет она, даже если ее слова будут произнесены беззвучно. Он почувствовал ее дыхание на своей коже. — Я знаю… Черта с два эта маленькая коварная девчонка собиралась его отпускать! Одновременно со словами она вновь коснулась своей тоненькой ладошкой его щеки. И Джорджу пришлось прикрыть глаза, чтобы сосредоточиться, чтобы не видеть ее больших, слегка изумленных, наивных глаз. Джордж несколько раз глубоко вдохнул, стараясь совладать со своими чувствами. Он понимал, что еще чуть-чуть, и он натворит таких глупостей, о которых будет жалеть всю свою жизнь. Только как подняться и уйти, чтобы она не обратила внимание на его очевидное желание? Понятное дело, нужно, чтобы его не было. Но пока она так близко, пока он чувствует ее свежий морской запах, контролировать свое тело Джордж был не в состоянии. Оставалось два пути — или уходить как есть, и Луна будет знать обо всех его желаниях. Или остаться… Однако вот если остаться, Луна все равно узнает, только по-другому, и вряд ли Джордж даст возможность ей воспротивиться. Кроме того, существовал еще Фред. Джордж ни на минуту не забывал о брате, не забывал о том, чем может закончиться такая его выходка, если он не сдержится. Ему пришлось просто резко подскочить с пола и встать во весь рост. Ну и пускай видит, если продолжать, все станет еще хуже. — Ложись в кровать, — резко сказал он, стремительным шагом выходя из комнаты брата.***
Фред не явился на завтрак, и даже опоздал на работу. Брат был в отличном настроении, по сравнению со вчерашним днем. А вот Джордж наоборот, теперь был угрюмей несчастного покойного Снейпа. — Ты не хочешь спросить, где и как я провел ночь? — таинственно улыбаясь, спросил Фред брата в средине дня. — Мне плевать, — отрезал Джордж и отошел к кассе. Фред нахмурился и пошел вслед за ним. — Тебя что, соплохвосты покусали? — хмуро спросил старший близнец. Джордж кинул на брата недобрый взгляд, внутренне коря себя за несдержанность. Вряд ли он имеет право винить Фреда в сложившейся ситуации. — Анжелина? — иронично спросил он. — И все-то ты знаешь, — проворчал Фред. — И ее не смутило то, что ты теперь женат? — А почему ее это должно смущать? К тому же я ей все рассказал. Всю правду о наших отношениях с Луной. Джордж понимающе покивал головой, а потом все же решился задать вопрос, который с самого утра вертелся у него на языке: — И что ты думаешь с этим делать? — Я похож на человека, который умеет проигрывать? — очаровательно улыбнувшись, ответил Фред. — Очень скоро Полумне перестанет сниться Малфой. Я даже думаю, что она не будет видеть снов… — хохотнул он. — Нам нужно только перейти этот рубеж. Я ее сломаю, и моя милая маленькая женушка забудет о существовании других мужчин. Джордж поморщился. Для Фреда это была просто игра, соревнование. Просто задетое самолюбие. Джордж поймал себя на размышлениях о том, как можно было бы его остановить, что сказать или сделать, чтобы он оставил Луну в покое? Чтобы оставил ее ему… Подумал, а самому стало противно от собственных мыслей. Разве можно? Речь ведь идет о Фреде… К концу дня плохое настроение подкрепилось еще и усталостью, а еще скоро должны были прийти Керли и Малфой, чтобы начать осуществлять поиск других людей, которые видят в своих снах таинственный замок. Это тоже раздражало. Раздражал подлый Малфой, с которым ему придется иметь дело, раздражал этот чертов замок, раздражал Фред… — Что с тобой, босс? — тихо спросила Верити, положив руку на плечо Джорджа. — Ты сегодня сам не свой, я даже боюсь подходить к тебе… А Флора и Гестия вообще шарахаются от тебя, как от чумного… Джордж посмотрел на свою экстравагантную помощницу. О, да, это выход! Она, именно она, эта горячая красотка поможет ему забыться. Не думать о крошечной Луне с Фредом, ни о каких замках, к счастью она не видит его во сне. — Быстро, иди сюда, — схватил Верити за руку Джордж и потащил в небольшой подсобный склад. Ничего непонимающая помощница, торопливо шагала за Джорджем. Как только за ними захлопнулась дверь, Джордж мгновенно прижал Верити к стеллажам с коробками, приник к ней всем телом и жадно поцеловал. Одновременно с тем одна рука уже оказалась на ее бедре под юбкой, а вторая судорожно расстегивала крошечные застежки на ее платье. — Джордж, — хохотнув, наконец, смогла сказать Верити, когда его губы переместились на шею. — Что ты творишь? Там же люди в магазине, и кто угодно может войти в любой момент… — Ты так нужна мне, Верити, — прошептал Джордж прямо ей в ухо, обдавая кожу горячим, прерывистым дыханием. — Джордж, это заходит слишком далеко, мы не должны… Джорджу не хотелось дослушивать ее разумные доводы, поэтому он просто поцеловал Верити в губы и запустил руку в ее волосы. Верити отчаянно и хрипло простонала. Но это только приободрило Джорджа, он запустил руку, которой ласкал податливое бедро, прямо ей в трусики и ощутил теплую женскую влагу. Оторвавшись от ее губ, он хищно улыбнулся: — Кажется, я не одинок в своих желаниях, — проговорил он, глядя ей прямо в затуманенные глаза и не останавливая, нежные, но напористые ласки пальцами. — Послушай, Джордж, — взволнованно заговорила Верити, — ты очень классный, правда, ты такой горячий и страстный, мне это нравится, я могла бы заниматься с тобой сексом постоянно, просто я думаю, что… Неожиданный скрип двери перебил монолог Верити. На пороге стояли Луна и Драко. — А вот вы… — бодро начала юная миссис Уизли, но, очевидно, смутившись от вида двоих молодых людей, закончила очень скомкано и растеряно. — Где… Джордж чертыхнулся и помог Верити быстро справиться с застежками, при этом старался не смотреть Полумне в глаза. — Вот значит что, оказывается, — ехидно проговорил Малфой, скрестив руки на груди. Джордж зло посмотрел в глаза улыбающегося бывшего Пожирателя Смерти, Драко Малфоя. — Да, Верити моя девушка, — вызывающе заявил он, приобняв экстравагантную брюнетку за талию. — Еще чего! — возмущенно выпалила Верити и сбросила с себя руку Джорджа. — Джордж, мы же договаривались! — Ладно, у нас дела, обсудим это потом, — примирительно сказал младший из близнецов Уизли. — Ты смотри, только Керли не ляпни этого, хорошо? — взволнованно пробормотала Верити. Джордж молча внимательно смотрел на помощницу. Ему было неприятно, что Верити не поддержала его, но, одновременно с тем, он понимал, что не имеет никакого права на нее. — Пожалуйста! — вцепившись в его руку, говорила Верити. — Мне он нравится, очень… Не смотря на то, что Джордж и Верити говорили в пол голоса, невольные свидетели этой сцены Полумна и Драко Малфой поглядывали на спорящих с недоумением. То, что здесь только что произошло ни для кого не было секретом и поведение Джорджа и Верити вызывало некоторые вопросы. — Мы вроде как собирались в «Нору», — прервал их Малфой. — Ты идешь? — Иду, — буркнул Джордж, шагнул к выходу. — Ты же не скажешь ему? — остановила его, схватив за локоть, Верити. Джордж только хмуро глянул на нее и ничего не ответил.***
— Керли! — Билл Уизли широко расставил руки для объятий. — Вот это да! Сколько лет мы не виделись! — Да, давно, — улыбаясь, проговорил Керли Дюк. — Как твои дела? — У меня все хорошо, а ты, я смотрю теперь звезда? — Да, я играю в группе, — явно было видно, что Керли говорит это не в первый раз и в голосе его звучала легкая то ли издевка, то ли безнадежность. — Мама, ты помнишь малыша Керли? — Конечно! — восторженно говорила миссис Уизли. Драко Малфой обреченно выдохнул. С тех пор, как они пятнадцать минут назад, явились в «Нору», они еще никак не поговорили о самом важном — том, из-за чего они все сюда приехали. Вместо этого, миссис Уизли хлопотала о том, чтобы накрыть стол на улице для всех гостей, одновременно с тем недобро поглядывала в сторону него и близняшек Кэрроу. «Это еще цветочки, — думал Малфой. — Что будет, когда вся эта толпа заявится в Малфой-мэнор». Потом вышел Билл и начал обниматься с Керли Дюком, оказалось, что они были школьными товарищами, и теперь он знакомил Керли со своей женой. Время шло, а про замок как будто все позабыли. Словно все пришли сюда на вечер встреч. Рядом с Джинни на диване сидел сам герой магического мира — Гарри Поттер. Сначала он только кивнул Драко, слегка и неуверенно улыбнувшись, а потом все же пожал ему руку. Драко не знал как воспринимать такое поведение. Возможно, было бы даже проще, если бы Поттер относился к нему как Уизли или эта разукрашенная Верити, с легкой издевкой, зато честно. Они не скрывали своего негативного отношения к Малфою, и так, вероятно, было спокойнее. А вежливость Поттера можно ведь расценить и как жалость, и как подачку… Вот это пренеприятно. Такой весь герой, благородный в своем всепрощении, что хочется ему двинуть по милой улыбающейся физиономии. Малфой привык ненавидеть Гарри Поттера. С самого детства он воспитывал, лелеял это чувство. После всего, что ему пришлось пережить, ненависти больше не осталось, это точно. В конце концов, герой спас его от гибели, но что тогда раздражает и бесит Драко? Нет, не Поттер. Драко бесил сам себя. Он уже долго думал о том, как здорово было бы найти необычайный маховик времени и прожить свою короткую жизнь иначе. Тогда он смог бы не совершить целую массу глупостей, смог бы игнорировать Поттера, смог бы поставить отца на место, смог бы не прослыть гавнюком и трусом, и еще много чего… По крайней мере держать нейтралитет, а не доводить до всего того, что случилось. Но уже ничего нельзя было изменить и Драко оставалось жить с тяжелым грузом собственных прошлых «заслуг». Нельзя было сказать, что он жалел о прошлом. Он не видел в этом смысла и понимал, что иначе быть не могло, он бы все равно вел себя так, как вел. Только вот саднящая внутри досада одолевала похлеще надоедливых корнуолльских пикси. Надо же было быть таким тупоголовым идиотом! Понапридумывал себе каких-то псевдо ценностей, точно таких же принципов, к тому же раздул самомнение и гордость до предела! А все эти «ценности» и «принципы» в действительности оказались такой пустышкой в сравнении с криком женщины, пытаемой круциатусом, в сравнении с мертвыми глазами невинных людей, в которых еще не остыл ужас, в сравнении с леденящим душу, сковывающим движения и атрофирующим сознание чудовищным страхом за собственную жизнь и жизнь близких тебе людей. Все эти принципы ничто в сравнении с запахом смерти и неземных страданий, которые теперь будут преследовать Драко, вероятно, всю его жизнь. И всё из-за того, что жизненные позиции юного Малфоя много лет были сосредоточены на совершенно бесполезных вещах, которые и привели к тому, что пришлось испытать Драко в совсем юном возрасте. А теперь этот Поттер, который всегда оставался верен себе, который спас его и всех остальных, Поттер, которому стыдно смотреть в глаза, восседает со своей рыжей бестией на драном диване и так искреннее улыбается… Эти приветливые нескончаемые Уизли, которые ранее вызывали едва ли не больше ненависти чем сам Поттер, кудахтают по всему дому, создавая шум из-за которого невозможно сосредоточиться. Драко чувствовал, что долго не выдержит в этой компании, сорвется. Только нельзя было закатывать истерику при них, нужно держаться. Самое большое чего боялся на сегодняшний день Драко Малфой — это то, что его будут жалеть, относиться к нему снисходительно, точно к «заблудшей овечке». Поэтому никто, ни одна уизлевская морда не должна узнать о его чувствах, нельзя при них показать ни единой эмоции. Флора и Гестия приблизились к стоящему в самом незаметном уголке Драко, и посмотрели на него одинаково уставшими глазами, словно читали его мысли «Ну сколько можно, когда мы перейдем к главному?». Именно эти девочки придали ему сил выбраться из своей комнаты в Малфой-мэноре, в которой он проводил в последнее время большую часть своего свободного времени, всерьез рискуя сойти с ума. Он узнал о случившемся с сестрами Кэрроу и подумал, что кроме него никто им не поможет. Еще бы, с такой фамилией! Драко не был близко знаком с близняшками, его свела с ними война. И, наверное, он единственный на данный момент, кто понимал, какую жизнь вели девочки раньше, что им пришлось пережить с такими опекунами как Амикус и Алекто Кэрроу. Драко подсознательно чувствовал, что таким «детям войны», как он и близняшки Кэрроу, надо объединяться. Ибо победившие могут их просто заклевать, как и самого Драко. Но себя не было так жаль, как девчонок. А оказалось все по-другому, эти самые злобные, по мнению Драко, Уизли — Фред и Джордж, — пустили их пожить к себе, дали работу и вроде не обижают. Наверняка все дело в Полумне Лавгуд… Уизли, постоянно поправлял себя Малфой. Вот к кому из всего этого сборища Драко относился по-настоящему неплохо, это Луна. Он доверял ей и не ожидал от нее ни подвоха, ни укола, ни жалости. Над ней самой постоянно издевались в Хогвартсе, она не станет так поступать с другими в силу своей очевидной доброты и наивности. Тяжелые раздумья Малфоя прервала миссис Уизли, приглашающая всех гостей и членов семьи за большой стол во дворе. — Так, интересно узнать, что мы такое должны посмотреть, — улыбался мистер Уизли. — Вы прислали такую таинственную сову. — О, Гермиона! — воскликнул Рон и бросился к своей девушке, которая быстрым шагом приближалась к столу. — Ты успела на ужин! — Я не могла пропустить этого собрания! — кокетливо отозвалась мисс Грейнджер. — Фред и Джордж умеют заинтриговать! Драко вновь тяжело вздохнул. Теперь все здороваются и расцеловывают эту всезнайку и выскочку. Так можно и до утра простоять… — Ну, показывайте, что мы должны посмотреть! — чуть ли не пританцовывая, говорила миссис Уизли, когда все, наконец, расселись и приступили к трапезе. Фред достал из кармана сложенный вчетверо клочок бумаги с рисунком Полумны, оглядел всех и заговорил: — У меня здесь кое-что нарисовано. Нам важно знать, видел ли кто-то из вас это место когда-нибудь. Во сне или наяву… — таинственно произнес старший из близнецов и протянул рисунок, сидящему ближе всего к нему брату Чарли. Тот долго вглядывался в изображение, хмурил лоб, крутил рисунок в разные стороны, приближал, отдалял, но в итоге недоуменно пожал плечами. — Не видел я такого нигде и никогда… Рисунок пошел по рукам, но Драко чувствовал, что это все пустое. Он уже понял, что никто из семьи Уизли, кроме близнецов, не будет видеть этого замка в своих снах. — По-моему это бесполезно, — подал он голос. — Покажите его Грейнджер и пойдемте уже отсюда. Все мгновенно уставились на него. — Почему Гермионе? — подозрительно спросил Джордж. — Ты что-то знаешь? — Знаю, — мрачно ответил Драко. — Просто дайте рисунок ей, и посмотрите… Гермиона уже сама встала со своего места и подошла к Артуру Уизли, у которого в данный момент находился рисунок. Малфой расплылся в понимающей улыбке, когда лицо Гермионы изменилось, и она взволнованно и грубо выхватила листок у отца семьи Уизли. — Ты знал, — послышался тихий звонкий голосок Полумны. — Значит в твоих снах с этим замком — Гермиона?