Now or never

Снова выступление под чужим именем, но кажется он начинает привыкать, хотя не стоило бы. Ахматова сидит за столом жюри и смотрит своим пронизывающим до глубины души взглядом. Она знает, что в этот раз Осаму препятствием не станет. — Танидзаки! — звучит имя из уст Дазая, он подыгрывает своему возлюбленному, теперь уже официальному. — Дазай, слушай, тебе не обязательно… — Я люблю подъебывать людей, не забывай об этом, солнце. С момента его …«срыва» прошло примерно минут десять и знаете, он ведёт себя так, будто ничего не случилось. Но, честно говоря, для Осаму это не нечто новое. Казалось он всегда так справлялся до тех пор, пока в его жизни не появился Чуя. — Не забываю. А ещё, я хотел сказать о Ахматовой, она… — Предлагала мне исчезнуть на время, но я не согласился. — Она. что?! — Да-да, рыжий заяц, вот так вот. — С каждым разом я все больше думаю,  что ты зоофил. — Нет, просто ты — рыжий заяц. — Такие бывают? — Мне плевать, если нет, то ты будешь первым. — Ахах, ладно. Мне уже скоро выступать, два номера осталось, фух. Нервы — это фигово. — Выпей ванильной колы и успокойся, панденок. — Кто? — Ребёнок панды, панденок. — Гениально, блять. — Ага. Видишь, какой я у тебя гениальный. — Пиздуй на лавочки, гений, я пойду готовиться. — А мне с тобой нельзя? — Дазай сделал обиженный взгляд и надул щеки как маленький ребенок. — А ты хочешь увидеть как я переодеваюсь? — Я был бы не против. — улыбнулся Осаму по-лисьему. — Иди к черту, болван. — А кто обзывается…! — Ты неисправим. — Ты тоже! И разошлись в разные стороны. Казалось бы все начинает налаживаться, но возможно судьба решила сыграть ещё одну шутку? — Дазай Осаму! — А? Кто вы? — прямо сейчас Осаму сверху вниз смотрел на девушку с белыми волосами, острижеными под каре и явно очень запыхавшуюся. — Я — Аяка Кутисакэ. Одна из организаторов. Мне срочно нужны вы. — По причине? — По поводу участника по имени Чуя Накахара. — Что случилось? — Ему плохо, сейчас его увели в медпункт, который находится в другом отделении, прошлый закрыт, эта чёртова медсестра опять потеряла ключи. — Где он сейчас? — Идёмте со мной. Они быстро спустились на подвальный этаж и Осаму чётко следовал за Аякой, но, когда они пришли в какую-то комнату, где не было ни окон, ни дверей, ни тем более Чуи, Дазай тут же развернулся к этой девушке и хотел уж было наорать, но за ним захлопнули дверь и задернули задвижку. — Открой! Какого черта?! — Посидите пока тут, Дазай-кун,  это не моя прихоть. Простите, что пришлось вас обмануть. — Чёртова дура, открой сию же секунду или я снесу эту дверь! — Придёт время и я открою, а пока предлагаю поговорить. — Мне не о чем говорить с тобой, лишь прошу по-хорошему, открой дверь! — Не могу, простите. — Я выбью её! — Не выбьете, она прочная, а так же тут довольно хорошая задвижка, так что вряд-ли выйдет. — Кутисакэ, прошу, открой. —Ахахах, простите, но нет. — У тебя такая необычная фамилия. Раньше существовала Кутисакэ… — Онна. Я слышала эту легенду миллионы раз, ещё с детства. — Кутисакэ,  открой, прошу. — Не могу, Дазай. — Кто поручил это тебе? — Не могу сказать, простите. — Ахматова? — Не могу сказать. — Ох, боже. Кутисакэ, ты не глупая девочка. — В том то и дело. — Ну так открой эту чёртову дверь! — Нет. Не могу. — Можешь! Ну же! — Простите, но я пойду. — Стой! Она уже поднималась по ступеням под крики Дазая, который требовал его освободить. Но все это было безрезультатно. Он остался один и теперь он не может даже позвонить, ведь телефон свой оставил на первом этаже. Вот же идиот, она ведь сказала «Чуя Накахара», боже, откуда обычному организатору знать это? Никак. Только если он подставной. В этом случае отлично подходит только одна пословица «после драки кулаками не машут», теперь уж нет смысла. Остаётся только ждать пока выпустят, и выпустят ли вообще?

***

Чуя нервничает потому что не видит Дазая, который по идее уже должен сидеть на лавочке и вовсю елозить по ушам Йосано или кому-либо ещё. Но это не происходит, поэтому обеспокоенный отсутствием Осаму, Чуя подошёл к Акико. — Йосано, ты не видела Дазая? — Да нет вроде. А что? — Да я потерял его. Он сюда шёл и видать заблудился. — Ну, я последний раз видела его в коридоре, когда выходила попить воды. — Ага, спасибо! С этими словами Накахара убежал в коридор, несмотря на то, что выступление у него буквально через семь минут. — Дазай! Дазай! Ты где? — Чуя ходил по коридору и кричал имя юноши, но тот не отзывался. — Даза.! Ох, простите ради бога, не увидел вас. — Накахара столкнулся с девушкой очень милой внешности, у неё были светлые волосы и обрезанное каре, а имя её вы уже знаете в отличии от Чуи. — Да ничего страшного, все хоро… это вы?! — Я? — Чу…чудный танцор Танидзаки! Я видела ваше выступление. Вы такой молодец, а чего не на сцене? У вас же сейчас выступление! — Я ищу Дазая, высокого парня с каштановыми волосами, на вид лет двадцать, но он чуть младше. — А… простите не могу вам помочь, я.я не видела его! Чуя, вам лучше поспешить на сцену! — Чуя? — … — Откуда вы знаете? — Что знаю? Я ничего не знаю! Просто оговорилась! Н-не больше! Простите, м-мне нужно идти! — А ну-ка. Признавайся, как зовут? — Это не ваше дело, я спешу! М-мне надо идти! — Уже не надо. Отвечай, откуда знаешь кто я и где Осаму? — Я.я! Я не хотела, правда! Она с-сказала, что уволит моего отца и м-меня! А он и так болеет! Ему лекарства нужны! Она сказала, сделает так, чтобы я ни на одну работу н-не смогу устроиться! А мой отец! Он болеет! И я…н-не могу без работы, ему нужны лекарства! — Тише-тише! Кто она? — А-Анна! Она с-сказала,  что уволит м-меня! — Ахматова? — Угу… Чуя, прости меня, я не хотела! У м-меня не было выбора… Д-держи! — Что это? — Ключи! Т-там внизу, на подвальном этаже сидит Дазай-кун. Иди к нему быстрее!  Иначе она заподозрит! — Какая жалость. Она уже заподозрила. –Позади стояла Ахматова,  перебирая брелок в виде игральных кубиков в руках. — Что за народ? Никому довериться нельзя. Я же говорила тебе, Кутисакэ. А ты, без зазрения совести так поступаешь. Ты считай убила своего отца, как не стыдно! Что ж ты за дочь после этого…? Ладно, сгинь с глаз, пока жива, дай-ка я побеседую с моим горячо любимым танцором. Девушка убежала в слезах и оставила этих двоих наедине. Два дьявола стоят пред друг другом и один ждёт от другого повиновения. Но, видимо один умрёт в ожиданиях, ибо никто из них не хочет подчиняться другому. И как быть? — Будь хорошим, отдай ключи и бегом на сцену, твой номер начнётся с минуты на минуту. — А мне плевать! Займу хоть десятое место, но найду его. — Не глупите, Чуя, вы же танцор, а не актеришка, играющий на толпу людей. — Да, я не актеришка! Я просто влюблён! И не больше! Это не делает меня слабым! — В кого? В этого высокого, бестактного неадеквата? — Представьте себе! Я люблю его именно таким, и если ради него стоит занять второе или даже третье место, то я сделаю это! — Ах, любишь. Любовь — это глупость, не более. Я не та, кто должен читать мораль, ведь моя душа не самая чистая, но я то точно знаю, что никакой любви нет. Ты — танцор, ты любишь публику, выступления, ажиотаж! — Не вам решать, что я люблю. Как и не мне решать насчёт вас. Вы тоже любите, Анна. Просто не говорите открыто. Пусть вы и дьявол в юбке, но вы человечны. Я слышал мельком о вашей истории и могу сказать, что тот человек непременно расстроился бы, узнав, что вы сейчас творите! Есть тонкие грани, которые никогда не нужно переходить. Потому что у человека в этот момент может что-то сломаться и конкретно сейчас, Чуя готов был поклясться, что слышал этот звук перелома в сознании прямо сейчас. — Ахах! Как вы умеете сказать, Накахара. Я знала, что вы не так просты как кажетесь и вновь оказалась права. Что ж, раз наш договор разрушен, то я вас отпускаю, можете идти. Если что, на ключах указан номер двери, не заблудитесь, потому что там легко это сделать. Удачи вам, Чуя. — Вы все-таки расскажите обо мне? — Нет. Наш разговор разрушен, а значит, я не знаю вас, а вы не знаете меня. Но сейчас перед вами стоит выбор, бежать на сцену и заниматься первое место или же бежать вниз и открывать дверь за которой ваш возлюбленный. И знаете, решать только вам. А я лишь могу посмотреть за всем этим и возможно тихонько посмеяться, не прерывая вашей истории. — Я знал, что вы не плохой человек, Анна. Просто сломанный, и не более… — Может быть вы и правы, Чуя. Может быть. Ахматова развернулась и пошла к столу жюри совершенно спокойно, будто ничего и не случилось, на самом же деле в её голове, спустя столько лет творился полный хаос и кавардак. И она впервые не знала, что делать и как ей поступить… Но она точно знала одно, что этот надменный мальчишка с пылающим сердцем, имя которого Накахара Чуя, был несомненно прав. И сейчас она понимает это, как никогда раньше и ей снова кажется, что её тренер вновь рад за неё так, как это было много лет назад, на её самом первом чемпионате по бальным танцам.