i'm still lovesick of you

Интервью канадского журнала с Драйвер Эрой заканчивается, и прямой эфир в инстаграме отключается. Росс что-то делает в телефоне, а Рокки смотрит перед собой и прикусывает губу, сдерживая широкую улыбку. Росс встает, старший поднимается за ним и вдруг притягивает к себе за запястье. Смотрит в глаза сверху вниз и в который раз утопает в этих искрящихся океанах, у него перехватывает дыхание, но он находит немного воздуха, чтобы произнести: — Все еще влюблен в меня? Росс смущенно выдыхает, глядя ему куда-то в ворот футболки, и кладет ладони на его плечи. — Слишком романтично прозвучало, да? Рокки сглатывает и улыбается. Ему настолько плевать, что подумают другие, насколько это вообще возможно. Росс вдруг поднимает взгляд, смотрит в глаза, а потом — опять, как всегда, как все эти годы — на губы, и облизывает свои пересохшие. Рокки никогда не целует первым, потому что он старший, и ему нельзя — он не имеет права давить, заставлять, принуждать… Поэтому он всегда ждет, когда его поцелует Росс. Это началось в Париже. Росс тогда только расстался с Кортни и почти тут же сошелся с Дрейпером, а Рокки уже пять лет встречался с Эллингтоном. Но там, в Париже, они были одни; они болтали о любви, чувствах, эмоциях днями напролет, Росс говорил ему каждое утро, день, вечер, какой Рокки красивый, сексуальный, заботливый, милый; хватал иногда его за руку и начинал напевать строчки, которые только что пришли ему в голову. Только что — это когда они возвращались с фестиваля вдоль ночного океана, или когда сидели в парке возле стены на траве, наблюдая за прохожими, или в клубе, когда они вышли в пустой чиллаут, и Росс приблизился губами к его уху и шептал «Turn it up, strip it down Clothes on the ground Don’t you make me wait too long…». А после клуба, разгоряченные, пьяные и счастливые, они вернулись в пустую квартиру — отец за всю поездку ночевал с ними только один раз, все остальное время они были наедине, и если в первые два дня Рокки спал на первом этаже, то уже на третью ночь пришел к Россу. «У тебя тут вентилятор, а у меня жара», — оправдался он, хотя младший утром сам звал его к себе спать. Они упали на кровать, смеялись, Рокки щекотал его, чтобы Росс смеялся громче и вырывался, а потом он просто заснул на младшем. Они проснулись на рассвете, оба с дикой жаждой, спустились вниз, выпили два больших стакана холодной воды и вернулись на второй этаж. — Ого… — протянул Росс, посмотрев в окно, проделанное прямо в потолке на крышу. Рокки поднял голову и увидел абсолютно розовое небо, от чего захватило дух; он тут же открыл окно, и они оба высунули головы в него, вдыхая освежающий утренний воздух Парижа. А потом Росс повернулся к нему лицом, улыбнулся, Рокки как-то неосознанно приобнял его за талию, и Росс подтянулся к его губам. Приник, поцеловав невесомо, коротко, опустил взгляд и шумно выдохнул со смешком. — Кажется, я еще пьяный, — шепнул он, упираясь лбом в губы Рокки. А Рокки не знал, пьяный он или нет, только прижимал его к себе крепче. Росс поднял голову, снова посмотрел брату в глаза и поцеловал еще раз, теперь увереннее, тверже, и Рокки тут же ответил, раскрывая губы, чувствуя, как руки Росса обвивают его шею, а прохладный ветер обдувает горячую кожу. Они так и заснули потом — обнимая друг друга, приникая губами к губам, а на следующий день вели себя так, словно ничего не было. В Довиле, куда после Парижа они поехали на кинофестиваль, Росс весь день ходил понурый, грустный, и Рокки никак не удавалось его разговорить; а ночью младший ушел к морю — Рокки уже спал и очень испугался, увидев, что брата нет рядом, а сообщение «Я пойду погуляю, скоро вернусь» не слишком успокаивало. — Я гулял с французами, — коротко ответил он утром на вопрос, где был полночи, — у них домик у моря. В последний день они сидели возле моря, почти возле воды, в полной темноте, и Росс снова подтянулся к нему, чтобы поцеловать. Рокки тут же живо ответил, только в ту секунду осознав, как сильно хотел поцеловать его все эти дни, пропустил его волосы на затылке сквозь пальцы и притянул ближе к себе, а потом отстранился, услышав тихий стон. Росс посмотрел на него как-то загнанно, грустно, а потом уткнулся в шею, и они просидели так не меньше получаса, пока не замерзли. В Лос-Анджелесе, а потом в туре все было как раньше: Росс с Дрейпером, Рокки с Элом, но чем дольше длился тур, тем чаще они опаздывали к саундчеку, запираясь в туалетах клубов, чтобы целоваться, тем сложнее им было остаться наедине и не прикоснуться, не выдохнуть горячо друг другу в губы, не прихватить аккуратно зубами нежную кожу. А потом был Ванкувер, двухгодичные съемки Росса, которые не то все испортили, не то обострили, а может, все сразу, и они целовались каждую свободную минуту, когда оказывались наконец-то вместе — но никогда не заходили дальше. — Я просто так сильно люблю тебя, что мне не хватает простых объятий, — шептал Росс, когда они лежали на его кровати в Ванкувере и держались за руки. Рокки смотрел в потолок, сглатывал комок в горле и думал. Сколько еще так будет продолжаться, сколько еще они продержатся, будут ли они теперь всю жизнь вот так… впрочем, это «так» было настолько непонятным и странным для них обоих, что рано или поздно оно взорвется и либо разрушит их, либо заново создаст. Росс подтянулся к нему, поцеловал в уголок губ и пропел «Take me away…». Это была их последняя поездка в Ванкувер — сразу после нее съемки прервали и больше никогда не восстановили. И вот они стоят друг перед другом, уже не сходя с ума, уже наладив свою жизнь — после расставания с Дрейпером Росс не успел пробыть один ни месяца, потому что сразу сошелся с Джаз, а Рокки нашел Алекс, чтобы хоть с кем-то проводить одинокие ночи, — смотрят друг другу в глаза, и Рокки не понимает, в какой вселенной они находятся, почему все так, как они дошли до этой точки. — Я люблю тебя, — шепчет он, наклоняясь ниже к Россу, чтобы его слышал только он. И ему вдруг так больно от осознания, что теперь так будет всегда; он думал, что он пережил всю эту боль, когда Росс уехал, а потом когда приезжал, он думал, что у него не осталось уже не зажившего места в сердце, которое бы не болело тогда, а потом затянулось, но оказалось, что вскрытые раны болят еще сильнее первых. Он целует Росса в губы, а потом в щеку и быстро уходит, видя его растерянный взгляд, но понимая, что это никак не исправить, их проблему никак не решить, и дело не в поцелуях, не в девушках, ни в чем и ни в ком, кроме них самих. Он уезжает к Алекс, а Росс остается один в студии, чтобы дописать песни, завтра Росс пойдет с Джаз на свидание, а Рокки будет делать аранжировки. А ночью младший придет к брату в спальню, ляжет рядом под его одеяло и обнимет, уткнувшись в ключицы, и Рокки просто обнимет его и снова прижмет к себе. — Я просто боюсь, что однажды сорвусь и больше не смогу сдерживаться, и буду целовать тебя каждую секунду, наплевав на всех, — шепчет Росс, глядя на огонь, рядом с которым они сидят вдвоем с Рокки, Росс — закутавшись в плед, а Рокки — обнимая его сзади и невесомо касаясь губами виска. Рокки проводит носом за его ухом, целует в шею, и Росс прикрывает глаза. — Я уже почти сорвался… Младший поворачивается к брату и снова смотрит на его губы, как всегда, как последние четыре года. — Я люблю тебя, — шепчет Росс тихо и хрипло, касаясь его губ, опаляя их горячим дыханием. — Может, нам переспать, чтобы нас отпустило? — усмехается Рокки, зная, что для них обоих это просто шутка, что-то нереальное, невозможное. Но Росс вдруг вскакивает, хватает его за руку и тянет за собой. Заводит в свою спальню, запирает дверь и впивается глубоким жарким поцелуем, тянет футболку брата вверх, отрывается на секунду и снимает ее, а потом свою, а затем снова впивается поцелуем и падает спиной на кровать. Рокки падает сверху, продолжая целовать, спускает руку вниз и стонет, чувствуя, что Росс возбужден так сильно, что даже на штанах проступило влажное пятно; он быстро избавляет их от остатков одежды, Росс кивает куда-то в сторону тумбы — «Там», Рокки шарит рукой в темноте и нащупывает смазку. Смазывает себя, потом Росса, входит пальцами, и младшего подбрасывает на кровати; младший тут же сам подается, царапает его плечи, шумно дышит и тянется к губам, хотя дыхания и так едва хватает. Но он хочет целоваться, хочет чувствовать Рокки везде, не только внутри, но и на губах, на коже, на себе, а Рокки так же сильно хочет быть в нем, целовать, прикасаться и гладить. Он входит, глубоко целуя, и им хватает пары минут, чтобы почти одновременно кончить, горячо и шумно выдыхая друг в друга, хватая губы губами. Рокки выходит, ложится на Росса, целуя его грудь, тот часто дышит и гладит его волосы, приходя в себя. Когда Рокки уже засыпает на его плече, Росс тихо шепчет: — Нет. Я все еще хочу целовать тебя каждую секунду, Рокки. Рокки поднимает голову и целует его в горячие и припухшие губы. — А я все еще влюблен в тебя, Росс, — шепчет он и крепче сжимает пальцы на его талии.