Пожалуйста, позволь мне совершить самоубийство.

Белые стены. Цвет на столько белый, что сворачивает живот, тошнит. Запах медикаментов. От него тоже невероятно воротит. — "Я всё-таки жива." — Лиловые глаза устало сверлят потолок палаты. Белокожая, измученная, будто фарфоровая кукла, девушка лежит на больничной койке. Она только что открыла глаза, сожалея, что вообще это сделала. Лучше бы не открывала их. На какие-либо движения сил не хватало, да и желания тоже не было. Всё тело ныло от боли и спазмов. Уставший взгляд переместился на капельницу, стоящую рядом с койкой. Кап-кап-кап-кап... Этот звук раздражал. Столь унылую идиллию прервал противный звук открывающийся двери. Женщина в белом халате, зашедшая в помещение, не спеша подошла к койке, заметив, что девочка проснулась. — Ты жива, Нориаки... — Будто с облегчением произнесла медсестра. — "К сожалению." — В ответ на эти слова, проговорила про себя пациентка. Нориаки Какёин. 17—ти летняя девушка, среднего роста. Волнистые красно-розовые волосы, ассиметричная прическа в виде кудряшки на одной стороне бледного лица. В гардеробе много зеленых нежных вещей. Постоянным аксессуаром приходятся сережки-вишенки, казалось, что Нориаки никогда их не снимает. Девушка, которой остался год до выпуска из старшей школы. Прилежная ученица, скромная, ухоженная и тут такое происшествие. Для, теперь бывших одноклассников и учителей, Какёин получила сотрясение мозга, неудачно спустившись с лестницы. Но правда — горькая как крепкий чай без сахара. Девочка пыталась покончить с собой. Было решено перевестись в другую школу после реабилитации. Мать Нориаки места себе не находила, чувствовала вину, но в то же время, не могла принять дочь. Двоякое чувство. Отец лишь продолжал носить маску хладнокровия по отношению к собственному единственному чаду. С недавнего времени он относился к дочери как к чужой. Потому что: "Девочки не могут любить других девочек." Каминг-аут перед родителями и в последствии их негативная реакция на ориентацию дочери — стало последней каплей для бедной Нори. Она решила, что настрадалась. Она решила, что не хочет мучиться. Она решила сдаться. Она решила умереть.