Время для тебя

Кисе ненавидел часы. Они четко отмеряли его жизнь, не давая свободно дышать. Будильник, бесконечные напоминалки, расписание рейсов. Все расписано по минутам и занесено в ежедневник. Это раздражало. Сутки раскладывались на двадцать четыре часа. Безнадежно мало. Но самое смешное — эти же часы его берегли. Точный расчет позволял выгадать время на сон, еду, дорогу и… личное. Кстати, о личном. Самолет задерживался на один час двадцать семь минут. Это было раннее утро в Коломбо. Сонные пассажиры кутались в одеяла, ожидая разрешения на вылет. Он рисковал не успеть не только к началу, но и на всю игру целиком. Кисе вздохнул и надвинул шляпу пониже на глаза. Свободных мест на ближайшие рейсы почти не осталось. Он любил бизнес-класс: пассажирам оттуда он был безразличен. Но в этот раз пришлось лететь в экономе. Он старательно подобрал самую невыразительную одежду. Хорошо, что в Японии его никто не ждал из журналистов или фанатов. По контракту он еще как минимум неделю должен был находиться на съемках. Все получилось из-за дождя, который накрыл побережье и испортил режиссеру все планы. Из-за него же затягивали с вылетом. Но Кисе упрямо ждал. У него был билет на игру и окно в бесконечном графике. Он просто обязан был им воспользоваться, пусть даже безобразно опоздав. Рейс задерживался уже на час пятьдесят. Наконец-то объявили посадку. Кисе направился к стойке регистрации, старательно избегая японцев и европейцев. Это могло бы быть смешным. В первое время популярность опьяняла, потом пришло раздражение, а следом появилась усталость. Кисе надеялся, что его никто не узнает. Упав в кресло, он надел наушники. Он расчитывал проспать хотя бы половину пути. Зал был огромен и вмещал сотни людей. В оформлении было слишком много желтого и белого, и выглядело это, как пески какой-нибудь пустыни. Среди них мелькали темные пятна людей, которые нашли здесь единственный оазис. Кисе вглядывался в лица, не запоминая. Пропускал через себя чужие эмоции и присоединялся к общему восторгу. Он помнил все свои игры. И даже сейчас он чувствовал всплеск адреналина, словно он стоял на площадке. Но это был не его спорт и не его команда. Как он и думал, команда Вакатоши вела, хоть и с минимальным отрывом. Кисе вклинился в толпу. На него смотрели с неприязнью, но он упорно протискивался на свое место, вежливо улыбаясь и извиняясь. Игра была в самом разгаре, но он успел! Зал замолк. Ушивака приготовился к подаче. На Кисе навалилась непроницаемая стена спокойствия, умиротворяюще надавила на плечи и окутала. Возможно, именно за этим чувством он ехал сюда с другого конца света. Кисе почувствовал силу размаха и удара, ощутил, как чужое тело поднимается в воздух, будто оно было его собственным. Вакатоши был на взводе — это было почти не заметно, но Кисе отмечал мелочи про себя: то, как тот двигался, как посылал мяч. Именно из-за этого они, наверное, и сошлись. Кисе верил своим ощущениям, а не глазам. Человека по картинке не узнаешь. Сам Кисе позировал, копировал, подражал. Он не мог понять, нравится ему быть таким или он хочет, чтобы люди признавали его истинное лицо. Но всякий раз он задавался вопросом: а какое оно на самом деле? И не мог найти ответа. Вакатоши просто соглашался. Он верил в того Кисе, которого видел перед собой, и не требовал объяснений, не искал его настоящего. Это и стало отправной точкой. Как смешно: спорт их соединил, но спортивная карьера Кисе была далеко в прошлом. Только иногда он находил время для того, чтобы сыграть в мяч с кем-нибудь из Поколения Чудес. Он уже и не помнил, когда им удавалось собраться вместе. Разные дороги. Кисе отдалился от всех и большую часть времени проводил, мотаясь между городами и материками. У него было не так уж много причин постоянно возвращаться на этот остров, и Вакатоши был одной из них. Возможно, скоро не станет и ее. Кисе был не дурак: он понимал, что в скором времени мать Вакатоши обязательно женит своего единственного сына. Не стоило питать неосуществимых надежд. Но пока очень хотелось верить. Кисе не дождался конца матча. Он направился к выходу раньше, чтобы забрать из гардероба одежду и поймать такси. Ему нужно было добраться до дома заранее. Само понятие "дом" стало для него очень растяжимым, когда его мама умерла, а его старшая сестра переехала в Америку. Младшая собиралась вскоре уехать следом и жила до тех пор на съемной квартире. Кисе всегда останавливался в гостиницах. Он не мог сказать, любит он их или нет. Как можно любить или не любить место, где можно принять душ, поспать и поесть? Он не любил журналистов, пронырливых и наглых. Они никогда не оставляли его в покое. Хуже всего были американские: у них начисто отсутствовало понятие о личном пространстве и был отключен инстинкт самосохранения. Европейские соблюдали хоть какие-то нормы этики. Лучше всего были англичане. Они язвили и задавали неудобные вопросы, но часто сохраняли дистанцию. Японские журналисты Кисе даже нравились — или он просто к ним привык. Хотя как можно привыкнуть к настырному вниманию? Разноцветные огни города сменились более скудно освещенной окраиной. Пейзаж за окном зазеленел, и воздух стал свежее. Он невероятно устал. Множество факторов и бесконечное «нельзя», словно он был псом, которому можно любить лишь по команде в те промежутки времени, когда он не обязан делать что-то согласно плану менеджера или контракту. Кстати о менеджере… В электронной почте висело несколько непрочитанных писем, а на телефоне высветились пропущенные вызовы. Кисе просмотрел их и закрыл. Вместо ответа менеджеру он набрал смс и отправил его Вакатоши. Глядя на часы, подсчитал остаток времени. Должно было хватить на то, чтобы кинуть сумки, заказать ужин, переодеться, получить заказ у курьера и выйти. Пройти по темным безлюдным улицам и найти старую площадку для игры в баскетбол. Деревья обступили площадку, заслоняя от света и лишних зрителей. Кисе пожалел, что у него нет с собой мяча. Он встал посередине, развел руки и представил… — Что ты делаешь? Кисе вздрогнул и развернулся. Темная фигура Вакатоши возвышалась на краю площадки, словно голем, решивший выйти на прогулку. — Наслаждаюсь овациями толпы. Вакатоши подошел ближе и посмотрел на него скептически. Даже лоб потрогал. — Тебя никто не кусал на Бали? — Коломбо. Это Шри-Ланка. — Прости, ты слишком часто перемещаешься. Я не успеваю следить. Рука Вакатоши скользнула по лбу Кисе, зачесывая назад отросшую челку. Ладонь у него была широкая и шершавая. Кисе зажмурился, откидывая голову. Ушиджима шагнул вперед. Кисе показалось, будто он тонет в его объятиях, хотя разница в росте у них была всего в пару сантиметров. От Вакатоши все еще пахло потом, несмотря на то, что он наверняка помылся после матча и сменил одежду. Этот запах был будто печать спортивного зала. Он не отпускал. Кисе был почти уверен, что от него все еще пахнет тропическим дождем, цветами и песчаным берегом, а еще морем. Напоминание о том, что скоро им обоим предстояло вернуться. Ну а пока… Кисе потянулся навстречу поцелую и отбросил мысли о времени. Ему хотелось верить, что у них впереди вечность.