Бакет и Вонка

      После того, как на стене появилась зелёная надпись «access is allowed», дверь открылась. По барабанным перепонкам Элизабет тут же ударил громкий звук работающего механизма — сердца фабрики. Через несколько секунд женщина немного привыкла к этому шуму и прошла вглубь помещения. Она осмотрелась в поисках лестницы.       Сердце фабрики — пусть сложный и крепкий, но всё же такой же механизм, как и все другие, который может сломаться. Для того, чтобы починить механизм, нужно к нему подобраться. Но с мостика никак нельзя было дотянуться до него, да и логично, что должен быть какой-нибудь выключатель, которого Элизабет так же не находила. Значит он находился в другом месте.       Через пару минут поисков Вонка нашла-таки металлическую лестницу, которая вела вниз. Спустившись по ней, Элизабет оказалась на той же поверхности, что и крепилось сердце. Шум здесь был ещё громче, и женщина едва сдерживалась от того, чтобы не заткнуть уши пальцами.       Элизабет присела на корточки и стала искать глазами под механизмом маленький предмет в надежде, что что-нибудь уцелело. И, к её величайшей радости, она увидела обломки, разбросанные в разные места. Поднявшись, она осмотрелась и увидела слева от себя, в стене, довольно крупный рычаг красного цвета, который был защищён пластиковым прозрачным корпусом. Над ним была табличка «use if necessary»*. Элизабет сняла защитный корпус и потянулась к рычагу. Положив на него руку, она остановилась. Ей внезапно стало стыдно, ведь она выключает самый главный механизм, а значит, во-первых отключает фабрику, во-вторых прерывает производство сладостей. Но она тут же подумала о том, что делает это для блага всех обитателей фабрики. Ей хотелось в это верить.       Собравшись с духом, она навалилась на рычаг, и тот поддался. Гул начал стихать, сердце останавливаться. Свет начал потухать, но буквально тут же загорелся снова — сработал аварийный режим. Элизабет дождалась полной остановки механизма и подождала ещё немного. Наконец она решилась и медленно двинулась в его сторону. Подойдя почти вплотную, она остановилась. Ей было страшно, так как фантазия начала подкидывать разные страшные картинки, как она залезает под сердце фабрики, и оно начинает работать, тем самым размазывая Вонку по полу и кромсая её на куски. Её собственное сердце бешено стучало. Собрав всю волю в кулак, Элизабет решила «Будь, что будет» и легла на живот. Она начала медленно и осторожно ползти под страшным механизмом. Наконец она добралась до тех обломков, которые видела, и выползла обратно. Чтобы понять, что она собрала все обломки, Элизабет начала собирать из них первоначальный предмет, некогда выкинутый в это самое сердце — брошь её отца в виде буквы «W». И, как оказалось, не зря. Не хватало одного обломка. Элизабет снова легла на пол. На этот раз она его увидела, он был, как назло, на другой стороне механизма. На этот раз женщина уже была смелее и ползла под всем механизмом до этого маленького обломка, после чего обратно. И вот теперь все обломки были на месте. Вонка выдохнула с облегчением, встала и подошла а рычагу. Задействовала его. Гул начал постепенно возобновляться, как и работа механизма. Женщина подошла к собранному из обломков значку, собрала всё в горстку и поднялась по лестнице, после чего вышла из комнаты.       Пока она шла в свою комнату, на пути ей попались четыре цеха. Заглянув в них, Элизабет обнаружила в каждом перепуганных умпа-лумпов, которые не понимали, что произошло и бегали по машинам перезагружая их, ведь те теперь выдавали ошибку. Но после перезагрузки всё начало снова работать. Фабрика просыпалась после короткого сна.       То ли ещё не вся информация загрузилась, то ли фабрика знала, что её останавливала именно Элизабет, а потому обиделась, ведь двери, которые раньше она ей открывала, женщине приходилось открывать вручную.       Зайдя в свою, вернее теперь уже их с Чарли общую комнату, она увидела мужа лежащего на кровати и читавшего книгу.       — О, Элизабет! А вот и ты! Где же ты пропадала? — Задал вопрос Чарли, как только она зашла.       — Я. Эм... — Вонка замялась, не зная, что ему сказать. Она уже решила, что не будет пока ему говорить о своей задумке. — Я была в «Цехе изобретений», как вдруг произошло отключение электричества. Я не поняла, что могло случиться, ведь такое произошло впервые за всю историю фабрики. Потом я решила пойти посмотреть, вдруг что-то произошло с сердцем, но когда я пришла всё уже заработало, — она старалась врать как можно убедительнее, тщательно подбирая фразы. — А ты, случайно, не знаешь, что произошло? — Ей показалось, что задать такой вопрос при условии, что сама ничего не поняла, будет логичным.       — Нет. Мы уже начали расходиться, как вдруг свет стал тусклым, а водопад перестал течь. Мы только поняли, что электричество отключили, и ничего больше.       — Ясно.       Элизабет подошла к своему шкафу, открыла дверцу и положила обломки броши на верхнюю полку. Сегодня она уже точно не сможет заняться своим экспериментом...

***

      Проснулась Элизабет в восемь утра. Увидев время на часах она отбросила мысль полежать ещё и вскочила с кровати. Хоть женщина и любила вставать рано, она не была совсем такой же, как её отец, и вставала не в четыре или пять утра, а в шесть или семь. Но Чарли и на это говорил, что она очень рано встаёт.       Тихо, чтобы не разбудить спящего мужа, она оделась и вышла из комнаты, после чего направилась в кабинет. Там она начала заполнять документы, и через пару часов к ней присоединился Чарли. К десяти часам все бумаги были заполнены. Они направились в «Шоколадный цех», где их уже ждали два начинающих кондитера, после чего все четверо пошли в «Думательную комнату».       В шесть часов вечера, после плодородного дня, Элизабет вернулась в комнату, открыла вещевой шкаф и достала оттуда обломки броши. Чарли сказал, что проведёт вечер в библиотеке, так что она могла быть уверена, что он ей не помешает. Тут в её голову пришла мысль, что в этой комнате есть камеры, а это означает, что фабрика будет видеть всё то, что она делает. Значит, она увидит брошь, которая сейчас должна находиться в той комнате, догадается, что это Элизабет её отключала, и даже слушать не будет о её благих намерениях, а сразу убьёт. Это не устраивало женщину, и она решила, что фабрике пока не обязательно что-то знать о броши. Соответственно, нужно найти место, где нет камер и, хвала всем Богам, такие места были. К примеру, ванная, и Элизабет тут же направилась туда.       В ванную, за несколько походов, Элизабет притащила всё необходимое, и в этот список так же вошёл и табурет. Разместив на табурете обломки броши, женщина, взяв в руки пинцет, принялась аккуратно разбирать их. Вот она разломала наружную глянцевую оболочку, отогнула кусочки металла... Внутри оказалась микросхема. В микросхемах Элизабет не понимала вообще почти ничего, а это значит, что её план ждёт полный провал. С этим женщина ни в какую не хотела мириться. Что же делать?       «В микросхемах хорошо разбирается Майк, — начала размышлять она, — Может, попросить его? В конце концов, я ведь не смогу держать мой план в тайне от всех...»       В конце концов Элизабет решила, что ничего страшного не произойдёт, если она расскажет Тиви о своей задумке. Если его попросить никому ничего не говорить, то он будет молчать — это она знала из личного опыта. Так что, собрав все обломки, она вышла из ванной и отправилась на поиски Майка.