***
Экстренные новости Сегодня в торговом центре города Каптурфилд произошëл террористический акт. По нашим данным, пострадало 45 мирных жителей, 21 из которых погибли. Виновники уже найдены и задержаны ФБР.
Не надо врать
11 декабря 2023 г. в 15:09
— Ты хочешь... Создать другое тело? — Брови Элизабет поползли вверх. — И ты собираешься сделать это, переписав что-то в каком-то неизвестно-существующем-ли-вообще компьютере?
— Да, — твëрдо ответил Майк. — И я уверен, что компьютер существует. Он просто не может не существовать, потому что... — он запнулся, — Эмили должна чем-то думать. У неë точно есть мозг, и он точно находится где-то здесь, на фабрике. И у меня к тебе просьба-задача: найди сама или узнай у Эмили где находится этот компьютер.
— А если она спросит «зачем»?
— Не знаю. Ты явно еë знаешь лучше, чем я, и определи сама, скажешь ей правду или нет. Мне главное — найти компьютер.
— Хорошо... — Вздохнув, ответила Вонка. Она не знала даже, где сейчас искать Эмили. Стоит ли надеяться, что та откроется ей настолько, что покажет свой мозг? Ведь этот элемент фабрики, насколько она понимала, не менее важен, чем сердце.
— Элизабет, просто... — Майк попытался найти более верные слова. — Дело не только в том, знаешь ты хорошо Эмили или нет. На самом деле я бы и сам попробовал. Но дело в основном в доверии. Я думаю, что тебе Эмили доверяет больше, чем любому из нас. Соответственно, у тебя шансов на отказ гораздо меньше, чем у нас.
Дверь «Цеха изобретений» открылась, вышла Виолетта. Подошла к ним.
— Прошу прощения, что отвлекаю, — обратилась она к Элизабет, а затем повернулась к мужу. — Майк, ты скоро?
— Да, любимая, — на его лице появилась лëгкая улыбка, — подожди, пожалуйста, ещё немного.
Глядя на друзей, Элизабет тоже улыбнулась. Потом вспомнила о разговоре с Майком.
— Ладно, я попробую. Но не обещаю, что получится.
Майк повернулся к ней.
— Спасибо.
Элизабет развернулась и пошла по коридору, оставив супругов наедине. В голове было множество вопросов и предположений, где могла находиться Эмили.
После около получаса, а казалось, целой вечности блужданий по коридорам, у Элизабет осталось больше половины вариантов, где может находиться новоиспечённая сестра. Дойдя до жилого отсека, она вздохнула. Здесь было великое множество комнат, и Эмили могла находиться в любой из них.
Пройдя несколько комнат и заглянув в каждую из них, она устало облокотилась о стену коридора. И сколько ей ещё искать эту Эмили? А может, она и не найдëт еë сегодня? Ведь фабрику никто не знает лучше, чем сама фабрика, а, соответственно, она сможет лучше всех скрыться в собственных стенах, не дать себя найти. Но сдаваться нельзя. Элизабет оттолкнулась от стены и пошла к следующей комнате.
Она знала, что в этом отсеке когда-то жила еë мама, и не раз была в той комнате. Вот и сейчас зашла в неë. Здесь она решила задержаться. Подошла к кровати, села на неë. В сознании сразу возникло лицо мамы, которая лежала на больничной кровати. Она смотрела на Элизабет уставшими, но улыбающимися глазами. Улыбаясь, рукой гладила дочь по волосам. На глаза Вонки навернулись слëзы. Это был знак — если она не хочет реветь два часа, то сейчас находиться здесь больше нельзя. Встав с кровати, она поспешно покинула комнату.
Элизабет прошла весь отсек, но нигде Эмили не нашлось. Она спускалась и поднималась по лестницам, ходила по коридорам разных этажей, посещала различные цеха. И, сама не заметив, как так получилось, оказалась в коридоре, в который ей ходить было нельзя. Чарли ей не то чтобы запретил, но посоветовал сюда не заходить. Потому что, находясь в этом коридоре, Элизабет переставала контролировать себя, и ноги сами заносили еë в комнату отца, откуда она выходила в не самом лучшем настроении.
И вот она всë ближе.
Внезапно дверь, ведущая в комнату отца, открылась самостоятельно, как бы приглашая.
Зайдя внутрь комнаты, Вонка увидела отца, точнее, Эмили, стоящую около окна и печально смотрящую на город. Всë лицо воплощало в себе печаль и строгость.
— Эмили, — окликнула еë Элизабет.
— Ты что-то хотела, — это был не вопрос, а утверждение. — Неужели найти меня было так важно, раз ты так рьяно, долго и упрямо меня искала?
— Ну... Ты так быстро ушла, — Элизабет постаралась найти отговорку своим поискам, но сомневалась, что у неë это хорошо вышло.
— Серьёзно? — Эмили отвернулась от окна, а Элизабет убедилась, что отговорка убедительной не являлась. — То есть ты меня искала около часа просто потому, что я быстро ушла?
— Нет, не совсем. Но и поэтому тоже! Меня действительно беспокоит, не обидел ли тебя Майк своими недалëкими приколами.
— И с каких это пор тебя волнует, не задел ли меня Майк? — Эмили выгнулась бровь. — Знаешь, я всë-таки думаю, что тебя волнует не это. Тебя волнует, исполню ли я свои слова. Так вот — можешь пока не волноваться, исполнять я их не собираюсь. Пока что.
— Спасибо, — улыбнулась Вонка. — Но твоë состояние меня всë же волнует, — и это было правдой.
— Мне приятно. Я в порядке. Это всё, что ты хотела?
Элизабет замялась. Нужно было озвучить просьбу Майка. Но как? А если Эмили разозлится на что-то? Но дело делать надо. Может, получится как-то обойти причину поиска компьютера? Вдруг Эмили сразу ответит?
— Я тут подумала, — сейчас Элизабет решила, что лучше будет сказать так, будто это только еë мысли, — и задалась вопросом. У тебя ведь есть сердце. Пусть не такое, как у людей, но всë же есть. Значит, наверняка есть и мозг? Какой-то компьютер, в котором прописаны все программы? Где он находится?
Эмили выгнула бровь.
— Ну да, есть. А зачем тебе данная информация?
Сердце Элизабет ушло в пятки. Всë-таки Эмили задала этот вопрос.
Возникла дилемма. С одной стороны — нужно сказать правду. С другой стороны — правду лучше не говорить, потому что не факт, что Эмили согласится. Наверное, лучше наплести чего-нибудь. Но на самом ли деле лучше?
Элизабет смотрела на сестру, но всë равно видела перед собой отца. Такие знакомые глаза, смотрящие с неким вопросом и холодом. И тут в еë памяти всплыло воспоминание...
«Комната отца. Восьмилетняя Элизабет сидит на кровати и ждëт, когда папа уже что-нибудь скажет. Вилли Вонка стоит и смотрит в окно, — было видно, что он сердится и что-то обдумывает.
Наконец он вышел из своих мыслей. Повернулся к дочери.
— Элизабет, — обратился он к ней строгим тоном, — ты ничего не хочешь мне сказать?
— Да, — ответила девочка. — Извини меня, папа, пожалуйста.
— Это я уже слышал. Ты мне вот что объясни: зачем ты это сделала?
— Я не специально, папа! Случайно! Оно само сломалось!
И это было чистой правдой! Почти. В «Цехе изобретений» она увидела один очень интересный механизм и решила рассмотреть его получше. Кто же знал, что если потрогать не в том месте, то что-то может сломаться? Элизабет испугалась и убежала к папе, работающему с какими-то колбочками, будто ничего не делала. Механизм был маленьким, но принадлежал к большой машине. И вскоре к мистеру Вонке прибежали умпа-лумпы с новостью, что случилась какая-то беда. На вопрос папы, трогала ли она что-нибудь, Элизабет, испугавшись, что еë будут ругать, ответила отрицанием. Умпа-лумпы с папой долго ходили вокруг машины, уже собирались навсегда еë отключить, ведь поломка означала, что она не прошла испытание, как вдруг нашли причину. Папа почему-то сразу догадался, что Элизабет сказала ему неправду, и отправил еë с сопровождающим умпа-лумпом к себе в комнату, ждать его.
— Я понимаю, что не специально. Зачем ты мне соврала? И почему сразу не сказала? Ты ведь поняла, что сломала, так зачем скрывать?
Элизабет опустила глаза в пол. Таким сердитым она ещё ни разу не видела папу.
— Элизабет! Я с тобой разговариваю! Ты ведь прекрасно знаешь моë отношение к вранью и лжецам! Что-то сделала не так — скажи сразу. Я ведь не ругаюсь. А даже если ругаюсь, то не так сильно. Но за ложь наказывать буду! Я еë терпеть не могу, и ты это знаешь!»
Элизабет сглотнула. Тот случай научил еë никогда не врать папе, уже с возрастом она начала понимать, когда врать можно, а когда — лучше не стоит. Отец ненавидел ложь, и это было объяснимо. Однажды его обманули сразу большое количество человек, и круг людей, которым он верил и доверял, в разы сузился. И тут его доверие подорвала собственная дочь. Конечно, можно сказать, что для восьмилетнего ребёнка это обычное дело, но Элизабет себя считала каким-то исключением.
Сейчас перед собой она видит отца, который смотрит на неë почти также, как и тогда. И тут Вонка поняла, что просто не сможет соврать, смотря в эти глаза. Она вздохнула.
— Вообще это не только мои мысли. Это наше с Майком совместное решение. Мы... подумали, что, как бы тебе ни было приятно находиться в этом теле, оно тебе не подходит. Никому не комфортно называть тебя Эмили, когда слышат и видят перед собой мужчину, с которым знакомы с детства. Мне тем более. И Майк предложил покопаться в твоëм компьютере, чтобы переписать какую-то программу, в которой прописано, какое тело нужно создавать. Его ведь явно кто-то создал, оно не из воздуха взялось. Мы хотим создать тебе другое, женское тело.
Она замолчала, наблюдая за явной переменой эмоций на родном лице. Теперь на нëм была улыбка, что удивило кондитера.
— Знаешь, Элизабет, мне очень приятно, что ты всë-таки сказала правду.
— Что значит «всë-таки»?
— Ну как же. Ты что, не знаешь, что в том коридоре есть камеры?
Элизабет похолодела. Точно... Как она могла забыть про камеры и динамики, с помощью которых фабрика всë слышит и видит? Выходит, Эмили всë уже и так знала. Значит, хотела проверить, можно ли доверять ей?
— Если честно, — продолжила она, — то я сомневаюсь, что у него что-то выйдет. Хотя не могу не признать, что он весьма способный, и его действия в программировании иногда поражали даже меня — на вид его интеллект ниже. Попытаться можно, почему нет. Так что да, — скажу где.
Эта улыбка. Эти глаза, смотрящие по-прежнему строго, но всë же с какой-то теплотой. Всë это было до ужаса знакомым...
«— Ну прости, папочка. Я больше так не буду! Честно-честно!
— Я тебе верю, — Вилли Вонка улыбнулся и, с распростëртыми руками, немного наклонился, — иди сюда.
Радостная Элизабет соскочила с кровати и со звонким смехом влетела в папины объятия. Он же, немного посмеиваясь, ласково гладил дочь по волосам.»