Сложно поверить

Кто-то когда-то сказал Корвусу, что Скай была родом из древнего знатного дома, такого властного и сильного, что стоило сказать что то против воли их наследницы, то больше о тебе никто ничего не знал. Корвусу было не сложно в это поверить, когда он видел эту грубую женщину: вот она дерзит ему, когда они обсуждают какую-то мелочь, а вот язвительно улыбается, когда в очередной раз их спор прерывает его же отец. Она была резкой и острила ему когда ей заблагорассудится, чем раздражала до побелевших костяшек и скрипящих зубов. Кто то назвал ее нахалкой, от зависти или ненависти, и он всегда соглашался с этим, приговаривая, что это слово слишком мягкое и не подходит ей. Ненависть и томные взгляды, устремленные в ее сторону – ее оружие, то, чем она может легко манипулировать. Позволяя людям поливать себя грязью или же целовать ее руки, она, словно кукловод, управляла их пороками и тайными желаниями. Забивала их головы грехом и праведным гневом и будь Корвус хоть чуточку набожным, возможно он бы молился за ее грехи. Но такие несвязные вещи, как дерзость и яркая личность, совсем не отторгали его отца, который, казалось, был очарован ей больше чем кто-либо на свете. - Она важный человек в Магистрате. - причитал он, бессмысленно тыча пальцем в карту на столе, - Нам нужны лучшие из лучших, чтобы выиграть эту войну. Война, конечно, было важна. Важна также, как и Скай, как Корвус, да как любой другой член в их войсках. Но все-таки она была не первой и не последней, и будь вместо нее кто-нибудь другой, Карне, возможно, сказал бы по-другому. Корвус никогда не принижал достоинств Скай как воина и особенно как человека ее профессии, но с каждым разом их встречи вызывали у него бурю нежелательных эмоций, с которыми мужчина совладать не мог. Замкнутая комната, мужчина, которого он называл отцом и женщина, чье лицо, как ему думалось, когда-нибудь приснится ему в его бесконечных кошмарах. Все это давило на него так сильно, что головная боль не проходила неделями. На самом деле их двоих никогда не связывало ничего более, чем кабинет Карне. Благодаря этому было гораздо проще избегать друг друга. Но еще легче, когда это происходило в пылу сражений, где Корвус занимал позицию командующего, а Скай терялась средь толпы солдат врагов и союзников. Они слишком разные и соглашаться они могли лишь изредка, обсуждая планы их сражений и тактики боя на большой вычурной карте в центре стола. Наверное, так должно было быть всегда и так бы и продолжалось, если бы в тот день Карне не явился слишком поздно. Когда Корвус вошел в кабинет, солнце уже давно пробралось сквозь высокие окна с гравюрами святых, где лица каждого из них от чего-то напоминали ему отца. Высокие потолки с расписными узорами и стены, увешанные гобеленами Магистрата, от прямых лучей солнца окрасились в бледно-розовый, отчего наводили только тоску. Кабинет, на удивление, встретил его угрюмой тишиной и еще более угрюмым лицом Сумеречной убийцы. Ее взгляд, полный скуки и недовольства, был направлен на него из конца комнаты. - Великий магистр еще не пришел. - в пол голоса сказала она, но эхо с радостью передали ее слова. Корвус кивнул, не зная о чем с ней разговаривать, подошел к столу. Хаос на нем выглядел гораздо лучше, чем его собственный, по крайней мере потому, что в бардаке отца можно было отслеживать хоть какую-то логическую цепочку. Перебрав документы, он принялся делать некоторые записи и заметки для своего удобства. Почувствовав, что за ним пристально наблюдают, он поднял голову. Когда их взгляды встретились, Скай встала с места, чтобы обойти стол и присоединится к нему. Ее цепкий взгляд прошелся по его письму. Какое-то время она молча хмурилась, прищурившись пыталась расшифровать его ужасный почерк и памятки, которые мог понять только он. Скай исправила что-то на карте, переписала его каракули и тихонько постучав стальным ногтем перчатки по столу, отпрянула от стола. Корвус не стал ждать, он понял, что она имела ввиду и сделав пару, на удивление, красивых красных линий, отметил на карте места и маршруты. Их молчаливая игра в переписку ощущалась по детски глупой, но со стороны казалось, что эти двое понимают друг друга почти без слов и сделают все возможное, чтобы не упустить ни одной ошибки в хитросплетенном плане Магистрата. Корвус оторвал взгляд от стола и бросил три коротких взгляда на нее. Этого хватило, чтобы в памяти сохранились ее рука, заводящая волосы за ухо, ее перчатка и задумчивый взгляд, который, как ему когда-то казалось, ей совсем не присущ. - Не думал, что Вы так осведомлены. - он первым подал голос, на что Скай беззлобно усмехнулась. - Если бы меня слушали больше, возможно Вы бы открыли мой талант гораздо раньше. - ее ответ не прозвучал надменно, но с ноткой осуждения, в укор тому, кто стоял напротив нее. - Если бы меня не третировали в каждую нашу встречу, возможно я открыл бы Ваш талант гораздо раньше. Мужчина на нее посмотрел, а она, не отводя взгляда, улыбнулась. И это было неожиданно искренне. Он вспомнил как кто-то назвал ее проклятой, бросив эти слова в сердцах, истекая кровью и мучимый ядом стрел, которых Скай не пожалела для врага, лежащего у ее ног. Она всегда предпочитала наблюдать за страстным желанием жить, которое угасает в глазах противника с каждой минутой. Тогда Корвус думал, что то спокойствие на ее лице было лишь отголоском ее внутренней радости. Но сейчас он понимал, чтобы не говорили о том, что привыкнуть к убийствам сложно, он бы с этим поспорил. Ведь она все-таки привыкла. И те слова, что она говорила в их встречу не казались теперь грубыми и дерзкими. Но хоть они до сих пор безмерно злили его, он смог понять, что ее потребность с ним поспорить выросла из непомерной скуки и желания себя развлечь. Это желание подогревалось тем, что на все упреки магистра Карне, Корвус никогда его не слушал. Мужчина не знал, ведет ли она себя так же с его отцом или с кем-либо другим. Это вызвало у него странное чувство, похожее на едкую радость, разжижающую его мозг. - Знаете, всегда хотел спросить Вас, - Скай внимательно на него посмотрела, на что он слегка улыбнулся. - У Вас с моим отцом что-то большее чем деловые отношения? Женщина смотрела на него около секунды, а потом залилась звонким смехом, чем заставила его удивиться. С каких это пор он задает вопросы, от которых ей становилось смешно? - Я думал Вы любите мужчин постарше. - А я думала, что Вы женаты на своей работе. Но все мы ошибаемся, не так ли? Корвус все же кивнул, принявшись расхаживать вдоль стола, пока она задорно ухмылялась, смотря на него с другой стороны. - Не люблю бороды. - бросила она в тишину будто успокаивая его от возможного недопонимания. - И, наверное, я бы предпочла кого-то вроде Вас. Ее прямота заставила его встать у середины стола и с неподдельным удивлением посмотреть на нее. Скай отрешенно принялась рассматривать бумаги, передвигая фигурки на столе, не ожидая от Корвуса никакой другой реакции. Все было проще простого и все было устроено для привлечения его внимания, это Корвус наконец понял, но все еще осознал не до конца. Неужели все это время он на самом деле был отравлен ее стрелами? Он думал, что ненавидит ее, заведомо зная, что никогда не смог бы иметь с ней ничего общего, как в этих стенах и в этот день. Его мир не перевернулся с ног на голову, а она и не стала напирать и падать на колени как все те женщины, которым он отказывал, снова и снова прогоняя их от себя, как безбожников от храма. Скай была грешна и этим же опасна. Но при этом он знал, что она никогда не злоупотребляла этим с теми, кого хотя бы отдаленно уважала. Так был ли и Карне безропотным глупцом, который прыгнул в сети паучихи, всецело и слепо веря в ее слова о преданности, хотя от преданности их отделял лишь звон монет? И чем тогда заслужил доверие сам Корвус, если не играл по ее правилам и не бежал под юбку внемля каждому ее слову, забывая о себе и о долге, повисшем на его уставших плечах? Она не говорила больше о том, кого бы предпочла, а он не задавал вопросы, от которых ей становилось смешно, но лед из ненависти и злобы внезапно начал таять, когда им потребовалось еще немного времени, чтобы закончить начатое. В тот день Карне явился слишком поздно, чтобы что-то оставалось как прежде. Их молчание превратилось в слова, которые вдруг обросли смыслом из преданности и уважения, о котором раньше никто из них не думал. Кто-то когда-то сказал Корвусу, что Скай не представляла из себя ценности, о которой говорил его отец и что у нее в голове ничего нет,как в опустевшей бочке. Мужчине было сложно в это поверить, когда он снова сталкивался с ней лицом к лицу у длинного стола в кабинете Магистрата, где среди всех людей оставались только двое, что бы исправить несуразный почерк сына Великого магистра и написать пару заметок для дела Сумеречной убийцы, которые она спрячет прежде, чем выйдет отсюда.