Однажды эта боль принесёт тебе пользу

      Любила. Тайно, но глубоко. Наверное, ещё с тех самых пор, когда впервые заступился за неё, спасая от нападения гигантского робота, просто-напросто раздавившего бы её чуть ли не до самой смерти, а ведь было бы явно неприятно. Деку подтвердит: сам не понаслышке знает, какого это, когда ломается тело, в буквальном смысле — ломается, выворачивается неправдоподобно, и не-человечески болит в местах, где трескаются кости, разрываются сухожилия и суставы. Тогда ей было не забыть эти два огромных, не моргавших, наполненных животным страхом, глаза. Не забыть того, как с диким воплем он пересилил себя и отпрыгнул от земли, направляясь туда — к верхам. Странно, наверное, но он до сих пор так и не может спуститься. А Очако, даже благодаря своей причуде левитации так и не может долететь до него; никак им больше не оказаться на одной плоскости, совершенно.       Во время учёбы ловила себя на мыслях, что никак не выкинуть из головы его голос, милую дружелюбную улыбку, и смущение, каждый раз, когда она оказывалась в его интимной зоне.       — Очако, ты такая хорошая подруга.       — Спасибо, Очако, ты — лучшая подруга!       — Спасибо, подруга!       От этого слова тошнило. А не хотелось ей быть просто подругой, тем более, когда геройская деятельность вошла в обиход, тесня учёбу в ЮЭЙ, заставляя периодически отлучаться на миссии из привязанных геройских агентств. Столько встреч, рейдов, уроков, экзаменов и просто посиделок за плечами, а Изуку так и остался для неё просто другом. Даже в тот самый романтичный момент, оказавшись наедине, вдали от шумных одноклассников, на очередном празднике жизни, когда всё располагало к милому признанию в любви, Деку умудрился всё испортить своим:       — Я так рад, что у меня есть такая подруга, как ты.       Да, обнял после этого, но так принуждённо и… бесчувственно. Глупая Очако Урарака, сказала всем, что чувства под замком, а сама страдала. А сама зачем-то влюбилась в этого вечно бубнившего под носом, вечно переломанного и попадающего во всеразличные передряги, одноклассника Изуку Мидорию.       После очередного экзамена, в котором принял участие новый будущий ученик геройского «B» класса Хитоши Шинсо, она слишком долго и упорно смотрела вслед уходящей фигуре Изуку, за которого перепугалась до смерти. Когда все удалялись с поля, девушка так и осталась на прежнем месте, снимая шлем и глядя в его застеклённую сторону, желая посмотреться на своё отражение. Там она случайно увидела фигуру Шинсо и резко обернулась, не понимая, что он здесь делает, ведь все уже разбежались в стороны своих корпусов.       — А, это ты, — девушка опустила взгляд поодаль парня, чтобы не засматриваться на него.       Итак неловко из-за произошедшей ситуации.       — И давно с ним такое? — любопытно спросил Хитоши, оказавшийся уже близко.       — Сегодня впервые, говорит, у него причуда эволюционирует и создаёт что-то новое. Впервые о таком слышу, если честно, — девушка мотнула головой в стороны, взмахивая придавленные шлемом волосы, с желанием вернуть им немного объёма.       Ей интересно, почему он всё это время здесь, но только спрашивать не хочет. Это всё лишнее, а главное — уже далеко впереди, убежало, озаряя всех своей доброй улыбкой.       — Надеюсь, всё будет хорошо. На самом деле, я думал, что его причуда сильная и лёгкая, а оказывается, всё не так просто.       — Ага, — Урарака медленно плелась в сторону выхода, а Шинсо зачем-то увязался за ней.       — Просто однажды он меня подбодрил, а я на него наорал, не знал ещё, что у него такая проблемная сила… А что с тобой, тебя он тоже подбодрил? — его лицо то ли дело поглядывало на эмоции Очако, пытаясь распознать в них хоть что-нибудь помимо усталости.       — Он всегда всех подбадривает, — её голос дрогнул, обнажая прикрытую целым учебным годом, ревность. — Вернее, он хороший, да, он всех подбадривает… А меня он просто, можно сказать, спас на вступительном, за что я ему бесконечно благодарна, — тон значительно приобрёл какие-то нежные нотки, когда речь зашла о воспоминаниях о собственном спасении, когда бабочки в животе впервые заявили о себе.       Парень ухмыльнулся, почесав подбородок и выдал то самое, что она никак не ожидала услышать от человека, которого видела второй раз в жизни:

— Однажды эта боль принесёт тебе пользу.

      Урарака ошарашено посмотрела на лицо, не выдающее ничего, кроме схожей печали, слегка опуская свою челюсть вниз, совсем непроизвольно, но очень даже заметно. Ветер дёрнул каштановые короткие волосы, и они растрепались во все стороны, также, как и шевелюра парня. Очако силой притяжения заставила свои волосы не поддаваться на дуновения ветра, всё ещё надуто уставившись на Шинсо. Она сразу поняла, о чём именно разговор, только вот…       — Какое тебе дело?       — Он просто такой, у него же синдром спасителя на лице написан, не доверяй таким людям, — Хитоши отвёл взгляд двух фиолетовых глаз на ворота, у которых их ждал учитель Айзава, видимо, с намерением лично поговорить о чём-то наедине со своим учеником.       Шинсо рефлекторно махнул ему ладонью, как бы намекая, что сейчас подойдёт. Очако, всё ещё полная непонятно откуда возникнувшей злости, упрямо нахмурилась и ждала ответа.       — Чем раньше ты это поймёшь, тем легче тебе будет, только и всего.       После этого Шинсо загадочно пошёл в сторону выхода, так и оставив Урараку стоять на месте и долго думать, на кой чёрт этот Шинсо вообще себе позволяет? Чего лезет туда, куда не надо?       Знала бы она, что когда-то до Шинсо до самого долго доходила эта мысль, особенно, когда он встретился лицом к лицу с Шото Тодороки, который тоже оказался «спасённым» вдохновляющими речами Мидории.       Так и было: спаситель. Не нужны ему были чувства, не нужны отношения и все эти любовные истории. Не то, чтобы он прямо не хотел, просто всё шло из прежней школы, из-за комплексов и полного отсутствия ощущения своей полноценности в глазах других людей, Мидория попросту авансом закрыл себя ото всех, думая, что никто никогда не посмотрит на него, как на своего парня. И раз пока не чувствовал в этом рьяной необходимости быть чьим-то любимым, то дело до отношений ни с кем не дошло. Даже ко второму курсу. Даже с Ураракой, по прежнему не отпускающей эту ниточку, случайно привязанную к нему.       А девушка, пересекаясь с Шинсо на каких-либо совместных с «B» классом занятиях, первым делом намеревалась после них поговорить с Хитоши, чтобы в очередной раз услышать его «авторитетное» мнение, которое он уже как успешную традицию вставлял после их каждой встречи, словно закаляя девушку.

— Однажды эта боль принесёт тебе пользу.

      Не знает зачем сам в один момент в спасатели подался, просто… видимо, почувствовал, что так надо. Почувствовал, что так надо, когда увидел её проявление ласковой заботы по отношению к Деку, которого начало колбасить во все стороны, и дёргать ну прямо-таки не по-детски. Шинсо согласен, слышать его душераздирающие визги было нереально неприятно. А Очако так грациозно подпрыгнула за ним, наверное, не терпелось вернуть старый должок за своё спасение. Да она даже леща ему запустила весьма нежного, возвращая сознание Изуку в порядок после захвата разума. Но больше всего, скорее всего, врезалось в память:

— Шинсо-кун!

      Так испугано и волнительно. Тогда то Шинсо по одному только тону голоса понял, что это не просто дружелюбная забота от одноклассницы, а увидев её долгий взгляд в спину Изуку, уходящего в центре шумной компании, опять привлёкшего к себе кучу внимания, расставил по полочкам её чувства.       Шинсо сам не знает, зачем ему захотелось стать спасателем, но сейчас, оставшись в очередной раз наедине:

      — Однажды эта боль принесёт тебе пользу, — в его грубом голосе чувствуется что-то возвышенное, что нравится слышать Урараке.

      Именно поэтому она и остаётся до самого конца.       Это не просто мотивационная фраза для неё, чтобы девушка не позволяла себе расклеиваться, это как напоминание о той странной влюблённости, которую пришлось раздавить, не оставляя ничего после неё.       Шинсо придумал умнее, сказал что пришлёт ей такое голосовое, если она поделится своим номером, и Очако согласилась. Только вот, думала, пришлёт один раз и всё, можно будет перестать встречаться с ним после занятий. Можно будет не смотреть в эти два загадочных, туманно-фиолетовых глаза, примечая как вечно спадает ему на лоб три пряди, вычислив определённую закономерность этого события посредством их двадцати трёх встреч за два года. А Шинсо слал каждый вечер, заполучив желанный номер. Очако, доделывая домашнее задание, или возвращаясь после позднего задания, с каким-то странным удовольствием заходила в свой мессенджер, зная, что там её будет ждать сообщение от Шинсо, но однажды не получила ничего. Проверила, когда Хитоши был в сети последний раз, а был недавно, значит — всё в порядке. Значит, просто так надо. И она уже была закалена настолько, что отправила ему сама:

— Однажды эта боль принесёт тебе пользу, Шинсо-кун, — тон голоса у Урараки был весьма любезным, даже игривым.

      Он был доволен, что та всё поняла с первого раза, он ни разу не сомневался в её аналитических способностях.

— Я рад, что ты наконец-то стала сильнее, — его голос такой довольный и низкий, наверное, очень устал сегодня.

      Шинсо не хотел быть спасателем, но слушая голосовое сообщение от Урараки Очако отчего-то усмехнулся, представляя, какой бы интересной фразой теперь заручиться на следующую встречу, в которых определённо есть свой смысл и шарм, сколько бы голосовых не скопилось уже в их общем чате, слышать голоса друг друга вживую, оставшись наедине, было своего рода коротким и робким свиданием.       Шинсо надеется, что совсем скоро и он сможет стать сильнее, чтобы позвать Урараку на личную встречу, не касающуюся учебных мероприятий, а Очако, уже остывшая к Изуку Мидории, ждёт не дождётся этого момента, потому что уверена в чужих чувствах на счёт себя, какими бы скромными и тихими не были, они хотя бы существовали, как общий факт, в отличие от случая с взаимностью Деку, так и оставшейся нераскрытой.