Друзья с привилегиями

Обычный сентябрьский вечер. Давид стоит у открытого окна в комнате в одной руке с бутылкой виски, в другой с сигаретой. Из верха на парне нет ничего, но впринципе ему и не холодно. Эта осень выдалась тёплой. А может два глотка виски уже делают своё дело. Солист группы Папин Олимпос смотрел на вечерний Волгоград, в очередной раз делая затяжку. Едкий дым медленно проникает в лёгкие, отравляя их, но не парню ли всё равно? Прикосновение тёплых рук со спины на холодных плечах. Из-за такого контраста Сайфуллоев слегка вздрогнул, поворачивая голову немного в бок. Лёня вернулся после душа с одним полотенцем, которое держалось на тазовых косточках. Они были друзьями детства. Лучшими друзьями с детства, но когда-то это успело перерасти в друзей с привилегиями. Они не жалуются, ни в коем случае, нет. Просто ловят моменты и стараются отпечатать в памяти их надолго. Алёшин взял сигарету из рук друга, также втягивая дым. Быстро вернул её в руки Давида и наклонился к его лицу, немного грубо прикасаясь к губам в поцелуе, чтобы разделить одну затяжку на двоих. Поцелуй получился терпкий, с ноткой горечи от дыма, но им это нравилось. Пока целовались выдохнули из лёгких дым, но поцелуя это не остановило. Бас-гитарист отстранился и взглянул в такие до боли знакомые глаза. Они как омуты, затягивают в свою бездну без шанса на спасение, но оно им и не нужно. У самого черти сальсу отплясывали в глазах, и кажись, Давида это опьяняло сильнее виски. Сигарета догорела до тла, пока они так и смотрели друг на друга, поэтому в скором времени от неё избавились. Светловолосый повернулся полностью к передругу, все также глядя на него и делая глоток спиртного. — Я думаю это нам не понадобится, — забирая бутылку Лёня поставил её на стекляный столик. — А что же нам понадобится? — Ухмыляясь поинтересовался лучший друг. — Увидишь. — Загадочный томный шёпот на ухо, и светловолосый готов лужицей быть в ногах бас-гитариста. Беря за руку тёмноволосый прошёл к кровати вместе с Давидом, усаживаясь на неё, и сажая Сайфуллоева к себе на колени. Вокалист положил руки на шею друга, в то время как руки Лёни были на талии «братана», надавливая на неё, но не сильно. Слились они в жарком, страстном, пошлом поцелуе с развратными причмокиваниями. Таком что в паху начинало твердеть довольно-таки быстро, а перед глазами были черти, пускающие салюты. Языки сражались за доминирование и вёл темноволосый. Руки Алёшина как-то быстро перешли на ягодицы лучшего друга, сжимая их, из-за чего Давид прерывисто выдыхал в чужой рот. Сайфуллоев повалил парня на кровать, нависая сверху. Пах терся о чужой, создавая трение, что делало приятно обоим. Мгновение и саб-гитарист подмял под себя вокалиста, находясь сверху и упираясь руками по бокам от лица Давида. Со страстного поцелуя перешёл на шею, покрывая её алыми засосами и укусами, от которых точно останутся следы. Светловолосый откинул голову назад, еле слышно постанывая, предоставляя больше места парню. Одну руку он переместил на спину друга, а вторую запустил ему в волосы, немного сжимая и оттягивая. С шеи постепенно опускался вниз, уделяя внимание чувствительным соскам. Провёл дорожку поцелуев к ширинке джинс, глядя снизу вверх на Сайфуллоева, зубами её растёгивая. Картина была самая прекрасная, по мнению светловолосого уж точно. Пара секунд и штаны с нижним бельём улетели куда-то в конец комнаты, вместе с полотенцем Лёни. Алёшину открылась прекрасная картина на набухшую красную головку члена, который колом стоял и истекал естественной смазкой. Провёл языком первый раз, словно на пробу, после чего взял сразу на половину. Давид от таких ощущений сильнее оттянул волосы друга, от чего по его члену прошла волна дрожи из-за приглушенного стона. Свой член тоже требовал внимания, но сейчас главное было причинить удовольствие другому. Темноволосый втягивая щёки активно работал ртом и языком тоже, да так хорошо это делал, что гортаные стоны вырывались у «братана» и глаза закатывались от удовольствия. Ещё пару минут ласк и отрываясь от члена, потянулся к тумбе у кровати, доставая наручники и смазку. Сайфуллоев, отходя от минета и не заметил, как его руки оказались прикованы к кровати. Алёшин же стоял у кровати и любовался своим лучшим другом. Он был прекрасен. — Фетиш на обездвиживание? И я только узнаю об этом? — Несколько возмутился вокалист, изгибая бровь. — Тебе ещё о многом предстоит узнать, — выливая смазку на пальцы и согревая в руках предупредил темноволосый, подползая к прикованному. — Раздвинь свои ножки, как ты это обычно делаешь для меня. — Пошло? Грязно? Развратно? Они такое любят. Лучший друг просьбу послушно выполнил, раздвигая ноги как можно шире. — Хороший мальчик, — хлопая свободной рукой по внутренней части бедра, похвалил Алёшин, вставляя один палец в дырочку. Вошло туговато, но тем не менее он начал двигать пальцем внутри Сайфуллоева, склоняясь к распухшим красным губам, кусая их до ранок, а после зализывая. Давиду очень хотелось вцепиться руками в спину парня, расцарапав её, но увы, он обездвижен. Наручники начинали натирать кожу, но внимания на это не обратил никто. Вскоре в вокалисте был уже второй палец и двигаться оба пальца стали на манер ножниц, разрабатывая тугие стенки. Отрываясь от губ и протягивая ниточку слюны, взглянул в раскрасневшееся от блаженства лицо, добавляя третий палец. Резкий выдох и выгибание спины до хруста, ведь нашли заветный комочек нервов. Быстрый чмок в губы, чтобы хоть немного вернуть парня с небес на землю. Пальцы двигались быстро, каждый раз задевая простату. — Я…готов. — Еле смог выговорить вокалист. — Как скажешь. — Пальцы покинули нутро. Лубрикант снова вылили на руку, в этот раз равномерно распределяя на своём члене. Набухшую головку приставили ко входу, медленно вводя внутрь. Все-таки Леня заботился о друге. Войдя во всю длину минуты три ждал, когда Давид более менее привыкнет, начиная аккуратно двигаться. Нежно, плавно, чтоб не было больно. Ещё пару минут и ему кивнули, на что темноволосый перестал сдерживаться, срываясь с тормозов и слишком резко начиная вбиваться в податливое тело, предерживая руками за талию. Несколько раз менял угол проникновения, снова пытаясь отыскать простату. И нашёл. Громкие стоны-выкрики были слышны в комнате, и кажись, не только. Сам бас-гитарист тоже стонал, но не до криков, как друг, лежащий под ним. Резко остановился, начиная отстегивать наручники. — Оседлать не хочешь? — Хочу. Вскоре поза сменилась в позу наездника. Светловолосый и сам неплохо работал, но лучший друг любезно помогал, подмахивая бёдрами. Руки у Сайфуллоева затекли, но вскоре одна оказалась на груди парня под ним, а вторая на его торсе. Оба ловили дикий кайф, наплевав на соседей. Крыло не хуже, чем с наркоты. Хоть они и не пробовали, но были в этом уверены. Пара движений и сначала кончает светловолосый, а через пару секунд и его друг. Обессиленный Сайфуллоев слез с Лени, ложась рядом. Сам же друг детства встал, взяв салфетки с тумбы, вытирая себя и парня, после чего избавился от них. Потихоньку они натянули на себя хотя-бы нижнее белье и закрыли окно. Укладываясь в постель, Алёшин укрыл обоих, прижимаясь со спины к вокалисту и обнимая его. – Понравилось? Больно не было? — Целуя очень нежно и аккуратно за ушком поинтересовался темноволосый. И всё-таки за друга он переживал, даже слишком. — Всё было замечательно, но кажется в ближайшую неделю я не сяду... — Извини, перестарался, — посмеивался саб-гитарист.— Всё, давай спать. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, - пробормотал полусонный Сайфуллоев в ответ. Так и уснули они в обнимку, утопая в тепле и нежности к друг другу.