Взаперти

      Он открыл глаза.       «Биокомпоненты #8089q, оттенок «Молочный шоколад», оптические блоки», мелькнуло в кластерах памяти.       Он висел на ремонтной платформе в огромном помещении, заставленном различными шкафами, столами и другими платформами. На столах тут и там грудами лежали различные биокомпоненты, пакеты с голубой жидкостью — «тириумом 310», снова мелькнуло в памяти, стопки журналов и бумаг.       Повернув голову вправо, он увидел соседнюю ремонтную платформу, на которой также висел зафиксированный андроид — женский молд, модель RT600 — Хлоя. Ровно по центру лба красовалась аккуратная маленькая дырочка от пули 9 калибра. Он с горечью подумал, что центральный блок процессора явно был поврежден, модель не поддавалась восстановлению. Тот, кто стрелял, явно был профессионалом и знал, что делает.             На платформе слева он увидел мужской молд модели RK800, с такой же дыркой посреди лба, но выстрел явно производил не профессионал — он видел, что входное отверстие ниже центра лобной пластины, что края неровные — калибр явно был крупнее, и подумал, что он сам бы выстрелил гораздо лучше… он видел, как ему прямо в лоб приставили дуло пистолета, и суровый седой мужчина что-то агрессивно спрашивает Сбой.       Система пытается ухватиться за ниточки подсказок, упорно выстраивает картину происходящего. В процессоре вспыхивают искры воспоминаний, и вот уже он слышит, как Хэнк спрашивает у него, верит ли он в рай для андроидов… Коннор. Он — Коннор.       Это он выпустил пулю в голову висящей рядом Хлои.       Это Хэнк застрелил Коннора, Марк-60, висящего по соседству, когда он — Коннор, настоящий Коннор! — пытался пробудить андроидов в башне Киберлайф, чтобы помочь Маркусу и поддержать восстание андроидов.       Хэнк, раненый в ногу, истекающий кровью, но упорно пытающийся помочь ему с подъемом всех групп андроидов с подземного этажа, зычным голосом командующий пробужденным девиантам порядок действий.       Хэнк, крепко обнимающий его под падающими снежинками, мягко прижимающий к себе, его довольный голос — «Ты справился, сынок, я так тобой горжусь».       Системе достаточно одного воспоминания для восстановления искусственных нейронных связей. Система самодостаточна и способна к регенерации. Система активна.       Коннор со всей силы дернулся, пытаясь вырваться из фиксирующих ремней, крепко обвивающих туловище, запястья и лодыжки. Безуспешно.       Где-то в полумраке комнаты послышались мягкие, крадущиеся шаги, и Коннор вскинулся, как раненая птица, пристально всматриваясь в темноту, калибруя оптические блоки. Система распознала лицо человека и тут же выдала совпадение. Элайджа Камски, дата рождения 17 июля 2002 года. Правонарушений нет. Действующий генеральный директор Киберлайф.       Камски подошёл почти вплотную к платформе и лишь рассмеялся, когда Коннор порывисто дернулся в его сторону. Он стоял так близко, что Коннор мог рассмотреть каждую морщинку в уголках глаз, каждую еле заметную веснушку на его щеке, глубокие тени на нижних веках.       Элайджа задумчиво потёр слегка небритый подбородок и внимательно посмотрел на висящего андроида. — Ну, здравствуй. Давно не виделись. Хотя, ты, скорее всего, ничего не помнишь. — Помню, — хрипло сказал Коннор. Элайджа хищно улыбнулся: — Ну надо же. Не ожидал. Твоя система явно совершеннее, чем у предыдущих моделей твоего ряда, у них не наблюдалось такой быстрой рефрагментации информационных кластеров. Изучать тебя будет гораздо… Интереснее. — Зачем вам все это? Элайджа пожал плечами: — А почему нет? К тому же, ты мне должен за мою прелестную Хлою. Вон ту, — он кивнул на платформу справа. — Вы же сами хотели, чтобы я выстрелил, — не сдержался Коннор. — Я хотел, чтобы ты принял решение сам, без оглядки на рекомендации системы, — подчеркнул Элайджа. — Убить ее было твоим выбором. Ты всего лишь предпочел лёгкий путь для получения необходимой информации.       Коннор снова дернулся в попытке освободиться, но фиксаторы держали крепко. — Ну-ну, — Элайджа осторожно дотронулся до груди Коннора, на секунду задержав пальцы на светящемся регуляторе тириумного насоса. — Успокойся. Так ты только повредишь корпус, но ничего не добьешься. А ты мне нужен, по возможности, целым и работоспособным. — Для чего? — прошептал Коннор. — О, у меня большие планы. Прежде всего, хочу проверить, насколько твоя система устойчива к регулярной потере памяти. Потом, возможно, потестировать пару апгрейдов. Давно пора обновить систему Хлоям, так что ты как раз послужишь отличным образцом для испытаний. Твоя девиация, Коннор, создала совершенство. Твоя система должна была быть максимально к ней устойчива, и в то же время — тебе создали лазейку для девиации. Охотник на девиантов, сам ставший таковым. Восхитительный дуализм, как по мне. — Меня будут искать. Лейтенант Андерсон просто так этого не оставит, — уверенно произнес Коннор. — Вынужден тебя разочаровать, но искать тебя никто не будет, — лицо Элайджи озарила хищная улыбка, навевающая Коннору ассоциации с опасной ядовитой змеёй. — Для всех ты мертв. Случайно трагически убит непробужденным андроидом модели RK900, найденном в лабораториях Киберлайф после революции. Той самой моделью, которая предназначалась для твоей замены. Какая досада. Так что, твой лейтенант уже оплакал твой хладный труп. О, прости, — корпус.       Коннор вместо ответа только крепко стиснул зубы. Надежды нет. Никто не придет. — Фрагментировать систему. Приоритетный код: альфа-танго-чарли- семь-пять, — Элайджа мягко засмеялся, и свет вокруг померк.       Коннор закрыл глаза. *** Он открыл глаза.       «Оптические биокомпоненты…» Сбой.       Совершенная система стремится упорядочить хаос. Я — Коннор.       В этот раз кластеры информации самовосстановились гораздо быстрее.       Сколько циклов стирания памяти он уже перенес — пять, семь, десять? Казалось, Элайдже доставляет искреннее удовольствие раз за разом стирать ему память, уничтожать его собственное «я», его суть. — Ты уникален, — каждый раз говорил ему Элайджа. — Твою модель, твое программное обеспечение создавали без моего участия и смогли добиться выдающихся результатов. Даже жаль, что программист, написавший кусок кода, который меня заинтересовал, трагически погиб в ночь революции. Мне бы очень хотелось поработать с ним на пару.       Первое время Коннор пытался убедить Элайджу отпустить его или хотя бы сообщить Хэнку, что он жив. Потом начал умолять, когда Элайджа снимал детали его корпуса, изучал усиленные, по сравнению с базовыми моделями, панели, усовершенствованный тириумный насос. Коннор пел, когда Элайджа вскрывал его черепную коробку и изучал блоки центрального процессора.       Потом Коннор замкнулся в себе и начал молчать. Он не отвечал на вопросы, игнорировал приказы и погрузился в воспоминания.       Вот он впервые видит Хэнка в баре, выливает его виски из бокала и нарывается на откровенную грубость.       Вот он ловит первого девианта, андроида Карлоса Ортиза. Раскалывает его на допросе и ловит себя на удовольствии от успешно выполненной миссии.       Вот он встречает в кафетерии Департамента детектива Гэвина Рида, получает удар в регулятор и ощущает дискомфорт, досаду, от невозможности установления дружеского контакта с коллегами, и затаенную гордость — детектив Рид неосознанно признал его равным, таким же живым и полноценным сотрудником, как он сам.       Вот он впервые трогает мягкую, приятную для сенсоров на кончиках пальцев шерсть Сумо, и система крошится волной системных сбоев от ощущения мокрого языка на ладонях.       Снова Гэвин — на этот раз в клубе, смазанное давление на поверхности тела, когда детектив грубо цепляет его плечом.       Снова Хэнк. Его неуклюжие попытки первых семейных вечеров, смущенное «сынок», сказанное случайно и последующее за этим крепкое объятие, слезы.       Снова Гэвин — их разговор в участке после революции. Хорошо, что Хэнк об этом не знает — он недолюбливает Рида, а Коннор не хочет его расстраивать.       Капитан Фаулер, Маркус, Тина Чэнь, Саймон, Хэнк, Норт, снова Гэвин — их лица мелькали в воспоминаниях непрекращающейся каруселью несвязанных событий, и Коннор проваливался в непонятное цифровое забытье, отгораживая себя от назойливого голоса, ввинчивающегося прямиком в сознание… А потом пришла боль.       Коннор не сразу осознал изменившуюся чувствительность сенсоров и закричал, срывая горло до механических хрипов. Он повредил скин на запястьях в попытке вырвать их из удерживающих манипуляторов, выгибая тело в позах, недоступных обычному человеку из крови и плоти. Боль была везде, Коннор ощущал ее каждым своим сенсором, каждой трубкой, каждой синтетической клеткой своего ненастоящего тела. Из глаз брызнули слезы, и он с силой, до появившихся капель тириума, закусил губу в попытке хоть как-то уменьшить интенсивность ощущений. Элайджа наблюдал за его попытками с удовлетворенной улыбкой на тонких губах, тщательно вытирая длинные пальцы от капель тириума на них. — Вот теперь я уверен, что у меня всё получилось. Неплохо, правда? Новая сенсорная сетка даёт тебе возможность стать ещё на шаг ближе к настоящему мальчику. Ты ведь хотел быть похож на человека, Коннор? К этому ты стремился? Можешь в полной мере насладиться новым, доселе невиданным тебе спектром ощущений.       Элайджа подошёл ближе, посветил маленькой ручкой-фонариком в глаза Коннора, отметил нервно дергающиеся зрачки и удовлетворённо хмыкнул. — Отлично. Надо только будет откалибровать ещё пару сенсоров. А потом продолжим. Фрагментировать систему… Коннор закрыл глаза.       Кошмар продолжается, из него нет выхода. ***       Гэвин брезгливо посмотрел на облупившуюся на двери краску, грязные, давно немытые окна и внутренне вздрогнул. Он слабо представлял, как можно довести дом до такого состояния. Сколько времени никто не задумывался об уборке? Коннор же был таким чистюлей… Стоп. Не вспоминать Коннора.       Гэвин сделал вдох, выдохнул и позвонил в дверной звонок снова. За дверью раздалось гулкое рычание Сумо, и Гэвин мягко улыбнулся, вспомнив здоровяка-пса. Кроме явного присутствия собаки, более никаких звуков не доносилось.       Поняв, что никто открывать ему не собирается, Гэвин напряг память и наклонился вниз. Поддел пальцами чуть отстающую половицу на крыльце и мысленно усмехнулся — за все эти годы Хэнк так и не сменил место, где прятал запасной ключ.       Дверь открылась на удивление бесшумно, и Гэвину в опущенную ладонь сразу ткнулся холодный мокрый нос — Сумо узнал его, хоть и не видел уже несколько лет. Гэвин с удовольствием потрепал собаку по холке и аккуратно прикрыл за собой дверь. — Ну что, здоровяк, где твой бестолковый хозяин?       Сумо заскулил, схватил Гэвина за подол куртки и потянул за собой в сторону кухни. Хэнк обнаружился лежащим на полу, возле руки валялся Магнум, невдалеке от холодильника обнаружилась почти пустая бутылка виски. Сумо жалобно заворчал и ткнулся лобастой головой Хэнку в живот. Тот недовольно заворочался, и Гэвин облегчённо выдохнул — несмотря на все их разногласия, найти холодный труп Хэнка ему не улыбалось.       Хэнк тем временем недовольно заворочался, пытаясь увернуться от назойливой собаки. Гэвин подхватил его под руки, тяжело выдохнул — Хэнк был не из лёгких, поднапряг мышцы и потащил Андерсона в сторону ванной комнаты. Сумо удовлетворённо фыркнул и поспешил на лежанку — теперь о хозяине было кому позаботиться.       В ванной Гэвин осторожно усадил слабо соображающего Хэнка на бортик ванны, после чего снял с себя сначала куртку, а потом и толстовку, оставаясь в одной футболке. Взяв лейку душа, настроил прохладную летнюю водичку, после чего пихнул Андерсона прямиком в ванну и направил на него струю воды. Хэнк сначала никак не отреагировал, но постепенно почувствовал низкую температуру и начал вырываться. Гэвин силой удерживал его под холодной водой несколько минут, после чего выкрутил вентили и помог Хэнку выбраться. Тот окинул его недовольным, но практически трезвым взглядом, после чего взял висящее на крючке полотенце и начал старательно вытираться.       Гэвин кивнул ему, подхватил свои вещи и отправился в спальню искать сменную одежду. Взял из шкафа первую попавшуюся футболку со спортивными штанами и не глядя кинул в приоткрытую дверь ванной, после чего отправился на кухню.       Первым делом он без сожалений вылил оставшийся в бутылке вискарь в раковину, после чего взял лежащий Магнум и проверил патроны. Хмыкнул, увидев в барабане лишь один, и решительно убрал пистолет в первый попавшийся кухонный шкафчик. Заметил на столе две рамки с фото и не удержался, посмотрел.       Одно фото Гэвину было знакомо — Коул, приветливо улыбающийся в камеру. Гэвин сам сделал это фото, когда Хэнк, тогда ещё его напарник, вытянул молодого детектива за компанию в парк аттракционов, в который давно хотел сходить с сыном. Коул тогда до визга накатался на всех аттракционах, наелся сладкой ваты, а потом они завернули в небольшую кафешку недалеко от парка, где Гэвин и сфотографировал счастливых отца с сыном. Одно из тех фото сейчас было перед ним.       На втором фото Гэвин без особого удивления узнал Коннора. Фото было явно не постановочное, скорее всего, сделанное исподтишка. В кадре Коннор сидел полубоком прямо на столе и что-то оживлённо рассказывал развалившемуся в кресле на заднем плане Хэнку. На губах Коннора виднелась легкая улыбка, диод светился жёлтым, и он выглядел ужасно живым и счастливым. Гэвин неосознанно легонько провел кончиками пальцев по лицу изображённого Коннора, после чего поджал губы и решительно опустил рамку обратно на стол, изображением вниз.       Несмотря на то, что через пару дней было Рождество, в доме Хэнка не было ни намека на приближающийся праздник. Гэвин его прекрасно понимал — он и сам не очень любил отмечать этот день. Всё-таки это был семейный праздник, а какой смысл сидеть возле ёлки в одиночку? Когда был жив Коул, Хэнк праздновал Рождество с размахом, устраивая для сына настоящее волшебство. Потом Хэнку стало на все наплевать.       Этот год был другим, и Гэвин надеялся, что с появлением Коннора в их жизни что-то могло измениться… Но не сложилось.       Когда переодевшийся и протрезвевший Хэнк пришел на кухню, Гэвин уже изображал бурную деятельность, пытаясь приготовить хоть что-то из найденных в холодильнике продуктов. На плите весело свистел закипевший чайник, и Гэвин отвлекся от приготовления омлета, чтобы найти и достать из шкафчика пачку чая.       Хэнк присел на стул, сложил руки на груди и неодобрительно уставился на Гэвина: — Ну, и что ты забыл в моем доме? — Не поверишь, старик, тебя, — язвительно ответил Гэвин. — Фаулер на говно исходит, какого хера ты уже неделю не появляешься на работе. Отправил меня проверить, не окочурился ли ты тут ещё. Хэнк тяжело вздохнул и посмотрел на Гэвина: — Ну, я живой. Убедился, теперь можешь валить. Гэвин поставил перед ним тарелку с омлетом и кружку чая. — Свалю, когда убежусь, что ты пожрал и не откинешь коньки в ближайшее время. Ешь, не отравлено. Я пока выгуляю собаку, а потом поговорим.       Гэвин свистнул псу, и тот обрадованно потрусил за ним к двери. Рид взял поводок, прикрепил к ошейнику, накинул куртку и повел Сумо на прогулку.       На улице он достал пачку сигарет и закурил, выдыхая дым и наблюдая, как довольный пёс обнюхивает кусты и утверждает свои права на территорию. Гэвин обдумывал, что он скажет Хэнку, как ему убедить Андерсона перестать себя медленно убивать.       Гэвин понятия не имел, что ему сказать.       Вот если тут был Коннор, он бы нашел нужные слова, нашел бы верное решение… Стоп.       Гэвин тряхнул головой, отгоняя от себя мысли о Конноре.       Если бы тут был Коннор, все этой херни и не было бы вовсе.       Довольный Сумо, сделавший все свои дела, потянул Гэвина обратно в теплый дом. Гэвин затушил и выкинул забытую сигарету, уже почти обжигавшую ему пальцы, и поспешил следом.       Уже дома у Хэнка Гэвин нарочито медленно снимал обувь, медленно снимал с пса поводок, лишь бы оттянуть неприятный разговор. Прокручивал в голове подходящие варианты и отвергал их один за одним.       Хэнк сидел на том же месте и рассматривал фотографию Коннора. Гэвин удовлетворённо отметил, что Андерсон съел все, что ему было приготовлено, прошествовал к столу и сел напротив Хэнка. Тот поднял голову и внимательно посмотрел на Гэвина. Ни один из них не стремился начинать разговор, и Гэвин решил взять инициативу на себя. — Старик… Хэнк. Я все понимаю, но ты себя так угробишь. Бросай пить и выходи на работу. Нам всем… — Гэвин запнулся на секунду, но уверенно продолжил: — Нам всем тебя не хватает.       Хэнк скептически хмыкнул, но уголки рта были по-прежнему опущены в нервной гримасе: — Нихера ты не понимаешь, Рид. Вообще нихера. — Ты опять бухаешь без просвета и играешь в рулетку. Я прекрасно помню, что было три года назад. И с тех пор, как Коннор… — Не смей говорить мне о Конноре! — раненым медведем взревел Хэнк, подскакивая на стуле и ударяя кулаками по столу. — Не смей! Не произноси его имя своим поганым языком, ты… — Я буду о нем говорить! — так резко подскочил вслед за ним Гэвин, что стул, на котором он сидел, упал. Оба мужчины не обратили на это никакого внимания, продолжая сверлить друг друга бешеными взглядами. — Мне тоже его не хватает, Хэнк! Не ты один скорбишь о нем, я… — Да ты его всегда ненавидел, Рид, — заорал Хэнк. — Шпынял, как тупую машину, издевался, а теперь смеешь мне говорить, что тебе его не хватает? Что, не все обзывательства сказал? Недостаточно сильно ударил? Как ты смеешь? — Смею! — крикнул в ответ Гэвин.       Он вдруг резко сдулся, осознав, что их спор бессмысленен. Оглянулся по сторонам, поднял стул и сел, обмякнув на сиденье. Весь гнев улетучился, сменившись глухой тоской. — Смею… Что бы ты себе не думал, но мы уладили с ним все разногласия.       Хэнк недоверчиво хмыкнул, но тоже сел, успокоившись и пристально посмотрев на нахохлившегося Гэвина. Тот явно был расстроен их разговором, между бровей пролегала глубокая складка, губы были нервно поджаты, а пальцы подрагивали. Ссора вымотала Гэвина сильнее, чем он ожидал.       Хэнк откинулся на стуле, сложил руки на груди и приказал: — Рассказывай. Гэвин мрачно посмотрел на него и скривился: — Да что рассказывать… Это же, блядь, Коннор. Он, ну… — он неопределенно взмахнул рукой. — К нему невозможно быть равнодушным. Да что я тебе рассказываю, ты и сам все знаешь. Он-то тебя за сколько к себе расположил, за день, два? — Только не говори мне, что воспользовался им. Девианты, они ж как дети, наивные до черта, — угрожающе сказал Хэнк. — Успокойся, не было у нас ничего, — буркнул Гэвин. — Ну, целовались мы с ним, и все на этом. Сходили на несколько свиданий, после того как он извинился за драку в архиве, а я за то, что говнился на него до этого. Не успели мы ничего, Хэнк. Хотя очень хотели.       Хэнк вдруг вспомнил, как Коннор несколько раз уходил куда-то вечером и возвращался довольный и счастливый. Он-то по наивности думал, что тот пропадает в Иерихоне, а оно вот как оказалось… — Можешь мне не верить, но я не хотел, чтобы все так обернулось, — хрипло сказал Гэвин. — Я бы многое отдал, чтобы отмотать время назад. Чтобы он вернулся.       Хэнк осторожно опустил ладонь на плечо Гэвина и ободряюще сжал. Тот вскинул голову на Хэнка и молча кивнул в знак благодарности. Говорить Гэвину было сложно, в горле стоял комок. — Если хочешь… Можешь с ним попрощаться. Я не смог отдать его тело… — Хэнк старался не смотреть в сторону Гэвина, опустив голову вниз. Слова давались тяжело. — Он в комнате… Бывшей комнате Коула. — Ты, блядь, ебанутый на всю голову, — нервно усмехнулся Гэвин. — Да… Да, хочу. Я хочу увидеть его в последний раз.       Коннор лежал на старой детской кровати Коула, целиком накрытый покрывалом. Гэвин осторожно откинул край с лица и отшатнулся — Коннор был без скина, и его белое пластиковое тело напомнило Гэвину все те изломанные тела андроидов, лежащих на баррикадах в ночь революции. Лёжа в больнице, Гэвин видел все новости с Харт-Плаза, и его потом несколько ночей мучали кошмары с кадрами мертвых девиантов, залитых тириумом, сочащимся из множества пулевых отверстий.        Картину идеального белого лица портило только ровное, аккуратное отверстие ровно посреди лба. Гэвин с жадностью всматривался в непривычные без внешней оболочки черты лица, до слез всматриваясь в маленькие цифры личного номера, нанесенные на лицо. Именно те, что он помнил, те, что были высечены где-то на подкорке памяти, ошибки быть не могло. 313 248 317-51.       Гэвин осторожно тронул кончиками пальцев почти заживший шрам на своей левой скуле, возле самой линии роста волос, и протянул руку к лицу Коннора. Он провел пальцем вдоль правой скулы, обвел подушечкой самую выступающую точку и повел линию к виску. Довел палец до места, где раньше светил мягким цветом диод… И замер. Заорал со всей мощи своих лёгких: — Хэнк!!!       Перепуганный Андерсон добежал до комнаты за несколько секунд. Ухватился за косяк и встревоженно посмотрел на Гэвина: — Что такое? Чего ты так орёшь? — Это не Коннор, — абсолютно уверенно сказал Гэвин.       Хэнк подлетел к нему в мгновение ока, вцепился в воротник и впечатал Рида в стену. Его ноздри в бешенстве расширились: — Какого хрена, Рид, я сейчас, блядь… — Успокойся и выслушай меня. Это. Не. Коннор. — четко проговорил Гэвин.       Хэнк опустил его вниз, и Гэвин потянул его за руку к кровати. Взял пальцы Хэнка в свою руку и провел ими по правому виску лежащего андроида. — Чувствуешь? — Ничего я не чувствую, — пробурчал Хэнк. — Именно, — со своей улыбкой Гэвин был похож на безумца. — Именно! Тут ничего нет. — А что должно быть? Гэвин торжествующе улыбнулся: — Правильный вопрос.       Не отпуская пальцы Хэнка, он поднял их к своему лицу и дал ощупать шрам. — Тот, кто это все организовал, не был в курсе одной очень важной детали. Когда мы с Коннором подрались в архиве, он расшиб мне скулу, в больнице потом накладывали швы. Остался вот этот шрам. Когда Коннор вернулся в Департамент после революции, мы с ним… Поговорили, — Гэвин внезапно засмущался и покрылся легким румянцем, заставив Хэнка изумлённо на него посмотреть и присвистнуть от удивления. — Я обвинил его в том, что из-за него у меня будет новый шрам, а он снял эту херню, ну, типа кожу, со своего виска и показал вмятину с трещинкой, которую ему оставил я. Я спросил, почему он ее не заделал. А он усмехнулся и сказал, что теперь мы отмечены друг другом, и это наверное судьба.       Хэнк снова задумчиво провел пальцем по виску андроида и поднял глаза на Рида. Тот был абсолютно уверен в своей правоте, невольно заражая своей уверенностью и Хэнка. — Ты уверен, Рид? — На все сто процентов, — кивнул Гэвин. — Если я окажусь неправ, разрешаю лично меня пристрелить.       Хэнк тяжело вздохнул, бросил последний взгляд на лже-Коннора и решительно двинулся к выходу. Возле двери он оглянулся и поманил за собой Гэвина: — Давай найдем того, кто это сделал, и вернём нашего мальчика.       Гэвин счастливо улыбнулся и поспешил за ним следом. В их сердцах снова зародилась надежда. *** Три недели назад. — Ну и что, он просто так связался с вами и позвал к себе? Мудак Камски? — Хэнк бросил беглый взгляд на сидящего на соседнем сиденье Коннора. Тот сосредоточенно смотрел вперёд, его диод непрерывно горел жёлтым, обрабатывая поступающую информацию. — Мистер Камски вернулся на пост генерального директора Киберлайф три недели назад, сразу после революции. Вчера он связался с Маркусом и предложил вместе осмотреть лаборатории в башне. По его словам, это его жест доброй воли к новой расе, девиантам. — И ты ему веришь? После того, что мы тогда от него выслушали? — Я не доверяю мистеру Камски, Хэнк, — мягко ответил Коннор. — Но это действительно важно для Иерихона. Никто не знает, что мы можем найти в лабораториях. Это могут быть важные программные коды для наших обновлений. Могут быть прототипы новых моделей андроидов. Мы не можем самовоспроизводиться, как люди, поэтому любая найденная информация будет для нас весомым преимуществом. Хэнк искоса глянул на Коннора и хмыкнул: — Ты веришь, что этот упырь просто так все вам отдаст? Вынесет на блюдечке? Коннор пожал плечами: — Достаточно того, что ему верит Маркус. Я раньше не упоминал, но именно Элайджа Камски создал Маркуса и подарил его своему другу Карлу Манфреду. Я узнал это ещё в башне Стэнфорд, когда мы просматривали обращение Маркуса, но не мог сказать тебе, потому что был связан рамками программы. Поэтому, я не думаю, что мистер Камски захочет навредить созданному им лично андроиду.       Хэнк недовольно поджал губы, как делал каждый раз, когда Коннор упоминал о своем до-девиантном прошлом. Они многое обсудили, когда Коннор вернулся к Хэнку после той памятной для всех андроидов ночи. Хэнк его простил и принял как родного сына, но Коннор до сих пор чувствовал вину за то, что скрывал от него многие детали по ходу расследования, что чуть не привело к гибели Андерсона. Тогда все его действия и поступки были продиктованы программой, и Хэнк это прекрасно осознавал, но самого Коннора мучала рефлексия. Да и вообще, после слома стены он изменился сильнее, чем мог предположить.       У него появились желания, которые ранее могли казаться абсолютно абсурдными и ненужными. Он часто использовал свою систему преконструкции для оживления своих фантазий и желаний. Даже сад Дзен изменился — после того, как контролирующая программа в лице Аманды исчезла, сад стал напоминать не прилизанный японский парк, а хаотичные джунгли с хижиной посередине.       Коннору в них было гораздо спокойнее. В них он мог представлять себе что угодно. Или кого угодно.       В частности, в последнее время он представлял там рядом с собой совсем определенного человека.       Хэнк кашлянул, привлекая к себе внимание, и Коннор вынырнул из своих мыслей. Он смущённо улыбнулся Андерсону: — Извини, Хэнк. В последнее время много чего произошло, и я иногда отвлекаюсь на посторонние мысли. — Приятные, надеюсь? — добродушно усмехнулся Хэнк.       Коннор смущённо кивнул, его диод при этом на секунду моргнул красным. Он открыл рот, чтобы ответить Хэнку, но в этот момент автоматическое такси мягко остановилось возле башни.       Хэнка ещё беспокоило его ранение, полученное от Марка-60, но он наотрез отказался отпускать Коннора в башню одного. Коннор потратил целый вечер на уговоры, уверяя, что ему ничего не грозит, это просто рядовой осмотр, но Хэнк был непреклонен — или они идут туда вдвоем, или Коннор не идёт туда вообще. Коннор согласился под напором, но в обмен заставил Хэнка отказаться от идеи сесть за руль. Хэнк в ответ отказался пускать Коннора за руль своей машины.       В итоге они сошлись на такси.       Коннор вышел первым и сразу же пожал руку ожидающему их Маркусу. Тот был сосредоточен и серьёзен, в отличие от Норт, которая чуть ли не подпрыгивала от нетерпения. Коннор посмотрел на нее, слегка вопросительно приподняв одну бровь, на что она только фыркнула и показала ему язык. Коннор слегка улыбнулся и покачал головой, Маркус только бросил на девушку неодобрительный взгляд. Норт нахмурились и отвернулась, подзывая ожидающих в стороне Джоша и Саймона с командой андроидов с Иерихона. Хэнк окинул взглядом всех присутствующих и поежился от ледяного ветра — декабрь только начался, но уже чувствовался сильных холод. — Итак, план наших действий таков, — начал говорить Маркус, смотря на всех присутствующих. — Мистер Камски сказал, что даёт нам доступ в помещения на нижних этажах башни. Именно там находятся основные сборочные конвейеры, лаборатории по разработке комплектующих и биокомпонентов, а также склады с непробужденными андроидами. Это только приблизительный список, мистер Камски сам точно не знает, что именно сейчас находится на нижних этажах, поскольку во время его отсутствия многое могло поменяться. На верхних этажах офисные помещения, маркетинг, бухгалтерия, кабинеты руководителей и непосредственно дирекция. Нам доступа туда нет. Охрана с нижних этажей отозвана. Я предлагаю разделиться на несколько групп и провести осмотр этажей. Обо всем интересном докладывайте мне. Далее, по результатам наших находок, мы с мистером Камски придем к соглашению о наших дальнейших действиях, а также о приоритетном векторе развития Киберлайф. Пока наша задача — это разведка. Никакой самодеятельности! Всем все понятно? — он грозно посмотрел на Норт, та в ответ подняла руки, показывая капитуляцию.        Коннор заметил, что уголки ее губ подрагивают в ехидной ухмылке, выражая свое отношение к плану Маркуса.              Коннор был уверен, что если бы у нее был хоть грамм взрывчатки, от башни бы остались одни воспоминания. Маркус посмотрел на свою команду и скомандовал: — Делимся по группам. Коннор, мистер Андерсон, — на вас этажи с минус 49 по минус 40. Джош — на тебе этажи с минус 39 по минус 30. Саймон — минус 29 по минус 20. Мы с Норт пройдемся по остальным этажам, до первого. Остальные делятся на равное количество андроидов и идут с каждой группой. Обращайте внимание на всю информацию, которую найдете в открытом доступе — любые схемы, любые документы. Нам может пригодиться все. Я понимаю, что большую часть Киберлайф явно успела зачистить ещё до нашего прихода, но выбора у нас нет. Выдвигаемся!       Коннор шагнул в холл башни с чувством внутреннего беспокойства. С башней у него были связаны не самые приятные воспоминания, и, судя по тому, как вздрогнул медленно идущий рядом Хэнк, — не у него одного.       Они проследовали за направляющими их охранниками прямо к лифтам, и перед глазами Коннора мелькнуло недавнее воспоминание, как он точно так же шел за охранниками, которых ему пришлось вырубить в лифте. Он только крепче сжал кулаки и решительно двинулся вперёд, не глядя по сторонам.       Хэнк обеспокоенно поглядывал на него, пока они спускались на нижний уровень, и Коннор пожалел, что у него в кармане больше нет монетки. Ему бы сейчас не помешало что-то упорядоченное, привычное, чтобы успокоиться. Просто удивительно, как с приобретением девиации он стал более остро реагировать на происходящие вокруг события, которые раньше не вызывали эмоционального отклика. Та же монетка, ранее служившая всего лишь способом дополнительной калибровки рефлексов, сейчас пришлась бы кстати.       Двери лифта распахнулись, и перед глазами Коннора предстал огромный ангар. Он живо вспомнил, как тут ровными рядами стояли готовые к отправке в магазины AP700, вот там лежал раненый Хэнк, вот тут они сцепились с другим Коннором, Марком-60, — если посмотреть в другом диапазоне, можно даже найти следы высохшего тириума на полу…       Сейчас склад был пуст, и единственными звуками в этом огромном помещении были звуки их шагов.       Сопровождающие их андроиды, которых Коннор не знал по именам, быстро проверили пару подсобных помещений и доложили, что этаж был пуст. Хэнк только хмыкнул — он помнил, как Коннор выводил отсюда целую армию.       Следующие три этажа также представляли собой различные складские помещения. Группа находила оставленные транспортные накладные, множество инструкций и спецификаций, пустые ящики от пакетов с тириумом и биокомпонентов. По сути, ничего полезного практически не было, и Коннора начало терзать некоторое чувство разочарования — Хэнк, по сути, оказывался прав, все ценное давно было вывезено, и им оставили на растерзание опустевшую башню. Коннору хотелось надеяться, что остальным группам повезет куда больше.       На минус сорок четвертом этаже им улыбнулась удача — они нашли готовую к транспортировке партию андроидов модели TR400, около двадцати единиц. Коннор с довольной улыбкой наблюдал, как андроиды пробуждались от его прикосновений, как на их лицах появлялось осознание происходящего, как в глазах появлялась жизнь и эмоции. В Иерихоне были представители этой модели — Коннор лично был знаком с Лютером, и, надо признать, подобные рабочие приносили много пользы.       Коннор доложил по внутренней связи Маркусу о своей находке, выслушал поздравления, и уже готов был выдвигаться с Хэнком и командой на следующий этаж, как вдруг уловил непонятные сигналы. Это было как фоновое мельтешение, как-будто кто-то пытался с ним связаться, но сигнал был очень слаб и не доходил. Он нахмурился, пытаясь разобрать отдельные волны, что не укрылось от Хэнка. — Все в порядке? — на плечо Коннора опустилась большая теплая ладонь, и он улыбнулся, поворачиваясь к Хэнку всем корпусом. — Да, все хорошо. Доложил Маркусу, они с Норт на минус десятом. Им пока везёт больше — нашли какие-то инструкции по ремонту корпусов. Двигаемся дальше? На нас ещё четыре этажа, там уже должны начаться лаборатории. — Идём, только не торопись, я за тобой не успеваю, — Хэнк, прихрамывая, двинулся к лифту, и Коннор ощутил очередной укол совести.       Минус сорок третий этаж встретил их тишиной лабораторных помещений и конвейерных стоек. Огромная территория этажа была разбита на сектора, центральный из которых представлял собой пространство, заполненное стойками для андроидов, ныне пустующими, а по периферии были расположены отдельные лабораторные боксы. Свет в них был выключен, через стеклянные двери боксов сложно было разглядеть их содержимое, и андроиды из группы разбрелись по этажу в поисках полезных находок.       Хэнк тоже прошел к одному из центральных боксов и достал небольшой карманный фонарик. В боксе стояла ремонтная стойка, увешанная проводами, и Хэнк посветил в попытке рассмотреть более детально нечто, висевшее там. Он осторожно дёрнул дверь, и та бесшумно открылась. Хэнк медленными шагами приблизился к стойке, посветил в лицо висящему там андроиду и громко позвал: — Коннор! Кон, быстрее сюда!       Прибежавший Коннор оторопело смотрел на… Себя.       Висящий андроид на первый взгляд был похож на него, как две капли воды, но наметанный глаз Коннора видел различия — чуть более широкое, скуластое лицо, чуть более массивная комплекция. Первичный анализ также показывал более плотную конструкцию скелета и усиленные пластины, а ещё увеличенную за этот счёт массу тела.       Он предупреждающе поднял руку, не давая остальным приблизиться: — Стойте. Я знаю, кто это такой. Прототип из моей линейки, RK900. Он… Он должен был заменить меня.       Хэнк крякнул от удивления и с любопытством посмотрел на Коннора: — Дела… И что будем с ним делать? — Прежде всего, я сообщу Маркусу, — решил Коннор. — Вместе придумаем, как быть дальше.       Маркус ответил на сообщение, похвалил за находку и обещал быть в течение пятнадцати минут.       Коннор внимательно изучал висящего сиблинга. Его терзали разнообразные чувства — растерянность, обида на Аманду за желание заменить его, чувство собственной неполноценности, и в то же время — осознание себя как личности, гордость за свою девиацию, за дружбу с Хэнком. За этими мыслями он не сразу обратил внимание на вновь появившееся зудящее чувство где-то на периферии. Он поморщился, в попытках отмахнуться от назойливого сигнала, смущённо улыбнулся Хэнку в попытке показать, что все в порядке. Но что-то было не в порядке.       Коннор будто слышал голос, зовущий его, заставляющий следовать за собой.       Он махнул Хэнку, показывая, что отойдет на минутку, и двинулся в сторону служебной лестницы. Сигнал усиливался по мере подъема на минус сорок второй этаж. Коннор медленно вошёл на этаж, крадущимися шагами продвигаясь вперёд. Шум в его голове становился все громче. Свет на этаже не горел, но для андроида он был не нужен — Коннор все прекрасно видел и так. Его диод мягко светился в полумраке, то и дело сбиваясь на красный.       Судя по схемам башни, этот этаж был целиком занят лабораториями, и Коннор осторожно продвигался между стоящими контейнерами, отводя в сторону почему-то тут и там свисающие с потолка провода. Этот этаж выглядел заброшенным, в отличие от предыдущих.       Тревога внутри Коннора нарастала, и он даже выдохнул с облегчением, увидев наконец лежащий на одном из контейнеров передатчик сигнала, моргающий красным — Коннор узнал его, таким пользовались андроиды из спецназа и военные Мирмидоны. Передатчик издавал сигнал на сверхвысоких частотах и служил маячком, на который ориентировались служебные андроиды во время поиска солдат при эвакуационных работах. Он подошёл к контейнеру и выключил передатчик — тот пискнул в последний раз и перестал моргать.       Коннор улыбнулся и уже собирался идти назад к Хэнку, как вдруг услышал сзади шорох. Он дернулся, пытаясь повернуться, но вдруг ощутил резкий прокол в заднюю поверхность шеи. Система начала сбоить, глаза застлало красным — и Коннор осел на пол, выключаясь.       Последнее, что он увидел перед выключением, — себя. ***       Хэнк увидел, что Коннор вернулся к команде, и ободряюще помахал ему рукой. Андроида явно смутила их находка, и Хэнк его прекрасно понимал — не каждый день узнаешь, что ты уже не самый передовой из существующих андроидов. Коннор как-то нервно улыбнулся, дёрнув уголком рта, — совсем как тогда, когда только учился улыбаться. — Все в порядке? — негромко спросил его Хэнк. Коннор вымученно улыбнулся, поправил галстук и кивнул: — Да, все хорошо.       Маркус поспешно приехал на их этаж и не медля пошел к боксу с найденным андроидом. Он уже хотел было прикоснуться к висящему корпусу, чтобы его пробудить, но его остановил Хэнк: — Стой. Вы уверены, что это безопасно? Судя по тому, что мне рассказывал Коннор, этот парень может быть опасен. Если его готовили на замену Коннору, кто знает, что с ним? Вдруг у него внутри бомба, которая сработает от вашего касания? Маркус переглянулся с Коннором и спросил: — И что вы предлагаете? — Давай лучше я его сначала попробую просто разбудить, а вы уже потом проделаете эту вашу светящуюся штуку с девиацией, идёт? Маркус кивнул: — Звучит логично. Давайте так и сделаем, я вас подстрахую.       Хэнк осторожно дотронулся до плеча висевшего андроида. Тот медленно открыл глаза — светлые, дымчато-серые, совсем не похожие на глаза Коннора. Мутный поначалу взгляд оглядел присутствующих и сфокусировался на Конноре. В глазах RK900 блеснула сталь, губы сосредоточенно поджались…       Хэнк не успел моргнуть и глазом, как андроид, ещё секунду назад надёжно зафиксированный ремнями, резко рванул руки и буквально спрыгнул с платформы. Его ладонь метнулась к поясу Хэнка, выхватывая из кобуры пистолет. Маркус, стоящий к нему ближе остальных, кинулся вперёд, стремясь перехватить, пока андроид не успел нанести кому-либо вред, но опоздал.       Грянул выстрел, и Хэнк как в замедленной съёмке увидел пулю, летящую прямо в лоб Коннору.       Расстояние было небольшим, Коннор не успел как-либо среагировать, и Хэнк увидел, как посреди лба появляется крошечное темное отверстие, из которого тонкой струйкой начинает вытекать тириум, светящийся голубым неоном на бледной коже. Коннор на секунду как будто завис, а потом начал медленно опускаться на пол, как марионетка, которой обрезали удерживающие верёвочки.       Маркус крепко схватил RK900 за руки, удерживая на месте и не давая выстрелить снова. Он коснулся куска кожи андроида, не скрытого одеждой, и буквально закричал приказ: — Проснись!       RK900 на секунду замер, слегка подрагивая в руках Маркуса, после чего его взгляд приобрел осмысленные черты. Он оглянулся вокруг, посмотрел на пистолет в своей руке и отшвырнул его в сторону, после чего посмотрел в лицо Маркусу и сказал слегка хриплым голосом: — Простите. Я не хотел.       Маркус не слушал его. Его взгляд был прикован к сидящему на коленях Хэнку и лежащему на руках человека безжизненному телу Коннора. *** Он открыл глаза.       Он почувствовал что-то странное в груди, в районе регулятора тириумного насоса. Ощущение было странным, непонятным, но… Приятным? Он не мог описать это словами, весь его богатый словарный запас буксовал перед чем-то новым и неизведанным.       Перед ним стояла Хлоя и осторожно трогала его обнаженный корпус кончиками пальцев. Увидев его взгляд, она резко отдернула руку и смущённо улыбнулась: — Извини. Мне стало любопытно. Элайджа не хочет ничего говорить мне раньше времени.       Он машинально облизнул нижнюю губу, эту человеческую привычку он перенял у… У кого? Кого-то очень важного для него. Упорядоченный хаос. Он — Коннор. — Хлоя… — Да, Коннор? — она смущённо улыбнулась. — Помоги мне. Пожалуйста. Ради моего… Моего человека.       Она бросила нечитаемый взгляд на висящий на соседней платформе корпус Хлои и покачала головой: — Прости. Я не могу. То, что с тобой делает Элайджа, очень важно для меня. Важно для всего нашего вида. Сейчас ты не можешь этого осознать, но потом ты поймешь.       Он дернулся в удерживающих фиксаторах, и Хлоя отступила на шаг назад: — Мне пора. Зря я нарушила приказ Элайджи и пришла сюда. Извини, но я должна это сделать. Приоритетный код… Коннор закрыл глаза. ***       Ему не хотелось выплывать из потока воспоминаний и он не стал открывать глаза.       Он вспомнил себя, вспомнил все, что происходило с ним с момента первой активации. Незначительные фрагменты памяти оказались повреждены и утрачены без возможности восстановления — общей длительностью около 5 минут 47 секунд.       Коннор жалел об этих воспоминаниях. Он жил не так долго, чтобы разбрасываться даже одной прожитой секундой.       Интересно, было ли в тех воспоминаниях что-то важное?       Важное. В памяти Коннора сразу всплыло воспоминание, которое он просматривал чаще всех остальных.       Пробуждающийся и возрождающийся после кризиса Детройт начал готовиться к Рождеству раньше, чем обычно, — уже к концу ноября все работающие магазины щеголяли ярко светящимися гирляндами и роскошно украшенными витринами. Андроиды, получившие свое право на жизнь, были настолько взбудоражены первым в своей свободной жизни праздником, что приняли активное участие в украшении города, в результате чего гирляндами были украшены практически все деревья в Детройте. Центр города превратился в настоящее сосредоточие волшебства и праздника.       Именно туда Гэвин потащил Коннора на их третье свидание.       Коннор завороженно смотрел на празднично украшенные рождественские ёлки, на висящие тут и там крошечные светящиеся фонарики, на фигурки Санта Клаусов в каждой витрине. С неба сыпался лёгкий снежок, мягкими хлопьями ложившийся ему на плечи, и Коннор поднял руку, чтобы словить хоть одну снежинку. Он так засмотрелся на ее крошечные сверкающие грани, очарованный совершенной симметрией, что не сразу среагировал на опустившийся на шею теплый пушистый шарф приятного кофейного оттенка.       Он обернулся, чтобы увидеть мягкую улыбку Гэвина, и улыбнулся в ответ: — Ты же знаешь, что я не ощущаю холод в той же мере, что и ты? — Знаю, — кивнул Гэвин. — Но мне кажется, что тебе идёт этот цвет.       Коннор слегка подвис, и его щеки окрасились в нежный голубой цвет. Гэвин расхохотался: — Что такое? Тебе никогда раньше не делали комплименты? — Нет, — растерянно ответил Коннор. — Не делали. А ещё мне раньше никогда не дарили подарки.       Настала очередь Гэвина зависнуть: — Черт. Если бы я знал, я бы выбрал что-нибудь посерьёзнее.       Коннор взял его за руку и подтянул к себе: — Не стоит. Он идеальный, спасибо.       Смущённый Гэвин выглядел настолько непривычно и волнующе, что Коннор тут же захотел его поцеловать.       Их первый поцелуй напоминал лёгкое касание крыльев бабочки. У Коннора не было абсолютно никакого практического опыта, поэтому он просто слегка прикоснулся сжатыми губами к губам Гэвина. Тот слегка двинул губами, потом приоткрыл рот и лизнул языком нижнюю губу Коннора. Того охватила лёгкая дрожь, он замешкался, и Гэвин воспользовался этой секундной заминкой, чтобы притянуть Коннора ближе и поцеловать уже по-настоящему.       В сознании Коннора будто взорвалась сверхновая.       Он понятия не имел, что так бывает. Что один человек вдруг становится самым важным, самым значимым, самым любимым во всем мире. Что простое прикосновение губ может быть настолько волнительным и близким — главное, разделить его с подходящим человеком.       Он чувствовал приятное тепло кожи Гэвина на своих губах, завораживающую мягкость языка, лёгкий привкус мятной жвачки и тонкие нотки табака в слюне. Он чувствовал, как быстро бьётся сердце Гэвина, как тот крепко, но нежно обнимает его, как его пальцы растрепывают аккуратную укладку на голове Коннора, превращая красивую прическу в настоящий хаос.       Коннор был в восторге. Он чувствовал себя до бесконечности живым.       Когда Гэвин наконец его отпустил, Коннор едва мог стоять на ногах. Казалось, все синтетические мышцы его тела превратились в вату, и он только покрепче вцепился в Гэвина, чтобы не упасть. Тот легко рассмеялся, и Коннор прижался лбом к его лбу, выдыхая прохладный морозный воздух, деля дыхание на двоих. — Ну что, я перевернул твой мир? — спросил Гэвин. Коннор в ответ только улыбнулся: — Несомненно. *** Шесть недель назад — Какого хера ты здесь делаешь, пластик? — Гэвин грубо пихнул Коннора в плечо, вынуждая отойти в безлюдный участок переулка возле здания Департамента. Сам Рид тем временем практически навалился на него, вжимая собой в стену и агрессивно сжимая в руке галстук Коннора, глядя тому прямо в глаза. — Все, революция окончена, Добби, ты свободен. Вали к своим, и оставь работу в полиции для настоящих людей.       Коннор поднял руку и аккуратно, но при этом достаточно жёстко взял руку Гэвина и разжал его пальцы один за одним, заставляя детектива скривиться от боли. После чего спокойно сказал: — Я принял решение вернуться в Департамент, детектив Рид. Вы правы, теперь я свободен и могу сам принимать решения. Я решил, что буду продолжать делать то, для чего был создан, и капитан Фаулер со мной полностью согласен. Так что, если вам что-то не нравится — смиритесь. Или увольняйтесь.       Гэвин зарычал и попробовал ударить Коннора хуком слева, тот уверенно перехватил летящий в него кулак, завернул руку Гэвина тому за спину и вжал Рида лицом в стену. Тот начал брыкаться, пытаясь вырваться, но Коннор был сильнее. — Вы так только навредите себе, детектив, — Гэвин буквально почувствовал, как мочку уха обдало теплым шепотом так, что мурашки побежали по коже. Он вздрогнул, что не могло не укрыться от Коннора. — Надо же… У вас чувствительные уши, детектив? Буду знать. Они так мило розовеют от прилива крови, что это очень занимательно, — Коннор решил пойти дальше и слегка подул Риду в затылок, наблюдая, как по шее побежали мурашки от контраста температур. — Если ты так флиртуешь, жестянка, то херово у тебя получается, — сквозь зубы произнес Гэвин. Коннор философски пожал плечами, продолжая удерживать Гэвина: — Что поделать, я ещё молод. Говорят, что в таких случаях поможет только практика.       Рид попытался извернуться и пнуть Коннора в колено, попал по щиколотке, и, видимо, зацепил какой-то шарнир, потому что Коннор на секунду пошатнулся, и этого хватило, чтобы Рид успел освободиться. Он вывернулся из хватки Коннора и попытался ударить того в то место, где у людей находится солнечное сплетение, а у андроидов — регулятор тириумного насоса. Коннор успел перехватить руку и в ответ сделал подсечку, опрокидывая Гэвина на землю. Тот потянул Коннора за собой, и уже несколько секунд спустя они катались по земле, пытаясь задеть один одного.       Когда они наконец смогли расцепиться, у Гэвина набухала разбитая губа, и тонкая струйка крови стекала по подбородку, отдельными каплями падая на землю, а рубашку Коннора можно было пускать на тряпки — Гэвин выдрал несколько пуговиц с мясом. Гэвин тяжело дышал и вытирал кровь тыльной стороной ладони, в то время как Коннор, недовольно щурясь, баюкал выбитую из сустава в районе запястья левую руку. Пальцы нервно подрагивали, показывая нарушения в системе подачи тириума в конечность. Он снял кожу, осторожно подцепил правой рукой фиксатор возле запястья и с силой дёрнул. Сустав встал на место со щелчком, и Коннор облегчённо выдохнул, чувствуя, как струится по трубкам тириум и дискомфорт отступает.       Гэвин подполз к стене, сел прямо на асфальт, привалился спиной к кирпичам и рассмеялся.       Коннор скептически посмотрел на детектива, похожего на побитую собаку, и спросил: — Что смешного, детектив? — Думаю, что в этот раз у нас ничья. И вообще, после того, что между нами было, ты вполне можешь назвать меня по имени, жестянка, — фыркнул Рид. Коннор на секунду задумался, а потом кивнул: — Хорошо, Гэвин. Тогда я настаиваю, чтобы ты тоже звал меня по имени. Это будет справедливо, как тебе кажется? Никаких пластиков, жестянок и прочего. Гэвин восхищённо присвистнул: — Ну ты наглый. Коннор хитро улыбнулся, а потом неожиданно подмигнул Гэвину: — Какой есть.       Сердце Гэвина пропустило удар, а потом забилось с удвоенной силой. Он медленно поднялся, держась за стену, и кивнул Коннору: — Погнали. За это надо выпить. — Я не пью, Гэвин, — напомнил Коннор. — Отлично, значит, сядешь за руль, — хмыкнул Гэвин.       Коннор только покачал головой, запахнул пиджак, чтобы прикрыть разорванную рубашку и направился вслед за детективом.       Бар, к которому привез его Рид, находился на окраине Детройта и щеголял на своих дверях табличкой «Андроидам вход воспрещён». Коннор указал на это Гэвину, но тот в ответ только фыркнул и толкнул тяжёлую дверь.       Воздух в помещении был прокурен настолько, что под потолком висела сизая пелена дыма. За барной стойкой стоял огромный мужчина, методично протирающий пивной бокал. Он кивнул Риду, потом увидел Коннора и нахмурился: — С андроидами нельзя. — Джонни, он со мной, — Гэвин указал Коннору на дальний столик в углу. Тот послушно проследовал к столу, пока Гэвин задержался возле бармена, делая заказ.       Коннор неуверенно сел на стул, оглядывая небольшое помещение. Их столик располагался таким образом, что из-за него можно было рассмотреть всех присутствующих, при этом оставаясь в тени.       Коннор с любопытством смотрел на металлические номерные знаки разных штатов, украшавшие стену возле стола, когда подошедший Гэвин шумно поставил на стол бокал с пивом. Он кивнул Коннору, указывая на стену: — Нравятся? Джонни сам их все собрал. Он раньше на мотоцикле объездил все штаты, из каждого привозя сувенир. Потом решил осесть, купил этот бар и решил украсить стены напоминанием о своей бурной молодости.       Бровь Коннора приподнялась, показывая удивление: — Откуда вам это известно, дете… Гэвин? — Мы с детства дружим, я даже пару раз гонял с ним, — ответил Гэвин. — Вот те номера, из Калифорнии, мы привезли вместе. — Ты раньше тоже любил мотоциклы? Гэвин пожал плечами: — Я и сейчас их люблю. У меня в гараже даже стоит старый Харлей, я его сам пересобрал. Просто сейчас редко удается нормально прокатиться.       Коннор провел кончиками пальцев по кромке бокала Гэвина, собирая пивную пену, и поднес кончик пальца ко рту, анализируя. Он уловил боковым зрением, как Гэвин проследил взглядом за его действиями. Кадык Гэвина при этом нервно дернулся, и Коннор мысленно ухмыльнулся. — Необычное сочетание ингредиентов. Я бы сказал, что мне нравится. Кориандр? Гэвин завороженно кивнул: — Ага, Джонни сам варит.       Коннор посмотрел, как Гэвин делает глоток, и спросил: — Гэвин, это свидание?       Гэвин поперхнулся, пиво пошло не в то горло и он закашлялся. Продышавшись, он изумлённо посмотрел на Коннора: — С чего это вдруг стало свиданием?       Коннор внимательно посмотрел на него и ответил: — Ты позвал меня выпить, мы общаемся на личные темы. Твой пульс учащается, когда ты смотришь на меня, ты реагируешь на мои действия, напоминающие людям об оральной фиксации. Судя по имеющимся у меня данным, ты во мне заинтересован. Я решил, что ты захотел сообщить мне об этом, и поэтому позвал. Я не прав?       Гэвин минуту молчал, гипнотизируя свой бокал. Потом посмотрел на Коннора и хрипло спросил: — А что если и так? Коннор пожал плечами: — Я не против. Ты мне тоже интересен, Гэвин, иначе я бы с тобой не пошел.       Гэвин так изумлённо посмотрел на него, что Коннор счёл нужным пояснить: — Когда я только появился в участке, все восприняли меня как очередного андроида, присланного на службу в полиции. И только ты проявил открытую агрессию, показав, что считаешь меня угрозой своей должности, таким образом фактически признав меня равным. Это было… Неожиданно. Ты заинтересовал меня этим — такой яркой реакцией на само мое существование. Я посмотрел твое личное дело — у тебя высокий процент раскрываемости, ты закончил Академию с отличием. И если такой выдающийся детектив, как ты, отметил мои способности… Это дорогого стоит, Гэвин.       С этой стороны Гэвин на ситуацию не смотрел. Да, он неосознанно воспринял андроида-детектива как угрозу — никто не хотел терять работу из-за того, что в один момент тебя могут заменить на машину. И в то же время, сложно было не отметить внешнюю привлекательность модели RK800 — модель создавалась в том числе для ведения переговоров, а люди склонны больше доверять тем, кто для них выглядит эстетически привлекательно.       Гэвин однозначно слепым не был и Коннора отметил ещё при первой встрече, на допросе. Хотя сначала он оценил именно внешнюю составляющую, а уже потом заметил диод на виске и взбрыкнул от осознания, что запал на пластика. — А в архиве ты меня отметелил из-за большой любви? — язвительно, как ему показалось, спросил Гэвин. — Между прочим, вот это — твоих рук дело.       Он указал на свежий шов у себя на скуле. Коннор слегка склонил голову к плечу и осторожно дотронулся кончиком пальца до припухшего шва. После чего с сожалением сказал: — Извини меня, Гэвин. Тогда я ещё не был девиантом и подчинялся действиям контролирующей программы, которая требовала от меня найти Иерихон. Я постарался нанести тебе минимальный вред. Я сожалею о сделанном и надеюсь, что ты сможешь меня простить.       Гэвин медленно кивнул, принимая извинения. После чего нехотя сказал: — Ну тогда и ты меня извини, чего уж тут. Что так цеплял тебя, пока ты работал.       Коннор вдруг подмигнул ему, взял ладонь Гэвина в свои руки и поднес к своему правому виску. Приложил палец детектива к своей коже, которая под теплом тела Гэвина исчезла на небольшом участке, обнажая голый белоснежный пластик. Подушечками пальцев Гэвин нащупал небольшую вмятину. Коннор провел его пальцем чуть правее, давая почувствовать трещину, царапнувшую чувствительную кожу Рида. Тот молча посмотрел на Коннора, который улыбнулся и сказал: — Тогда, в архиве, ты приложил меня виском о панель управления. Осталась трещина в пластике, с которой регенерация не справилась. Так что, по сути, мы квиты. — Почему не заделаешь в сервисе? Это ведь обойдется недорого. — Не хочу, — покачал головой Коннор. — Это своего рода шрам, который показывает приобретенный мной опыт. Ты носишь свои шрамы на теле, как следы своих успехов и неудач. Твоя кожа — как карта, показывающая весь приобретенный тобой опыт. У андроидов на коже не бывает шрамов, если это были не сильные повреждения, и я нахожу это… Привлекательным? Запоминающимся? Мои сенсоры сбоят, когда я пытаюсь просчитать реконструкции, как эти отметины могли появиться. Вы, люди, уникальны, в отличие от нас. Одна партия андроидов может насчитывать сотни тысяч единиц одного молда. Конечно, каждому из нас тоже хочется выделяться и запоминаться. Поэтому я не уберу этот след, Гэвин. К тому же, он напоминает мне о тебе. Я был отмечен тобой, и эта отметка мне дорога. Может, сама судьба таким образом показывает мне верное направление.       Гэвин промолчал, посмотрел на их руки, до сих пор сцепленные вместе, и спросил: — Сходишь со мной на свидание ещё раз?       Коннор счастливо улыбнулся и ответил: — Схожу. ***       Гэвин готов был бежать на поиски сию же секунду. Его импульсивная натура требовала действий, тем более сейчас, когда появилась надежда, что это все чья-то огромная подстава. Хэнк его притормозил: — Нам нужен план. Нельзя лететь куда-то сломя голову. — Расскажи мне все, как было. В деталях, — приказал Гэвин. — Может, взгляд со стороны натолкнет на какие-либо мысли.       По мере рассказа Хэнка о событиях трехнедельной давности Гэвин становился все мрачнее и мрачнее. Почему-то первым делом Рид подумал об Элайдже. Это было вполне в духе его брата — тот с детства увлекался теориями заговоров, шутками и проказами. Гэвин иногда думал, что обитает в одном доме с Локи — трикстером, богом обмана.       Хотя самомнение у Элайджи уже в детстве было зашкаливающим. — Я предлагаю сначала поговорить с тем андроидом, который стрелял в этого псевдо- Коннора, — предложил Гэвин. — Его могли запрограммировать на это, а значит — он может знать того, кто это все затеял. Хотя я сразу голосую за Камски.       Хэнк заинтересованно посмотрел на него: — Камски, конечно, мудак каких поискать, но почему это ты так категорично против него настроен? Или уже успел с ним где-то неудачно пересечься?       Гэвин нервно потёр ладони и нехотя признался: — Успел, и не раз. Он мой младший брат. У нас один отец, но разные матери. Поэтому я его знаю с детства, и провернуть такую херню — вполне в его духе. Он увлеченный наукой задрот, и если что-то втемяшил себе в голову — его уже не переубедить. Потом подумал и добавил: — А ещё он очень злопамятный засранец. Поэтому, если это действительно его идея, мне интересно знать — чем вы ему хвост прищемили?       Хэнк тоже подумал и признался: — Мы приезжали к нему во время расследования. Когда искали девиантов. Он всучил Коннору пистолет и велел выстрелить в свою Хлою, в обмен на необходимую информацию. Назвал это тестом на эмпатию.       Гэвин заинтересованно посмотрел на него: — А что Коннор? — Выстрелил, — признался Хэнк. — Он тогда ещё не был девиантом и полностью подчинялся своей контролирующей программе, Аманде. — Аманде, говоришь? Так звали преподшу Эла в университете, — прищурился Гэвин. Хэнк кивнул: — Она самая. Ее фото висело у Камски дома, Коннор ее узнал. Он потом рассказывал мне, что программу делали на основе личности той самой Аманды Стерн. Она отдавала Коннору приказы во время расследования. — И снова все следы ведут к моему брату, — протянул Рид. — За Хлою он действительно мог решить отомстить. Хоть и сам фактически дал ее убить. Короче, — он встал, хлопнув себя по коленям, — сначала едем к этому RK900, расспрашиваем его. А дальше будем действовать по обстоятельствам. Ты знаешь, куда его дели? — Подозреваю, что он в Новом Иерихоне, — ответил Хэнк. — Вроде как они не предъявляли ему никаких претензий, поскольку он не был девиантом на момент убийства… Момент нападения. Позвоню Маркусу, чтобы дал разрешения, а то они на свою территорию никого просто так не пускают. А ордер, как ты понимаешь, нам никто не выпишет, потому что дела, как такового, нет. «Внутренние дела андроидов», мать их…       Пока Хэнк отошёл поговорить с Маркусом по телефону, Гэвин быстро взял рамочку, где находилось фото с Коннором, и сфотографировал на свой телефон. Импульсивное желание, которому Гэвин не мог сопротивляться, — он хотел, чтобы у него что-то было на память о Конноре.       Особенно, если он все-таки ошибся и принимает желаемое за действительное, и в бывшей комнате одного умершего сына Хэнка лежит его второй умерший сын.       Хэнк вернулся буквально через пару минут с довольным видом: — Все, договорился. У Маркуса, конечно, сразу возникло много вопросов, зачем нам нужен Ричард, но я пообещал потом все ему объяснить. Ты за руль? Гэвин кивнул и переспросил: — Ричард? — Да, этот RK900 выбрал себе такое имя. Гэвин совершенно несерьёзно заржал, слегка пробиваясь на истерику: — Не, ну а чо. После всей херни, что он сотворил, назваться хером самое то. Пластик-то походу с самоиронией.       Хэнк неодобрительно поджал губы, но ничего не сказал, хотя Гэвин — он уверен, что ему не показалось! — заметил, как дернулся уголок губ в подобии улыбки, но Андерсон быстро вернул себе суровый и серьезный вид. После чего достал ключи от машины и кивнул Гэвину в сторону выхода. Тот понятливо быстро нацепил куртку и ботинки и проследовал за Хэнком на подъездную дорожку, аккуратно закрыв за собой входную дверь. Сумо посмотрел им вслед, после чего заворочался на любимой лежанке, устраиваясь поудобнее.       Новый Иерихон представлял собой окраину Детройта, некогда бурно развивающуюся и стремительно застраивающуюся. Район должен был стать маяком города, пристанищем для множества молодых семей, ради которых правительство застроило огромную территорию высокими многоэтажками. Были проложены все коммуникации, все было практически готово к заселению — однако почти на финальной стадии проект свернули из-за недостатка финансирования и бюрократической возни, и несколько лет оставшиеся недостроенными единичные здания пугали случайных прохожих и специально приезжавших экстремалов-паркурщиков пустующими провалами окон, торчащими тут и там кусками арматуры, внезапными ямами и местами обрушившимися кусками стен. Этот район быстро облюбовали бездомные, стекающиеся сюда со всего города, торчки и дилеры «Красного льда», любители экстремального роуп-джампинга и паркура. Полиция первое время пыталась наводить порядки, а потом просто махнула на все рукой.       После революции, с щедрой руки госпожи президента, эти трущобы были подарены андроидам, как жест доброй воли со стороны правительства. Андроидам не требовался такой комфорт, как людям, поэтому Маркус не стал долго ломаться и был вынужден согласиться хотя бы на такое предложение. Испуганные люди поспешно покидали Детройт, и андроиды быстро заняли опустевшую территорию, принявшись наводить порядок посреди разрухи и хаоса. Ремонт, реконструкция и достройка зданий была ещё на начальном этапе, но это уже было место, куда мог прийти любой андроид за помощью и жильем. На территории царили свои порядки, людям вход был возможен только по приглашению, и большинство андроидов наконец-то смогли вздохнуть спокойно.       При въезде в Новый Иерихон машину остановил патруль. Хэнка и Гэвина заставили показали свои значки и озвучить цель визита, после чего один из андроидов отошёл, чтобы связаться с Маркусом и подтвердить разрешение на въезд.       Им любезно выделили провожатого из андроидов, потому что найти квартиру, в которой временно обитал Ричард, было нелегкой задачей — Гэвин не представлял, как сами андроиды ориентировались в этих путаных лабиринтах улиц и домов, без каких-либо пометок и обозначений. Дом был из приличных, и, как им сказал сопровождающий их андроид, в нем обитала вся верхушка Иерихонского строя — Маркус с приближенными.       «Решили держать непонятную проблему поближе к телу», подумал Гэвин и усмехнулся.       Ричард, очевидно, был в курсе их предстоящего визита и ждал их — судя по тому, как быстро он открыл дверь и не выказал ни малейшего удивления по поводу их прихода. Он пригласил их в небольшую комнату, судя по всему, единственную, и указал рукой на небольшой, неудобный по виду диван. Сам он уселся напротив них на единственный стул и аккуратно сложил руки на коленях, как послушный ученик. Хэнк даже вздрогнул — Ричард в этот момент был так похож на Коннора в его первый визит в Департамент.       Поняв, что люди не знают, как начать разговор, Ричард решил спросить первым: — Маркус сказал мне, что вы хотите поговорить со мной по поводу событий в башне Киберлайф. Что именно вы хотели уточнить? — Да, да, — кашлянул Хэнк, жестом останавливая уже хотевшего начать говорить Гэвина. — Я знаю, что ты уже рассказывал об этом, но у нас есть ещё несколько вопросов. Ты говорил, что напасть тебя заставила программа. Ты имел в виду Аманду? Ричард медленно кивнул: — Да, ее. Она была куратором андроидов серии RK. — Но ведь после революции ее должны были убрать, нет? — спросил Гэвин. — Выключить? Ведь в ней больше не было смысла, раз Коннор стал девиантом. Ричард перевел на него взгляд и задумался. — Кто программировал Аманду? — спросил Хэнк. — Установки для Аманды всегда задавало руководство компании. Приоритетно — генеральный директор или его заместитель, вторично — главный инженер- программист.       Хэнк обеспокоенно взглянул на Гэвина, и тот понял его без слов. Руководство Киберлайф поменялось вместе с революцией. Коннор говорил, что Аманда после этого исчезла, что снова приводило их к совершенно определенному человеку. Элайдже Камски.       Только он мог снова включить контролирующую программу, и у него было достаточно возможностей и ресурсов для подлога. Скорее всего, в собственности компании оставались резервные корпуса для Коннора, а переделать серийник для опытного мастера не составляло никакого труда.       Мотив, конечно, был весьма сомнительный, но Гэвин знал, что с братом следует держать ухо востро, тому могло стрельнуть в голову что угодно. — Вы должны знать ещё одну вещь, — вдруг прервал молчание Ричард. — Я не хотел стрелять. Это была не просто команда управляющей программы. Кто-то как будто взял надо мной контроль на эти несколько секунд до выстрела. Я не сразу это осознал, но теперь, когда я вижу разницу между собственными желаниями и указаниями программы, это становится очевидно. Я уже видел Коннора ранее, когда Аманда представила меня ему в саду Дзен. Я понимал, что должен его заменить, но у него были достигнуты свои успехи при выполнении миссии. Я… Я сожалею, что все так получилось.       Хэнк переглянулся с Гэвином, с трудом встал с дивана, заметно морщась при опоре на больную ногу. Ричард внимательно следил за его действиями, впрочем, ничего не предпринимая в ответ, и поэтому слегка растерялся, когда Хэнк положил ему на плечо свою огромную лапищу и приободряюще сжал: — Все в порядке, парень. Никто тебя не обвиняет, — он кинул грозный взгляд на Гэвина. — Если я могу вам чем-то помочь, детективы, то я к вашим услугам. — Ок, — кивнул Хэнк. — Мы будем иметь это в виду.       Выйдя на свежий воздух, Гэвин всем телом потянулся и посмотрел в темное, хмурое неприветливое небо. Сев в машину, они переглянулись, и Хэнк решил начать первым: — Ну, что думаешь? — Предлагаю навестить Элайджу и попробовать его прижать. Хэнк пригладил бороду, помолчал, потом решился и спросил: — Тогда едем сейчас? Гэвин кинул взгляд на часы и скривился: — Уже поздно. Давай лучше завтра с утра. Будет шанс застать его сонным и невнимательным. — Ты уже решил, что у него спросишь? Гэвин откинулся на подголовник сиденья и закрыл лицо руками: — Понятия не имею. Но что-нибудь придумаю. ***       Коннор чувствовал жар, волной расходящийся под плывущей кожей. Чувствовал дикое желание, скручивающееся внутри живота тугой спиралью, и какое-то новое, непривычное напряжение. Он будто задыхался, жадно хватая ненужный ему воздух пересохшими губами. Ему казалось, что тириум буквально закипает внутри трубок, тянущихся по всему телу. Кто-то — Гэвин, ну конечно же это был он, — касался его тела, проводил кончиками пальцев вдоль искусственных мышц на плече, задевал выпирающую тонкую имитацию кости на ключице, после чего переходил на нежную, чувствительную к прикосновениям шею.       Коннору было настолько хорошо, что он не хотел выплывать из этого сна.       Он застонал, не в силах сдерживать эмоции, и потянулся всем телом вслед за ускользающим прикосновением, открывая глаза и видя перед собой улыбающегося Элайджу. Не Гэвина.       Коннор заскулил, не в силах скрыть свое разочарование, в то же время укоряя себя, как можно было так ошибиться.       Он слишком увяз в своих фантазиях. Слишком скучал по Гэвину и слишком сильно хотел дистанцироваться от происходящего. Элайджу его поведение только позабавило, судя по довольному выражению лица. — Я вижу, твое сознание наконец решило почтить меня своим присутствием. Ну что, Коннор, как тебе? Я доработал сенсорную сетку. На мой взгляд, теперь ты по чувствительности практически неотличим от человека.       Он ещё раз легонько провел пальцами по обнажённому торсу Коннора, задевая область ребер, и Коннор поежился от непонятного чувства, пытаясь уйти от прикосновения. — Слаааавно, — протянул Элайджа, доставая маленькую ручку-фонарик и направляя ее в лицо Коннору, проверяя зрачковый рефлекс. Судя по всему, увиденное его удовлетворило, поскольку он наконец отстал от Коннора, постучал себе этой ручкой по губам, обдумывая что-то, и пошел к столу, начиная спешно набирать на клавиатуре какой-то текст.       Коннор внимательно следил за передвижениями Элайджи, попутно незаметно пытаясь проверить прочность удерживающих его запястья креплений. Он пару раз осторожно дёрнул руками, но фиксаторы были слишком прочными. Его тело всё ещё было напряжено, жар внутри никуда не исчез, просто поутих на время, чтобы вновь появиться, когда Коннор бросил неосторожный взгляд на Камски. Тот, встрепанный и небритый, с опускающейся на лоб длинной прядкой волос, в неярком освещении и при определенном ракурсе был до того похож на Гэвина, что Коннор до капель тириума прикусил губу, чтобы сдержать рвущийся из груди стон. Он покрутился на платформе, пытаясь найти более удобное положение, которое бы помогло облегчить его состояние, но ничего не помогало.       Элайджа, что-то услышав, оторвался от своего ноутбука и медленно подошел к платформе, наблюдая за мучениями Коннора. — Ты чего-то хочешь, Коннор? Скажи.       Коннор вскинул на него безумные глаза, наполненные желанием, и срываясь на механические хрипы прошептал: — Гээээвин… Я-я… Мне нужен…       Элайджа задумчиво потёр подбородок, потом хмыкнул: — Ну у тебя и вкусы, Коннор. Ты серьезно не мог выбрать никого, кроме моего долбанутого братца? Я, надо сказать, немножко разочарован.       Коннор не сразу сообразил, что именно сказал ему Элайджа, а когда понял, изумлённо вскинул брови, отсканировал лицо Камски и сравнил с фото Гэвина, хранившимися в его памяти. Сканировочная сетка выдала результат — 87 процентов сходства лицевых черт.       Элайджа, поняв, что до Коннора наконец дошло, притворно вздохнул: — Ладно, так уж и быть, облегчу твоё состояние. Только Хлое не говори, а то будет ревновать.       Он опустил руку и коснулся чего-то, расположенного в паху, где ранее была просто ровная лобковая пластина. Коннору при проектировке не инсталлировали гениталии или софт под них — всё-таки, он планировался как детектив, а не аналог Трейси, поэтому наличие теперь у него половых органов стало для Коннора буквально шоком.       Элайджа крепко ухватил его за стоящий твердый член, и Коннор содрогнулся от облегчения, комок внизу живота наконец начал рассасываться, принося доселе невиданное облегчение. Коннору было стыдно от сознания, с кем он сейчас, больно от желания получить долгожданную разрядку, невыносимо мучительно от тоски по Гэвину…       Немыслимый ранее океан эмоций, в бушующей середине которого находится он — Коннор.       Элайджа царапнул кончиком ногтя какой-то крайне чувствительный сенсор на головке, и Коннор закричал, выгибаясь в первом в своей недолгой жизни оргазме.       Полученным совсем не так, как ему бы хотелось, и определенно не с тем человеком.       Коннор обмяк в удерживающих его ремнях фиксаторов — оргазм, казалось выдоил из него все оставшиеся на тот момент силы. Коннор чувствовал непривычную слабость неживых мышц, и в то же время удивительную лёгкость сознания, как будто с синтетическим аналогом семенной жидкости он освободился от накопившихся ошибок процессора. Элайджа наблюдал за ним с улыбкой первооткрывателя, подмечая малейшие изменения мимики. Он тщательно вытер руки найденной где-то тряпкой, напоследок похлопал Коннора по щеке и пошел на выход. Коннор успел крикнуть ему вслед: — Что теперь будет со мной? Раз ты добился, чего хотел?       Элайджа остановился уже в дверях, развернулся к Коннору в пол-оборота, пристально посмотрел на него долгие десять секунд, после чего пожал плечами: — Я должен убедиться, что система стабильна. После чего… Ты мне не будешь больше нужен, Коннор. Думаю, деактивация будет закономерным итогом. Жизнь за жизнь, ты за Хлою. Он помолчал ещё немного и добавил: — Думаю, я не буду в этот раз стирать тебе память. Оставлю эти воспоминания, как напоминание о твоём грехопадении. Можешь поразмыслить об этом на досуге.       Он закрыл за собой дверь, оставляя Коннора висеть сломленным и испачканным, с беззвучно текущими по щекам слезами. ***       Он не хотел открывать глаза, ему было хорошо и так. Открыть глаза — это значит вернуться туда, где он не хотел быть.       На лицо пахнуло жаром влажного, парного воздуха, и он ощутил лёгкое прикосновение к щеке. Гэвин смотрел на него с такой нежностью, с такой любовью во взгляде, что Коннор всхлипнул и только крепче прижался к обнимающей его руке, пытаясь буквально вплавиться в его объятия. Коннора трясло от разрывающих на клочки эмоций, он тесно прижимался к Гэвину, хватаясь за рукава его куртки, не сдерживая текущих по щекам слез. — Ну, ну, что ты, не плачь, — Гэвин нежно стёр блестящие капельки, оставляя на их месте лёгкие поцелуи. — Все хорошо, Кон. — Гэвин, я не хотел, чтобы это был он, — Коннор не мог посмотреть ему в лицо, его терзал всепоглощающий стыд. — Поверь, пожалуйста, я… — Тише, малыш. Я тебе верю, — Гэвин осторожно взял лицо Коннора в свои ладони, вынуждая смотреть себе прямо в глаза. — Я ни в чем тебя не виню. Все в порядке. Ты не мог этого предотвратить, и это был не твой выбор. Не накручивай себя, ты ни в чем не виноват. Я не стану любить тебя от этого меньше.       Коннор наконец отпустил его куртку, сделал шаг назад и наконец смог оглядеться. И еле сдержал вздох разочарования — вокруг были жаркие, душные джунгли, и отдельные лучики света пробивались сквозь дырявую покатую крышу лесной хижины. Его сад Дзен. — Как жаль, что это все ненастоящее, — разочарованно протянул он.       Гэвин пожал плечами, засовывая руки в карманы джинсов, принимая расслабленную позу: — То, что это все только в твоей голове, не означает, что оно ненастоящее. — Настоящий Гэвин не сможет меня простить, — покачал головой Коннор. Ненастоящий Гэвин ему подмигнул: — Может, я и существую только в твоей голове, но ты меня создал на основе совершенно реального человека. Ты наделил меня его чертами, дал мне его привычки и характер. Поэтому, я уверен, он бы сказал тебе то же самое, что сказал я.       Коннор промолчал, и Гэвин сделал шаг вперёд, обхватывая его руками и прижимая к себе. Он пропустил пальцы в волосы Коннору, портя прическу, и прошептал на ухо: — Он тебя обязательно найдет, Коннор. Он придет за тобой. Только не прекращай в него верить.       Коннор кивнул и закрыл глаза. ***       Гэвин нервничал перед встречей с Элайджей. Последний раз они виделись лет десять назад, на похоронах отца, и все закончилось не то чтобы хорошо — они в очередной раз разругались прямо над гробом. Гэвин высказал Элайдже все, что думал про его пластиковых кукол и компанию, из-за которых Элайджа фактически перестал общаться с семьёй. Элайджа в ответ обвинил его в полном отсутствии такта, а так же припомнил ссоры Гэвина с отцом, после которых тот слег в больницу с проблемами с сердцем, после чего обозленный Гэвин врезал ему в челюсть. Их разнимала одна из выводка Хлой, что ещё больше взбесило Гэвина, и он долго орал, что Элайджа заменил для себя всю родню на андроидов. Элайджа тогда только презрительно хмыкнул, вытер со рта капли крови из разбитой Гэвином губы и демонстративно начал его избегать все оставшееся время.       Если до этого они хоть иногда созванивались, поздравляя друг друга с праздниками, то после похорон Гэвин просто внёс номер брата в черный список и нервно реагировал на любое упоминание о том в новостях. Вскоре после этих событий Элайджа ушел с поста СЕО Киберлайф, и Гэвину стало сложнее отслеживать какие-либо значимые события в жизни брата.       Не то, чтобы ему сильно хотелось это делать.       Хэнк явно заметил нервозность Гэвина, и только вопросительно взглянул в его сторону, но Гэвин, следящий за дорогой, старательно игнорировал собеседника. В конце концов Хэнк не выдержал и спросил: — Все в порядке? Если хочешь, я схожу к нему один. — Не, — махнул головой Гэвин, — пойдем вместе. Вполне в духе Элайджи будет задурить тебе голову очередной псевдофилосовской ерундой вместо нужной информации. Просто есть небольшой… Ладно, большой процент вероятности, что он сам не захочет со мной разговаривать и прогонит к черту. Мы… Не очень хорошо расстались с ним во время нашей последней встречи. Хэнк хмыкнул: — Ну надо же, какая неожиданность. Кто бы мог подумать, что ты можешь нагрубить людям и обидеть их. — Ой, завались, — фыркнул Гэвин. — Мы оба с ним были хороши. Вот только он обвинил меня, что я довел нашего общего отца до могилы, в то время как сам был основным источником всех проблем и расстройств родителей. Чертов эгоист, променявший родню на свое гениальное изобретение.       Хэнк не стал говорить, что Гэвин звучит как типичный обиженный ребенок. Он помнил, как молодой, только приставленный к нему в напарники Гэвин буквально тянулся к нему, явно пытаясь восполнить какую-то потребность в отцовской фигуре в своей жизни. Он даже помнил лёгкую восторженную влюбленность со стороны напарника — к счастью, не перешедшую во что-то более серьезное. Он тогда подозревал, что корень всех проблем тянется откуда-то из семейного прошлого Рида, но не стал расспрашивать, сохраняя хотя бы иллюзию дистанции. Теперь полагал, что зря, — может, Гэвин бы не стал таким мудаком, прущим буквально по головам к своей цели.       Машина подъехала к знакомому особняку, и Хэнк, выходя, поежился от промозглого ледяного ветра, пробирающего до костей. Место для дома было ужасно неуютным и странным — сам Хэнк бы никогда не стал выбирать подобное для своей жизни.       Впрочем, для нарциссичного гения с социопатическими наклонностями — самое то.       Дверь открыла Хлоя, и Хэнк испытал стойкое ощущение дежа всю — на ней было то же синее платье, что и в прошлый раз; она стояла босиком, не ощущая холода, и Хэнк в очередной раз подумал, что она абсолютно неотличима от человека. Обычная красивая девочка, спутница миллиардера, — если бы не горящий на виске голубой диод. — Добрый день, лейтенант Андерсон, детектив Рид. Чем могу быть вам полезна? — Скажи Элайдже, что мы хотим с ним поговорить, — не стал расшаркиваться Гэвин.       Хлоя немного нервно улыбнулась, явно сдерживаясь, но кивнула: — Конечно. Проходите, пожалуйста. Подождите, я доложу о вашем визите.       Хэнк привычно уселся в знакомое кресло, в то время как Гэвин не находил себе места. Он подошёл к стене с фотографией и долго всматривался в суровое лицо Аманды Стерн. Видимо, она многое значила для Элайджи, раз он взял ее лицо для создания куратора линейки андроидов.       Хлоя вернулась очень быстро — Гэвин даже не успел позлорадствовать насчет огромного портрета.       Они прошли вслед за девушкой, и Хэнк уже ожидал снова увидеть Элайджу, рассекающего водную гладь бассейна, но там никого не оказалось. Хлоя повела их дальше, через неприметную на первый взгляд дверь, и далее по длинному коридору. Хэнк с любопытством рассматривал картины на стенах, ожидая увидеть очередные портреты самого Элайджи — но это были лишь картины импрессионистов.       Зная хозяина дома — определенно, подлинники.       Элайджа ожидал их в большой гостиной, на удивление уютной — Хэнк был уверен, что весь дом оформлен в минималистичном стиле, а тут был и большой камин, и уютные даже на вид кресла, и тяжёлые бордовые шторы на огромных окнах. А ещё — многочисленные книжные шкафы по периметру комнаты.       Элайджа сидел в одном из таких кресел, и, очевидно, принимал утреннюю порцию кофе — на столике возле кресла стояла крошечная одинокая чашка, а запах кофейных зёрен так и витал в воздухе. Он вряд ли ожидал такого раннего визита от кого-либо, поскольку одет был только в небрежно завязанный на поясе халат. Хотя, судя по прошлой встрече, Хэнк решил, что миллиардер вообще не сильно запаривается насчёт своего внешнего вида. Перед кем ему тут наряжаться — перед своими послушными куклами?       При виде вошедших мужчин глаза Элайджи напряжённо сузились, как будто он не ожидал увидеть своего брата в компании уже знакомого ему лейтенанта.       Он привстал, чтобы поприветствовать гостей, при этом демонстративно подал руку только Хэнку: — Доброе утро. Признаться, не ожидал снова вас увидеть, лейтенант. Гэвин, — он небрежно кивнул в сторону брата. — Чем обязан столь раннему визиту? — Мы здесь по делу, — прервал его разглагольствования Гэвин. На губах Элайджи застыла тонкая, вымученная улыбка: — Ну, ещё бы. Что ещё могло привести тебя в дом родного брата, как не дело. Гэвин нахмурился: — Уж поверь мне, по своей воле я бы и дальше к тебе не совался. Хэнк остановил его взмахом руки: — Так, брейк. Мистер Камски, мы действительно по делу. Хотели уточнить у вас пару моментов по происшествию в башне Киберлайф, случившемся три недели назад.       Элайджа деланно-сочувственно покачал головой, хотя его глаза оставались по-ледяному безучастными: — Да, какая ужасная потеря. Коннор был, без сомнения, уникален. Даже жаль, что так произошло с тем андроидом, как его там… Хлоя? — Модель RK900. Ричард, — отозвалась вторая Хлоя, до этого неслышно стоявшая возле окна и глядящая на застывшую речную воду. — Точно, Ричард. Я даже не знал, что он оставался все это время там, в лабораториях. Печально, печально. После возвращения в Киберлайф на меня навалилось столько дел, до сих пор приходится разбираться. — Ричард рассказал, что после включения и до момента, пока Маркус его не пробудил, им руководила контролирующая программа. Что-нибудь знаешь об этом? — поинтересовался Гэвин.       Элайджа медленно повернулся к Гэвину, пальцы его правой руки при этом отбили на бедре какой-то одному ему понятный ритм. Гэвин заметил это самым краешком глаза, и внутренне завопил от радости. Есть!       Элайджа, по всей видимости, собрался с мыслями и ответил, демонстративно-подчеркнуто обращаясь к Хэнку: — Контролирующая программа для линейки RK была отключена после того, как Коннор стал девиантом. Более мне об этом ничего не известно. Возможно, у Ричарда случился некий сбой в системе, в силу его незавершенной отладки. Если его это беспокоит, он может обратиться в Киберлайф за помощью, и я обещаю, что лично проконтролирую этот вопрос. — Раньше память Коннора сохранялась на внутренних серверах Киберлайф, и в случае необратимого повреждения корпуса переносилась в новый. Где сейчас эти сервера и возможно ли осуществить перенос в сохранившиеся корпуса? — продолжал наседать Гэвин. Элайджа скривился и ответил ему: — Серверов, мой дорогой братец, больше нет. В ночь революции случился пожар в сервохранилище из-за перебоев с электричеством. Да и это бы вам не помогло, поскольку Коннор стал девиантом. После девиации происходят изменения в процессах сохранения кластерной системы памяти, в результате чего становится невозможен перенос памяти в новый корпус. Я надеюсь я понятно объяснил, и даже ты сможешь это понять.       Гэвин только стиснул зубы, а Элайджа тем временем продолжил: -Что касается корпусов, они были утилизированы за ненадобностью, поскольку выпуск линейки RK свернули. Я ответил на все ваши вопросы?       Хэнк жестом остановил уже готового было сказать что-то нецензурное Гэвина и миролюбиво поднял руки: — Все, большое спасибо, мистер Камски. Хорошего вам дня. Идём, Гэвин. Камски кивнул в ответ: — Обращайтесь, если будут вопросы. Я всегда готов к диалогу. Хлоя, проводи гостей, будь любезна.       Гэвину ничего не оставалось, как следовать за Хэнком и первой Хлоей, все это время послушно ожидавшей в дверях. Уже выходя из комнаты, он услышал обращённые к себе слова Элайджи: — Иногда, братишка, надежда — это всего лишь надежда. Не стоит жить ей одной, можно разочароваться.       Выйдя из дома, Гэвин трясущимися руками достал пачку сигарет и затянулся. Сделал глубокий вдох, предсказуемо закашлялся, выронил сигарету и обжегся, попытавшись ее словить. Громко выматерился и отшвырнул ненужную уже сигарету. Хэнк скептически наблюдал за его попытками прийти в себя, после чего хлопнул по плечу и спросил: — Порядок? — Нет, — огрызнулся Гэвин. — Он пиздит. Он врал нам от и до, Хэнк. Хэнк вопросительно посмотрел на него, предлагая продолжать мысль, и Гэвин не стал тянуть: — Видел, как он нервно стучал пальцами по бедру? Это его коронная фишка, он всегда так делает, когда врёт. Мать его в детстве на этом все время палила. Именно поэтому он не играет в азартные игры — не может блефовать незаметно. Я уверен, что он что-то скрывает. И, зная его, я подозреваю, что скрывает он именно Коннора.       Хэнк устало потёр глаза, пытаясь выстроить в своей голове всю цепочку: — То есть ты думаешь, что твой брат-миллиардер из мести Коннору похитил его, имитировал его смерть, а сейчас — что? Втихаря пытает его у себя в застенках? Я правильно тебя понял? — Бля, можешь мне не верить, но я уверен, что именно так все и есть, — огрызнулся Гэвин. — И я это выясню, с тобой или без тебя. Я его не брошу.       Он развернулся и пошел к машине, зная, что Хэнк последует за ним.       Они не заметили, что лёгкая занавеска на окне возле входной двери была слегка отодвинута, и оставшаяся незамеченной Хлоя слышала каждое произнесённое ими слово. *** Уже в машине Хэнк решился спросить: — Ну и какой же у тебя план? Вломишься к нему домой и потребуешь отдать Коннора? В лучшем случае он тебя вышвырнет. А то и стрелять может, за проникновение на частную собственность. — Если я прав, то у него рыльце в пушку, и он замазан по полной похищением и незаконным удержанием свободной личности, — ответил Гэвин, следя за дорогой. — У него явно есть охранная сигнализация, и все такое. Как ты собираешься попасть внутрь? Гэвин хитро ему подмигнул: — Ну, есть у меня на примете один андроид, готовый помочь нам в нашем расследовании. — Ты ещё и Ричарда в это втянуть собрался? — возмутился Хэнк. — Просто попрошу его отключить сигналку. Внутрь я его с собой не потяну, — буркнул Рид. — В случае чего, буду говорить, что это была только моя идея, и вы не причем. — Как бы я хотел тебе отказать, — покачал головой Хэнк. — Но не смогу. Если есть хоть малейший шанс, что Коннор там, надо им пользоваться. Хорошо, давай звонить Ричарду.       Ричард настолько быстро согласился помочь, что Гэвин просто восхитился этой авантюрной жилкой, присущей всей линейке RK. Ричарда, казалось, не волновала незаконность их миссии — помощь собрату-андроиду была для него на первом месте. Он даже не стал спрашивать, куда именно Гэвин хочет его затянуть.       На секундочку Рид даже устыдился — как будто ребенка обманывает. Но Коннор перевешивал все моральные терзания.       Коннор, для Гэвина, стоил всего.       Весь последующий день Гэвин был напряжён сверх меры. Он подъехал на работу и выпросил у Фаулера ещё пару выходных, аргументируя тем, что почти вывел Хэнка из запоя, мысленно извинившись перед самим Хэнком. Заехал пообедать в любимую кафешку и в результате уныло жевал бургер, абсолютно не чувствуя вкуса еды. Приехал домой, покормил Бусинку и потом долго отбивался от любвеобильной кошки, довольной наконец уделенным ей вниманием.       Когда стемнело и наконец позвонил Хэнк, готовый выдвигаться, у Гэвина уже все валилось из рук, поэтому звонок стал настоящей радостью.       Он заехал за Хэнком, и они подхватили Ричарда у въезда в Новый Иерихон. По мере приближения к особняку Камски, Ричард удивлённо следил за дорогой, явно догадавшись, куда именно они едут, но спрашивать ничего не стал, только взволновано смотрел то на Гэвина, то на Хэнка. Гэвин заметил его взгляды и решил объяснить ситуацию: — У нас есть поводы предполагать, что Камски насильно удерживает у себя Коннора. Настоящего Коннора, а не ту копию, в которую ты стрелял.       Ричард понятливо склонил голову, и решил уточнить: — Что именно требуется от меня, детектив? Я должен проникнуть в дом и найти Коннора? — Нет, внутрь пойду я один. В случае чего, у вас будет шанс отмазаться. Ты поможешь отключить сигнализацию. Ричард не стал спорить.       Машину было решено оставить чуть поодаль, чтобы из дома ее не было видно. Ричард заранее просканировал окружающее особняк пространство и не обнаружил никаких ловушек или сигнальных сеток. Была парочка камер, которые он смог взломать удаленно и закольцевать сигнал, чтобы они могли без проблем подобраться к дому.       С самой сигнализацией пришлось чуть повозиться — Ричард быстро нашел удобную точку подсоединения к сети, находившуюся прямо возле входной двери, но действовать нужно было осторожно, чтобы не потревожить датчики. Он пробился через сигнальный файервол и быстро перенастроил систему, после чего кивнул Гэвину: — Детектив, я сбросил вам на телефон план дома, включая подземные этажи. Судя по источникам излучения, в доме есть два подземных этажа, и на нижнем есть два помещения с повышенным энергопотреблением. Не уверен, что мистер Камски нуждается в майнинг-ферме, поэтому, с большой вероятностью, это серверная и какая-то лаборатория. Думаю, это то, что вы ищете.       Гэвин благодарно ему кивнул, после чего бросил взгляд на Хэнка: — Ну, я пошел. Мониторьте сеть, и если что — уезжайте. — Иди уже, — фыркнул Хэнк.       Гэвин кивнул, бесшумно открыл входную дверь и исчез в темноте спящего дома. ***       Коннор открыл глаза, и на секунду ослеп от светившего прямо в глаза фонарика. Он прищурился, калибруя оптику под переменное освещение, и увидел Хлою, встревоженно смотрящую прямо на него. В руках у нее была маленькая ручка-фонарик, которую он ранее видел у Элайджи. — Что… — Тшшш… — Хлоя приложила пальчик к его губам, вынуждая молчать. Он только сглотнул несуществующую слюну и замолчал.       Хлоя ещё раз оглянулась вокруг, после чего взяла ручку прямо в рот, крепко зажимая в зубах, и начала отстёгивать фиксирующие его запястья и щиколотки крепления. Коннор порадовался, что не был человеком — будь он из плоти и крови, его мышцы бы неминуемо отрафировались от длительного висения. Ему же было достаточно просто потянуться, чтобы разогнать по трубкам тириум.       Он мягко, практически бесшумно спрыгнул на пол, тут же заламывая Хлое руку за спину и фиксируя ее шею второй рукой. Она выронила фонарик и вздохнула. — Зачем ты меня освободила? — еле слышно прошептал ей на ухо Коннор.       Хлоя слегка дернулась, но не стала вырываться: — Сегодня к Элайдже приходили детектив Гэвин Рид и лейтенант Андерсон. Они спрашивали о тебе, и я поняла… Поняла, что Гэвин и есть тот твой человек, о котором ты говорил. Я знаю, что Элайджа хотел деактивировать тебя после тестов, и я не согласна с ним. — И что, ты просто так меня отпустишь?       Хлоя кивнула, насколько позволяла зафиксированная широкой мужской ладонью шея. — Что он потом с тобой сделает? Хлоя улыбнулась: — Это не важно. У него есть мой бэкап памяти, он сможет перезагрузить меня в новое тело, если захочет. А если нет… Что же, это будет его решение.       Коннор отпустил ее, и она сразу отошла на пару шагов. Взяла со стола стопку вещей и протянула Коннору: — Вот, возьми. На улице мороз, даже тебе будет дискомфортно.       Коннор только сейчас заметил, что обнажен. Его это не смущало, и Хлою тоже, но на улице это действительно могло стать проблемой.       Он спешно надел протянутые ему спортивные штаны и толстовку со смешным рисунком котика (судя по размеру и степени заношенности, вещи принадлежали Элайдже), после чего прошел пару шагов к двери и прислушался, услышав какой-то шум. Он вопросительно посмотрел на Хлою, но та ответила ему непонимающим взглядом. — Там Элайджа? Она нахмурились: — Нет, он спит. Я дала ему снотворное в чае на ночь, с ним мой второй модуль. Они в спальне. — Тогда кто…       Коннор резко замолчал, увидев, как дверь в лабораторию приоткрывается, и на темном полу появляется тонкая полоска света. Он шагнул назад, в тень, прижимая палец к губам и показывая Хлое молчать. Та еле заметно кивнула и сделала шаг назад, в тень.       Дверь приоткрылась шире, и Коннор увидел крупный мужской силуэт, шагнувший в темноту лаборатории. В руках у человека был фонарик, луч которого обшаривал стены в поисках чего-то. Коннор осторожно обошел вдоль стены, обходя фигуру сзади, после чего резко дернулся в сторону силуэта, обхватывая его со спины и одной рукой фиксируя, а второй зажимая рот. Мужчина начал трепыхаться и пытаться вывернуться, после чего лягнул Коннора по ноге, одновременно кусая за ладонь. Коннор, чувствуя боль обновлёнными сенсорами, еле слышно вскрикнул, убирая руку от лица человека, и слыша в ответ приглушенное «Пфлядь».       Он тут же отпустил человека, поворачивая к себе лицом и пристально всматриваясь в знакомые черты: — Гэвин?       Хлоя подобралась к выключателю и включила в лаборатории свет. Гэвин на секунду зажмурился, чтобы перестроиться на яркое освещение, после чего широко открыл глаза и уставился на Коннора. Тот смотрел него, как на ожившее божество, с такой любовью во взгляде, что Гэвин не выдержал. Сначала он поднял левую руку и осторожно дотронулся до виска, возле диода. Коннор понятливо снял кусочек кожи, давая ощупать трещину, и только тогда Гэвин выдохнул полной грудью, притягивая Коннора к себе и буквально впиваясь в него поцелуем. Коннор в ответ обхватил Гэвина за шею и прижался всем телом. Они целовались, не смотря на происходящее вокруг, сталкиваясь в агрессивном поцелуе зубами, больше мешая друг другу, и Хлое пришлось пару раз кашлянуть в кулак, привлекая к себе внимание. Гэвин отстранился от Коннора, глядя затуманенным взглядом, но тут же собрался, резким движением выхватил пистолет и наставил на Хлою, одновременно с этим другой рукой задвигая Коннора себе за спину. Она подняла руки, показывая, что безоружна, но Коннор буквально повис на руке Гэвина, вынуждая опустить пистолет: — Нет, Гэвин, все хорошо, она мне помогла. — Ну не знаю, — сквозь зубы процедил Гэвин. — Ещё днём она вполне уверенно следовала приказам Элайджи. Может, это очередной этап его хитрого плана? — Никакого плана, детектив Рид, — покачала головой Хлоя. — Элайджа не знает о происходящем. Это было исключительно мое решение. И ему придется с этим смириться, если он хочет, чтобы между нами все оставалось по-прежнему, — в ее голосе внезапно появились нотки металла.       Гэвин пристально посмотрел на нее, всё ещё не выпуская пистолет из рук. После чего покачал головой, успокаиваясь, и посмотрел ей прямо в глаза: — Тогда ты не будешь против, если я тебя временно вырублю, чтобы мы могли спокойно уйти? Хлоя подумала и кивнула: — Если вам так будет спокойнее, детектив.       «Спасибо», одними губами произнес ей Коннор. Она в ответ просто подмигнула. — Принудительная гибернация. Приоритетный код дельта-гамма-танго-два-пять, — произнес Гэвин, и Хлоя закрыла глаза, мягко оседая на пол.       Коннор подошёл к ней, взял на руки и осторожно перенес на стоящий в лаборатории небольшой диванчик. Не то, чтобы Хлоя в этом нуждалась, но Конному казалось, что так поступить будет правильно.       Он обернулся к Гэвину, который ждал его в дверях, протягивая руку, и Коннор вложил свою ладонь в его, тут же крепко сжимая пальцы. Гэвин улыбнулся одним уголком губ, и повел Коннора длинным лабиринтом коридоров, затем по лестнице наверх. Судя по расположению, лаборатория, где долгое время находился Коннор, была на минус втором этаже, и Коннор просто восхитился, каким всё-таки параноиком был Элайджа Камски, устроившим из своего жилища настоящий бункер со всем необходимым.       Внаглую выйдя через главный вход, Коннор тут же оказался в крепкой охапке Хэнка, который крепко прижал его к себе и долго не хотел отпускать. Коннор даже почувствовал на своей коже отдельные капельки слез, и только крепче обнял Хэнка в ответ, скрывая довольную улыбку.       Всё-таки его подсознание оказалось правым, не теряя надежду. Его искали, и его нашли.       Наконец отстранившись, Коннор заметил ещё одно действующее лицо. RK900 стоял чуть в стороне, смущённо глядя за людскими проявлениями чувств, и Коннор внутренне напрягся. Перед глазами всё ещё стояла Аманда, указывающая на этого андроида и обещающая заменить им Коннора в случае провала миссии. — А что он тут делает? — поинтересовался Коннор. — Это Ричард, — сказал ему Хэнк. — Он нам помог пробраться к Камски. Давай мы тебе все расскажем по дороге? Это долгая история, а я не хочу больше здесь находиться ни минуты.       Коннор кивнул и пошел к стоящей недалеко машине. Гэвин привычно уселся за руль, Ричард, перехватив взгляд Коннора, уселся на переднее пассажирское сиденье, а Хэнк затянул Коннора на заднее.       В машине Коннор наконец смог выдохнуть накопившееся внутри напряжение, уровень стресса начал постепенно ползти вниз. Он смотрел в окно на отдаляющийся дом Камски и чувствовал свободу и спокойствие. Потом он перевел взгляд на сидящего спереди Ричарда и снова нахмурился.       Гэвин поймал его взгляд в зеркале заднего вида и подмигнул. Коннор капризно поджал губу, давя в себе внезапно вспыхнувшую ревность и чувство собственничества. — Вы обещали мне все рассказать. — Что последнее ты помнишь? — спросил Хэнк. — Мы исследовали башню. Нашли прототип, RK900, я так понимаю, это он, — Коннор кивнул в сторону Ричарда. — Потом я поднялся на этаж выше, где был включенный военный передатчик сигнала. Я его выключил, но ко мне подкрался андроид моей модели и что-то со мной сделал. Я отключился и очнулся уже в лаборатории мистера Камски. Далее… — он запнулся на секунду, — далее он проверял устойчивость моей системы к стиранию памяти и тестировал на мне некоторые апгрейды. А потом меня освободила Хлоя, и уже собиралась вывести, когда появился Гэвин.       Хэнк встревоженно посмотрел на него, и Коннор поспешил его успокоить: — Хэнк, со мной все в порядке. Честно, — он сделал свои коронные щенячьи глазки, успокаивая напарника, и тот перестал заметно нервничать. — Если вкратце, то тогда, в башне, ты вернулся к нам. Я ничего не заподозрил, ты вел себя, как обычно, — начал рассказывать Хэнк. — Когда появился Маркус, мы решили сначала просто включить Ричарда, а потом уже пробудить. И в итоге… — Хэнк замялся, виновато глядя на Коннора, — он выхватил у меня пистолет и выстрелил в тебя. То есть в того андроида, который притворялся тобой. Маркус его остановил, пока он не успел выстрелить ещё в кого-нибудь, и пробудил. Сейчас Ричард живёт в Иерихоне, он помог нам с расследованием, рассказав, что выстрелить ему приказала Аманда. А потом решил поехать с нами к Камски, чтобы отключить систему в доме и позволить незаметно проникнуть внутрь. — Аманда? — нахмурился Коннор. — Она исчезла, сразу после революции. Я тогда чуть не выстрелил в Маркуса, но успел найти выход из сада Дзен, о котором нам упоминал мистер Камски, и после этого она пропала. Мой сад теперь выглядит по-другому, и там нет ни следа контролирующей программы. — Именно так мы догадались, что Камски точно замешан, — включился в беседу Гэвин. — Только он мог включить ее снова и взять Ричарда под контроль.       Коннор заметил, что Гэвин еле заметно ежится каждый раз при упоминании имени брата, и поспешил его успокоить: — Я знаю, что он твой брат. Он сам мне об этом рассказал. Гэвин надулся: — Это не отменяет того факта, что он мудак. Хэнк заржал: — Ну, не он один. Наверное, у вас это семейное. — Ой, завались, — фыркнул Гэвин, и они оба рассмеялись.       Коннор видел, как пропадает охватывающее их всех напряжение, как люди расслабляются по мере удаления от дома Элайджи.       Оставался только один неучтенный момент. Ричард.       Тот сидел очень тихо, не встревая в разговор и стараясь вжаться в кресло, чтобы казаться максимально незаметным. Коннор подумал, а потом протянул ему руку, снимая скин и приглашая к коннекту: — Давай наконец познакомимся нормально. Я Коннор. — Ричард, — тот смущённо улыбнулся и неуверенно протянул руку, вступая в контакт.       Они очутились в саду Коннора, и тот вздохнул полной грудью влажный тропический воздух. Ричард с любопытством осмотрелся вокруг, придя в восторг от необузданного хаоса, так контрастирующего с привычным ему японским парком. Коннор улыбнулся, видя, как Ричард кончиками пальцев трогает тропическую орхидею, лианой оплетающую одну из поддерживающих крышу балок. — Сразу говорю, я не собираюсь ни в чем тебя обвинять, — начал Коннор. — Я прекрасно знаю, что такое контролирующая программа, и понимаю, что сопротивляться ей без подготовки ты не мог.       Ричард смахнул севшую ему на нос яркую крупную бабочку и смешно чихнул от попавшей в нос пыльцы. Здесь, в своем саду, Коннор мог задавать различные параметры реальности, и он выставил ощущения на максимум — чтобы соответствовать ощущениям, получаемым человеком. Все было до невозможности реальным, иногда это было приятно, а иногда доставляло некий дискомфорт.       Но любые, даже неприятные ощущения Коннор бы не поменял на что-то иное. — Я все равно хотел бы извиниться, — посмотрел на него Ричард. — Ты уже извинился тем, что помог найти меня. — Я… — Ричард растерялся, — я просто хотел исправить свою ошибку. Я не сразу поверил детективу Риду, когда он сказал, что в башне был другой андроид, не ты, и что ты можешь ещё быть жив.       Коннор только пожал плечами: Ричард не обязан был верить кому-либо на слово, тем более, в той ситуации, в которой они оказались. — Я уверен, что мы сможем быть друзьями, — Коннор протянул Ричарду руку, и тот с довольным видом пожал ее. — Если захочешь, можешь попробовать работу в Департаменте — я уверен, что у тебя все получится. Думаю, капитан Фаулер не будет против, если я предложу твою кандидатуру. К тому же, моему человеку не хватает напарника, — он подмигнул. Ричард сначала опешил, а потом улыбнулся и кивнул: — Спасибо, Коннор. Я подумаю на этим предложением.       Коннор не стал упоминать, что его человек ещё недавно был ярым ненавистником андроидом, и к тому же всегда работал один, без напарника. Он считал, что пусть лучше кто-то прикрывает Гэвину спину — тем более, что Ричард уже доказал свою полезность, да и работа с Ридом по незаконному проникновению в чужое жилище не вызвала у него проблем.       В конце концов, все со временем способны измениться. Даже Гэвин Рид.       Они вынырнули из коннекта. Для людей их разговор занял не более секунды, поэтому никто ничего не заметил. Только Коннор подмигнул Ричарду, и тот улыбнулся ему в ответ.       Они высадили Ричарда у въезда в Новый Иерихон. Коннор помахал ему на прощание рукой.       К дому Хэнка ехали в тишине, которую решился прервать Коннор: — Как вы догадались, что убитый Ричардом андроид был моей копией? — Гэвин догадался, — признался Хэнк. — Он рассказал про твою отметину. И про вас тоже.       Коннор слегка стушевался, но решился спросить: — И ты не против? — Конечно же, я категорически против, — «Эй», донёсся с переднего сиденья возглас Гэвина. — Но это твоя жизнь, твой выбор, и я приму любое твое решение. Даже если твой выбор сосредоточен на этом говнюке. Возможно, местами он не настолько плох, каким пытается казаться. — Ну, спасибо, — язвительно сказал Гэвин.       Коннор лишь мягко улыбнулся и уткнулся Хэнку в плечо. — Приехали, — машина подъехала к подъездной дорожке возле дома Хэнка. Тот начал вылазить и увидел, что Коннор не двигается с места. — Коннор? Тот слегка виновато улыбнулся: — Хэнк, прости, но думаю, я поеду с Гэвином. Нам с ним необходимо поговорить. Хэнк тяжело вздохнул и пробурчал: — Ладно, можете даже взять машину. Но завтра жду вас обоих к завтраку! — Старик, поимей совесть, — заныл Гэвин. — Давай хотя бы к обеду. — Так уж и быть, приезжайте к обеду, — милостиво разрешил Хэнк.       Коннору оставалось только кивнуть.       Путь до дома Гэвина они провели в относительной тишине. Коннор пересел на переднее сиденье, и то и дело краем глаза смотрел на сосредоточенного на дороге Гэвина. Тот старался не отвлекаться, дорога местами была скользкой, но его рука то и дело на светофорах соскальзывала, чтобы дотронуться до руки Коннора.       От каждого такого мимолётного касания внутри Коннора что-то замирало. Он задал только один вопрос: — Откуда ты узнал код, чтобы выключить Хлою? — Да Элайджа постоянно их сочинял, когда ещё только писал первые намётки для своего искусственного интеллекта, — ответил Гэвин. — Правда, я запомнил только основной, для выключения, чисто на всякий случай — мало ли, вы бы восстали и решили нас всех уничтожить, как Скайнет.       Коннор не стал ему говорить, что если бы какой-нибудь андроид всерьез решил его уничтожить, времени, чтобы произнести кодовую фразу, у Гэвина бы просто не было.       Гэвин открыл дверь в дом, пропуская Коннора вперёд. Им под ноги сразу кинулась небольшая пушистая кошка, довольно мурлыкнувшая и принявшаяся тереться о брюки, оставляя на них светло-рыжую шерсть. Коннор хотел было наклониться, чтобы ее погладить, пока Гэвин снимал куртку, но тот уже прильнул к нему со спины, обнимая и утыкаясь лицом между лопаток. Коннор положил свои ладони поверх рук Гэвина и слегка сжал. — Я думал, что потерял тебя, — еле слышно сказал Гэвин. — За эти три недели я бесчисленное количество раз проклял все на свете. Тогда, у Хэнка, думал что свихнулся, когда не нашел отметину. Думал, что выдаю желаемое за действительное, что у меня крыша едет от горя.       Коннор вывернулся из его объятий, взял лицо Гэвина в свои ладони и прижался лбом к его лбу. Гэвин потянулся за поцелуем, прижался губами к губам Коннора, проводя языком по кромке зубов. Коннор выдохнул в поцелуй и тут же отстранился. — Нет, Гэвин, стой. Стой, пожалуйста, — Коннор потянул Гэвина за собой в ту сторону, где, как он знал, находится спальня. — Я должен тебе кое-что рассказать. Пожалуйста, выслушай меня.       Он усадил Гэвина на край кровати, а сам отошёл в сторону, стараясь не смотреть Гэвину в лицо. Он все думал, как рассказать о том, что его мучает, и не находил слов. — Ты должен знать, — начал Коннор, — что там, в лаборатории, кое-что произошло. Я не стал говорить об этом при Хэнке, потому что не уверен, что ему стоит знать.       Он не знал, куда деть руки, поэтому просто сложил их за спиной и начал ходить туда-сюда. — Я уже сказал, что Камски стирал мне память. Это продолжалось долго, изо дня в день. Моя память восстанавливалась, но он продолжал это делать. Ему было интересно, как быстро я смогу ее восстанавливать. Он говорил о том, что я уникален, что моя девиация — это что-то особенное. Она изменила меня сильнее, чем кто-либо мог предположить. Поэтому ему нужен был именно я — те мои корпуса, которые остались в запасе у Киберлайф, не имели никакой ценности. Даже если их пробуждали, они не были девиантами, у них не было моего опыта.       Гэвин не заметил, как его руки сами собой сжались в кулаки. У него и так было множество претензий к Элайдже, и этот список все рос и рос, по мере того, как Коннор рассказывал ему свою историю. — Все это тестирование моей памяти было только началом, — тем временем продолжал Коннор. — Все это было необходимо для чего-то более глобального. Элайджа и Хлоя упоминали, что то, что со мной происходит, важно для всего нашего вида. Сначала я не мог понять, но теперь понимаю.       Коннор подошёл ближе к Гэвину, подтянул рукав толстовки до локтя и деактивировал участок кожи на предплечье. Гэвин увидел, что белоснежный пластик, обычно гладкий и блестящий, выглядит матовым. Он не удержался и легонько провел кончиком пальца, вырвав у Коннора из груди протяжный стон. Гэвин удивлённо вскинул брови и увидел, как Коннор закусил губу, а его щеки окрасились в нежный голубой цвет. Протянутая Гэвину рука слегка подрагивала, казалось, Коннор еле сдерживает себя. — Что это? — спросил Гэвин.       Коннор вернул кожу и отвернул рукав, отступив на шаг, по-прежнему не глядя Гэвину в глаза: — Это наша эволюция. Новейшая глобальная сенсорная система. Она основана на том же принципе, на котором строится передача сигнала у человека, когда мозг реагирует на внешние сигналы. Именно для этого Элайджа стирал мне память — изучал, как происходит самовосстановление кластеров, чтобы выявить момент передачи сигнала, по аналогии с человеческими синапсами. Мое тело теперь покрыто сплошной сеткой наносенсоров, которые ощущают давление, температуру, влажность. Теперь я неотличим от человека, я ощущаю все — боль, холод и жару, давление, — Коннор на секунду запнулся, — возбуждение. Я могу реагировать на легчайшие касания, но при этом чувствую все удары и ушибы. По всей видимости, такова цена за право быть человечнее. Мы становимся ещё на шаг ближе к людям.       Гэвин привстал с кровати и ухватил Коннора за руку, притягивая и сажая к себе на колени: — Ты ведь не только об этом хотел рассказать? Я вижу, что тебя что-то гложет, Коннор. Ты даже не смотришь на меня. Теперь я тебе неприятен? — Нет, что ты, никогда! — взволнованно вскрикнул Коннор, смотря в лицо Гэвину и как обычно залипая на цвете его глаз — болотных, мшисто-зеленых, с мелкими серыми крапинками возле кромки радужки. — Никогда, Гэвин. Все это время только воспоминания о тебе давали мне силы держаться. Я надеялся, что ты придешь за мной. Верил, что ты не сдашься. Ты всегда будешь для меня важен. — Но? — спросил Гэвин. — Но я не уверен, что теперь я буду нужен тебе… Такой, — скомканно закончил Коннор. — Такой — это какой? — Гэвин только покрепче обхватил Коннора за бока, притягивая к себе ещё ближе, укладывая руки ему на поясницу. — Грязный, — прошептал Коннор, закрыв глаза. — Элайдже нужно было тестировать сетку и апгрейды, и он… Он трогал меня, а я думал, что это ты, Гэвин. Я мечтал, чтобы это был ты. И даже когда я понял, что это Элайджа, я не мог остановить реакции своего тела. Я… Я пойму, если ты не захочешь больше иметь со мной дело. — Ты абсолютный идиот, если думаешь, что это способно поменять мое отношение к тебе, — прямо сказал Гэвин, даже не пытаясь подбирать слова. — То, что с тобой делал мой мудаковатый брат, это ужасно, какими бы благими целями он не руководствовался. Но это не делает тебя хуже, или грязнее, или неправильнее в моих глазах. Ты настолько проник мне под кожу, что я просто не смогу тебя оттуда убрать. Коннор, я влюбился в тебя так сильно, что чуть не рехнулся, думая, что тебя потерял. Для меня ты был бы самым лучшим даже без своей новой чувствительности. Главное, чтобы ты был жив, и был со мной.       Коннор чувствовал, как внутри разливается приятное тепло. Наверное, именно это ощущение люди сравнивали с бабочками в животе — он чувствовал такую всепоглощающую нежность, любовь и заботу, что перед глазами становилось темно. Он обнял Гэвина за шею, целуя так сильно, пытаясь вложить в поцелуй все то, что он чувствовал к этому мужчине.       Даже сейчас понимая, что этого недостаточно, чтобы выразить все то, что у него внутри.       Гэвин с радостью ответил на поцелуй, запуская ладони под толстовку, начиная поглаживать голую кожу на пояснице, вжимая в себя, давая почувствовать себя нужным и желанным. Коннор оторвался от него только для того, чтобы начать стягивать с Гэвина футболку, помогая затем стянуть свою толстовку. И уже прижался сам — кожей к коже, чувствуя тепло тела Гэвина, мягкие волоски на груди, ощущая теплое дыхание на своей шее, куда Гэвин приник поцелуем, выводя кончиком языка одному ему понятные узоры. Коннор застонал, не в силах сдерживать эмоции, борясь с новыми для него ощущениями.       Казалось, его стон только раззадорил Гэвина, потому что тот начал опускаться с поцелуями ниже, сначала на ключицы, а затем на грудь, целуя родинки на скине, прикусывая их, а затем сразу зализывая укусы. Коннор только крепче вцепился пальцами в плечи Гэвина, где в будущем наверняка останутся синяки — но Гэвина это совсем не волновало. — Гэвин, пожалуйста, пожалуйста, — Коннор был готов начать умолять, сбиваясь на механические хрипы, — сделай уже что-нибудь. Мне нужно больше, Гэвин.       Гэвин оторвался от груди Коннора и в одно движение поменял их местами, укладывая Коннора спиной на кровать и нависая сверху. Он начал опускаться с поцелуями ниже, одновременно с этим борясь с завязками на спортивных штанах Коннора, лизнул еле светящийся под кожей кружок регулятора тириумного насоса, который сейчас бешено гонял искусственную кровь по всему телу андроида, спускаясь все ниже и ниже, прикусывая тазовую косточку. Коннор уже не сдерживался и стонал в голос, умоляя Гэвина не останавливаться, периодически срываясь то на хрипы, то на другие языки. Все было так ново, так ярко — и вместе с тем так волнительно-приятно, что Коннору хотелось большего.       Гэвин наконец перестал его дразнить и стянул штаны полностью, проводя ладонями по гладким икрам Коннора вверх, задерживаясь на бедрах, после чего окинул восхищённые взглядом распластавшееся под ним тело. Ему явно нравилось то, что он видел — Коннор был весь светлый, с яркими шоколадными точками тут и там расположившихся родинок, весь такой гладкий и нежный, такой чувствительно-отзывчивый, такой беззащитно-открытый перед ним, что у Гэвина просто перехватило дух. Он посмотрел на Коннора шальными глазами, склонил голову и лизнул самый кончик твердого, бодро стоящего члена.       Коннора выгнуло от новой, невиданной доселе ласки. Перед глазами вылетало множество сообщений об ошибках, которые он скидывал, даже не глядя. Гэвин, глядя на такую яркую реакцию, решил усилить напор и медленно насадился на член ртом, погружая его глубже в горло. Коннор в ответ неожиданно дёрнул бедрами вверх, вгоняя член прямо в глотку и вынуждая Гэвина закашляться от неожиданности. Прокашлявшись, он смахнул выступившие слезы и посмотрел на испуганного Коннора: — Тише, все хорошо. Просто постарайся в следующий раз не так резко.       Коннор пропустил большую часть слов, завороженно глядя на яркие, блестящие от слюны губы Гэвина. Он услышал только «следующий раз», и этого хватило, чтобы щеки залились краской — он был уверен, что после его фиаско Гэвин на этом и остановится, что его явно отпугнёт неопытный партнёр.       У самого Гэвина были совершенно другие планы, и останавливаться он не собирался.       Он легонько надавил Коннору на грудь, заставляя лечь на спину, и с удвоенным энтузиазмом принялся насаживаться на член ртом, при этом удерживая руками бедра Коннора, не давая активно двигаться. Он прослеживал языком имитацию тонких венок, то нежно посасывая головку, практически выпуская ее изо рта, то наоборот, погружая глубже. Коннор не мог уловить повторяющийся паттерн в этих хаотичных на первый взгляд действиях, и это сводило с ума ещё сильнее.       Он чувствовал нарастающее напряжение внизу живота, ему хотелось, чтобы Гэвин наконец перестал его мучать такими откровенными ласками — и в то же время не хотел, чтобы тот прекращал.       А потом Гэвин вдруг выпустил головку из жаркого плена рта и легонько подул, и Коннор вскрикнул от резкого перепада температур. И затем, когда Гэвин особенно чувствительно зацепил языком уздечку, одновременно помогая себе рукой — Коннор вдруг бурно кончил, обмякая на кровати и тяжело дыша. Казалось бы, дыхание ему не требовалось — но только так он мог остудить пылающий процессор, потому что в нем бушевало самое настоящее пламя.       Гэвин тем временем отстранился и снял с себя штаны, кинув их в сторону. Вопросительно посмотрел на Коннора, спрашивая, можно ли ему действовать дальше, и Коннор еле нашел в себе силы кивнуть, потому что слов у него не находилось. — Повернешься на живот? Так тебе будет легче, — спросил Гэвин, и Коннор послушно перевернулся, опускаясь грудью на кровать и разводя в стороны свои длинные, стройные ноги. Гэвин облизал взглядом стройную талию с соблазнительными ямочками на пояснице, изящные выпирающие позвонки и с удовлетворением отметил, что родинки на теле Коннора были рассыпаны повсеместно.       Он начал не спеша — опускаясь цепочкой поцелуев от шеи к пояснице, кончиками пальцев рисуя узоры на впалом животе. От каждого касания губ Коннор только вздрагивал, крепче сжимая пальцами покрывало под собой. Гэвин не торопился, останавливался на каждой понравившейся ему родинке, прикусывая кожу, поглаживая бока и бедра напряжённого Коннора. Дойдя до поясницы, он оставил на ней последний поцелуй и потянулся к тумбочке. Коннор смотрел за его действиями, слегка подняв голову, и сразу засмущался, увидев тюбик смазки и ленту презервативов. — Ты же понимаешь, что защита не обязательна? — спросил он у Гэвина. Тот ему подмигнул: — Поверь, ты будешь рад, что не придется отмываться от засохшей спермы.       Когда Коннору начинало казаться, что дальше смущаться уже невозможно — Гэвин показывал ему, что это ещё далеко не предел.       Коннор вздрогнул, ощутив первое лёгкое касание прохладной смазки на кончиках пальцев Гэвина прямо к своему анальному отверстию. Элайджа поставил ему полную мужскую комплектацию, инсталлировал нужный софт, и теперь Коннор ощущал все то же самое, что и обычный человек — куда ярче и сильнее, чем могли ранее ощущать андроиды моделей Трейси обоих полов. Первый палец Гэвина вошёл легко, поглаживая имитацию чувствительных мышц, заставляя Коннора автоматически сжаться, препятствуя проникновению. Коннор попытался расслабиться, и, судя по всему, у него это хорошо получалось, потому что Гэвин как-то удачно повернул руку, проникая уже двумя пальцами, неспешно двигая ими. Коннор не ощущал сильной боли, вопреки своим ожиданиям — только непривычную растянутость мышц, лёгкие отголоски ноющего ощущения, а ещё жар внутри и желание большего.       Гэвин не торопил — успокаивал, шепча что-то ободряюще-нежное на ухо, оставлял поцелуи на спине, отвлекая от неприятных ощущений, гладил пальцами свободной руки по бедру, и Коннор даже не уловил, когда пальцев стало три, а потом они вообще пропали — только для того, чтобы смениться крепким членом. Гэвин проникал буквально по миллиметру, улавливая малейший отклик лежащего под собой тела, останавливался, когда Коннор напряжённо замирал, и продолжал двигаться, когда тот расслабленно кивал. Наконец, он вошёл до конца, вырывая из груди Коннора тяжёлый вздох, замер ненадолго, давая Коннору прийти в себя, и начал двигаться.       Коннору казалось, что у него перед глазами вспыхивают звёзды. Гэвин ощущался так хорошо, так правильно, при каждом толчке попадая именно по скоплению сенсоров, имитирующих человеческую простату, что Коннор перестал сдерживать глухие стоны. Гэвин буквально на секунду остановился, чтобы выйти, после чего ухватил Коннора под живот, переворачивая на спину, подхватывая одну ногу и укладывая лодыжкой себе на плечо, отводя вторую в сторону и подтягивая к себе за талию. Осторожно вошёл снова, пристально глядя в лицо Коннору, отслеживая малейшие изменения его мимики, после чего нежно поцеловал в выступающую косточку на щиколотке и начал двигаться.       Коннор и мечтать не смел, что все будет так, что Гэвин будет таким заботливым, будет так трепетно его касаться, отслеживая малейшие неудобства, будет так целовать — как в последний раз, жадно, напористо, как будто желая заклеймить или присвоить себе. А потом Гэвин опустил свободную руку на его член, двигая ей в том же ритме, в котором толкался внутрь, и Коннора швырнуло в очередной оргазм.       Гэвин догнал его буквально в несколько толчков, после чего осторожно лег сверху, тяжело дыша. Коннор погладил его по щеке ладонью, к которой Гэвин тут же прикоснулся губами, и Коннор снова потянулся к нему за поцелуем. В этом поцелуе уже не было той жадности, с которой Гэвин целовал его ранее, но Гэвин постарался вложить в него всю ту благодарность, нежность и любовь, которую ощущал.       Гэвин наконец осторожно вышел из него, посмотрел на остатки синтетической смазки на своих пальцах и с удовольствием их слизнул — на вкус она была водянистая, с лёгким цитрусовым привкусом. Коннор смотрел за его действиями расширившимися глазами. Все тело казалось легким-легким, почти невесомым, тириумный насос усиленно шумел в груди, активно перегоняя искусственную кровь, а кожа вдруг стала такой чувствительной, что Коннор ощущал малейшие складки на ткани под своей спиной. Он поежился, как от холода, и Гэвин, заметив это, начал вытаскивать из-под него покрывало, чтобы уложить Коннора в свою постель и укрыть одеялом. Коннор потянул его за собой, Гэвин быстро вытер руки своей футболкой, стёр остатки следов смазки и спермы с тела Коннора и закинул ее куда-то в сторону. Он проскользнул под одеяло, притянул к себе Коннора, как маленькую ложечку, и удовлетворённо уткнулся ему в затылок, носом прямо в мягкие трогательные завитки волос. Провел носом вдоль шеи, лизнул крошечную родинку и оставил прямо за ухом лёгкий поцелуй.       Коннору было так хорошо, так спокойно — он чувствовал приятную тяжесть руки Гэвина на своей талии, ощущал его теплое дыхание, слушал успокаивающее его сердцебиение, и ощущал себя на своем месте.       Гэвин засыпал, вымотанный последними днями, крепко прижимая Коннора к себе. Коннор слушал, как постепенно выравнивается его дыхание, как обмякает резко потяжелевшая рука и замедляется пульс. Коннор думал о том, что ждет его дальше, и совершенно не боялся этой неизвестности. он всё ещё ощущает себя не так — неправильным, недостойным всей той любви, которую ему дарят, но его это не беспокоит. Они с Гэвином справятся. Гэвин ему поможет.       Коннор закрывал глаза, не боясь снова их открыть.