lost in paradise.

      Они ошибались. Всё, что они воплощали и делали, было неправильно. Их поцелуи, их не такие уж невинные прикосновения, их взгляды. Всё в них было неправильно.       И, возможно, это было из-за ссор, которые они устраивали с глупыми детьми, приспосабливаясь к жизни на улице. Хотя те были не лучше.       Или, может быть, это было из-за того, как они однажды убежали от полицейских посредине дня, когда все их видели.       Или, может быть, это было потому, что они продолжали держать друг друга за руки, когда бежали. Переплетённые пальцы, и улыбки, вызванные адреналином, украшали их лица.       В таком маленьком городке, как их, слухи распространялись со скоростью лесного пожара.       Слухи вроде того, как однажды они убили мальчика и сбросили его тело в реку. Что оба счли забавным, потому что в их городке не было реки.       Слухи вроде того, как они однажды проникли в дом милой бабушки за углом. Что тоже было забавно, так как бабушка сама пригласила их на чай после того, как они помогли найти её кошку.       Ходили слухи, например, о том, как они занимались сексом в церкви в воскресенье днем. И это тоже было забавно, потому что кто-то всё-таки слышал их.       Но это были слухи, а слухи были в порядке вещей, пока они являлись слухами.       Но даже если что-то оказывалось правдой, это никогда не мешало им быть вместе.       О, и как им нравилось создавать эти проблемы.       Мальчикам-подросткам не доставлял удовольствия вид двух педиков, идущих рука об руку по улице, и они пришли, чтобы разобраться с этим.       И, как обычно, приедет полиция, чтобы помешать драке. Все оборачиваются и убегают, как только слышат вой сирен.       И, как обычно, Хосок и Юнги обнаружили, что убегают от шума, подальше от полицейских.       И, как обычно, адреналин, бурлящий в их венах, позволял им совершать безумные поступки.       Всё равно что прижимать друг друга к стене в тихом переулке.       – Я люблю тебя, – шептал Хосок, откидывая голову назад к стене, позволяя губам Юнги оставлять фиолетовые и красные синяки на его шее и ключицах.       – Я люблю тебя, – отвечал Юнги, его губы касались мочки уха Хосока, он облизал кольцо, прежде чем потянуть его.       Голос Чона дрожал, когда он говорил, пронизанный волнением и неуверенностью. – Это правильно. Верно?       Юнги крепче обнял его за талию, их тела беспорядочно двигались навстречу друг другу, дыхание смешивалось, оба искали освобождения, которого так жаждали. – Это правильно, – он прошептал тому в губы.       – Мир сошел с ума, если не видит насколько это правильно.       Хосок молча согласился, вместо этого прильнув к губам, притягивая его ещё ближе к себе. Его руки скользнули ниже, в задние карманы, и притянули ближе к бердам, сорвав громкий стон с губ. – Да, это правильно.       Они ошибались. В глазах других.       Потому что они чувствовали себя правильно. Вместе. Они были в раю, когда были вместе. Когда их руки соприкасались, когда они проказничали, как и другие дети. У них был просто другой вид проказы – чувство. Оно не мешало им продолжить тайно целоваться в задней части церкви в воскресенье утром. Или держаться за руки в школе. Или тайно делать это в пустом классе по соседству.       Они совершали всевозможные пакости и ошибки в глазах других. Но они были слишком потеряны, чтобы беспокоиться об этом. Слишком потеряны друг в друге. Слишком потеряны в раю, чтобы волноваться о том, какими неправильными их видели.       Это не имело значения, потому что дыхания, которое они крали друг у друга, было достаточно, чтобы держаться высоко в облаках и вместе бороться со всеми на своем пути.       Это не имело значения, потому что они были зависимы друг от друга по запаху, прикосновению, звуку, бытию. Они были безмерно влюблены, и, возможно, смерть даже не разлучит их. Потому что они поклялись. Если один упадет, за ним последует другой.       Это не имело значения, потому что они жили моментом, вместе, переплетя пальцы, сомкнув губы и закрыв глаза в экстазе в слегка темном переулке.       Потому что вместе они заблудились в раю.