***
Зима. Вьюга не утихала долгих три дня. Ксения и не думала, что вообще успеет к Новому году. Замело все дороги, единственным вариантом был самолёт. Потому девушка по тайникам в своей коммуне прошлась, собрала всю мелочь, и купила билет в один конец. Она была без понятия, жив ли старый «знакомый» вообще. Связаться было не как, мобильный интернет кончился около месяца назад, а денег пополнить счёт попросту не было. Учитывая ещё и образ жизни Ивана, вероятность его смерти — велика. На душе было холодно и пусто. На улице тоже. Ни души, все по домам. Только Ксюша бредёт по тротуару, вспоминая точный номер дома. Что она скажет, когда таки найдет его квартиру? Что она скажет когда найдет его? Но эти вопросы были не так важны, как «в каком состоянии я его вообще найду?». Белая простыня над головой просто прекрасно олицетворяла мысли черноволосой. Пустота. Но не давящая, а более спокойная, безмятежная. Означающая лишь отсутствие чего либо. В данном случае — эмоций. Если она найдет его присмерти — плевать. Найдет живым — тем более.***
Девушка аккуратно коснулась двери. Она точно знала, что она будет даже не захлопнула. Она не ошиблась. Сквозняк из подъезда давно проник в темную квартиру, заполнил собою каждый угол. Но, тем не менее, внутри было чуточку теплее. Ксюша скинула кеды, прошла чуть вперёд по коридору. В дверном проёме, на полу сидящий, виднелся силуэт. — Ваня? — тихо промолвила та. Ответа не последовало. Девушка подошла к нему ближе, он тотчас же повернулся. Смотреть на него было больно по прежнему, но он был трезв. От него веяло свежей мятой, видимо, только что проснулся и почистил зубы. «Мило», — пронеслось у Ксении в мыслях. — Не ожидал тебя ещё хоть когда нибудь увидеть здесь, — хмыкнул парень, медленно начиная подыматься с пола, придерживаясь за дверной косяк. — Вещи забрать приехала. — Нет, себе их можешь оставить, — твердо произнесла она. В то время как Иван нервно усмехался, прищуривался, Ксения смотрела прямо тому в глаза, не шевеля ни мышцой. Одни лишь веки изредка смыкались, скрывая морскую синеву глаз за длинными ресницами. — А в Исландии сейчас красиво, наверняка. — Наверняка, — и девушка ушла на кухню. Парень молча пошел за ней. — Так и чего приехала то? Деньги кончились? — с усмешкой, пускай и печальной, произнес Иван и сел за стол, прямо напротив неё. — Нет. Интересно стало, жив ли ты. — С чего бы вдруг твоя гордыня решила поинтересоваться таким? — Ты забавный, — наконец и на её лице появилась мимолётная улыбка. — Ты завязал? — Нет. А ты? — Да. Я сильнее чем ты думал. — Сильнее чем я уж точно. — Не будь таким самокритичным. Если захочешь — бросишь. Мотивацию найти бы только. — Ты бросила что бы разлюбить меня? — Именно. — Не сомневался, — ему было больно слышать это, но уже не так как в первый раз. Но Ксюша разницы точно не почувствует, все таки Иван не промах, все свое нутро наружу выворачивать не станет. — Может и ты бросишь? Гляди и чувства пропадут. — Не пропадут. — Ты пробовал? — Я пробовал. — О чем же ты тогда мечтаешь на отходах? — она поставила локти на стол, а руки сложила в позе «шпилей». Говорят, так люди неосознанно делают, чувствуя уверенность и превосходство ад собеседником. Но много чего говорят эти интернет-психологи. Ксюша просто не знает куда руки деть, что бы не видно было всю их дрожь. — У меня одно желание на отходах: если можно было бы выбрать, я бы умер на твоих руках. Ксения наконец опустила взгляд. Ледяные зрачки наконец покинули личное пространство Дрёмина, давая ему время согреться. Ведь то, что она сделает сейчас, вновь будет как мороз по голой коже. Черноволосая сядет на колени ему, прикоснется губами к шее. Это будет не так трудно сделать, ведь разница в росте приличная. Он откинет голову назад, чувствуя, как его вновь накрывает. Спустя несколько влажных дорожек от ее языка и он не выдерживает, перехватывает ее руки и сам проникает в рот девушки. Она поддается. Ещё через некоторое время они решают переместиться в его спальню. На прикроватной тумбочке расчерчены мефедроновые дорожки, но сегодня они будут высыпаны в урну. И без них хорошо. По крайней мере Ване. Он обожал её, то как она двигается, то как говорит и дышит. Он кайфовал от нее больше, чем от любого наркотика, который только пробовал. Секс с ней всегда был на грани нежности и грубости. Иногда он позволял себе сжать ее запястья до синяков, не сходящих потом добрую неделю. А иногда он нежничал с ней, как с хрупким подснежником, только пробившимся из под морозного ковра. Ваня мог быть с ней разным, она только не менялась. Но и это для него было упоением. На ней было все то же чёрное бельё, каждый завиток на котором Ваня знал наизусть. Но каждый раз скользить по телу руками и натыкаться на рюши на лифе было приятно.***
В Исландии действительно красиво сейчас. Там в любое время красиво, был готов поспорить Дрёмин. Жаль, что они никогда не увидят. Волны разобьются о черные скалы, любовь потонет в холодных снегах.