Мёртв внутри

      — Как ты думаешь, что чувствуют люди, когда умирают? — внезапный вопрос ошарашил юношу. Он остановился, вытащив руки из карманов брюк. Юноша повернул голову к девушке, что шла рядом. Она медленно остановилась, переведя свой взгляд на парня.              — С чего такие вопросы? — её глаза блеснули из-под капюшона чёрной толстовки. — У тебя ведь всё хорошо? — губ девушки коснулась улыбка.              — Всё хорошо. Правда.              Он выдохнул и в который раз поверил в фальшивую улыбку Джойс. Любимый брат не мог заметить истинную сущность сестринской улыбки, потому начал говорить о своих проблемах. На её глазах выступили едва заметные слёзы.              «В порядке ли я? Да… Но я не уверена в этом».              Он продолжал рассказывать о своих делах насущных, не замечая, как глаза сестры покраснели, а на щеках появились солёные дорожки.              Впрочем, как всегда.       

***

      Джойс хочет умереть. Это было её отчаянным желанием. В последнее время она часто рассуждала о жизни и смерти. О том, как сильно хочется поставить точку вместо многоточия. Умереть, чтобы покончить со всем и не чувствовать больше ничего. Эти мрачные мысли, захватившие её голову, вот уже второй год заставляют Джойс сожалеть о том, что она всё ещё жива. Впрочем, по-настоящему ли? Просто существует и продолжает существовать по сей день. Живые боятся смерти, а не желают её появления, как встречи со старым другом.              Каждый день вращается по одной и той же закольцованной петле. Каждое утро начинается со страшной мыслью — нужно прожить ещё один день.              Джойс одолела затяжная депрессия, из-за которой и пропала тяга к жизни. От накатывающих волн отчаяния хотелось выть, несмываемую грязь хотелось выскрести изнутри, стоять под горячими потоками воды, оттирая от себя это липкое, растущее внутри чувство. Она снова и снова трёт мочалкой грудь, вот только боль не желает уходить. Это чувство не желает отмываться ни мылом, ни гелем для душа, не стекает зловонным потоком по сточным трубам. Оно глубоко внутри гложет несчастную, выжигая всё то немногое и такое светлое, что давало хоть какой-то призрачный смысл продолжать хоть и не жить, но существовать.              Совсем крохотная и незначительная капля надежды постепенно угасает внутри меня.       Теперь Джойс знает, что это такое. Депрессия крайне коварная тварь, незваная гостья, которая цепляется за тебя своими липкими щупальцами, так что вырваться невозможно. Постоянно меняешь одежду, ищешь общение, а депрессия сидит, как заноза, где-то в районе сердца. И все эти попытки общения бесполезны: не будет радости разговора о жизни, о море и приятной погоде, о рыбалке и всяческих снастях. Джойс не хочется абсолютно ничего, и она начинает понимать, что депрессия укрепилась ещё сильнее в её голове, засела где-то среди мыслей. Мрак не выходит, но и не прячется. Не даёт жить.              Слёзы, которые когда-то приносили облегчение, больше не помогают.              Подавленность, апатия и одиночество в толпе людей стали постоянными спутниками Джойс каждый божий день. В начале этой болезни она могла плакать даже когда не было никакого повода, а после она и вовсе утратила эту способность, даже если на то есть веский повод. Из-за этого близкие, которые должны были понять и поддержать, отвернулись от Джойс. Ведь всё это «ерунда», «переходный возраст» и вообще «прекрати накручивать себя».              Я осталась одна со своими никому не нужными проблемами.              У Джойс начались проблемы со сном. Она могла проснуться слишком рано и более не заснуть. Она начала заедать депрессию едой и медленно, но уверенно, прибавляла в весе, но не могла ничего поделать. С каждым набранным килограммом она всё больше стыдилась собственного тела. Для себя она стала отвратительной.       Джойс ненавидела себя, твёрдо убеждённая в собственной никчёмности и бесполезности.       Все эти негативные мысли пожирают меня изнутри, и я больше не могу так.              Моя крохотная надежда окончательно погасла.       Так есть ли смысл жить дальше, когда ты мёртв внутри?