Вкус его губ

За окном ночь,  комнату освещает только свет фонаря с улицы. Вместе со светом в комнату попадает, чей-то смех. Он когда-то тоже смеялся, так же искренне, так же заразительно, и к сожалению, незабываемо. По рукам пробегают мурашки из-за холода. Отопление всё ещё не включили. Комната как будто не живая. Цветы медленно вянут. Этим они похожи на хозяина этой квартиры. Рустам сидит на полу. Вставать не хочется. Хочется вспомнить его голос, его глаза, его ямочки при улыбке... Тишину в комнате нарушают гудки телефона *гудок* Ещё один И ещё И вот долгожданный голос раздаётся в ответ, пробивая сознания парня, точно чёткий выстрел в висок. "Вы всё ещё пользуетесь звонками по телефону? Давно придумали соцсети, но если вам так угодно, можете оставить сообщение после сигнала" Его голос... Такой родной... Такой нужный. Если постараться можно представить, что он сидит рядом, положив голову на плечо. Вспомнить то тепло, которое они делили между собой. Создалось ощущение его присутствия... но сразу же испарилось после звукового сигнала, сообщающего о начале записи сообщения. —Привет, Мир... —говорить становится сложно, ком в горле, он как когти кошки цепляются за глотку и при попытке вытянуть из себя ещё хоть слово, только сильнее и глубже царапают — я...это снова я... Наверно я уже тебе надоел со своими постоянными звонками...но, я не могу без тебя. Я как глаза закрыв—*всхлип* слёзы неконтролируем потоком разрезают лицо небольшими тропинками. Они стекают до уголков рта. Чувствуется вкус боли. Омерзительно. Рустам машинально сглатывает. Но слюна попадает не в то горло. Давится. Задыхается. Хочется вздохнуть, набрать воздуха в лёгкие, но не выходит. Дышать без него разучился *звук окончания записи сообщения* —Нет, нет нет нет нет — руки как назло начинают дрожать. Слёзы капают на экран телефона, мешая ещё больше. Пальцы мажут по цифрам. Не тот номер. Не те цифры. Не его. Не то Набрал. *гудок* Ещё один И ещё И вот снова его голос. "Вы всё ещё пользуетесь звонками по телефону? Давно придумали соцсети, но если вам так угодно, можете оставить сообщение после сигнала" —Прости, я снов — его перебивает женский голос. "Приносим свои извинения, запрос не может быть выполнен, у абонента переполнена почта. Попробуйте повторить запрос по— —БЛЯТЬ СУКА!! В этот раз уже она не успевает договорить, телефон врезается в стену. Звук треска будто режет тишину по-живому. Осколки стекла рассыпаются по паркету. Теперь пол ещё грязнее. От света из окна осколки как будто светятся. Светят как маленькие звёзды на тёмном полу. Эмир всегда показывал на какие-то созвездия, хотя Рустам и не мог их никак запомнить. Но парень у стены напротив снова не видит этих "звёзд", его глаза покрыты пеленой слёз. Всё расплывается. Он как будто потерял все чувства осязания. В ушах ничего, кроме не замолкающего, повторяющегося звука гудков. На языке ничего, кроме разжигающего вкуса металла, видно прокусил губу. Эмир всегда ругал его за разодранные губы. Он пытается вспомнить вкус его губ. Но вспоминает только ядовитый вкус героина. Героина, который он ему мешал, который помогал ему подогреть, и показывал как найти вену. “Я убил его. Я...это всё моя вина“ Руки цепляются за отросшие волосы. Ногти раздирают кожу. Хочется пробраться в черепную коробку и вынуть все воспоминания о нём. Но не выходит. Перед глазами его лицо... Уже такое бледное... Глаза не открываются. Сердце не бьётся... Он был такой холодный... Он больше не может видеть его перед глазами. Ему нужно лекарство. Ему нужно успокоение Этот маленький огонёк не согревает. Но наполняет бездушную комнату мягким жёлтоватым светом. И снова перед глазами он. То, каким он был при первом разе. Как этот маленький огонёк отражался в его глазах, зажигаясь там ещё сильнее, танцуя танго. Воспоминания опять пробивают все препятствия и лезут в голову. Когда-то он хотел научить его танцевать. Он согревал сильнее чем любой огонь. Ложка, уже полностью чёрная, опять нагревала раствор. Надо немного подождать и боль пройдёт, станет лучше... Ещё немного. Спасение уже в шприце, остался последний шаг. Руки дрожат. Он несколько раз мажет. Опять будут синяки. Но он не сдаётся, ему это нужно, сейчас это единственное, что ему нужно. Попал. Тепло проходит по венам. Он согревается. Всё вокруг теплеет. Он как будто не здесь. Все проблемы ушли. На душе так хорошо, так спокойно. Улыбка пробивает потрескавшиеся губы. —Мир, тебя так не хватает... Голова тяжелеет, опрокидывается на спинку дивана.  Становится невозможно сдержать веки, они камнем падают вниз, смыкая глаза. ~ От ярко светящего солнца, прямо ему в лицо, приходится приоткрывать глаза. Взгляд всё ещё не сфокусирован, всё плывёт. Он поворачивается на другой бок, пытаясь скрыться от этого солнечного прицела. На удивление у него получилось, он трёт слипшиеся глаза рукой. Его взгляду предстаёт его самое любимое созвездие. То которое он точно запомнил. Росыпь родинок на спине напротив, он знает их досконально, помнит каждую. Запомнил их лучше таблицы умножения. Сердце ускоряется, бьётся в бешеном ритме. Это он... Лежит прямо тут. Живой. Он тянет к нему руку. Страх заставляет сердце биться ещё сильнее, страх того, что сейчас он дотронется и испортит его. Испачкает. Сломает... Но желание сильнее. Рука касается кожи на плече. По всему телу проходит разряд, это правда он...живой...тёплый...его Мир. Он целует родинку у копчика, переходя всё выше и выше, он уже не может остановиться, это лучше, чем героин, слаще сахара, опьяняет сильнее самого крепкого алкоголя. Он пытается вдохнуть как можно сильнее, что бы навсегда оставить в лёгких его запах. Больше в ушах нет того дикого гудения, теперь в его ушах навсегда звук его утреннего смеха. —хазвхв, бля Рус переестааань ахжвхв Он хочет навсегда запечатлеть этот смех на подкорке мозга. Включать в любой момент и слушать, слушать, слушать не переставая... Он снова целует его. Куда-то в районе шеи. Снова этот восхитительный смех —Я сейчас тебе эту бороду обрежу, отвечаю, вхазхва Эмир светит ярче, чем солнце за окном. Эмир согревает лучше, чем самый дорогой обогреватель. Эмир выглядит как произведение Искусства. Если бы Рустам умел он бы вылепил его статую, если бы мог, нарисовал бы 1000 его портретов, написал бы миллионы поэм и стихов для него, спел бы все песни о любви, только для него одного. Он навесает над ним сверху. Он не может перестать улыбаться, не может поверить, что он снова с ним, он снова в сказке. —Мииир, я люблю тебя, так сильно люблю тебя я... Ему надо вспомнить вкус его губ, срочно, пока эта сказка не закончилась, пока он не проснулся. Целует. Так жадно, как никогда не целовал. Но на языке только омерзительная желчь. Слёзы снова возвращаются. Реальность настегает, ждя его в своих удушающих объятиях. Всё кругом темнеет. Холод пробирается под кожу, сжимая внутренние органы в кашу. Опять боль внутри, разрывает все, просится наружу. Он пытается приподняться, увидеть снова эти родные глаза... Но его встречает холодный, стеклянный взгляд безжизненных глаз. Хочется кричать, что есть силы, орать из последних сил... Не выходит, крик засел внутри выжигая глотку, единственное, что он может выдавить из себя, это жалкое "прости меня...пожалуйста прости"... Сказка закончилась. Он снова в своей квартире. Один. Замёрзший до дрожи в коленях. Ему нужна ещё доза. Ещё пару мгновений с ним. Ему надо вспомнить вкус его губ.