Отзвуки войны

Лекарство избавило Мари от проклятого дара, но не перечеркнуло прошлого. Каждую ночь, засыпая, она снова переживает битву, видит безумные глаза и зловещий оскал Джин — Феникса, чувствует руки Джин, сомкнувшиеся у нее на горле и выкачивающие из Роуг жизненную силу. И каждый раз просыпается от мнимого удушья. Она не может обезвредить слетевшую с катушек Джин. Вместе с возможностью осязать Мари лишилась и своей главной силы. А значит, Джин будет продолжать жечь и убивать сотнями и мутантов, и людей, и она, Роуг, не сможет ее остановить. А когда-то могла — помнится, с Магнето она сражалась не хуже опытных бойцов. Один, даже не самый сильный удар — и красноволосая стерва еще долго никому не причинит зла. Мари помнит все, каждую деталь того кошмара — взрывы, перестрелку, вкус пыли во рту — кроме того, что действительно достойно памяти. Спасая Мари, Логан прикончил Джин. Девушка это знает, помнит как факт, но когда она пытается вспомнить лицо Логана — в этом месте пустота, провал, черная дыра. — Я не могу вспомнить его, — делится Мари своими переживаниями с Бобби Дрейком. — Помню эту гадину с красными волосами, и Магнето помню. Всех... кроме него. Лекарство виновато? — Лекарство не при чем. Просто ты его любишь, — замечает Бобби. Не ревнует — в последнее время у него неплохо заладилось с Китти, и Мари желает им всего самого лучшего. Он хороший парень, да и Китти ничего — здорово, если они найдут счастье друг с другом. Она старается избегать встреч с Росомахой — но где-то в глубине души ее теплится надежда: Логан солгал ей, что любит другую. Другой не существует — это очевидно. Конечно, вместе им не судьба: какой смысл любить девушку, которую и поцеловать-то нельзя, не говоря уже о большем? И, в конце концов, он — преподаватель, а она, хоть и вполне себе совершеннолетняя, но ученица, а для Логана субординация имеет значение. Логан находит ее сам — в столовой. Они оказываются настолько близко друг от друга, что отступление бесполезно. Взгляды почти в упор — никак не сделать вид, что не заметили друг друга. Росомаха заговаривает первый: — Я знал, что ты вернешься — и ты поступила правильно. Ты слишком сильная и слишком много пережила, чтобы бежать от себя самой. — Я приняла лекарство, и теперь моя особенность перестала быть проклятием. — Мари дотрагивается до его лица. Ничего не происходит — кроме волнения и трепета в ее сердце. — Ничего не произошло. — Ничего? — удивляется Логан, затем берет ее холодную изящную руку в свои, большие и сильные, и подносит к губам. — А так? — Я имела в виду — ничего плохого, — Мари смущена и очарована. Контакт короткий, но ощущения просто захлестывают ее. Сейчас ей как никогда хочется прикоснуться к нему, ощутить тепло его кожи, прижаться губами к его губам, почувствовать их вкус — испытать то, что она никогда не испытывала и что до некоторых пор было для нее невозможным. Она мысленно возвращается в то время, когда они, двое одиноких беглецов, ехали в поезде навстречу неизвестности, и было что-то захватывающее в этой близости без прикосновений. — Ты можешь научиться управлять своей силой и использовать ее только когда это необходимо — в бою, например, — говорит ей Логан. — Ты справишься, Мари, — его слова звучат необычайно тепло и проникновенно, и Мари наконец решается задать вопрос о том, что ее мучает. — Скажи, Логан, это ведь неправда... насчет другой женщины? Нет никакой другой... я чувствую. Ты просто не хотел со мной связываться, потому что я... На его лицо набегает мрачная тень, брови сдвигаются. — Я не Бобби Дрейк, чтобы отвергнуть тебя из-за этого, — объясняет Логан. — Я не хотел ломать жизнь тебе, не хотел, чтобы ты, юная и красивая, связывала свою судьбу с таким, как я. Бывший подпольный боец без прошлого и будущего, даже без памяти. Когда мы встретились, моя жизнь наконец обрела смысл. Потом школа стала твоей семьей — и я был уверен, что ты справишься сама. — Прости что подвела, — улыбается Мари с оттенком вины. — Не подвела. Но мы должны были разобраться в самих себе, понять, что с нами происходит и насколько мы друг для друга важны... Другая — была. Далеко в прошлом. Иногда ко мне возвращаются обрывки воспоминаний, и я вижу ее, лежащую на песке. Ее глаза пусты и устремлены в небо, и я не знаю, мертва она или без сознания. Я помню ее имя — Кайла. Помню ее лицо — неживое, отсутствующее. Но не помню, какой я любил ее. Кайла — его прошлое, она заслуживает светлой памяти, но его настоящее и будущее связаны с Мари. Логан этого не произносит, но дает девушке почувствовать это. После этой встречи они почти каждый день гуляют по вечерам в парке, держатся за руки — лекарство все еще действует, но Мари ждет, когда его действие начнет ослабевать, и она будет учиться управлять своей способностью. Превратит слабость в силу — и на этот раз она не разочарует того, кто ее любит и верит в нее. Однажды она просит Логана: — Говорят, Джин Грей похоронена где-то здесь. Покажи мне ее могилу. Раньше она избегала даже упоминаний о Джин — как будто та способна воскреснуть от одной мысли. Но Мари сама видела, как Логан пронзил ее адамантовыми когтями — прямо в сердце (трудно поверить, что у этой жуткой женщины было сердце). Наверное, кровища рекой хлестала... Мари со скрытым ужасом смотрит на камень, на котором вырезано имя ее главного страха, и ее осеняет: не страх перед мертвым врагом мучил ее все это время, а нечто другое. Чувство вины. Стыд. — Я могла вырубить ее одним прикосновением, и все, кого она убила, были бы живы. Я не приняла бой, а бежала от него, — и почувствовав губы Логана на своих, словно падает в безумие. Его поцелуй недолгий, но для Мари, которая никогда не испытывала ничего подобного, это ослепительная вспышка чувств. Всего каких-нибудь пару дней — и закончится действие лекарства, и Мари д’Анканто вернется к тренировкам, снова станет боевым мутантом Роуг, способной парализовать противника прикосновениями. И хотя она надеется, что ей больше никогда не доведется сражаться, эта сила нужна ей. Для защиты. Себя, своей школы — своей семьи. А может, и всего мира.