Разумовские

Первым в комнату вошёл звук от тяжёлых шагов Птицы, затем запах гари, вечно преследовавший его, и только после этих двоих в дверях появился мужчина. Он уверенно, но уже не так шумно, двигался в сторону спальни, пока его не остановил голос откуда-то сбоку. – Ты кого-то убил? – Ангелина встала из кресла, но подходить не стала. Она предпочла разглядывать Чумного доктора, вернувшегося с жатвы, издалека. Приглушённый свет не смог скрыть яркие волосы и тонкие черты лица, мужчина в боевом костюме выглядел эффектно. – Да, – Разумовский ждал реакции, но лицо девушки не изменилось, она знала ответ заранее. Птице пришлось уточнить, – И что ты думаешь? – Что тебе идёт чёрный. Разумовский хмыкнул и коротко рассмеялся, отворачиваясь от Ангелины. Он молчал какое-то время, нервно зарываясь пальцами в волосы, но всё же спросил: – Это всё? – Пока что да, – ответ неверный. – Я не могу ждать, – вдруг закричал Птица, он обернулся, и девушка почувствовала, как её прожигает взгляд двух медных глаз, – Мне нужно знать. Ты выбираешь меня, или ты уходишь, – было неясно: вопрос это или условие. Птица не любил и не умел ждать. А, следовательно, не собирался этого делать. Хотя за последнюю неделю он проявил невероятное терпение, и сейчас его, и без того неспокойные нервы, сдавали окончательно. Разумовский был не против притвориться нормальным один вечер, наверное, ему даже понравилось. Но парень не мог находиться в подвешенном состоянии дольше. Она либо его, либо... он это исправит. – А ты примешь мой отказ? – девушка продолжала говорить спокойно. Разумовский молчал, и это было более чем красноречивым ответом. – Я хочу поговорить с Серёжей. Почему он никак не проявлял себя? – Потому что он бесполезен. Тряпка бы просто забился в угол и плакал. Птица никогда не позволял Серёже принимать какие-либо решения в стрессовых ситуациях. Чумной доктор был уверен, что его сосед по телу сделает всё только хуже. Это была причина, которую Птица осознавал. Но тёмный Разумовский, даже после отделения от Серёжи, продолжал его защищать. Бессознательно Птица выбирал наименее травматичные пути для Серёжи. Хотя размытые понятия Чумного доктора о плохом и хорошем редко приносили положительные результаты. "Ещё и Тряпка. Матрёшка какая-то а не парень" – подумала Ангелина и тяжело вздохнула. – А Тряпка это... ещё одна личность? – девушка не знала чего ждать. – Это Серёженька, – Птица снова сделал непонятный для Ангелины акцент на последнем слове, – да сама можешь в этом убедиться. Колени Разумовского подкосились, и он облокотился на стену, чтобы не упасть. Парень странно моргал. Глаза непривычно жгло. Он опять очнулся в костюме Чумного доктора. Серёжа выпрямился и встретился взглядом с девушкой. – Ангелина... Парень не мог поверить своим глазам. Он в три широких шага перебежал комнату, шурша плащом, и остановился перед девушкой. Сергей хотел взять руки Ангелины в свои, но замер, не позволяя себе прикоснуться к ней. Девушка видела, как счастливые глаза полные радости потемнели и налились страхом. Разумовский виновато склонил голову, словно ждал казни. Ангелина аккуратно взяла его пальцами за подбородок и подняла. – Привет, – девушка тепло улыбалась. И то, что раньше успокаивало, сейчас вызывало ужас. – Как ты можешь быть в порядке, зная о Чумном докторе? Серёжа начал часто дышать и говорить слишком быстро. Ангелина осторожно гладила его по волосам, пока дыхание парня не восстановилось. – Видимо, мы с ним были знакомы уже давно. – Почему ты так спокойно об этом говоришь? Он же чудовище! – Он... – Ангелина сделала паузу, было сложно подобрать слова, которые могли бы описать Птицу, – очевидно, дьявол, но он бывает неплох. – В смысле неплох? Я просто золото. Птица вальяжным шагом двинулся к дивану и скинул на него плащ. Повернулся к девушке уже Серёжа. Девушка узнала его по взгляду загнанного зверька. – Кажется, я быстрее приняла Птицу, чем ты. – Ты приняла Птицу?! – ошарашенно спросил Серёжа, он был похож на олицетворение выражения "глаза на лоб полезли". – Ты меня приняла? – не менее удивленно повторил Чумной доктор. – Достаточно сложно делать вид, что тебя не существует, учитывая, как активно ты участвуешь в моей жизни, да и в городских событиях тоже. – Ты об этом, – хмыкнул Птица. Парень расстегнул несколько ремней и снял верхнюю часть брони. – Ты можешь контролировать появления Серёжи? – Да, – на пол слетела защита ног. – А он тебя? – Нет, – парень стянул с себя черный спортивный костюм и остался в одном белье. – Тебе не кажется это нечестным? – Ангелина принципиально не обращала внимание на поведение Чумного доктора. "Не знаю чего он добивается, но меня симпатичным торсом не смутишь. Отличным, к слову, торсом". – Мне кажется это благоразумным, – Птица рассмеялся, – Да, благоразумие. Я в этом спец, – но продолжил серьёзно, хоть и не без насмешливых ноток, – Механизм выживания. Пусть он и не считается с моей помощью. Разумовский без лишних вопросов, по одному взгляду девушки понял, что ей хочется узнать подробности, и Чумной доктор продолжил, натягивая на себя домашние штаны и какую-то рубашку Сергея: – Он рассказывал тебе про детский дом. Туда сложно попасть случайно, как ты могла догадаться. Причина, по которой он там оказался, зажгла искру для моего появления. Я нашёл Серёжу маленьким испуганным мальчиком. Ему нужна была защита. И я дал ему всё, что мог. Но этого было недостаточно. Птица действительно прилагал все усилия, создавая благоприятную обстановку для мальчика. Проблема была в том, что возможности Чумного доктора не сочетались с потребностями Серёжи. И с каждым годом их несовместимость становилась только очевиднее. Птица безуспешно пытался воплотить желания Сергея, лишь извращая их. Неприятные воспоминания раздражали Чумного доктора, и он вернул Серёжу. – И что ты думаешь обо мне теперь? – Разумовский медленно выжимал из себя вопросы, растеряно посматривая на девушку из-под чёлки, – Мы сможем продолжить общаться? Я не прошу о большем... – Серёжа начал тараторить, – просто, если ты знаешь про Чумного доктора, и относительно спокойно это приняла, возможно, я не стал омерзительным тебе. "Неужели он стал мерзок сам себе, когда узнал, что Птица Чумной доктор?" – Ангелине стало грустно от этих мыслей. – Ох, Серёжа, я приняла это как угодно, но не спокойно, – девушка вспомнила разнесенную кухню и своё состояние, – Правда о тебе... о вас разбила меня. Точнее то, как я узнала о личности Чумного доктора, – Ангелина ухмыльнулась, – Знаменитый петербургский линчеватель готовил со мной корзиночки с яблоками, – она выдохнула и продолжила, – Я очень много думала. И это была самая крупная сделка с совестью, которую я совершала. Девушка рассмеялась. Голова впервые за долгое время была по-приятному пустой. Ничего лишнего. Только уверенность. – Наверное, я уже приняла решение, когда, сняв твою маску, увидела моего Серёжу. Моего, – Ангелина не могла перестать улыбаться, – как бы я хотела называть тебя своим, как бы я хотела, чтобы ты был моим, – девушка положила ладонь на щёку Разумовского, разглядывая янтарные глаза, – Но ведь ты не только Серёжа, – ресницы Ангелины намокли, – принять Птицу было бы не так сложно, но Чумной доктор... – по лицу девушки одна за другой скатывались крупные слёзы, – убийца... Я никогда не думала, что отказаться от тебя будет сложнее, чем принять маньяка. Разумовский боялся дышать и только сильнее вжимался в руку Ангелины. Как дикий зверь, который наконец нашёл приют. Как пламя послушное в руках факира. Как солнце, замершее над горизонтом перед тем, как стать закатом. – Я так боялась. Так боялась того, что могу оправдать любой твой поступок, а главное хочу этого, – девушка безуспешно пыталась вытереть следы плача. Вода продолжала заливать щёки, и кожу неприятно щипало. Но Ангелина со смехом проговорила, – Хотя ты давал так много причин. Радостная улыбка на лице блестящем от слёз. Девушка подорвалась на мине собственных эмоций. Счастье и грусть, злость и милосердие, разум и чувства. Все контрасты встретились и смешались. Казалось, Ангелина была в одном шаге от безумства. Но сумасшествие так легко спутать с озарением. – Я так хочу быть с тобой, – Ангелина упала на грудь Разумовского и схватила его за рубашку. Капли слёз пропитывали тёмную ткань. Девушка повторила почти неслышно, – я так хочу быть с тобой. Сергей не мог поверить в происходящее. Даже Птица растерялся. Он несколько раз дёрнул руками в воздухе, но всё же мягко опустил их на голову и плечи Ангелины. – Я здесь, – парень зарылся в мягкие волосы пальцами и крепче прижал девушку к себе, – я здесь. Стоять не было сил, Разумовский почувствовал, как девушка обмякает, и опустился с ней на пол. Он держал её так же, как когда-то давно держал во сне, а после на крыше. Его ад, чистилище и, наконец, рай. – Я ничего так не боялся, как того, что ты не захочешь меня видеть, что ты откажешься от меня, – мужчина нежно гладил Ангелину по волосам, свободной рукой стирая дорожки слёз, – Милая... Моя Венера... Девушка даже с закрытыми глазами понимала, когда к ней обращался Птица, а когда Сергей. Ей хотелось свернуться калачиком и проспать вечность в сильных руках Разумовского. Ангелина не скоро отошла от взрыва эмоций. – Мы что на полу? – девушка лежала на груди мужчины, а его рука держала Ангелину за талию. Она хотела встать, но крепкая хватка Разумовского не позволила и дёрнуться, – Тебе не холодно? Нормально вообще? – Марго включила обогрев пола, но плащ я, конечно, рановато снял, – мужчина привстал и поцеловал Ангелину в голову. Разумовский почувствовал, как расслабилось тело девушки после этого, и самодовольно улыбнулся. Ангелина устроилась удобнее, переплетая ноги с ногами Серёжи. Девушка старательно вырисовала на груди Птицы незамысловатые узоры, мягко водя острым ноготком по рубашке. Парень как загипнотизированный следил за каждым её движением. – Раз. Два. Три, – Ангелина вытянула над собой руку и по одному разогнула три пальца. – Что это значит? – Разумовский нежно гладил девушку от кисти до плеча. – Столько мне понадобилось, чтобы понять, что я не хочу быть без тебя. Имела ли Ангелина в виду дни или секунды, было неясно. Возможно, она говорила о произошедших событиях: о спасении Чумного доктора, о своих нервных приступах и о заботе, проявленной Птицей. Или же речь была о принятии каждой ипостаси Разумовского: Сергея, Птицы и Чумного доктора. Парень не хотел это знать. Он только положил руку на ладонь Ангелины и мягко надавил на её пальцы, загибая их. – А столько понадобилось мне. Девушка опустила руку и крепко обняла Разумовского, пряча лицо у него на груди. Его кожа всё ещё пахла гарью, а рубашка, наспех накинутая Птицей, была пропитана одеколоном Сергея. Парень так же сильно притянул Ангелину к себе, прижимаясь губами к волосам. Девушка наконец почувствовала себя дома.