***
Рене Уокер положила руку на плечо сидящего на поребрике Жана. — Ты точно уверен в этом? Жан задержал дыхание и зажмурился. Потом резко выдохнул и покачал головой: — Нет… Да… Не знаю. Рене присела рядом с Жаном — теперь она едва-ли доходила ему до груди — и прижалась к другу. — Ты можешь не делать этого, ты же знаешь, — она пожала плечами. — Знаю, — согласился Жан. — Но лучше покончить с этим сегодня, сейчас. Рене вздохнула и крепко обняла парня. — Удачи, — прошептала она. — Если что, я буду около вяза. Жан кивнул, обнял подругу в ответ, поднялся с поребрика, распрямил плечи и направился прямо к стоящему возле школьного входа Джереми Ноксу. Джереми Нокс слегка взъерошил себе волосы и перелистнул страницу конспекта по химии. Тренировку по футболу отменили из-за подготовки к весеннему балу, и, хотя тренер утверждал, что команда вполне может позаниматься на площадке, полной декораций и всяких цветочков, все спортсмены попросту ушли с уроков. Только Джереми остался на дополнительные по химии. Он иногда поднимал глаза от тетради и устало щурился на солнце. После насыщенного школьного дня материал вообще не усваился. Честно говоря, Джереми никогда не понимал тех людей, которые понимают химию. «Если ко мне подойдет кто-нибудь в следующие пять минут, то я уберу химию и пойду домой», — мысленно загадал Джереми. Буквально через пару минут со стороны школьного двора появилась высокая, немного сутулая фигура в неизменной черной толстовке и, немного потоптавшись, направилась прямо к Джереми. Жан. Его Джереми узнал бы из тысячи людей, из тысячи самых прекрасных и чудесных людей, потому что Жан был добрым, отзывчивым, немного застенчивым, от него всегда пахло свежей выпечкой, и он чудесно говорил по французски. Джереми нравилось болтать с тихим и неразговорчивым, но жутко интересным юношей. Джереми мысленно усмехнулся и запихнул химию в глубину сумки. Он снова неосознанно взъерошил волосы и, предвкушая интересную беседу, приветственно махнул рукой. Жан Моро жутко волновался и тысячу раз пожалел, что надел теплую толстовку, вспотел, и теперь легкий весенний ветерок, забравшийся под одежду, вызывал мурашки. Ну вот, Джереми опять взъерошил волосы — из-за этого у Жана засосало под ложечкой. — П-привет, — голос предательски дрогнул еще в самом начале. — Привет! — Живо откликнулся Джереми и протянул руку, но Жан, волнуясь, не заметил столь прекрасного проявления мужской дружбы. — Ты… один, да? Я слышал, тренировку отменили, — неловко начал Жан. — Ага, тренер так расстроился, сказал, что на следующей загоняет нас до смерти, а потом подпишет петицию об отмене весеннего бала, — Джереми хмыкнул, улыбаясь Жану, и юноша тоже рассмеялся. Натянуто, неловко, но хоть как-то. — Да, смешной у вас тренер. А мне никогда спорт не нравился, я больше люблю литературу. Ну, знаешь, классику. — Жан улыбнулся уголком губ — такое всегда происходило, если юноша начинал рассказывать о любимом предмете. — Я тоже люблю литературу, — с жаром поддержал Джереми. — Только не классику, а что-нибудь фантастическое, желательно с магией или пришельцами. И Джереми Нокс пустился в рассказ. Обычно их диалог так и проходил: Джереми рассказывал, а Жан слушал и иногда вставлял такие умные фразы, что Джереми становилось неловко за свою излишнюю эмоциональность. И сейчас Джереми не заметил, что Жан в общем-то впервые его не слушает. Точнее, заметил, но мозг, забитый мыслями о школе, отказался анализировать полученную информацию. Так что Джереми очень удивился, когда Жан перебил его рассуждения о том, что лучше — комиксы или книги — и сбивчиво пробормотал: — Ты мне нравишься. Мозг снова подвел Джереми, и он удивленно хлопнул глазами. — Э-э, что? — Ты мне… нравишься, — тихо-тихо выдавил из себя Жан. — Понимаешь, нравишься как парень… В смысле, в романтическом плане. И Жан Моро замолчал, потому что ему стало так стыдно и страшно за себя. Вроде бы, ничего не надо уже говорить — всё, признался в любви, молодец! А с другой стороны, хочется защитить себя, огородить от негативной реакции любым оправданием. Непонятно, откуда появилась смелость, но Жан выпалил: — Ты мне нравишься, потому что ты такой веселый, добрый и обаятельный, а еще очень милый, и мне нравится как ты смеешься и взлохмачиваешь волосы, и твой шрамик над губой мне тоже нравится… — Жан мысленно закопал себя в могилу. Смелость исчезла так же быстро, как и появилась, остались лишь смятение, страх, стыд и еще куча неприятных чувств. А Джереми Нокс стоял с порозовевшими щеками. Как будто он никогда не слышал любовных признаний! Нет, конечно, слышал. От девушек. А Жан вполне был ему симпатичен еще со средней школы, но всё окружение Джереми не поощряло его влюбленности в парня, и поэтому со временем Джереми убедил себя, что они приятели, друзья — но не более. Он и представить не мог, что его симпатия взаимна. Джереми стоял и молчал, потому что мозг опять не желал переваривать услышанное. Стоял и молчал, тупо уставившись на Жана. Жан Моро нервничал, очень сильно нервничал. Да, не такой реакции, точнее, ее отсутствия он ожидал. Захотелось уйти домой, забраться под одеяло и никогда больше не выходить во внешний мир или завалиться с Рене в клуб и нажраться в хлам. Оба варианта хороши. Но Жан был джентльменом, поэтому просто развернуться и уйти он не мог (мог, конечно, кто ж ему запрещает). — Ты скажешь что-нибудь? — Жан помахал ладонью перед глазами Джереми. — Ой, Жан, — очнулся Джереми, — прости, пожалуйста, я… — Он зевнул. Однако Жан понял все по-другому. Он медленно опустил глаза, прошептал «понятно» и быстро ретировался к вязу, стараясь не дать волю эмоциям, пока он не окажется возле Рене. Джереми Нокс хотел сказать «я совсем устал и сначала тебя не понял, ты мне тоже очень нравишься». Сначала он захотел броситься вслед за Жаном, но тот уже свернул за угол. И Джереми заплакал бы, потому что объект его влюбленности только что ушел от него в самый неловкий момент. Джереми заплакал бы, если бы его мозг все-таки переварил всё произошедшее. Однако этого так и не произошло, и все, что Джереми в этот мог сделать, это не идти на химию.***
Жан Моро появился в школе только через три дня. У него были красноватые глаза и огромная толстовка с огромным капюшоном, который можно было натянуть на голову и спрятаться ото всех. Весь школьный день Жан занимался тем, что прятался за Рене, выглядевшей намного бодрее Жана, хоть она и таскалась с ним по клубам несколько суток подряд. У Жана прятки вполне неплохо получались, особенно если учитывать, то что Рене едва-ли доходила ему до груди, а сам Жан был самым высоким парнем в школе. Жан убеждал Рене и самого себя, что он прячется не от Джереми, а просто так (ну бывает, захотелось человеку!). Конечно, он только и делал, что искал взглядом Джереми в толпе знакомых-незнакомых лиц. Жан очень старался найти Джереми первым и успеть спрятаться, но у него ничего не получилось. В какой-то момент Рене с виноватым лицом позволила своей однокласнице утащить себя на улицу, и Жан на совсем короткое время остался один. Буквально через пару минут кто-то до боли знакомым голосом на ломаном-переломаном французском шепнул: — J'espère que tu ne t'offenses pas de moi . Джереми Нокс стоял и смотрел на Жана, виновато улыбаясь. И прежде чем Жан, матеря всё на свете, сорвался с места, Джереми взял его за руку. — J'espère.. Чёрт, в общем, я надеюсь, что ты выслушаешь меня. Жан кивнул Джереми, не сводя с него глаз. — Хорошо, — Джереми мягко сжал ладонь Жана. — Ты не дослушал меня в тот раз. Я хотел сказать, что не понял тебя в первый раз, потому что я очень устал и, — Джереми нервно провел ладонью по волосам и продвинулся к Жану ближе. — Понимаешь, мой мозг здорово подвел меня, ха-ха, можно смеяться! — Он усмехнулся. — В общем, я хотел тебе ответить, что ты… Ну, ты мне тоже нравишься, — выпалил Джереми. — Я все эти дни думал, что же мне в тебе нравится, хотя я мог бы с ходу назвать как минимум все. — Мне нравится с тобой разговаривать на самые разные темы, мне нравится, как ты пахнешь выпечкой, мне нравится то, как ты говоришь на французском, черт возьми, мне нравится слушать, как ты говоришь! Мне нравится твоя толстовка, наверное, она очень удобная и тоже пахнет выпечкой. — Жан… — Джереми медленно взял Жана за вторую руку и, поднеся её к своим губам, оставил легкие невесомые поцелуи на костяшках пальцев. — Ты мне очень нравишься. Жан Моро смотрел прямо в глаза Джереми, обе его руки были в любимых мозолистых ладонях, а еще ему только что взаимно признались в любви. Жан смотрел прямо в глаза Джереми, который стоял совсем близко. Он немного склонил голову и неловко поцеловал Джереми. Тот мгновенно схватил его за шею и поцеловал в ответ, но гораздо жарче, гораздо умелее. Джереми Нокс целовал Жана на глазах у всех, и ему было плевать, что скажет его окружение. В мыслях было одно: «J’espère».