Гнет Титанов

POV Антея. Голубям было хорошо. Первоклашки, веселые и полные нерастраченной энергией, обладающие пока простыми и понятными желаниями и стремлениями, попались удивительно тихие и спокойные; учебные дни, видимо, были для них не слишком удручающими, но выматывающими. Вот и сидели они смирно на лавочках и, негромко перешептываясь о всяких детских глупостях, подкидывали бесцельно бродившим по периметру двора птицам хлеб и дышали свежим воздухам. Никто не пытался их догнать, спугнуть или, что самое ужасное, использовать для игры в гандбол. Красота и мир, да и только! А ведь голуби, в некотором плане, похожи на меня. Всю жизнь убегать от монстров, возвышающихся над тобою зачастую на много-много голов, да стараться насытиться редко выпадающей на свою скромную долю божественной благосклонностью, - чем не голуби и галки, испуганно отпрыгивающие от гоняющейся за ними малышней и с упоением пожирающие хлеб, семечки да картошку, данные им взрослыми людьми? Птицы, правда, обнаглели в последнее время... Ах да, я забыла представиться. Зовут меня Антея. Поскольку имя мое довольно-таки редкое, я думаю, нужды объявлять мою фамилию нет. Если где-то в окрестностях Нью-Йорка в очередной раз взорвалась школа-интернат, то можете вы быть уверенны – моих рук дело. Там где я, там и неприятности. Хотя, не только я… С самого рождения я знала, что будучи потомком двух могущественных полубогов, результата любви смертного человека и греческого бога, не возможно жить спокойно. Раз существуют боги (в подтверждение тому вещественные доказательства в виде целых лагерей), то существуют и монстры. Это было для меня простой истиной, ничем не примечательной, и осознавать то, что я вижу сквозь завесу Тумана, скрывающего все, что требуется, от глаз простого смертного, мне казалось очень круто – ведь каждому будет приятно знать, что ты особенный, ты не такой как все! Первое время. А потом я едва не погибла от острых рогов минотавра. С тех пор мое отличие от других не давало мне покоя. Не стоит говорить, что сейчас за рассуждениями я только-только догнала о том, что весь год прошел на удивление спокойно. Чудовища меня не доставали, а полностью переключились на кого-то другого. Для меня это было странно, но я не старалась разбираться с этим. Я уже надеялась впервые за историю человечества относительно спокойно закончить учебный год, не меняя интернат, как бывало до этого каждый раз, стоило закончиться первым двум триместрам. А ведь почти получилось! Сегодня осталось сдать последний экзамен по английскому и все – две недели отдыха и полного наслаждения дурманящим запахам весны. В кабинете было очень душно, что несколько мешала моему мозговому процессу. Не смотря на то, что внешность моя больше схожа с образом матери, ум был некой золотой серединой между папиной склонностью к креативу и гибкости и маминым логическим мышлением. Поэтому более чем наполовину заполненный бланк содержал правильные ответы на банальные вопросы по книге одной из сестер Бронте, не лишенные остроумия. Вид за окном теперь меня почти не интересовал, а напряженный мозг требовал хоть какого-то отвлечения. А потому я задумалась. Мои мысли шли необузданным потоком, плавно перетекая с одной темы на другую, и не смотря на то, что я прикрыла глаза и фактически видела лишь темноту, в моем сознании мелькали самые разные образы, постепенно принимая не самое желанное русло. Есть один человек, который некогда подарил мне возможность жить и впоследствии скрашивал существование матери, брата и меня. Его чувство юмора, задорный блеск в глазах, самого необычайного цвета, - словно яркую бирюзу океана на мелководье смешали с его темными синими глубинами куда дальше, - и самое доброе и искреннее лицо, - все это живет во мне и в Курте, даже когда этот человек исчез, словно дымка. Отец… Словно сладковатая горечь разлилась по языку. И давно бы я сбежала на его поиски, но мой друг уверял меня, что Он жив. Он не чувствует Его душу в Царстве мертвых. Уж в этом я могу ему поверить. Бумажка, приземлившаяся мне на парту, как кинжал прорезала мои воспоминания. Я чуть дрожащими руками развернула ее и улыбнулась. Корявым размашистым подчерком, который просто невозможно было не узнать, было написано: "SOS!". Пробежавшись взглядом по классу, я на миг встретилась с умоляющим взором родных теплых глаз. Ну и как не помочь этому дурашливому милахе? Воровато оглядевшись, я, даже не заглядывая на лист, написала крайне сухо и даже несколько грубо об ответах на некоторые вопросы, стараясь не обращать внимания на то, что мысли складывались с трудом, и передала бумажку обратно. Чисто механически проследив за ее передвижением, я во второй раз наткнулась на крепкую фигуру моего горе-отличника. Коул благодарно улыбнулся и показал мне большой палец. – Антея Джексон, вы уже все сделали?– визгливый голос мистера Тоске (я не шучу, это вправду его фамилия) раздался совсем рядом с моим ухом. На мгновение нахмурив брови от неожиданного вмешательства, я натянула на лицо скромнейшую из улыбок, которые обычно сильно нравились всем учителям. Но поросячья мордочка профессора почти не изменилась, разве что стала самую малость жестче. Вот сухарь бесчувственный! – Большую часть, сэр, – совершенно невинная фраза. Но каким образом из моих уст слово "сэр" звучит, как оскорбление?! Нужно научиться себя контролировать... Я уже собиралась добавить, что четыре оставшиеся вопроса, - сущий пустяк, как подавилась собственными словами; Тоске окинул меня прожигающим, нечеловеческим взглядом, что подтвердило недавно зародившиеся подозрения о его не совсем обычной природе, и желчно пропищал, щуря свои мелкие маслянистые глазенки: – И вы решили помочь мистеру Блейку? Благотворительная помощь убогим, не так ли? Вместе с охватившей меня яростью по классу, самому «умному» во всей нашей параллели, пробежали глумливые смешки. Я, силясь не проявлять эмоций, посмотрела на Коула. Тот сидел красный, как рак, и прятал глаза. Черт возьми, детина под два метра ростом, этот добрый здоровяк, смущался как пятилетний пацаненок! Так еще из-за такого сущего пустяка, как свое происхождение и пигмент кожи… С самого первого дня профессор Тоске ко мне придирался. Этот приземистый толстячок с плешью и вздернутым к верху, так напоминающим пятачок, носом доставал меня по полной программе. За всю жизнь у меня не было столько неудов, сколько за этот год. Почему-то от одного присутствия этого свина в клетчатом костюмчике мне становилось не по себе. Но в этой школе мне нельзя было светиться. Я не уверена, что есть другое учебное заведение в Нью-Йорке, где не слышали о моих подвигах. Если выкинут отсюда – мне некуда будет идти. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как терпеть нападки профессора. И я его терпела. Но я не позволю этому циничному старикашке издеваться над моими близкими. Поддавшись внезапному порыву, я спокойным ласковым голосом тихо, но вкрадчиво ему пояснила: – Нет, мистер Тоске, я не занимаюсь благотворительностью убогим. Не волнуйтесь, если все же займусь, то вы будете первым, кому я помогу. В классе повисла тишина. Мистер Тоске оторопело смотрел на меня с открытым ртом, видимо, ошалев от моей нагой наглости. Я встала, ватными ногами подошла к учительскому столу из красного дерева, настолько древнему, что стоит отправить его в исторический музей. Мой бланк плавно спланировал на столешницу. Ободряюще взлохматив темные волосы ошарашенного Коула, я вышла за дверь, на миг встретившись с полубезумным взглядом. Горькость и пресность во рту… Плохой знак. Овации, мои дорогие одноклассники, овации! Я только что прошествовала под знамениями Ники, обеспечив себе неуд за триместр и сняв для вас барьер! Что ж, походу люди совсем забыли что значит здравый смыл, путая его с трусостью… Иначе бы меня осуждали, а не поддерживали. Бесцельное брожение по коридору, с фоном бесформенных пустых мыслей, продлилось недолго. Все-таки в общежитие попасть получится только после звонка на перемену… А школьная клетчатая юбка, сшитая из грубой шерсти, щекотала мои ноги, едва скрытые под тонким слоем телесных нейлоновых колгот. Мой взгляд невольно упал на внешнюю сторону предплечья, заляпанного чернилами. Замечательно. Не переодеться. Обреченно думая об этих насущных проблемах, я не заметила, как почти дошла до небольших диванчиков, стоящих в коридоре на втором этаже. Странно… Класс английского вроде же был на четвертом?.. Вяло отмахнувшись от подобных умозаключений, я плюхнулась на жестковатый диван, казавшийся сейчас мягче сахарной ваты. Мои веки налились свинцом, утомленное сознание стало обволакивать духотой и сном, а мысли стали какие-то абстрактные, бессвязные… Отрезвление пришло вместе с голосом того, кого я меньше всего ожидала увидеть в закрытом интернате. Совсем не ожидала, да и не хотела тоже. – Отдыхаешь, Зануда… Не вопрос. Не утверждение. Просто констатирование факта. Как на него похоже… Я резко открыла глаза и приняла сидячие положение, не обращая внимания на подскочившее, как на хорошо натянутом батуте, давление, от которого перед глазами появился темный сверкающий экран, постепенно распадавшийся на молекулы. Надо мной нависало, сверкая немного удивленными глазами, переливающимися от темно-синего до нежно-голубого, молодое лицо представителя мужского пола с приятными симметричными чертами, несколько смазливыми. Челка цвета мускатного ореха спадала едва ли не до бровей, щеки были покрыты тонким слоем розовых пятен размером с вишни. Бежал. Недавно. Но старается сделать вид, будто пришел ко мне из чистой вежливости. – И снова здравствуй, Грейс,– тихо прошипела я, хватая его за шею ладонью и чуть сжимая, не в силах подавить желание его задушить. Пусть пока так. Если не поймет, что значит этот жест, умрет, а если да… Что ж, будет очень жаль. Его тонкие губы скривились в волчьем оскале, так часто встречающийся у полубогов из другого, чужого лагеря. От этой мысли мои легкие на мгновение перестали качать воздух. Вот значит как… – И тебе не хворать,– чуть тише, чем в полголоса, спокойно, но с несколько нагловатой интонацией проговорил юноша и наклонился чуть ближе к моему лицу, не обращая внимания на руку, стиснувшую его горло.– Ты, судя по выражению твоего лица, ты не была особо рада моему уходу. Так ведь, мисс Джексон?.. Какой догадливый… Небось литературный английский учебник стран Европы прочитал, чтобы сразить всех своим красноречием. Предсказуемо. Я фыркнула, пытаясь придать этому как можно больше презрения, не выдавая бурлящих во мне эмоций, и мягко отстранилась от него. Но не встала. Иначе я сдамся первая. Только не хватало, чтобы я покраснела. Иначе моя маленькая победа на уроке поблекнет окончательно. Слава богу, что он достаточно умен для того, чтобы понять, - я не настроена его прощать. Да и как простить после того, что он сделал? – Много о себе думаешь, Грейс. И как ты смог пробраться в закрытую школу-интернат, где учится Зануда? - едко выделяя последние слова предложений, задала я свой вопрос, прозвучавший жестко и более походивший на приказ. Молодой человек выпрямился в спине. Вторая моя победа за весь день. Только более сладкая. – Я не знал, что ты здесь учишься. У меня тут абсолютно деловое задание. В голове что-то щелкнуло, переводя меня в режим атаки, я резко вскочила с дивана и как-то немыслимо быстро прижала оцепеневшего Джейка к стене. Возможно, не ожидал подобного от меня, или не думал, что я окажусь настолько сильной и проворной. – Новый полубог? – быстро спросила я, чувствуя, как во мне разгораются тревога от подозрений и азарт от предстоящего сражения. Из-за последнего меня порой можно принять за дочь Ареса или Энио – моя потребность в адреналине порой напоминает манию. – Да… – наконец пришедший в себя молодой человек кивнул, видимо, подумав, что мое психическое состояние за время его пребывания в Сан-Франциско несколько пошатнулось. – Его обнаружили на удивление поздно, хотя энергия от него так и прет. Хирон послал меня за ним и... – Стоп!– грубо перебила его я. – Хирон?! Ты… вернулся в Лагерь?! Джейк ухмыльнулся той кривой саркастичной улыбкой, которую я люто ненавидела. Хотя кого я обманываю? Она меня умиляла. Он, как видимо, считает, что она делает его этаким лакомым кусочком для девиц третьего сорта, считающих, что поцелуи и секс приравниваются отношениям. Глупышки, хотя винить их не в чем. На самом же деле, у меня при виде его улыбки возникала ассоциация с ежом. А еще учитывая то, что был он относительно невысоким и часто надевал растянутые свитера нейтральных тонов, сходство становилось таким невообразимым, что я едва не прыснула. – Да, я опять вернулся в Лагерь Полукровок. И все мне, как ни странно, рады. Видимо, ты, как всегда, не в их числе. – Вижу, - пробормотала я, отпуская его плечи. – Ты стал более догадливым за эти два года. Хм… Послал его сюда Хирон? Может быть, мне тоже стоит исчезнуть на два-три года, чтобы сразу же после возвращения почувствовать-таки себя нужной… Забавно. У нас с ним один возраст, примерно схожая комплекция и рост не разительно различается, физическая форма, я бы даже сказала, лучше у меня, да и рассуждалка находится в правильном месте, я учусь в этой школе, и все равно послали его. Очень показательно. Хирон, видимо, считает, что у потомка Юпитера больше шансов, не смотря на то, что сын Посейдона, кем является мой отец, едва ли не самый великий герой! Предрассудки. Мое сердце пропустило один удар, а потом подскочило к горлу, когда Джейк наклонил голову так, что его дыхание обжигало мне шею. – Скучала? – тихо спросил он, явно тут же пожалев о своем порыве. Я куда более сдержана, чем он думает. - Не больше твоего, - несколько резко ответила я, вспомнив, что минут через пять звонок, а значит, студенты начинают собираться и потихоньку выходить. Нельзя, чтобы меня увидели в таком положении. Могут подумать, что у меня появился парень. Если об этом знает один класс, значит, знает вся параллель и, следственно, вся школа. Меня подобное внимание несколько… напрягает. Я резко отстранилось от него, стараясь дышать спокойно, но не глубоко. На секунду встретившись с его потемневшими глазами, я поняла, что попала в мишень. Он скучал. И сильно. Это открытие меня несколько смутило, а потому я решила скорее перевести тему в менее опасное русло. Я нащупала в кармане пиджака небольшой огрызок простого карандаша, обвернутого, как могло показаться, фольгой под бронзу. Значит, все нормально. Достав свой «реквизит», я прикоснулась пальцем к его кончику, и через миг в моей руке блеснул смертельным холодом кинжал из небесной бронзы. Окинув меня немного удивленным взглядом, Джейк чуть сконфужено улыбнулся. Он понял меня без слов. Хоть он тот еще идиот бессовестный, но зато сражались мы с ним всегда на удивление слаженно, действуя, как механизм часов – каждая часть зависит от другой. И не смотря на его несколько смазливое лицо, свойственное скорее метросексуалу, чем воину, даже когда было покрыто щетиной, Грейс орудовал мечом, как молния: разрушительно и быстро. Моя тихая походка и мозг удачно сочетались с его умениями. – Как зовут полукровку? – серьезно спросила я, глядя ему на переносицу. Взгляд Джейка в один миг похолодел и стал несколько жестким. Я поняла: дело нешуточное. – Их двое. Диона Корнерре и Коул Блейк. Мое сердце рухнуло вниз.