Серия контрактов

Алиса зашла к себе домой. Случившееся утром, конечно, не впервой, но изрядно потрепало нервы. Надо отдохнуть и собраться с мыслями. Она подошла к креслу и расположилась в нём. Перед глазами возникли образы рабов, в ошейниках, подползающих к её ногам в обнажённом виде. Она скривилась: — Фу, как пошло, — и махнула рукой. Вместо людей появились собаки. Доберманы, в оттеняющих глянцевые чёрные тела шипастых ошейниках, навостривших гордо торчащие вверх уши. Они подошли, бесшумно ступая, и принялись лизать ей руки. — Так-то лучше. И спокойнее, правда, Шестой? — обратилась она к одной и погладила её покорную морду. Буквально за десять минут до этого был второй звонок от Шестого, в котором он обозначил принятое решение остаться под её началом. *** Чуть позже, после полудня, Алиса пришла в место, где обычно искала душевное равновесие. Звон колоколов церквушки рядом с этим парком сегодня не оповещал о том, что вход в главные ворота ей не писан. Они встречались всегда рядом, сидя на лавочке или прогуливаясь между аллей. С этим человеком её связывало не просто общее прошлое, но гораздо более значимое. Для человека, который много раз видел начало конца. Во всех его ипостасях. Красивый молодой парень, с собранным сзади аккуратным хвостиком песочного цвета волос, в строгом одеянии и с не менее строгим взглядом, подошёл к её понурой фигуре и поприветствовал. Сестрой называть язык бы не повернулся и не у соблюдающего сан христианина. Как на привлекательную женщину — тем более не посмотрел бы. Но было в нём всегда что-то, за что Алиса могла держаться в самые трудное для себя время. Что-то близкое, родное, как бы оно ни было далёким и неприкосновенным. Возвышенным, по сравнению с нею. Семинарист Алексей, или Лёша, как по привычке с давних времён называла она подтянутого молодого человека, сложил вытянутые вниз руки ладонью на запястье, как обычно держат священники перед исповедью. Готовый выслушать. Всегда и во всём. — Жизнь удивительная штука, — не зная, с чего лучше начать, сказала Алиса. — Только я познакомилась с людьми, которые не отступают от убеждений, соблюдают честь и мораль, как тут же появились недоброжелатели. — И всё закончилось опять плачевно. — Ты прав, я снова к тебе с очередным грузом на душе. — По крайней мере, она у тебя есть, Алиса. Но твой выбор — это твой выбор. Мне остаётся лишь созерцать последствия этого пути. Хотя надежду лелеять я продолжаю и в отношении тебя. Двое уже начали движение вдоль посыпанной рыжим гравием дорожки между молодых саженцев. Они символично проплывали мимо, олицетворяя то, что на останках чего-то ушедшего может вырасти что-то новое и живое. — Нет у меня надежды на прощение или искупление. — Я молюсь не за тебя, заблудшая душа. Я всегда молюсь, чтобы тебе меньше приходилось сталкиваться с испытаниями, из которых ты не можешь выйти, не взяв на себя подобный груз. — Я знаю, знаю. Но мне не хватит лицемерия, чтобы благодарить тебя за всё это. — Судя по происходящему, пока и не за что благодарить. Мои старания на данном этапе не приносят мне чувства умиротворения. — Не это ли называют мученичеством? — Не совсем. Вернее, это только его начало. Как и весь мой путь. — Я тоже иногда волнуюсь за тебя. — За меня? — За твою готовность принять всё. Тут он наконец улыбнулся, размеренно продолжая шаг. Алиса украдкой поглядывала на его профиль, не смея задерживать взгляд дольше, чем это можно назвать приличным. — Мой дар, как в общем-то и твой, дарован свыше не спроста. Всему есть свои причины. Алиса знала, о чём он. Её первое убийство, вернее, самозащита, случилась как раз тогда, когда пришлось защитить себя и Алексея от случайного нападения. Он был младше неё, совсем ребёнок, и сам бы не смог отбиться от мужчины с ножом. Ей пришлось решать за двоих. А позже Лёша подумал, что если ему дарован второй шанс на жизнь, то и использовать он её должен во благо. Завершил учёбу и поступил в семинарию. И раз Алиса выбрала тернистый, полный грехов путь, то его целью стало очищение. Всего, что можно ещё спасти. Или тех, кого ещё можно. Сначала она винила себя в его выборе. Но чем дольше общалась, тем больше понимала, что это именно то, чего он хотел по жизни. Не этого мрака, в котором пребывает она сама. А чего-то светлого, спокойного и истинного. События прошлого лишь подтолкнули его к этому. Появившаяся на его пути Алиса лишь указала верный путь, светя своим чёрно-красным фонарём. И их дружба из детской привязанности переросла в нечто большее. Это самое огромное Чудо, которое имела Алиса в своей странной жизни. — Знаешь, сегодня не все отправились на тот свет. Двое. А третий сейчас стоит перед выбором, хочет ли стать Седьмым. — Вот видишь. Возможно, в этом и был смысл произошедшего. Будем надеяться, что неприкаянный сочтёт нужным изменить себя. А что же Шестой? — Он определился. Всё хорошо. И я думаю, будет нелишним вас познакомить. — Я увижу наконец лицо того, за кого так усердно молюсь? Но захочет ли он? Вот в чём вопрос. — Он всё ещё вспыльчив, но гораздо более сдержан, чем раньше. Если от тебя ему передастся хоть толика спокойствия, я буду счастлива. — Ты знаешь, как мне хорошо, когда мы встречаемся просто так, а не такому поводу, что привёл тебя сегодня. Я буду радушен и Станиславу. Или мне звать его Шестым? Рано или поздно он поймёт, что я знал его имя с самого начала. — Тайна исповеди, правда ведь? Но мне хочется, чтобы он открылся тебе. Поэтому пусть лучше будет Станислав. — Подготовь его морально к этому. Ты иногда не печёшься о чувствах других. — О Шестом пекусь, поверь мне. — Он для тебя особенный? — Он как ребёнок, понимаешь? Я чувствую ответственность. — Взрослеешь, Алиса. — Старею, Алёша. Они ещё некоторое время побродили, говоря уже о новостях семинарии и церкви. О приходящих людях, и новых мыслях. О житие. И это тоже было Алисе терапией. Жизнь течёт и продолжается. И так будет всегда. Сделав круг и вернувшись к началу парка, недалеко от церковных ворот, Алиса передала два листочка из блокнота. На одном чёрной гелевой ручкой были вписаны имена погибших от её рук наёмников. На другом — самыми голубыми чернилами, которые только можно отыскать в канцелярских магазинах, твёрдой рукой и идеально выведенным подчерком были написаны другие имена. Среди которых теперь появилось новое: Евгений.