То, что мы зачеркиваем в письмах

«…я почувствовал, что снова не принадлежу себе. Что абсолютно не могу быть уверен в завтрашнем дне и в следующей минуте. И это вновь... После того, как я избавился от программы зимнего солдата. Ваканда подарила мне свободу и сама же следом её отняла. Моя рука, моё собственное тело и мои решения снова принадлежали не мне. И мой ужас в глазах, который я не мог скрыть тогда — она явно его заметила. Я снова был уязвим, был словно безвольная игрушка. Я не хочу находиться под чьим-то контролем больше никогда в жизни.» Баки повествовует Кэрол о своих чувствах по поводу того случая, когда Айо обезвредила его как боевую единицу — отключив железную руку. Заставила смотреть на многофункциональную приблуду сверху вниз, болезненно четко ощущая беспомощность и осознавая очередную зависимость своего существа от чужих желаний. И если бы осмелился однажды, то приписал бы: «Но под твой контроль я бы добровольно сдался.» Вместо этого он упоминает: «Я сегодня видел тебя в толпе. Точнее мне так показалось. Но я знаю, что это невозможно.» И это «невозможно» — ему кажется — звучит слишком досадно и отчаянно, и, вероятно, для Кэрол будет обременяюще получить такой комментарий. Да и для него слишком откровенно писать такое. Подумать только — Марвел ему уже мерещится. Так что он стирает эту часть. Ручка уже лежит на столе, почти оконченная. Черновик письма дописан, все лишние детали зачеркнуты, все странные признания перечеркнуты дважды. И Баки вдруг чувствует руку Кэрол на своем бедре. Она движется на внутреннюю его часть. По телу разливается горячая волна, и Баки прикрывает глаза. Вскоре машинально мужчина хватает ручку вновь, но чтобы просто сжать её, перенаправляя энергию, желая не взорваться. И почти чувствует дыхание Дэнверс у своего уха, томный шепот. О чем — точно непонятно. Мурашки по всему телу, и вновь колом впивается ощущение собственной беспомощности и уязвимости. Но в этот раз это приятно. Баки очень хочется, но он не смеет ничего предпринять первым, как и написать лишнее в письме. Затем вздрагивает параллельно с этим открывая глаза. Сидит один в своей комнате и понимает, что ему хана. Отныне он пересёк черту. Кэрол теперь ему не просто мерещится, он нарочно вызывает её образ. И жаждет того, в чем себе никак не мог признаться. Джеймс ненавидит себя за это и за то, как слаб становится, когда им овладевают чувства. И когда-нибудь он признает, что на самом деле ненавидит лишь невозможность всего того, что происходит в его фантазиях. Но о Кэрол он все ещё думает с нежностью и не винит её за то, что она делает его таким — сидящим в пустой комнате у письменного стола с лирическими отступлениями на полях и со стояком в штанах. Мысленно вручая себе награду главного клоуна на районе, Баки напоследок презрительно смотрит на свою писанину на столе и все ещё возбуждённый удаляется в уборную. Кэрол читает с голограммы строчки сообщения Баки, но сидит вовсе не в корабле, плывущему по бескрайнему и холодному космосу, как думает отправитель. Капитан находится в теплой, но неуютной и пустой квартире в соседнем здании от дома Баки. Она просто не может позволить ему думать, что она всегда рядом, что всегда будет. Не может после стольких лет вынудить его снова зависеть от кого-либо. В его письмах она видела эту нужду, читала между строк, но нарочно игнорировала. Хотя сама нуждалась не меньше. Потому и попалась — настолько близко пыталась подойти к нему и наблюдать со стороны. Хорошо, что он искренне верит, что Кэрол слишком далеко и слишком занята, чтобы иметь возможность вот так его навещать посреди обычного летнего дня. Пусть так и остаётся. Пускай он не знает, как ей не хватает его, пускай и сам никогда не осознает, чего на самом деле хочет и о чем ему снятся сны. Потому что ей снятся. Но она может отвлечься на грандиозных размеров вселенские проблемы. А ему как вынести это осознание? Кэрол знала, как Джеймс ненавидел саму мысль заиметь слабые места и быть вновь в невыгодной позиции после того пути, что он прошел в поту и крови. И ради его спокойствия и уверенности в завтрашнем дне она будет держаться. И стирать раз за разом строчки в тексте цифрового письма, которые так и норовят выскочить из-под пальцев, цепляясь за темы никак с ними не связанные. Так и продолжит, томно вздыхая, шептать во сне. О чем — точно непонятно.