Лучшее на свете колдовство

«Да будет не больно!.. Не больнее, чем обычный порез… Давай!» – мысленно уговаривал себя Ян. Мальчику было тринадцать, и он, сложив ноги по-турецки так, что острые коленки нависали над подлокотниками компьютерного кресла, сидел перед монитором. Рядом на столе стояло небольшое зеркало. Чтобы найти его, Яну пришлось залезть на мамины неприкосновенные, чуть припудренные пылью полки. Они с папой туда не заглядывали. Просто после похорон сгребли все её вещи, раскиданные по дому. Передник, висевший на кухонной двери, расчёску с застрявшими между зубьев редкими длинными волосами, кружку с ярким цветком – собрали всё, что заставляло сердце пропускать удар, в коробку и убрали на полку с одеждой. На большее их не хватило. Шуба – мамина радость и гордость – так и осталась на вешалке, сапоги – на обувнице. Так даже было лучше: сразу ясно, что их владелица вовсе не ушла куда-то. Просто умерла. В этот день Ян дождался, когда за отцом щёлкнет замок, и сразу пошёл к шкафу. Ему просто нужно было зеркало. Он точно знал, что оно лежит там, сам же положил… Но достать коробку было страшно до дрожи в пальцах. Ян опустил голову и глубоко вздохнул. Пошевелил пальцами босых ног, а потом резко вскинул руки и достал картонный ящик. Зеркало лежало на самом верху, немного мутное от пыли, но вполне подходящее. Ян взял его и поскорее убрал коробку обратно. «Теперь дело за малым!» Он вернулся к компьютерному столу, на котором уже были включённый ноутбук, купленный в охотничьем магазине нож, пузырёк с перекисью и вата. На экране высвечивался магический став: большой треугольник со спиралью на вершине. На его сторонах вздымался лес причудливых символов, которые Ян и решил вырезать у себя на груди. «Ну правда! Что тут такого? Это же не больнее, чем порезать руку!» Руку себе Ян действительно порезал. Когда только купил нож. На пробу.  Ощущение было болезненным, но терпимым. Так что и с порезами на других частях тела проблем возникнуть не должно было. Мальчик установил зеркало так, чтобы в нём отражались его шея и грудь, и стянул футболку. Обработал лезвие перекисью, отложил ватку и, сориентировавшись – ведь он повторял рисунок, глядя в зеркало, - сделал первый надрез. Став был сильным. Ян несколько недель рылся на магических форумах, прежде чем нашёл его. Красивая колдунья, улыбавшаяся с аватарки, обещала, что эти символы любого наделят способностями к ясновидению и яснослышанью, едва ли не прямой линией связи с богами и исключительной магической силой. Единственное – предостерегала, что не стоит использовать его постоянно. Лучше нарисовать на бумаге, спрятать в шкатулку и доставать только тогда, когда в нём есть необходимость. Но Ян сердцем чувствовал – его способ правильный. Ему нужно высечь знаки на своём теле, сделать их частью себя, заставить служить себе. Лезвие ножа вспороло белую кожу, и алая кровь заструилась по рёбрам и животу. Ян не сдержал крика. Это было больнее, ГОРАЗДО БОЛЬНЕЕ, чем просто порезать руку. Казалось, что в вены проник огонь. Мальчик зажмурился, и из глаз брызнули слёзы. Не давая себе возможности даже вздохнуть, он прочертил новую линию. Ян действовал почти вслепую – не глядя в зеркало и на экран, почти не раскрывая глаз, не позволяя руке остановиться. Она будто жила своей жизнью, точно повторяла линии става: тонкие и длинные стороны вписанных друг в друга треугольников, мелкую изгородь крестов и серпов по их сторонам, изящные дуги большого глаза, устремившего льдистый немигающий взгляд из самого центра груди. Кровь продолжала течь, заливая собой линии узора. Но Яну это не мешало, ЕМУ это не мешало. ОНО проникало в мальчика с каждым новым символом, заставляя того истошно кричать, но продолжать вырезать на себе печать. Оставалось совсем немного. Одним долгим извивистым движением он нарисовал кончиком ножа спираль, лёгким всполохом справа легла кривая. Всего два треугольника. Два треугольника – и став активируется. Ян занёс нож, возможно, слишком далеко, будто для смертельного удара… как вдруг в замке щёлкнул ключ. Парень распахнул глаза. Солнечный луч отражался от лезвия. Кончик ножа был красным от крови, но ладонь, как ни странно, осталась чистой. Будто нож сам, по своей воле вспарывал детское тело. Кровь заливала грудь, но рисунок ещё не был закончен. Два треугольника, но ключ вертелся в скважине так быстро, что у Яна на них просто не хватало времени. Он быстро бросил нож в ящик стола, схватил чёрную футболку и натянул прямо на липкое тело. В коридоре послышались шаги. Ян бросил взгляд на монитор и обмер: там ещё высвечивался магический став. Мальчик дёрнул мышкой и обернулся к распахивающейся двери. В проёме стоял смеющийся отец. – Ты не поверишь, что сейчас было!.. Отец захохотал. Ян уже несколько месяцев не видел улыбки отца – не то что смеха, а сейчас он стоял в дверях весь красный, пытающийся сдержать рвущийся наружу смех. – Ну тётя Тамара выдала! Ваш сын, говорит, орёт уже минут двадцать, стенает. Он там дьявола вызывает – не иначе!.. Ткань прилипла к груди, напиталась кровью. – Я ей отвечаю: тёть Тамар, ну какие дьяволы? Вы совсем своих мистических передач пересмотрели? Ребёнок просто в игры на компьютере играет… Папа перестал смеяться, и искры в его глазах сменились удивлением. Он перевёл взгляд с бледного, напуганного лица Яна на монитор. Мальчик сделал то же самое. На экране кокетливо улыбалась сексуальная ведьмочка. И как он раньше ничего не замечал? Ни призывного взгляда, ни слишком глубокого декольте, из которого едва ли не выпрыгивала грудь. Ян быстро обернулся к отцу, и тот мгновенно потупился. Только уши Данила пламенели от смущения. Мужчина первый решился заговорить: –Так что ты это… потише в другой раз… играй… – Пап… – Я на кухню, чайник поставлю… А ты потом, если хочешь, приходи тоже… Он развернулся и захлопнул за собой дверь. Ян спрятал лицо в руках. Его лихорадило. Хотелось и смеяться, и плакать. «Отлично! Теперь меня ждёт разговор отца с сыном. Пестики, тычинки и всё такое! Как же нелепо!» Но на самом деле от души отлегло. Было бы хуже, если бы отец на самом деле понял, чем Ян тут занимался. Мальчик аккуратно снял футболку, стараясь не запачкать кровью лицо, и посмотрел на грудь. Кровь остановилась, легла на кожу грязными ржавыми отметинами. Порезы вздулись и саднили. Рисунок так и остался незаконченным: два треугольника должны активировать печать, но уже не сегодня. Яну придётся ещё немного подождать, но он обязательно, во что бы то ни стало будет настоящим колдуном. *** – Пожалуйста, убейте меня! – от недосыпа парень всё никак не мог продрать глаза. Он вжал кнопку лифта, а потом и сам прислонился лбом к стене. Всю ночь тень бесновалась под потолком, отец – вертелся на кровати, и Ян так и не поспал. За пятнадцать минут до будильника он ушёл в свою комнату, где бессмысленно листал ленту, чтобы не задремать. Иначе он не смог бы встать в школу. Темнота под веками была тёплой, засасывающей, в ней так легко было раствориться на несколько минут, но голос у самого уха заставил его открыть глаза. – Лифт про тебя уже забыл. «Чёрт, кажется, я и правда задремал! Когда она успела подойти?» Катя смотрела любопытно, будто прощупывала взглядом, и длинные серёжки в её ушах чуть подрагивали, как от едва сдерживаемого смеха. – В смысле? – буркнул Ян и потёр лицо руками, сгоняя сонливость. – Что «в смысле»? – Как это – лифт забыл? – Ааа… Просто он у нас с характером. Если долго держать кнопку – он про тебя забывает. Нужно выгадать момент. Смотри! Она накрыла его руку своей, отпустила кнопку и уверенным движением нажала снова. Лифт в шахте подал признаки жизни. Ян фыркнул. – Какие тут все характерные!.. – Ничего, привыкнешь. – Может быть… Они зашли в кабину, и парень не смог противиться желанию откинуться на стену и снова закрыть глаза. Теперь голос Кати доносился до него из темноты. – Может быть? – в голосе зазвенела осторожная радость. – Значит, ты подумываешь остаться? – Я этого не говорил. – Но и не уедете? –  По крайней мере не сразу. Месяц можем и тут побыть. – Хорошо! Даже сейчас он чувствовал, как Катя улыбается. – Надеешься, что твоя мама за месяц вскружит отцу голову? – Мне кажется, она уже это сделала. – Не надейся. Папа осторожно сходится с людьми. – Наверно, но ведь бывают и совершенно особенные случаи. Только, пожалуйста, не мешай им, ладно? Парень промолчал. – Ян! Пришлось открывать глаза. Катя уже вышла из лифта и ждала его. Она казалась такой же хрупкой, как и её мечты о мамином счастье. Вот бы правда всё было так просто: люди видят друг друга, влюбляются и строят своё маленькое семейное гнёздышко. И никакая буря не налетит на него и не разнесёт по соломинкам. И не придёт зима, способная в одну ночь выстудить птичье сердце. Железные дверцы пришли в движение. Катя стояла дальше, но с позиции Яна казалось, что они непременно раздавят хрупкую девочку. Парень поставил ногу, и дверца, ударившись о неё, откатилась обратно. Он вышел в подъезд. – У меня есть хорошая привычка, Кать, – не загадывать. Давай так и поступим? Девушка вздохнула, но спорить не стала. Они вышли на улицу. Сентябрьский ветер бунтовал. Раскидывал мусор, срывал листву и бросал её в лица прохожих. Такая погода была Яну по душе. Он и сам был таким: вываливал на людей то, что хотел, не думая об их реакции. – Расскажи лучше, что здесь есть интересного? Катя задумалась. – Ну… Не думаю, что мы сможем тебя удивить. Подольск – такой же город, как и остальные. Даже поменьше. Но развлечения есть: парк, кино, торговый центр. Ночной клуб. Я туда не хожу, но тебя с твоим ростом могут и за взрослого принять. – Нет-нет-нет!.. – перебил её Ян. – Я про другое. Что здесь может быть интересно лично мне? В голубых глазах девушки отразилось непонимание. – Ну, места силы, местные ясновидящие ­– не шарлатаны, а толковые, – тусовка, в конце концов! Хоть что-нибудь! – Я… Не знаю. Может, и есть что-то, но я просто не интересовалась. Ян даже остановился. – Не интересовалась? Почему? – Я не хочу всего этого, Ян… Никогда особо не хотела. Я бы хотела быть обычной, гулять с подругами, учить уроки… – О!.. Ладно… Он озадаченно вскинул брови и пошёл дальше, засунув руки в глубокие карманы толстовки. Такая реакция подстегнула Катю. Она засеменила следом за ним. – А что не так? – Просто я считаю это глупостью. – Почему? – Кать, для нас школа – пустая формальность. Я в неё хожу потому, что отец этого от меня ждёт. Но скажи, зачем нам уроки? – На них мы узнаём много полезных вещей. – Да? – спросил он с издёвкой, и Катя поняла, что именно этого ответа он и ожидал. Она наступила на ловушку, и невидимые нити зазвенели, давая ну понять, что жертва на месте. – Ладно. Мне вот нравится физика! Сила притяжения… Только вот ни один учебник не объяснит, как я могу притянуть к себе любое событие, любого человека! – Это разные вещи! – Ну да! И знаешь, в чём разница для меня? Есть как бы настоящий мир, который я вижу и чувствую, и есть другой – «понарошечный», о котором в школах рассказывают деткам, чтобы подготовить их в их коротким, скучным, сереньким жизням. Не думал, что это может быть интересно таким, как мы. Катя закатила глаза: «Любит он повыделываться!» – Ты бываешь таким мерзким! «Таким, как мы». – Да. И в этом нет ничего страшного – отличаться. Но, возможно, ты так хочешь слиться с остальными, потому что… Не договорив, он загадочно умолк. – Потому что?.. – Потому что на самом деле твои силы не так велики? «Ха!» – Катя подавилась воздухом. – «Он специально это делает! Не поддавайся! Слышишь? Не вздумай поддаваться ему!» И в ответ на ожидающий взгляд парня Катя хлопнула в ладоши. Липа, раскинувшая над его головой свои ветви, в одно мгновение скинула на него свою листву. Жёлтые сердечки кучей упали на голову и плечи парня, сделав его похожим на воронёнка, выглядывающего из золотого сугроба. Ян широко улыбнулся. – Молись, чтобы я нашёл здесь компанию. Иначе развлекать меня придётся тебе.