I promised

Пожалуйста, не умирай, Или мне придется тоже Ты, конечно, сразу в рай, А я не думаю, что тоже Джордж испытывает прилив ненависти и сжимает кулаки в бессильной ярости. Он хочет одним ударом пересчитать зубы Кристиана Хорнера, а потом бить его лицом об стол, чтобы наверняка и чтобы было много крови. Он хочет врезать по здоровому глазу Гельмута Марко, чтобы тот больше никогда ничего не видел. Он хочет стереть с лица земли всё, что им дорого, потому что они уничтожают то, что дорого ему. Медленно, искусно и ожесточённо. Не то чтобы этого не ожидалось – то, что Алекс потеряет место в «Ред Булле» и «Формуле-1» – но немногим меньше Джордж ненавидит созерцать его в таком самоуничижительном состоянии, в которое его погружали в течение полутора лет и всё же погрузили. — Они правы, я не могу выступать в топ-команде под давлением. Я не создан для этого, – они вернулись с последней гонки, и Алекс сидит с ногами на диване у него дома. – Я не тяну темп Макса и вообще не тяну. Команде будет лучше с кем-то другим. Джордж хочет наорать на него и хорошенько встряхнуть – так, чтобы дух захватило – но останавливает себя на полпути. Иначе он сам будет ничем не лучше Хорнера и Марко. С Алексом нельзя силой и грубостью. Ему и так было достаточно в этой так называемой команде, где в него не верили и не прощали ошибок. Хочешь сладких апельсинов, Хочешь слух рассказов длинных, Хочешь, я взорву все звёзды, Что мешают спать С ним Алекс всегда мягкий, но сейчас кажется ещё более уязвимым, устремляя взгляд вниз. Джордж садится рядом и хватает его за запястье – всё-таки крепко и довольно требовательно. Но он знает, что можно, а что нет. — Я сделаю для тебя всё. Всё, что ты попросишь. Ему ближе гнев, чем полная апатия и принятие. Он уверен, что никогда нельзя сдаваться, а Алекс сейчас именно что сдался. Но в ответ на его слова Алекс негромко смеётся, и он рад хотя бы такой эмоции. — Джорджи, мы не в Средневековье, – он выпутывает руку так, чтобы переплести пальцы. – Ты не рыцарь, а я не твоя прекрасная дама. — Но здесь всё-таки есть одно правильное слово, актуальное и сейчас. — Свари кофе. — Что? — Ты сказал, что сделаешь для меня всё. Так вот, свари кофе. И поцелуй меня. Теперь очередь Джорджа усмехнуться – пока он думает о великих и не вполне реальных свершениях, Алекс хочет простого кофе. Он целует его в щёку, прежде чем подняться на ноги – задерживаясь губами на коже, скользя пальцами по затылку и потом ниже по шее. Даже от невинного жеста в его исполнении у Алекса перехватывает дыхание. — Это задаток, – шепчет Джордж и уходит на кухню. Они всегда берут кофе навынос, но он помнит, что Алекс просит добавить корицы и немного сахара. Зато для себя можно не стараться и налить простой чёрный – лишь бы закончить с этим побыстрее и вернуться к нему. Пожалуйста, только живи, Ты же видишь, я живу тобою Моей огромной любви Хватит нам двоим с головою Они пьют кофе молча, прижимаясь друг к другу плечами. А когда кружки пустеют, Джордж тотчас опрокидывает Алекса на спину, переходя ко второй части просьбы, и целует так, чтобы тот навсегда запомнил. У Алекса полные губы, и так здорово касаться их, раздвигая языком, проскальзывая дальше, смешивая вкус горького кофе со сладким коричным. Не давая вдохнуть и выдохнуть. Сильнее, чем целовать Алекса, он любит только одно: вжимать его в любую поверхность – лучше горизонтальную, но можно и вертикальную, если невтерпёж – и чувствовать его, погружаться в него, слушать его, любить его. Алекс всегда такой податливый под его прикосновениями, но сейчас ухитряется застигнуть врасплох, когда всё же удаётся перехватить дыхание, и переворачивает их резким рывком, падая поверх. Он, наоборот, целует мягко и аккуратно, делясь нежностью, а не властью, касаясь губ почти невинно и мимолётно, и это можно сравнить с бабочками. Джордж обрамляет его лицо ладонями, притягивает к себе, тяжело дыша, смотрит в глаза. — Я сделаю всё, чтобы ты вернулся в «Формулу-1», – голос хриплый, но отчётливый, он чеканит каждое слово. – Я обещаю. Алекс ничего не отвечает – только скатывается на диван, безмолвно прося больше объятий. Им двоим мало места, но всегда можно прижаться друг к другу сильнее. Хочешь в море с парусами, Хочешь музык новых самых, Хочешь, я убью соседей, Что мешают спать Джордж пообещал ему и поклялся себе. Но поначалу приходится выжидать, потому что в этой игре можно поставить всё и проиграть тоже всё. Но первый же предметный разговор с Тото чуть проясняет ситуацию, и он осаждает Йоста со всей присущей дотошностью, говоря, что заменить его в следующем году должен именно Алекс. Босс «Уильямса» прислушивается, добавляя ещё одну фамилию в список кандидатов, связывается с «Ред Буллом», но «Мерседес» не в восторге ни от этой инициативы, ни из-за самоуправства Джорджа. — Он наш конкурент, – цедит Тото Вольфф, разглядывая его из-под линз толстых очков. – «Ред Булл» получит доступ к нашим разработкам. Я хочу посадить в «Уильямс» Ника. Джордж пожимает плечами в неопределённости. Он понимает Тото, но он ещё не стал полноценной частью чемпионской команды. — «Уильямс» просто покупает у вас моторы. Не больше. Это не фарм-команда. Брови Тото угрожающе ползут вверх, будто проживая собственную жизнь. Он снимает очки резким жестом и смотрит на Джорджа в упор. — Ты говоришь слишком много лишнего. — Я знаю, – он глядит в ответ, не моргая. — Зачем тебе это? — Он мой друг, – говорит это, подразумевая другое. Больше, чем друг, ближе, чем брат. Вся его жизнь. В декабре Алекс правильно обмолвился про более ранние эпохи. Лет триста назад Джордж бы убивал по его слову, захватывал для него города и умер бы за него с его именем на губах. Сейчас он тоже может проиграть, потому что судьба его самого в руках Тото Вольффа, а Тото Вольфф сильно недоволен. Но лучше он проиграет, чем не попытается. — Есть место в «Альфа Ромео», – как бы невзначай бросает Тото. – Но я не помню, когда ты подрядился скаутом в «Ред Булл». — Я пообещал, – Джордж вскидывает голову. Хочешь солнце вместо лампы, Хочешь за окошком Альпы, Хочешь, я отдам все песни, Про тебя отдам все песни... Он выполняет свои обещания и невольно втягивает в переговоры уже четыре команды, и всё развивается слишком стремительно. «Я как-то упустил момент, когда ты возглавил «Уильямс» вместо меня», – ворчит и Йост, с которым Джордж ведёт себя так, будто его замена на Алекса – уже решённое дело. Но это и правда так, и цепочка выстраивается: Кими уходит, Боттас – на его место, Джордж – наконец-то в «Мерседес», Алекс получает его болид в «Уильямсе» и возвращается в большие гонки. Ничего не объявлено официально, но договорённости достигнуты, и Джордж шлёпает по мокрому паддоку в Спа после очередного интервью, которых в этот период особенно много. Алекс в натянутом на голову капюшоне фирменной куртки «Ред Булла» выворачивает откуда-то навстречу. Они каждую минуту на связи, но в гоночные уикенды редко получается пересекаться, а всегда лучше высказать всё лично. Алекс ныряет к нему под зонт, и они застывают посреди россыпи моторхоумов, глядя друг на друга и не пряча широких улыбок. — Без тебя бы ничего не получилось, – слетает с губ Алекса. — Я обещал, – Джордж снова становится невозмутимым. – И я по-прежнему сделаю всё, что ты попросишь. — Тогда, в прошлый раз, ты сварил чертовски вкусный кофе – когда будем дома, повторишь, – Алекс сверкает глазами, снова выбирая житейское. Хотя ни на секунду не перестаёт ценить то, что Джордж готов свернуть ради него горы. — И поцелую? – он хочет сейчас, под шквалом дождя и большим зонтом, который укрывает их от стихии, но всё-таки готов подождать. — И поцелуешь. Можно даже раньше. Хочешь солнце вместо лампы, Хочешь за окошком Альпы, Хочешь, я отдам все песни, Про тебя отдам все песни...