Слова разлуки повторяя,
Полна надежд душа твоя;
Ты говоришь: есть жизнь другая,
И смело веришь ей... но я?..*
"Он был шумен всегда, а по утрам особенно."
Запись в дневнике всё, что осталось у Курильщика от
него. Она чернеет неровными буквами прямо посередине идеально белого листа. Буквы написаны явно его, Курильщика, почерком, чуть небрежным, с вылетающими за границы строчек буквами. "О" почти ничем не отличается от "А", а "Г" так вообще представляет из себя странного вида закорючку. Это, определённо, его почерк, однако линии так сильно вдавленны в бумагу, что отпечатались на трёх последующих листах, перекрывая находящиеся там рисунки и строчки текста. Каждая чёрточка для верности обведенна по нескольку раз. Сам Курильщик никогда не имел привычки так писать. Особенно в
этой тетради, в ней он писал настолько бледно, что буквы порой были незаметны и терялись на фоне бумаги. Отчасти это было из-за почти непишущей ручки, отчасти из-за нежелания отчитываться перед Ральфом.
Курильщик не помнит чтобы делал эту запись. Не помнит от слова "совсем".
Может потому что и не писал это?
Не помнит в какой момент она была написана и про кого она. Помнит только, что это был кто-то очень важный. Кто-то настолько важный, что после него дневник сделался полупустым.
Сами
воспоминания сделались полупустыми. Кто-то кто о своём уходе не предупреждал. Кто-то кто ни словом, ни звуком даже не намекал на своё будущее исчезновение. Курильщик думает, что если бы он знал об этом заранее то цеплялся бы за руки умоляя не уходить. С отчаянием хватался бы за полы разноцветной жилетки и просил бы, просил...
"И хорошо, что не сказал" - думает Курильщик, раскуривая слегка помятую сигарету и поворачиваясь в сторону приоткрытой форточки. Тем легче было уйти и тем легче наверняка было забирать воспоминания. Ведь в самом начале их было намного больше чем сейчас. В самом начале они хотя бы были воспоминаниями, а не смутными образами в комплекте с отвратительным чувством того, что ты не помнишь что-то жутко важное и теперь рискуешь упустить что-то ещё более значимое. Курильщик обдумывает этот парадокс уже достаточно давно. Пожалуй с тех самый пор как нашёл эту чёртову тетрадь и пролистал.
– О, ты стал вести дневник? Совсем нечего было делать?
– На самом деле это довольно интересно. Пройдет несколько лет, я открою его, прочту то, что написал сегодня, и все вспомнится. То есть, не все, но основные события дня.
– Например, что «встретили тебя без особого восторга». Очень важное событие, а главное, приятно будет вспомнить.
– Дневник должен быть честным. Если встретили без восторга, так и надо писать.
– А если восторг был, но спрятанный в душе?
– Я пишу о том, что вижу, а не о том, где от меня чего спрятали.
– И мои теории будешь пересказывать?
– Попробую.
– Ты не сумеешь как надо. Я уверен. Все переиначишь на свой лад. Дай я сам запишу, чтобы быть уверенным, что ты ничего не исказишь.
– Эй, дай хоть вступление закончить!
– Зачем? Разве ты не вспомнишь, что я брал его на заполнение? Или ты собираешься перечитывать свои записи в полном маразме?
Основные собития дня, ага, как же. Вот получается как выглядит "полный маразм". А интересно,
он знал тогда, что все эти события будут вспоминаться и очень даже часто, но уже без него? Что вместо него останется смутный образ? Что его будто вырежут ножницами оставив белую незакрашенную дыру? Что он станет просто
кем-то, потому что Курильщик не в силах будет вспомнить даже как его звали?
Конечно знал, что за глупый вопрос...
Курильщику нравится думать, копаться в себе и других, угадывать, узнавать, задавать вопросы снова и снова. Когда-то эта его черта многих раздражала. Их всех можно сказать, за редкими исключениями. Они хмурились, отворачивались, иногда смотрели с какой-то плохо скрываемой жалостью потому что вопросы никак не кончались, а нервы у всех подходили к концу. Из-за скорого Выпуска пожалуй, но сложно не принимать на свой счёт их нервозность.
А его это раздражало? Наверное нет. Скорее всего нет. Иначе почему всегда так охотно, но запутанно отвечал на все вопросы? Зачем говорил всё что говорил и делал всё что делал? А что делал то собственно? Помнить бы...
"- Любовь съела тебя. Первое, что она пожирает - это мозги, учти."
Он это говорил? Кому? И говорил ли вообще... Сейчас Курильщик даже не уверен, что слышал эти слова. Возможно это просто какая нибудь китайская мудрость, пересказанная кем то в нужный момент и потому засевшая в память. Он их много знает этих глубокомысленных фраз. Все они в его воображении звучат одним определённым голосом.
Он и правда был шумен по утрам. И по вечерам. И в обед. И вообще всегда. Это Курильщик ещё помнил отчётливо. Это тоже ему нравилось. Этот
кто-то заполнял собой и своим шумом всю его жизнь, вешал ему на шею кучу амулетов при малейшей опасности, перешивал пуговицы на его рубашках, пел колыбельные, прятал еду по карманам (его, Курильщика, карманам) и закидывал на него, спящего, руки.
Курильщик разглядывает потолок по которому ползают неясные тени. В комнате кажется горит ночник или лампа. Мягкий желтоватый свет слегка разгоняет ночную тьму. На противоположной стене отчётливо видна чёрная тень от поставленного на стол чайника.
В спальне негромко переговариваются люди. Он ясно слышит знакомые голоса, но в полудрёме почти не различает слов. Вот кто-то будто бы случайно коснулся гитарных струн и тут же приглушил их рукой, пряча звук.
Курильщик не спит. Просто находится в том странном состоянии когда путаешь сон и явь или чувствуешь себя настолько ленивым и разомлевшим что не хочешь шевелиться. Лежать под двумя одеялами тепло. Ему под бок забилась вторая подушка. Тихо стучат бусины на браслетах кого-то сидящего совсем близко. Только руку протяни.
Курильщик не протягивает. Продолжает рассматривать потолок и слушать переменчивый стук. Он кажется потерялся во времени и своих мыслях. У него в голове летают птицы и поются странные песни. Люди в комнате продолжают разговаривать вполголоса и Курильщик, убаюканный, снова начинает засыпать.
Что-то гулко звякает ударившись об пол с очевидным железным звуком, наверное кто-то уронил спицу. Звон негромким эхом разносится по комнате совсем тихой волной и Курильщик снова открывает глаза. Лежит так пару секунд, а потом, выдернутый наконец из сонного дурмана, поворачивает голову и приминает загораживающие обзор подушки чтобы всё же взглянуть на сидящего рядом человека и протягивает руку.
Курильщик рисовал
его сотни, может даже миллионы раз, но сейчас этих рисунков тоже не осталось. Они исчезли бесследно или заменились новыми, совсем незнакомыми и будто чужими. Их он не узнавал совершенно. Какие-то ненужные наброски абсолютно неважных вещей. Безликая стопка книг со стоящей на ней пустой чашкой со следами кофе на ободке, чей-то брошенный носок, краешек двора видимый из окна и засыпанный снегом. Плавающий в оставшейся после дождя на подоконнике луже окурок. Зачем бы ему это рисовать? Особенно если был кто-то кого рисовать было в несколько раз важнее и...
иногда ему кажется что он сошёл с ума
Курильщик думает что этот
кто-то был настоящим идиотом, потому что своим уходом заставил сильно сомневаться. Сомневаться во всём. Всё что он ещё помнил казалось ему надуманным, то что он забывал казалось никогда не случавшимся. Он не мог смотреть на цветные пуговицы, а от звуков губной гармошки ему становилось дурно. Исчезнувшие воспоминания исчезли не только у Курильщика, они ушли ото всех остальных даже раньше и у всех бесследно. Возможно когда-нибудь и он проснётся без этого ужасного чувства. Может когда-нибудь даже старый дневник не всколыхнёт воспоминания.
Всё это заставило сомневаться, задумываться, а существовал ли вообще этот кто-то....
