Не просто сны

Куроро Люцифер был доволен жизнью. Почти. Всё складывалось просто превосходно: он выбрался из постылого Города Падающей Звезды, где прошло его детство, стал сильным нен-пользователем, избавился от старых врагов и завёл новых. А ещё он собрал под своей рукой отличных ребят и стал их лидером. Банда вершила свои тёмные дела в Йоркшине, наводя страх и ужас на местное население. В карманы Куроро рекой текли деньги, отцы мафии приходили к нему кланяться в ножки, а фамилией «Люцифер» пугали непослушных детей и нерадивых полицейских. Куроро знал, что популярен, и с гордостью нёс бремя мрачной славы. Он добился многого, но кое-чего в его полной приключений жизни всё же не хватало. Поначалу он не обращал внимания на проблему, считая её пустой и надуманной, потом стал угрюм и зол, а через полгода вообще полез на стенку от тоски. Кто бы мог подумать, что именно он — крутой босс, феноменальный гений преступного мира и просто чертовски привлекательный парень — будет испытывать серьёзные проблемы на личном фронте? Желающих прыгнуть к нему в постель вообще-то было в достатке. Волоокие блондинки с ногами до ушей преследовали его на каждом светском и полусветском рауте, льстили и заискивающе улыбались. Куроро стоило лишь подать знак — он получил бы любую. Но вот беда: блондинки ему совсем не нравились. Брюнетки, впрочем, тоже. Проблема встала особенно остро по весне, когда даже в банде все начали разбиваться по парочкам, ходить любоваться звёздами, а по ночам скрипеть кроватями так, что закладывало уши. Лишь Пакунода ни с кем не ходила, вечно оставаясь одна. От её томных вздохов и страстных взглядов у Куроро начиналась икота. Он было подумывал: а не ответить ли на её чувства? Всё-таки не просто баба, а боевой товарищ из банды. Неприлично как-то обламывать хорошего человека. Но при одной мысли о сексе с Паку у него падало всё и больше не поднималось. Стоило признать: чем дальше, тем больше Куроро хотел большой и чистой любви. Взаимной, конечно же. Не с женщиной. И — о ужас — не в активной позиции. Последнее было страшнее всего, потому что ставило на кон имя, власть и репутацию, заработанную потом и кровью. Куроро не мог допустить, чтобы пошли слухи. Великий и ужасный главарь Пауков не должен быть чьей-то подстилкой. Исключено. Выход был только один: завести устраивающие его отношения внутри банды. Свои ни за что не выдадут босса, хотя, конечно, подшучивать будут. Это решение принесло временное облегчение: до первой сходки Пауков. На общем собрании Куроро рассказал о будущих планах банды, а потом предоставил слово Пакуноде, чтобы отчиталась за всех о прошлых операциях. Слушая доклад вполуха, он принялся изучать взглядом своих подчинённых. Подсознание услужливо подсказывало, что для его целей подойдёт любой — потому что сколько уже можно терпеть? Пришлось включить интуицию, которая раньше никогда не подводила Куроро. Итак, Фейтан. Нет, не то. Он вряд ли откажет, но, скорее, сам захочет, чтобы его нагнули и отымели. Нобунага тоже не подходит. Вот как за Мачи ухлёстывает — явный натурал. Правда, Мачи ему не даёт, потому что даёт другому — Финксу. Значит, и Финкс тоже отпадает. Колтопи и Боноренофф — да ни за что! Лучше и дальше мучиться, чем спать с такими страховидлами. Есть ещё Франклин. О, да: это было бы прекрасно. Но, увы, тоже не вариант, потому что у него есть Шидзуку. Бедная девочка, и как она только не трескается? Кто дальше? Шарнарк. Хм... Может быть, и да. Куроро ухмыльнулся и одарил его жарким взглядом. Шалнарк сперва не понял — стал озираться по сторонам, чтобы понять, на кого же босс так страстно пялится. Потом понял и в ужасе попятился. Через минуту его и след простыл. Куроро запомнил, что в следующий раз надо будет выговорить негоднику: пусть не сматывается так резво с общих собраний без разрешения. Он вздохнул и глянул на свою последнюю надежду — Убогина. Сердце дрогнуло и затрепетало. Вот же он! Как по заказу: большой, сильный, суровый. Такой миндальничать не станет: сразу завалит и вжарит так, что мало не покажется. Куроро мечтательно потянулся и отвёл глаза от предмета вожделения. Не стоит допускать прежней ошибки: Убогин не сбежит от него, как сбежал Шалнарк. Дождаться окончания собрания было непросто, но Куроро, сжав зубы, дослушал Пакуноду, нервно икнул, наконец-то заметив глубину её декольте и возвысил голос: — Спасибо, на сегодня всё. Свободны! Убогин, а ты задержись. У меня к тебе дело. Пауки направились к выходу. Паку на прощание метнула в сторону Убогина завистливый взгляд и тоже испарилась. Куроро потёр руки в предвкушении. — Садись, — пригласил он Убогина. Тот устроился на почтительном отдалении, закинул ногу на ногу и почесал волосатую грудь под меховой жилеткой. Куроро сглотнул. Кандидат определённо ему нравился. Неужели мучениям конец? Как он раньше не заметил Убогина? Он же уже достаточно давно присоединился к банде, ещё там, в Городе... Так, теперь нужно было незаметно перевести разговор в нужное русло. — Хочешь выпить? — предложил Куроро. — Всегда! — с готовностью отозвался собеседник. — Тогда налей себе и мне. Там в баре всё есть. Куроро чувствовал, что мучительно краснеет. Вот, они остались наедине. И что дальше? Он пригубил пиво из поднесённого бокала, медленно облизнул губы. Убогин намёка не понял. Или не разглядел. — Так что? Какое дело-то? — поинтересовался он, шумно отхлёбывая из своей кружки. Вот и всё, отступать дальше было некуда. Непринуждённого разговора тоже не получалось. Куроро выдохнул и пошёл ва-банк: — Трахни меня, — предложил он. Убогин размахнулся и со всей молодецкой дури врезал ему по голове. Когда перед глазами снова прояснилось, яркие искры погасли, а звон в ушах немного поутих, Куроро, пошатываясь, вполз на кресло и завопил: — Идиот! Ты что же делаешь? — Выполняю инструкции начальства, — гордо ответил Убогин. — Дурень, я же не просил меня бить! Здоровяк завис, на его лице отобразилась усиленная работа мысли. — А! — наконец, изрёк Убогин. — Так это было в другом смысле, что ли?.. Он поскрёб в затылке, покачал головой и с сомнением добавил: — Знаешь, чувак, я, пожалуй пас. В смысле — нет. Вынужден отказаться. — Угу, — фыркнул Куроро, — конечно. Я тебе не нравлюсь и вообще, ты не такой. Знаем мы эту песню... Убогин вздохнул, опустил глаза и пояснил: — Понимаешь... в общем... ну... у меня тут есть кое-кто. Ему не понравится. — Кто? — обиженно спросил Куроро. — Он не может быть лучше, чем я! Гигант замялся. — Кто это? — с нажимом повторил Куроро. — Ну... этот... — Кто он?! — Фейтан. — Блин, — Куроро вскочил с кресла, прошёлся по комнате взад-вперёд. Ситуация его нервировала. Он уже и забыл, как это бывает, когда отказывают. Слова Убо задевали самолюбие, ясно намекая, что босс не так уж неотразим, как ему кажется. — Слушай, я придумал! — Куроро заложил руки за спину. — А давай ты его бросишь? Ради меня-то можно. — Не выйдет, — вздохнул Убогин. — Почему же? Убогин понизил голос до шёпота: — Он не разрешит. Он такой грозный. И... Куроро швырнул бокал. Стекло разлетелось на множество мелких осколков. До него, кажется, начало доходить. Но бывает так, что даже в очевидное сложно поверить... — Убо, — он подозрительно прищурился, — хочешь сказать, что... Фейтан и ты... То есть, это он тебя, а не ты его? — Ну, типа, да, — признался Убогин и смущённо шаркнул ногой. — Так, чего ещё я не знаю о своей собственной банде? — Куроро угрожающе сжал кулаки. Убогин побледнел и выпалил: — Пакунода тебя любит. — Это я как раз знаю, — Куроро горько вздохнул. — А кто ещё? Кто-нибудь из вас меня любит? — Мы все любим, — с готовностью отозвался Убогин, — но не в том смысле, а как лидера. Босс шарахнул об пол второй бокал. — Всё! — рявкнул он. — Я запрещаю! Отныне больше никаких интрижек внутри банды, так и передай остальным. Кто нарушит — убью. Вон отсюда!!! Убогина как ветром сдуло. Куроро, размахнувшись, швырнул ему вслед недопитую бутылку — и проснулся. Простынь скомкались, одеяло упало на пол, в голове гудело, как после хорошей пьянки. — Приснится же такая чушь, — пробормотал он и потащился в сторону ванной снимать напряжение с помощью правой руки. Подсознание определённо на что-то намекало: понять бы ещё на что? Уж явно не на то, что он хочет Убо. Бррр... Ерунда полнейшая! — А может, и правда, запретить им? — устало подумал Куроро после разрядки. — Так, на всякий случай. Но, подумав, сменил гнев на милость и решил оставить всё как есть. Тем более что, вопреки сюжету сна, разводить шуры-муры внутри банды никто и не собирался. Разве что Паку, но она смотрела на Куроро щенячьим взглядом так давно, что это вошло в привычку. На следующую ночь сон повторился. Потом ещё раз. И снова... Куроро почти перестал спать. Под глазами залегли тёмные тени. Если ему и удавалось задремать ненадолго, просыпался он быстро и с непременным криком. А потом ещё долго причитал: «Нет! Не может быть! Я же не педик!». Банда недоумевала, что же творится с боссом. Пакунода волновалась и таскала ему куриный бульон, который Куроро злорадно выливал в унитаз или сливал в большую напольную вазу, которую после недавнего налёта на антикварный магазин решил не продавать, а оставить у себя. Он шарахался от Убогина, опасливо косился на Фейтана, а, застукав в общем зале Шалнарка и невинно флиртующую Мачи, наорал на обоих так, что сорвал голос. Через неделю к нему пригласили доктора — медицинское светило, охотно пользующее местных криминальных авторитетов, за немалые деньги, разумеется. Доктор зафиксировал переутомление и прописал снотворное. Таблетки отправились в дальние дали вслед за бульоном Пакуноды. А на следующий день случилось неизбежное: во время общего собрания Куроро сморило, и он провалился в спасительное забытие — к счастью, без сновидений. Перед ребятами было стыдно, но он извинился. В сердце появилась слабая надежда, что напасть закончилась и теперь ему удастся спокойно отдохнуть ночью. Но не тут-то было: проклятый сон повторился вновь. Только на этот раз Убогин мерзко ухмылялся, поигрывал плёткой и предлагал Куроро присоединиться к ним с Фейтаном третьим. Босс проснулся в холодном поту и заметил, что в комнате ещё кто-то есть. Вздрогнув, он схватился за книгу, готовясь вступить в бой с таинственным врагом. И тут заиграла романтическая музыка, помещение залил приглушённый романтический свет, и из двери ванной вышла, качая бёдрами, Пакунода в корсете, кружевных трусах и длинных красных чулках. Её улыбка больше напоминала хищный оскал, и Куроро оцепенел. Пока босс пытался разобрать, спит он или уже проснулся, Паку приближалась, сверля его взглядом. Книга выпала из ослабевших рук и глухо стукнулась об пол. Роковая красотка шагнула к кровати, но вдруг споткнулась об многострадальную книжку и смачно выругалась. Этого хватило, чтобы наваждение исчезло. — Паку, ты сдурела? — завопил Куроро. — Что это значит, чёрт побери? Она залилась краской и, на ходу заворачиваясь в плед, вылетела вон из комнаты. За дверью Куроро услышал чей-то тихий шёпот: — Ну как? И дрожащий голос Пакуноды: — Не получилось... Куроро передёрнул плечами, встал, запер дверь и вернулся в кровать. Спать хотелось страшно. Пришлось собрать остатки сил и провести всю ночь, читая старые газеты. Он подозрительно косился на дверь и дёргался от каждого звука. Не удивительно, что с утра Куроро пребывал в мрачном настроении. Оно слегка улучшилось, когда предусмотрительная Мачи принесла ему завтрак. Её Куроро, так и быть, впустил в комнату. На подносе оказался горячий омлет с беконом, свежезаваренный кофе, ароматная булочка — и главное — никакого бульона. Пока босс с удовольствием поглощал пищу, Мачи весело болтала, пересказывая сюжет какого-то фильма. Он почти не слушал, но периодически кивал из вежливости. — А может, сходим сегодня вечером в кино? — предложила Мачи. — Там сегодня премьера, я узнавала. — Всей бандой? — уточнил Куроро. — Нет, только мы вдвоём. — Ну допустим, — он подозрительно глянул на девушку. Она явно что-то замышляла, потому что в ответ сделала слишком уж честные и невинные глаза. Но интуиция подсказывала, что враждебных намерений у неё нет, и Куроро решил поверить. — Тогда в одиннадцать вечера встречаемся на углу третьей улицы, — прощебетала Мачи и, махнув рукой, умчалась по каким-то своим делам. Куроро потёр рукой лоб. Он чуял подвох, и это ему не нравилось. Почему вдвоём? Почему так поздно? С другой стороны — это же Мачи, а не Паку. Их отношения всегда были ненапряжными и приятными. Можно даже сказать, дружескими. Куроро улыбнулся: не стоит всех подозревать в чём-то плохом. Может, она просто хочет, чтобы босс отдохнул и развеялся. Ровно в одиннадцать Куроро был в условленном месте. Мачи оказалась уже там. Она взяла босса под руку и потащила в тёмный переулок: подальше от освещённых улиц. Кинотеатр сразу показался Куроро странным: слишком маленький и обшарпанный. Чересчур суровый охранник на входе. Удивительно просторные кресла — по одному на двоих. У него возникло желание уйти сразу же, но Мачи обижать тоже не хотелось. И Куроро остался. Он лелеял надежду, что фильм окажется неинтересным и тогда можно будет поспать, не привлекая лишнего внимания. Глаза слипались, он с трудом дождался начальных титров. Спустя пять минут он серьёзно пожалел о своём решении. На экране показывали откровенную порнуху — без сюжета и смысла. На переднем ряду какая-то парочка уже вовсю обжималась. Куроро недовольно фыркнул и дёрнулся, намереваясь встать, как вдруг почувствовал, что молнию на его штанах расстёгивает проворная тонкая рука. — Мачи! — шикнул он, вскакивая с места. — Тебе не нравится фильм? — промурлыкала она, потягиваясь в кресле. — Может, ещё немного посмотришь? Дальше будет гораздо интереснее. Куроро воздел очи к потолку, выскочил из кинотеатра, как ошпаренный, и рванул к дому. Ему казалось, что все сошли с ума. Ну не все, может, — но Пакунода и Мачи так точно. В здании было тихо: если кто из банды и был здесь, то сидел тише воды ниже травы. Куроро выругался вслух и направился к себе. Он не понимал, что происходит. Ещё меньше он стал понимать, когда вдруг в ночи зазвонил телефон и из трубки раздался голос Шизуку: — Привет, босс. Не спишь? — Не сплю, — буркнул Куроро. — Скучаешь? — уточнила Шизуку. — Не особенно, — Куроро переложил трубку к другому уху. — А что? — Ну, если тебе скучно, я знаю хороший способ развлечься. — Какой же это? — фыркнул Куроро. И обомлел. Потому что из трубки донеслось: — А что на тебе надето, дорогой? На мне только прозрачный кружевной пеньюар. Но вот я ме-е-едленно распускаю завязки, обнажая грудь. Я вся дрожу, когда ты смотришь на меня. Моё тело жаждет прикосновений... Куроро повесил трубку. — Сволочи! — выдохнул он в пространство. Все три дамы из банды определённо повредились рассудком. Нет, он, конечно, неотразим и обаятелен — но не настолько же! За два дня его попытались соблазнить три девушки. Причём две из них раньше в его сторону даже не заглядывались. Происходящее напоминало фарс. Или заговор. Точно! Заговор! Как же он раньше не догадался! Вернее, розыгрыш. Они просто издеваются! Куроро пообещал себе, что завтра непременно пригласит Паку, Мачи и Шизуку к себе. И очень подробно объяснит, что шутить с боссом не стоит. Особенно на больную тему. После жарких разговоров ему опять пришлось уединиться с правой рукой. В голову закралась шальная мысль: а почему, собственно, он отказался? Предлагали же! Причём весьма настойчиво. — Потому что это всё не по-настоящему, — сам себе ответил Куроро. Он поверил бы, если бы только Паку. И то — не так же грубо и настырно. Вот если бы он сам пришёл... Под утро Куроро снова сморило. Сны разнообразились: теперь он занимался любовью сразу с тремя девицами, а потом приходил Убогин и... Куроро проснулся от собственного вопля. Виски ломило, всё тело ныло, как будто его накануне долго били. Причём ногами. — К дьяволу Убогина! — прошипел Куроро, привычно устремляясь в ванную. Может, ещё раз доктору показаться? А лучше сразу всех Пауков скопом загнать на диспансеризацию. Желательно, к психиатру. Он опасливо спустился на кухню и заварил себе крепкого кофе. Вскоре туда же заявился Шалнарк. — Привет, босс, — поздоровался он. — Что-то неважно выглядишь. — Спал отвратительно, — проворчал Куроро, размешивая сахар. — А я думал, ты со всеми вместе пошёл, — Шалнарк достал из холодильника масло и принялся намазывать его на бутерброд. — Куда пошёл? — не понял Куроро. — Ну, все же на море собирались: на яхте покататься, искупаться, — пояснил Шалнарк. — Вот, значит, как? — Куроро стало немного обидно, что его не позвали. — А ты чего же не с ними? — А я проспал, — Шарнарк улыбнулся. — Хочешь бутерброд? — Давай, — согласился Куроро. Ему показалось, что, передавая еду, Шарнарк нарочно коснулся пальцами тыльной стороны его ладони. Куроро помотал головой. Ерунда какая: теперь ему везде будет чудиться, что к нему пристают. Через мгновение он понял, что ничего не почудилось. Шалнарк с размаху плюхнулся к нему на колени, приобнял за плечи и заговорщическим шёпотом сообщил: — Слушай, а если остальные всё равно уехали, может, проведём время с пользой? Никто никому ничего не должен, всё только по обоюдному согласию и без обязательств. Так, я уже говорил, что хочу тебя?.. Одним быстрым движением Куроро сбросил его с себя и позорно сиганул в открытое окно. Теперь эпидемия перекинулась и на мужскую часть банды. Надо было валить отсюда, пока не поздно. Отдышавшись, Куроро аккуратно по стеночке вернулся в дом, чтобы собрать вещи. Когда чемодан был почти сложен, он сел, чтобы перевести дух, и вдруг заметил, что из кармана куртки выпала какая-то бумажка, сложенная вчетверо. Куроро наклонился, поднял записку и развернул её. Самые страшные опасения подтвердились: на нелинованном листе красивым убористым почерком Фейтана было написано: «Свет очей моих! Ночами не могу заснуть, всё время думаю о тебе. Я страдаю от невозможности открыть свои чувства. Это письмо – жест отчаяния, мольба о помощи. Я не могу так больше жить. Остаётся лишь надеяться, что ты отыщешь меня сам. Если тебе нужен знак, оставь записку на кухне под микроволновкой. С любовью, Я». Куроро рыкнул и порвал записку на мелкие клочья. Он подхватил чемодан, выскочил на улицу и, пробежав два квартала, поймал такси. — В отель Шин Роял, и побыстрее! Он выложил перед таксистом бумажку в десять тысяч дзени, и машина резво рванула с места, поднимая клубы серой пыли. Вечером Куроро до безобразия напился в гостиничном баре: поломал пару стульев, разбил десяток бокалов и залил дорогой ковёр красным полусладким. Утром пришёл счёт и смс. — Неплохо погулял, — заметил Куроро, изучив счёт, и потянулся за телефоном. Смс была от Финкса и гласила следующее: «Босс, возвращайтесь. Это не то, что вы подумали. Давайте встретимся в обед, мы с ребятами всё объясним». — Э-э-э, нет! — протянул Куроро, поспешно стирая смс. — Врёшь, меня не проведёшь! Подумав, он, быстро щёлкая по клавишам, написал ответ: — «Идите в задницу!» и отправил его Финксу. Следующие двое суток его не беспокоили. Смена обстановки пошла Куроро на пользу: ему даже удалось неплохо выспаться. Но уже на третий день стало скучно и тоскливо. А на четвёртый, пролистывая утреннюю газету, он обнаружил в разделе криминальной хроники прелюбопытнейшую заметку. В ней говорилось, что известнейшая в Йоркшине банда Пауков в очередной раз доказала свою наглость и беспринципность, ограбив в ночи исторический музей, оборудованный новейшей системой сигнализации. — Вот сволочи! — выдохнул Куроро, сминая газетный лист. — Без меня! Да как они посмели! Он немедленно выпил коньяку, несмотря на ранний час. Подумав, решил, что и это может быть лишь предлогом, чтобы выманить его из укрытия, — и затаился. Завтрашняя газета тоже пестрила заголовками о Пауках. И послезавтрашняя. Похоже, банда жила полной жизнью, совершенно не беспокоясь из-за отсутствия лидера. — Я так и знал! — Куроро излагал свою печаль участливому гостиничному бармену. — Я им не нужен! Они вообще забыли про меня. И это, называется, товарищи?! Бармен качал головой, осуждающе цокал языком и подливал ему рома в стакан. На исходе недели Куроро решил, что хватит. Нужно немедленно вернуться, и показать этим зарвавшимся наглецам, кто в доме хозяин! Ближе к вечеру он прокрался к самому логову и уже намеревался войти, распахнув дверь с ноги, как вдруг на первом этаже хлопнуло открытое окно. Куроро решил, что было бы неплохо сначала разведать обстановку, и поспешно завернул за угол. Он лёг на землю, почти засунув голову в маленькое подвальное окошко. И точно: вся банда была в сборе. — Уже и сходки устраивают без меня, — хмыкнул Куроро и прислушался. Пауки совещались. — Это всё из-за тебя, — обвиняюще сказал Шалнарк, тыкая пальцем в Мачи. — А что я? — возмутилась та. — Это Паку предложила позвать доктора. — Точно! — поддержал её Франклин. — Врач сказал ерунду, а вы и поверили. — Действовать надо было аккуратнее, а не переть напролом, — подал голос Нобунага. — А ты сам чего же не действовал? — фыркнула Мачи. — Ну, моя очередь ещё не подошла, — Нобунага развёл руками. — Всё же честно, по жребию. — Да ты вообще сначала откосить пытался! — грозно выпалила Пакунода. — А ты скажи спасибо, что без очереди пролезла! — Нобунага сплюнул в сторону. — Ну-ну, вы ещё поссорьтесь тут, — Убогин размял пальцы, грозно щёлкнув костяшками. — Так, спокойно все, — Шалнарк вскинул руки в примиряющем жесте. — Не стоит вспоминать прошлое. Нужно решить, что мы теперь будем делать. Босс ушёл, но его надо вернуть. Надеюсь, с этим все согласны? Пауки закивали. — Я писал ему, — пожаловался Финкс. — Знаете, что он ответил? — Что? — Пакунода взглянула на него с надеждой. — Вот, сами посмотрите, — Финкс достал телефон и продемонстрировал его окружающим. — Так, понятно, — Фейтан вздохнул. — Кажется, нас послали. — Он обиделся, — констатировала Мачи, пожимая плечами. — Не понимаю, на что тут обижаться? — Если бы ко мне Шалнарк полез, я бы тоже обиделся, — хохотнул Боноренофф. — К тебе не полез бы, — Шалнарк задрал нос. — Ты страшный. До Куроро постепенно начало доходить: это действительно был сговор. Но не розыгрыш. Вот же уроды: не могли прямо сказать, а напридумывали чушь какую-то. Теперь он потерял всякое желание прятаться: нужно было потребовать объяснений, и немедленно Куроро отполз от окошка, вернулся ко входу, толкнул жалобно заскрипевшую дверь. — Что, не ждали?! — рявкнул он с порога. В комнате воцарилась тишина. Все взгляды обратились к нему. Первой очнулась Мачи: — Ура! Босс вернулся!!! – возопила она и бросилась навстречу. Увернуться Куроро не успел. Остальные тут же пришли в себя и с радостными воплями тоже бросились обниматься. Через пару минут Куроро выполз из кучи-малы помятый, но довольный. Если раньше у него и были мысли о собственной ненужности, то теперь они улетучились бесследно. Усилием воли он стёр с лица счастливую улыбку. — Ну? — вопросил Куроро, грозно глядя на сияющие лица подчинённых. — И что это было? Паку сбивчиво принялась рассказывать: — Это всё из-за доктора. Он сказал, что у тебя серьёзное переутомление, и если не принять меры, то всё закончится очень плохо, зато быстро. А ещё он сказал, что ты злой и нервный, потому что из-за работы совсем забываешь про личную жизнь... — Недотрахит у тебя, типа, — подсказал Убогин. Куроро вскинул голову: — Так что, и вы решили помочь мне избавиться от этой проблемы? — Ну, да, — Паку опустила глаза. — Но мы столкнулись с непреодолимым препятствием: несмотря на давнее знакомство, мы, как выяснилось, ничего не знали о твоих вкусах и пристрастиях. Вот и пробовали разные варианты... Куроро облегчённо выдохнул. Вот как всё было, оказывается. Он был горд за свою команду: надо же, пойти на такое ради босса! Молодцы! Но вслух сказал совсем другое: — Значит, так: вы больше не будете ничего решать за меня. Особенно в личных вопросах. Ясно? Если мне понадобится, я и сам справлюсь. Все согласно закивали. Куроро едва заметно ухмыльнулся и продолжил: — Я буду считать, что ничего этого не было. Все, кому неловко или стыдно, могут расслабиться. И сказать мне «спасибо» за понимание и великодушие. Этот вариант пришёлся по душе всем Паукам без исключения. — Вот и отлично, — Куроро привычно уселся в любимое кресло. — Финкс, ты съездишь в гостиницу, рассчитаешься и заберёшь мои вещи. Паку, с тебя доклад о всех операциях, что вы провели, пока я был... в отпуске. Шалнарк, закажи на всех пиццу. А вечером мы все вместе пойдём в ресторан, чтобы отпраздновать воссоединение. Он дождался пока овации затихнут, развалился в кресле, заложив ногу на ногу, и вдруг заметил: в комнате явно чего-то не хватало. Куроро не поверил глазам: он встал, заметался по комнате, обшарил все углы, заглянул под кресло и выругался. — Босс, вы что-то ищете? — Шалнарк выступил вперёд. — Да! — взревел Куроро. — Где моя любимая ваза? — Какая ваза? — Шалнарк сделал невинные глаза, и остальная банда, как по команде, повторила его выражение лица. Но Куроро было сложно провести. Он прекрасно знал, что тот, кто выглядит наименее замешанным, обычно является виноватым. По этой примете виноваты были вообще все. — Моя! Любимая! Ваза! — с нажимом повторил Куроро. — Куда вы её дели, гады? Пауки застыли в замешательстве. Под грозным взглядом босса Паку поспешно отвела глаза, Мачи притворилась, что изучает трещины на потолке, Колтопи зарылся в собственные волосы так, что даже глаз наружу не показывался, Боноренофф спрятался за спиной Финкса, Фейтан натянул свой шарф повыше — до самых бровей. Франклин принялся нервно грызть ногти. И никто не подавал голоса. Куроро знал: в таких случаях ответчика надо назначить самому. Он хищно прищурился и, наконец, выбрал жертву: — Убогин! Где она? Я тебя спрашиваю! — Понятия не имею, босс, — Убогин покачал головой. — Я её не трогал. Так, этот вариант оказался неудачным. — Шалнарк? — Куроро погрозил пальцем. — Где? — На помойке, — честно признался Шалнарк. Куроро взревел: — Как? Почему? Я знаю, это ты разбил её! — Вообще-то разбил не он, а я, — отозвался Фейтан и, вздрогнув от гневного взгляда, пояснил: — Молотком. Так было надо. Она оказалась вредная... — В смысле? — опешил Куроро. — Её создавали с помощью нен, — пояснил Колтопи. — Я понял это, когда пытался сделать дубликат для перепродажи. — И что за опасность в ней заключалась? — уточнил вмиг остывший шеф. Он прекрасно знал, что вещи, созданные с помощью нен, могут как защищать своих хозяев, так и медленно убивать их. Похоже, с вазой вышел именно второй случай. Колтопи вздохнул и подтвердил его догадку: — Эту вазу создали, чтобы она медленно, но верно сводила с ума своих владельцев. Она насылала дурные сны, которые мучили человека. Выуживала потаённые страхи из подсознания и заставляла их повторяться раз за разом. Куроро моргнул, осознавая новую информацию, а потом шумно выдохнул. Уфф, значит все эти сны — ненастоящие! Это просто дурацкий артефакт! Ура! Всё так просто объясняется! Судя по тому, как просветлели лица ещё нескольких членов банды, дурацкие сны мучили не одного босса. Куроро ликовал. Какое счастье! Можно успокоиться: он вовсе не латентный педик! Никто не сошёл с ума, ребята за него горой — и жизнь обязательно вернётся в нормальное русло. Куроро решил, что за это стоит выпить, и немедленно. Идею поддержали, и следующие трое суток город Йоркшин мог спать спокойно: великая и ужасная банда Пауков была не в состоянии выйти на дело. А на четвёртое утро Куроро Люцифер проснулся с больной головой. Рядом вповалку храпела родная банда. Он сел, осушил недопитый бокал вина и понял, что счастлив. Почти. Он поискал глазами Пакуноду, притянул её к себе и заснул, уткнувшись носом в её декольте. Теперь счастье было воистину полным.