Наравне?

— … И потом, он сказал… — на некоторое время голос Розы затих, словно она собиралась с мыслями. Я аж сама затаила дыхание вслед за ней, боясь спугнуть следующие слова. — … что я единственная, чей номер он хранит там. И показал свою адресную книгу в знак доказательства. Улыбка на моем лице уже держалась не от радости того, что нам удалось созвониться, а, скорее, от напряжения лицевых мышц в попытке сдержать нервные смешки. Не то, чтобы я не догадывалась подсознательно об этом, но слышать это вот так… Больнее, чем я думала.  — Разве это не здорово? — спросила я, все также растягивая губы в улыбке и надеясь, что меня не успеет пробить на истерику. Даже если отбросить любые чувства в сторону, хорошо, в лоб слышать непрямой намек на то, что ты тоже — временный эпизод в его жизни, несколько слишком. — Вин тебе по-настоящему доверяет, а это многого стоит.  — И правда, — ответила она уже без того же энтузиазма, с которым рассказывала события до этого. Странное ощущение — словно она была не слишком рада такому повороту. Пока я искала слова, чтобы не делать затянувшуюся паузу еще более неловкой, Роза внезапно закончила фразу:  — Но я все же думала, что, как минимум, увижу там и тебя тоже. *** После того, как закончился звонок, я еще минут десять сверлила взглядом потолок, пытаясь переварить наш разговор. Конечно, я всегда пыталась помнить о том, что наши отношения с Вином определенно неравнозначны. Когда ты — законченный интроверт с максимум тремя друзьями, и ни одному из них не способен доверить даже настоящие чувства, то вряд ли стоит ожидать того же от своего окружения. В конце концов, Вин общался со многими людьми, как в пределах работы, так и вне ее, явно имел обширные связи во многих кругах, и если сближаться с каждым, не хватит никаких запасов времени и эмоций. Я всегда понимала это, не пытаясь особо навязываться, но… Навязчивая мысль «а ведь Розу он знает куда меньше, и, тем не менее, держал ее номер единственным в личной книге» продолжала давить, поднимая волну негатива в ее сторону… и, что уж тут скрывать, в свою тоже. Умом я понимала, что она-то точно тут ни при чем — она просто тот тип людей, к которому тянутся все из-за его теплоты, и Вин тоже наверняка проникся этим чувством. В отличие от меня, ей было достаточно пяти минут, чтобы завоевать расположение человека, это я тут могу промучиться час и после выдать только неловкое «ну что ж… что делать будем» или нечто в подобном духе. И Вин тоже ни при чем — это его отношения, только ему выбирать, кого подпускать к себе ближе или отталкивать. То, что он сделал свой выбор в пользу Розы, его личное дело, посягать на которое никто не имеет право. Единственный виноватый в этом человек, напридумывавший себе всякого, это я сама. Сама подумала, сама расстроилась — как всегда, самостоятельная душа в поисках приключений на ровном месте. Ну вот и какое я имею к этому всему отношение? Да, обидно в какой-то степени, но кто я, чтобы решать за других, какое место занимаю в их жизни? Всегда ведь знала, что ни для кого на первом месте не нахожусь… Даже у родителей первое место занимаю не я, а явно моя репутация — точнее, то, что от нее осталось после окончания учебы. После моего переезда в отдельную квартиру я стала понемногу стараться ограждаться от их влияния, переставая полагаться на чужое мнение и делать то, что хочется мне, и, разумеется, за каждым таким поступком наступала ссора, иногда мелкая, иногда нет. Но, при всем этом, мало кто бы в жизни прямо задал мне вопрос «у тебя все в порядке?» искренне, и никто не имел бы настолько высокий кредит доверия, при котором я бы начала говорить об этом сама. Ничего удивительного в том, что я терялась в иллюзии, будто нахожусь хоть у кого-то в приоритете. Только на то это и иллюзии, чтобы после жестоко разбиваться. Устав от постоянного фокусирования на одной точке, я поднялась и начала ходить туда-сюда сначала по комнате, а после и всей квартире, пытаясь рационализировать свои эмоции. С каждым шагом я пыталась вбить в себе голову то, что пора переставать жить ожиданиями и полагаться только на логику, а не чувства. Ни Роза, ни Вин не имеют к моим заблуждениям никакого отношения. Все это происходит только из-за меня. Это не мое дело, я должна отпустить ситуацию. После последнего тезиса я остановилась посередине гостиной, словно пытаясь поставить этим точку в вопросе и закрыть его насовсем. Только вот продолжавшие бурлить внутри эмоции непрозрачно намекали на то, что отпустить так легко уж точно не выйдет. ***  — Нет, Вин, прости, я сегодня не смогу, — ложь. — Да, нужно пока готовиться к новому семестру, поэтому я сейчас перебираю материалы, которые планирую использовать, — все выбранные учебники уже лежали рассортированными в гостиной. — Не факт, что я разгребусь за эти пару дней, так что вряд ли у нас получится встретиться аж до выхода в университет, — мне нужно было продолжать держать дистанцию. Скомкано попрощавшись и сбросив вызов, я выдохнула так протяжно, словно до этого разгружала десяток фур без секунды перерыва. Было тяжело держать эмоции под контролем уже после звонка — что бы тогда случилось, сумей мы повидаться вживую… Пытаясь сбить себя с данного курса мыслей, я направилась к холодильнику, чтобы заесть стресс — или запить, тут уже как пойдет, — но его опустошенное состояние показало мне фигу и красноречиво сообщило о необходимости направиться в ближайший минимаркет. Делать нечего — пришлось на скорую руку собираться, превращать гнездо на голове в подобие прически и впрыгивать в кроссовки, чтобы избежать голодной смерти или нехватки влияния защитного механизма. Под трек с удивительно символичным названием Road not taken я относительно быстро добралась до места назначения. Напевая мотив под нос, я мало внимания обращала на окружающую меня обстановку, заодно с этим отметая лишние мысли, направляясь исключительно в знакомые отделы — алкоголь, еда быстрого приготовления, молочные продукты, чаи и кофе… на выборе последнего пришлось затормозить, потому что любимой марки не оказалось на полке. Черт, неужели опять перетащили или запрятали подальше? Ослабив бдительность до минимума, я была поглощена исключительно поисками кофе, как что-то прикоснулось к моему плечу, пытаясь привлечь внимание. Не сразу отреагировав, я раздраженно шикнула, обернувшись только через полминуты, разочарованная результатом… и, ей-богу, лучше б я этого не делала! Потому что Вин, мать его, фиг знает, каким образом нашедший меня, Рихтер стоял прямо за мной, изучающе глядя на мои копошения! Как жаль, что от побега меня удерживал не только моральный груз, но и физический в виде собранных продуктов. Демонстративно кашлянув, пытаясь запрятать за этим нервный смешок, я преувеличенно-удивленно начала:  — Какая встреча, Вин. Не ожидала, что ты все еще будешь в нашем районе. *** Заберите меня отсюда. Сейчас мы сидели у окна того же минимаркета, в зоне, где покупатели могли съесть купленное, плечом к плечу, старательно делая вид, что все в порядке. Разумеется, это было не так — полагаю, имей моя нервная система собственную персонификацию, выглядела бы она просто ужасно. Пока внешне я мирно потягивала лапшу, то внутренне была вся на взводе, готовясь шарахаться даже от шуршания пакета под ногами, который сама же туда поставила. Говорить не хотелось от слова совсем, я слишком боялась оговориться о своих чувствах. Настолько, что, когда порция начала подходить к концу, я всерьез задумалась о том, чтобы открыть еще одну. Все, что угодно, лишь бы не начинать разговор.  — Виктория, — ну только подумала об этом, как тут же он взял первое слово на себя. Я что, шутка для всевышних или да? — что-то случилось, пока мы не виделись? Ты выглядишь подавленной. Ага, своими собственными заблуждениями насчет других.  — Просто нервничаю из-за начала нового года. Ощущение, что все придется проходить сначала, хотя это даже не второй год преподавания, — пришлось отговориться с другой причиной, которая, хоть и была правдой, но на фоне остального не беспокоила так сильно. — Даже отвлечься не получается, все равно мысли возвращаются к этому, — а здесь чистая правда — если на чем-то зацикливаюсь, то это не проходит минимум пару недель. Чертов механизм гиперфиксации. Только тема немного иная, чем та, что была озвучена. Вон, сидит, о чем-то задумавшись, в периферии взгляда.  — … Тебе, случаем, не звонила недавно Роза? Нифига себе точность. Это меня настолько легко прочесть, или от Розы ожидаемо, что она бы поделилась такой новостью со мной?  — Да, — я решила не скрывать этот факт — одно дело недоговаривать, совершенно иное — врать об этом. И если первое иногда с горем пополам удавалось, то во втором я была просто отвратительна. — После ее рассказа я аж пожалела, что отказалась пойти с ней и ее коллегой тогда — на тот момент мне казалось, что найденный наконец-то адекватный сериал на китайском стоил больше попытки социализироваться. А я-то гадала, в чем заключался ее сюрприз, который б я точно надолго запомнила… Может, стоило таки думать над тем, что говорить, и таки упустить последнюю часть, а не, как обычно, высказывать все подряд? Вин замолчал, обдумывая услышанное и, видимо, пытаясь понять по моим словам, что мне известно, а я не стала продолжать или даже оправдываться, как обычно. Тишину между нами разбавляло лишь пиканье кассы или негромкие разговоры продавца на заднем фоне. И ни одного звука, исходящего от нас.  — Ты… из-за чего-то обиделась? Ну нет, только не в такой формулировке, пожалуйста.  — Ни в коем случае! — тут же отозвалась я, возможно, чересчур явно. Возможно, не все, но пара человек точно обернулась в нашу сторону из-за этого. — На что я могу обижаться, ну правда? — продолжила уже тише, возвращаясь к прежней громкости. — Это ваши с Розой личные дела, что бы она не рассказывала мне — я не могу никому из вас указывать, как к кому относиться и как поступать. Я всего лишь… — вздохнула, пытаясь найти наиболее приемлемую причину, чтобы она звучала правдиво и не вызывала лишней причины копаться в этом деле дальше, — переосмыслила для себя вновь, что отношения — весьма субъективная штука, и пока ты трактуешь действия в одном ключе, для другого они имеют совершенно иное значение. К примеру, пока один держит на личном номере только один контакт, ты держишь его номер в списке экстренных пользователей, которым доверишь свою жизнь, если вдруг что случится. Не то, чтобы это хоть когда-то потребовалось на практике, но это больше вопрос отношения. Пока я мысленно довершала картину высказанных чувств, то не особо обращала внимание на собеседника, который уже явно составил свое впечатление — без понятия, насколько близкое к реальности — и улыбался про себя. Когда я наконец пришла в себя и таки обратила внимание на внешний мир, первое ощущение от его выражение выражало… Довольство? Это опять мои глюки, или ему действительно понравились те выводы, к которым он пришел?  — Хм? — до этого смотря вперед, опираясь подбородком на соединенные руки, теперь он повернулся ко мне. Подсознательно чувствуя грядущий подвох, я чуть было не отстранилась, только чудом удерживая себя на месте. При нарастающем желании выбежать из магазина в ту же секунду — достижение немалых масштабов. — Тогда, если я правильно понял, дело в этом. Поправь меня, если я где-то ошибусь. И тут же на одном дыхании произнес цифры моего номера.  — … Ч-ч-читерство! — едва сдерживая крик, сдавленно проговорила я, не зная, куда себя деть. Желание сбежать все возрастало, но тело, напротив, одеревенело. И, походу, приросло к стулу. — С твоей памятью ничего не стоит запомнить его за пару минут, не говоря уже за то, краткосрочное это воспоминание или долгосрочное. Ой, кажется, я перегнула палку с последним аргументом. Уже приготовившись отступить и извиниться, я заметила, как Вин зачем-то достал бумажник, вытаскивая оттуда какой-то клочок бумаги. Минуточку… Минуточки тут явно не хватит!  — Тогда как насчет этого? — в это время произнес он, давая мне лично развернуть записку, где моим же почерком был записан телефонный номер с подписью владельца. Неужели… Я тут же вспомнила нашу первую встречу у дверей ректората, когда в благодарность за подаренную визитку была вынуждена импровизировать, на скорую руку записывая заученные цифры. И, как оказалось, едва не ошиблась с написанием фамилии, не совсем правильно выведя последние две буквы. Надо же, даже спустя два года… Не выдерживая накатившего смущения, я спрятала свое лицо в ладонях, осторожно в это время удержав записку меж кончиков пальцев.  — Твоя взяла. В ответ послышалось легкое хмыканье, а старая записка была аккуратно изъята, возвращаясь к владельцу.  — Это правда, что я хотел бы помнить о Розе при любом из исходов, — Вин снова отвернулся к окну, бесцельно рассматривая проходящих мимо людей, — и сохранить воспоминания о ней везде, где только мог бы. Но, — он замер на секунду, — я также ценю по-своему и наши отношения. Просто она для меня… на самом деле особенная. И пока что только к ней я испытываю настолько сильные чувства, чтобы быть готовым пустить дальше границ простого знакомства или работы. Но, кто знает, — с его губ снова сорвался смешок, — может, когда-нибудь это изменится. Тут крыть уже было попросту нечем. Поняв, что просто занимая несколько иную, но все же нишу в его жизни, я про себя улыбнулась и ответила:  — Кажется, я понимаю, о чем ты. И уже рискнула снова пошутить, стремясь разрядить оставшуюся между нами атмосферу:  — Ты просто слишком запущенная версия интроверта с социальными навыками. ***  — … Вы действительно обсудили этот вопрос вместе? — удивленно воскликнула по ту сторону линии Роза, не веря моим словам. Я только угукнула, все еще находясь в прострации, даже после пяти десятков периодических щипков, пересказа всех событий, одного пострадавшего от ожога пальца и едва не разлитого чайника с кипятком. — Никогда бы не подумала. Мне казалось, что ты бы точно не рискнула сама начать такой разговор.  — Меня подставили, — буркнула я в ответ, снова едва не обжигаясь от того, что слишком быстро полезла к чаю. Похоже, на пару дней минимум стоит забыть обо всем горячем в доме. В конце концов, зря я, что ли, алкоголь покупала… — Сложно, знаешь ли, утаить что-то от человека, у которого на раскусывании людей строится вся научная и профессиональная карьера. Тут у меня в голове щелкнула мысль, которую я ранее отмела за ненадобностью, но теперь мозг расчистился достаточно для ее развития в полноценную догадку:  — Кстати, об этом. Мне показалось, или, когда ты рассказывала о вчерашнем, то была не слишком рада этому? В смысле, тому факту, что была его единственным контактом на личном номере.  — … — молчание длилось не одну минуту, из-за чего даже пришлось несколько раз проверять, не оборвалась ли связь. Когда я уже готовилась сбрасывать вызов и перезванивать, Роза наконец заговорила: — В некотором роде, да. Когда влияние момента прошло, я поняла, что мне немного неуютно от такого возвышения в его глазах. Если б там было хотя бы несколько других номеров, то тогда мне было бы легче. Но там был лишь мой. Даже твой телефонный номер не был занесен, хотя ты его друг. На этом моменте кратко проскользнул в памяти момент признания Вина, где он озвучивал свои размышления, и мозг дружественно акцентировал внимание на фразе «наши отношения». Не «наша дружба», именно «отношения», без какого-либо четкого обозначения. Осознание едва не заставило меня расплескать горячий чай по новой и подавиться только что сделанным глотком.  — Ага, думаю, ты в этом права, — в конце я таки согласилась, понимая, что, если смотреть непредвзято, выглядит все действительно странно. С другой стороны, таков уж Вин и его разграничение личного пространства — кто мы такие, чтобы его строить? — Но, услышав его объяснения сегодня, я поняла, почему он именно так относится к этому вопросу. Он просто временами несколько… радикален в своих методах. Похоже, этими словами я что-то спровоцировала в голове Розы, потому что на некоторое время снова повисла тишина, и после девушка решилась высказать некоторые из своих догадок касаемо их последних встреч. … Цензурно выразить мысли было весьма проблематично. За два года нашей дружбы с Вином я несколько свыклась с тем, что временами подмечаю его секундные перемены в настроении, не совсем соответствующие эмоции между глазами и внешними повадками, порой нестандартные поступки, что теперь они не были для меня чем-то слишком настораживающим. Для меня стало привычной шуткой называть его про себя «ходячим красным флагом» и с пониманием относиться к каждому внехарактерному поступку, потому что кто из нас не носит маски в попытке казаться идеальным, иногда срываясь? Тому же выступал живой пример моего поведения днем, когда я хотела задавить иррациональные эмоции логикой. И я совсем забыла, что понимание с моей стороны, опять-таки, не соответствует реакциям других. Чертова эмпатия Посредников.  — Мне нечего сказать на такое, если честно. Я там не была, спросить об этом Вина точно не решусь, поэтому всей правды мы вряд ли когда-нибудь узнаем, — в конце концов закрыла разговор я, не желая продолжать обсуждение. Видимо, Розе тоже хотелось перейти на более легкую тему, поэтому она сказала:  — Точно, совсем забыла. Так как ты все-таки отказалась понаблюдать за таким редким зрелищем, я сделала тебе несколько фото и попросила об исходниках человека, который отвечал за съемки выступлений на видео. Сейчас кину тебе ссылку на файлы, — я кивнула, потом, опомнившись, отозвалась вербально, открывая параллельно ноутбук для того, чтобы просмотреть полученное на экране побольше. Кажется, таки стоило завершить вызов, чтобы не травмировать бедную девушку. Потому что, не ожидая такой подставы, я наивно открыла первый из представленных файлов и едва не откинулась, чуть не оглушив Розу истеричным:  — Вин, мать твою, Рихтер, какого х..!