Наравне?

— Значит, говоришь, тебе понравилась ваша экскурсия в Сварт? — переспросила я, как раз перемещая трубку от одного уха к другому, чтобы было удобнее брать в руки чайник. Громкая связь, конечно, дело хорошее, но окружающий шум бы на раз-два перебил чужой голос, а мне потом гадать, что такого хотела сказать Роза. — Ага! — послышался в ответ явно радостный голос, на что я тоже улыбнулась, пусть и чувствуя где-то в сердце болезненный укол. — Ты бы видела это место — все вокруг буквально пропитано духом викторианской эпохи! Пожалуй, такое отношение у меня сложилось только когда мы были в Ломбардии с мистером Вингом, но даже там складывалось более… свободное ощущение, я бы сказала. Тебе стоило бы как-нибудь поехать туда при случае — думаю, ты не пожалеешь! Хм, стоило ли? — Даже не знаю, — ответила я, закрывая крышкой чайничек для заварки. Теперь дать бы ему немного времени, и можно распивать содержимое — главное, не забыть, что кипяток полными глотками не пьют, а то было уже как-то. — Я, конечно, такие антуражи люблю тепло и нежно, все-таки выросла среди них, но сам Сварт на меня никакого позитивного впечатления не производил даже по фотографиям. К тому же, репутация у этого королевства не из лучших, поэтому не назвала бы это место в списке тех, которые хотела бы посетить однажды, — хотя, кто знает, как все сложится или куда меня занесет. В конце концов, от жарких стран я тоже как-то открещивалась, да… — Точно, все время забываю, что ты из Венгрии, — фыркнула Роза — и не то, чтобы я ее не понимала, сама об этом факте могу забыть. В конце концов, то было какое-никакое, а детство, в Стэллисе же я провела, по сути, основные сознательные годы. — Тогда как бы ты описала свои впечатления оттуда? Ну, город и город, что бубнить-то. — Думаю, в этом плане его можно сравнить все с той же Ломбардией, но архитектурой попроще, нравом чуть построже, а еще там немалое количество смежных национальностей, смешавшихся в той или иной степени. Возможно, тебе бы тоже там понравилось, хотя пришлось бы сталкиваться с проблемами на фоне предубеждений — у старших поколений очень закостенелые взгляды, — взять хотя бы моих родителей. Кстати, интересно, как они там сейчас? — но с молодежью попроще ладить за счет большей открытости миру. Но это так, к слову и очень неточно, потому что я не знаю, насколько все могло поменяться за почти десять лет, — и не сказать, что особо хотелось бы. — Было бы интересно посетить его однажды — возможно, даже вместе с тобой, — путешествие на двоих? Хм, а что, звучит, я была бы даже не против такого расклада. — Можно устроить маршрут с прогулкой по воспоминаниям, сравнить с впечатлениями… это я так, к слову! — внезапно спохватилась она, на что я только рассмеялась. — Хорошо, хорошо, я задумаюсь над твоим предложением, — весело добавила я после паузы. — Возможно, мне действительно стоит как-нибудь вернуться туда, заодно совместив с приятным поводом для визита. Только, чур, исключительно во время каникул и без визитов к моей родне, иначе я еще наслушаюсь за себя много разного… — Почему? А, ну да, я же ей не рассказывала еще. — Дело в том, что где-то в этот период — не знаю, еще не, уже или прямо сейчас — выходит замуж моя двоюродная сестра, на что в Будапеште собралась большая часть родственников, включая даже моих родителей, которые рассорились с их ветвью еще давным-давно… и тут я, решившая остаться здесь из-за начала семестра, потому что «отпрашиваться сейчас — не лучшая затея». Как думаешь, какой будет реакция, если буквально через пару месяцев появиться им на глаза, как ни в чем не бывало? С той стороны доносилось лишь молчание. — … Тогда, думаю, придется отложить эту идею на неопределенный срок, — подвела итог Роза. Я знала, что меня поймут. — И я о том же. Ладно, мне уже пора идти, мы и так уже целый час на проводе… — начала было я, планируя закончить разговор и вернуться к тому плану, что разослала нам заведующая кафедры на день профориентации, — с этого года меня тоже решили подключать этому мозговыносу, — как от девушки послышалось: — Погоди немного! Было что-то еще, что она хотела сказать? — Да, я слушаю, — удивленно отозвалась я. — Дело в том, что на этих выходных Вин пригласил меня немного поволонтерствовать вместе с ним в одном из городских приютов. Может, ты бы хотела к нам присоединиться? Я и дети? Звучит как фееричное сочетание катастрофических масштабов. — Не думаю, что это хорошая идея, — попыталась откосить я с нервным смешком. — Тем более, вы ведь договаривались только вдвоем, верно? Думаю, я там буду только мешать, да и… — Пожалуйста, подумай над этим, — что-то в ее тоне было такое, заставив меня осечься на полуслове и внять ее словам. Интересно, что это было? — Я сама обсужу это с Вином, поэтому, если он согласится, не отказывайся от этого предложения так сразу. Буду ждать твоего ответа, — и на этом звонок завершился, отображая на экране лишь длительность разговора и мое слабое отражение с удивленным выражением лица. Обычно мы всегда находились в двойках, крайне редко сталкиваясь все вместе. Я привыкла к тому, что было мое общение с Вином, мои разговоры с Розой и их взаимоотношения без моего участия. Даже если и были предложения собираться втроем, как правило, они были случайными, ненавязчивыми или вообще несостоявшимися, из-за чего между нами так и не устаканились подобные встречи. Но чтобы Роза так настаивала на моем присутствии? Подобное происходило впервые, и меня это сильно настораживало. *** На следующий день я опасалась держать телефон вне поля зрения, ожидая новых сообщений от кого-либо из этих двух. К слову, я была вполне в курсе планов Вина на эти несколько недель, включающие в себя почти что полноценное путешествие с подтекстом «еще чуть-чуть, и прямо к признанию», во время которых он бы проявлял себя в лучшем свете перед Розой, по итогам решая, стоит ли раскрывать перед ней свои чувства, переходя к новому этапу. Что уж там, даже сама предложила пару идей вроде посещения мест, к которым он сильно привязан. Во время разработки плана он был настолько воодушевлен, что у меня и в мыслях не было как-то вмешиваться, что я аж вслух обозначила фразой «полагаю, на это время мне проще свинтить из твоего поля зрения, верно?», несмотря на вновь проклевавшийся негатив, а теперь… Не, ну я всегда знала, что с моими навыками построения планов соседствует поговорка «Расскажи ками о своих планах, чтобы он постебался по полной потом». Тем не менее, нежелание вмешиваться было сильно пошатнуто открытой просьбой от Розы присутствовать, которая не отпускала меня потом еще всю ночь после разговора, вынуждая возвращаться снова и снова. Раньше она всегда относительно комфортно чувствовала себя с Вином, общаясь с ним едва ли не чаще, чем со своими коллегами по работе, но это? Что, черт возьми, успело произойти, пока я не знала?! Чувствуя, что надо бы выкроить время на личный разговор тет-а-тет, я едва не подскочила от звука уведомления, только потом поняв, что это очередная новостная рассылка. Блин. Еще и оставшиеся преподаватели начали коситься на мое дерганное поведение, явно думая, что я окончательно двинулась. Предпочем притвориться великой слепой, я послушно открыла сообщение о новом расписании, — слава богам, кажется, наши кафедры не задействованы, — как через несколько секунд поверх отобразилось еще одно, но уже от Розы. «Он согласен, так что выбор теперь за тобой» Вот же блин. Судя по всему, каждый мой аргумент теперь будет выглядеть попыткой откосить от темы, а отказаться уже не выйдет. — Прости Вин, — шепнула я себе под нос, — но, видимо, придется вмешаться, — и отбила короткое «Хорошо». *** Решив не откладывать вопросы в долгий ящик, я заодно попросила девушку о встрече, на что она сразу ответила согласием, и обозначила местом встречи то самое кафе неподалеку от университета. Уже идя на встречу спустя три пары, закончившиеся около половины седьмого, я несколько раз прокрутила в голове возможный сценарий событий, надеясь на более-менее нормальный исход ситуации. Последний раз выдохнув про себя «к черту» и толкнув дверь, я тут же заметила ожидавшую меня Розу недалеко от входа с уже заказанным на меня кофе и облеченным выражением лица. Предпочев особо не тратить время, я на ходу сняла рюкзак, подходя ближе к заветному столику — кстати, разве не там же мы впервые говорили по душам? Какая интересная ирония. — Прости, если задержала, — начала я, почти падая на место напротив. — Наверное, ты бы с большим удовольствием пошла прямо домой, но мне бы хотелось кое-что обсудить как можно скорее. Это касается… — … моего предложения, да? — понимающе кивнула Роза. — Я знала, что со стороны это выглядит слишком настойчиво, но ничего не могла поделать. Дело в том, что… кажется, я понимаю, почему Вин в последнее время проводит со мной столько времени. Она твердо посмотрела мне в глаза, говоря: — Тори, скажи мне честно — я ему нравлюсь? Черт! Обескураженно выдохнув, я перевела взгляд на окно, попытавшись сформулировать тактичный ответ. И вот как в таком случае ответить? Промолчать, отрицать или все-таки ответить правду? Я не люблю и не умею лгать, особенно прямо в лицу собеседнику, еще и при таких обстоятельствах… Хотя, моя реакция сказала за себя сама — судя по обреченному вздоху напротив, Роза уже и так все поняла. Да и, скорее всего, задан вопрос был для проформы, а она уже давным-давно обо всем догадалась. — Так и думала, — что и требовалось доказать. — Значит, ты тоже в курсе. Но, Тори… помнишь наш разговор, тогда, в июле? — я кивнула, поняв, к чему она ведет. — Мое мнение с тех пор не поменялось, я все еще не вижу в ком-либо любовный интерес. И поэтому… мне нужна твоя помощь. Если мы и в этот раз будем вдвоем с ним, атмосфера будет слишком неловкой, особенно после осознания подобного, поэтому нужен кто-то знакомый рядом, помогающий разрядить обстановку. Пожалуйста, мне больше некого попросить об этом, Тори. И вот что на это скажешь? Не удивлюсь, если с моим присутствием градус неловкости только будет подскакивать до критических значений, но и оставить ее вот так я не могу, меня совесть не простит. Поэтому… — Я ведь уже согласилась, — покачала я головой, саркастично улыбаясь в предверии следующей фразы. — Только детей от меня будешь отвлекать сама, иначе этот оплот неловкости пойдет в перегрузку и потопит нас всех. *** Господи, до чего же кошмарное самочувствие. Встретившись со всеми у ворот приюта, я словила неоднозначный взгляд Вина, благодарный — Розы и еще одну волну тошноты от организма. Возможно, все было бы не так плохо, если б не сильный дождь на улице, из-за которого мое давление решило благополучно меня кинуть в компании нервоза, усугубляющего общую картину, оставив меня мучиться с этой и без того офигительной ситуацией. Ставлю десять из десяти за предчувствие грядущих проблем, потому что с таким сеттингом они просто не могут не появиться. Зайдя внутрь, я понадеялась, что цвет лица из явного серого быстро перейдет во что-то понейтральнее, потому что при обстановке снаружи подобное еще тянет на норму, а вот внутри… да, так быстро от вопросов не отпетляешь. Управляющие поприветствовали нас вполне дружелюбно, один из них — похоже, воспитательница для предназначенной на сегодня группы, — взволнованно взглянул на меня, но ничего не сказал и лишь проследовал с остальными дальше по коридору, когда мы сложили в вестибюле зонты. Основная беседа велась между, как я поняла, директором и Вином с Розой, поэтому я могла благополучно позволить себе выпасть, практически сливаясь с окружением. Ровно до того момента, как девушка пихнула меня под бок, все взгляды внезапно сошлись на мне, а вокруг повисла тишина. Твою мать. — Простите, я отвлеклась немного, — отозвалась я, чувствуя, как к горлу снова подкатывает ком. — Можете, пожалуйста, повторить вопрос? — Конечно, — немного неодобрительно отозвался директор. Ох, е, кажется, кое-кто стал на плохой счет, но пока карандашиком. — Мисс Имрэ, какую вы занимаете должность, чтобы я мог понимать вашу квалификацию для работы с детьми? — о, так вот к чему это было. А я-то думала, что как-то в последнее время мой образ ни у кого вопросов не вызывал, аж подозрительно… — Я ассистент преподавателя в университете, в скором времени перехожу на постоянную основу, — нарочно широко улыбнулась я, с сарказмом отмечая, как резко насмешливое выражение сменилось на шокированное. — Конечно, моя должность предполагает работу с вполне сформировавшимися студентами, но для них также требуются свои подходы, поэтому, полагаю, особо проблем при сегодняшней помощи практически не возникнет. Ага, осталось только самой в это поверить. — Т-тогда полагаюсь на вас, — ответил он, и мы как раз остановились у одной из дверей, за которой уже слышался шум. — Если что, мы все будем неподалеку, поэтому зовите нас, как возникнут сложности. И распахнулись адовы врата пред нами. *** К счастью, основную роль в этом фарсе играл все-таки Вин — нам достаточно было оставаться на подпевках, поднося какие-то инструменты, помогая изучить файлы или следя за дисциплиной. К сожалению — не то, чтобы это сильно влияло на самочувствие. Указав жестами Розе, что ненадолго отлучусь, я тихо проскочила к выходу, не мешая небольшой лекции и направилась в коридор, чтобы немного перевести дух. Благо, я запомнила, что там стояли небольшие скамейки, позволяющие толком передохнуть, потому что в таком состоянии оставаться в стоячем положении было бы не очень. Точнее, вообще не в тему. И только я настроилась тихонько присесть, чтобы отпить немного спасительного горячего чая из термоса… … как уже находившийся там силуэт ясно показал, что перерывов сегодня не ждать. Взвесив между собой решение скончаться от давления или сидя переждать очередной приступ паники, пришлось согласиться на последнее, я тихо подошла, интересуясь: — Можно сесть рядом? Судя по напряжению в лицевых мышцах, вряд ли получится сказать, что улыбка вышла адекватной, потому что мальчик ощутимо вздрогнул, не отвечая. Ну, раз нет очевидного ответа, ставим «молчание — знак согласия», забиваем и садимся на краешке. Рюкзак, слава Богу, не особо большой, так что заветный термос нашелся сразу, а вот попавшие внезапно под руку конфеты удивили. Неужели не все заначки вскрылись после недавних набегов? Тем не менее, грех не воспользоваться таким роялем из кустов. Сделав глоток и почувствовав, как тошнота понемногу отступает, я кинула вслед небольшой леденец — пусть поможет хоть немного, разве я о многом прошу — и, немного подумав, протянула еще одну конфету соседу со словами: — Тебе можно есть сладкое? — потому что мне, например, нельзя с тем количеством, которое я потребляю последний месяц. Если так продолжится, то мне точно светит диабет, и это в лучшем случае. На это мой собеседник лишь молча принял угощение, но не решился открыть. Скосив на него взгляд, я не могла удержаться от вопроса: — Что-то случилось? Тот лишь помотал головой. — Ну, смотри, дело твое, — в конце концов, я тут не воспитатель, не преподаватель и не Всевышний, чтоб решать чужие проблемы, навязываясь кому-то еще — со своим бы ворохом разобраться. Радовало, что хотя бы основная проблема отступила пока — организм уже не грозился выпилить себя за счет давления, прочистив голову заодно. Блин, а если это уже зависимость от сахара, и отпустило меня по этой причине… — В-вы, — ого, притормозите-ка, у нас тут развитие персонажа пошло, — пришли сюда как волонтер, да? — Можно и так сказать, — кивнула я без лишних утверждений. Не расписывать же ребенку, что ты тот самый третий лишний, от которого один избавиться хочет, — слава богам, что фигурально, — а другой стремится держать поближе в качестве щита. — Ты из того же класса, в котором сейчас лекция? Тишина явно намекает, что да, иначе бы я уже давно услышала отрицательный ответ. — Не боись, загонять обратно тебя не буду, хотя вам не помешало бы послушать материал, — для убедительности пожала плечами. — В конце концов, даже если вы дети, то уже можете самостоятельно расставлять приоритеты насчет того, что вы хотите или насколько вам что-либо нужно. — Серьезно? — недоверчиво переспросил он. — Абсолютно. Когда я была примерно твоего возраста, то успела наслушаться по поводу того, что мне можно и что нельзя. И не сказать, чтобы потом мне сильно помогло это в жизни — пришлось еще учиться отстаивать свое мнение, которое раньше только навязывалось другими. «Ты должен делать это», «обязан слушать того» — а, по итогу, просто делали тебя удобным, а не самостоятельным, — сейчас научим, блин, хорошему, но ничего не могу поделать. Я бы хотела научиться протестовать вот так раньше, а не осознавать все к приближающемуся двадцатишестилетнему возрасту. А вот у собеседника аж глаза загорелись от радости. — Сестренка и правда понимает, — улыбнулся он, после чего нахмурился и спросил: — Но почему ты тогда здесь, а не вместе с остальными, если пришла? А, ой, теперь внимание точно на мне. Неловко получается. — Неуютно себя чувствую в больших компаниях, — особенно детей, особенно с таким пре-сеттингом у взрослых, ага. Вслух это говорить точно не стоит. — Я никогда не против помочь в таких делах, но иметь дело с большим количеством людей всегда очень проблемно. — Ощущение, что за тобой все наблюдают и осуждают? — Значит, ты тоже из таких? — ответила я вопросом на вопрос. Какая ирония в духе «встретились как-то два тревожника». Тем временем, мальчик снова вздоргнул, но взгляда не отвел на этот раз. — Да, «сестренка и правда понимает», — пошутила я — надеюсь, это не звучит как издевка. — Но вместе с этим сестренка учится, время от времени подставляясь под такие ситуации, а потом каждый раз для себя открывает — большинству людей все равно на тебя, если ты им не знаком, и верит твоему поведению, если ты часто с ними видишься. То есть, смотри, — пустилась я в объяснения, уже полностью развернувшись к нему, для удобства подогнув ногу, — если так смотреть, каждый человек в большей или меньшей степени сосредоточен именно на себе. Скорее, он будет переживать о своем впечатлении на других, чем думать больше, чем пять секунд, о том, кто буквально промелькнул мимо него и все. С теми же, кто общается с ним на постоянной основе, он больше воспринимает ситуацию как «что я чувствую во время нахождения рядом», чем фокусируя внимание на его действиях. Другими словами — что бы ты не делал, ты вряд ли будешь влиять на их впечатления, если только это не что-то глобальное. Еще по-другому — стоит раскрыться, и про тебя уже составят впечатление, которое останется в большинстве случаев неизменным, после которого ты можешь общаться едва ли не как угодно — другие уже будут воспринимать тебя в заданном ключе, не обращая внимание на детали. Понимаешь, к чему я веду? — ну точно сейчас накосячу, вот пить дать. И сама провалюсь как преподаватель в моральном ключе, и еще усугублю кому-то комплексы до крайностей… — Кажется, да, — прервал мой поток мыслей ответ. — То есть, если меня видят отчужденным, то и не будут подходить или обращать внимание, а если я начну общаться ближе, то запомнят только первое ощущение? Захотелось разрыдаться от облегчения. — Где-то так это и работает. Каждый все равно имеет свои взгляды, поэтому никогда не получится угодить всем. Просто поступай так, как тебе комфортнее — возьму для примера еще свое преподавание, хорошо? — дождавшись кивка, я продолжила. — Я могла взять строгий образ и не спускать со студентов глаз, постоянно кошмаря их во время занятий. Можно было просто избегать их, обходясь домашними заданиями и оставляя их самим себе. Но я хотела, чтобы для них и меня это не ощущалось напряженно, поэтому, когда выдался подходящий момент, я показала им, что понимаю, в какой ситуации те находятся, и что со мной можно не переживать, потому что мы ничем друг от друга особо не отличаемся. Сейчас у нас со студентами спокойные отношения, они не боятся со мной поговорить, а во время занятий веселая атмосфера, где можно и учиться, и на что-то отвлечься без проблем, — выдохнула я с внутренним удовлетворением, размышляя над сказанным, пока не поймала подозрительно восторженный взгляд и последовавшее: — Сестренка, скажи еще раз, где конкретно ты преподаешь? Я рассмеялась. — Сестренка учит китайскому в Стэллиском университете, поэтому в основном у меня учатся уже студенты-языковеды или те, кто согласился минимум половиной группы на факультатив. — Тогда я хочу попасть на курсы к сестренке, когда вырасту! — мамочки, а искры-то из глаз какие! Конечно, приятно иногда для кого-то побывать мотивацией, особенно когда ты сам — ходячее немотивированное существо. Поддавшись импульсу, я слегка взъерошила его волосы, говоря: — Тогда тебе нужно или любить языки, или в самом начале убеждать свою группу выбрать именно китайский, чтобы ты смог учиться у меня. Уверен, что хочешь этого? — Да, хочу! — кивнул он, после чего замялся, на что я аж забеспокоилась — что уже успело случиться? — Понимаю, что сестренка сказала мне не беспокоиться, но мне бы хотелось вернуться в класс, и я все еще переживаю насчет реакции других. Можешь зайти вместе со мной? — Конечно, — сначала хотелось ответить «без проблем», а потом я поняла, что проблемы будут. Еще какие. Для моих нервов — со стопроцентным гарантом. Тем не менее, протянув мальчику руку, я дождалась, пока тот за нее возьмется, и, слегла сжав, направилась с ним обратно к группе. *** — Я уже думала, ты захотела меня кинуть, тебя слишком долго не бы… — с порога поймала меня Роза, на что я чуть не откинулась от испуга. Раз она стоит уже тут, значит, общая часть закончилась, и… мать моя, меня что, специально тут караулили? А мальчик только озадаченно переводил взгляд между нами в это время, явно гадая, что тут вообще происходит. Заметив его, девушка тут же осеклась, после чего наклонилась к нему и сказала: — Прости, не сразу тебя заметила. Скажешь мне, как тебя зовут? Я тут же почувствовала, как мою руку сдавило, пока он с небольшим заиканием ответил ей: — Д-джек, Джек Вайлдбрин. — А меня зовут Роза, будем знакомы, — протянула она в ответ, предлагая рукопожатие. Джек только удивленно моргнул, нерешительно ответил на жест свободной рукой, после чего взглянул на меня и уже более уверенным голосом заговорил: — Кстати, сестренка, ты так и не сказала свое имя тогда. Как мне тебя искать, когда я буду поступать в университет к тебе? На контрасте, конечно, данная фраза произвела взрывной эффект. Роза, кажется, тоже оценила, шокировано смотря на меня. — Твою сестренку зовут Тори Имре, полное имя — Виктория, — решила не выпадать из образа я, частично чтобы точно дать остальным понять, почему меня не было все это время. — Кстати, тетя Роза тоже представляет крутую профессию, — на возмущенную фразу «кто это тут тетя!» я специально не обратила внимание, — так что тебе необязательно сосредотачиваться на языках, а выбрать, к примеру, того же юриста и искать факультативы. Пока что несколько таких групп китайского попадают другим, но, думаю, к тому времени я уже буду брать большее количество студентов под крыло. Что скажешь? — Что все равно хочу к тебе учиться, — улыбнулся он, и я едва сдержалась от повторного жеста — в конце концов, не лучшая идея ерошить кому-то волосы на публике, личное проявление симпатии, все дела. — У меня нет любимых предметов, поэтому я лучше сосредоточусь на тех, с которыми точно смогу тебя увидеть! — Еще не время опускать руки — может, тебе подойдет что-то другое. Но начать можешь, конечно, с языков, а там отталкиваясь от них дальше, — потому что знаю по себе — то, что тебе может нравиться по какой-то причине и то, к чему у тебя есть предрасположенность, не всегда оказывается одним и тем же. — Кстати, можешь для примера поспрашивать и вашего сегодняшнего лектора — думаю, он будет совсем не против поговорить с тобой на эту тему. Что думаешь? — Тогда я пока оставлю тебя, сестренка Тори. Еще увидимся! — заключил он, с заметно большим энтузиазмом проходя среди удивленных детей в сторону, где за нами уже наблюдал Вин. У меня такое ощущение от их реакции, что я призвала сюда Христа, не меньше. — Тори, когда ты успела? — шикнула мне уже практически на ухо Роза, когда Джек уже оказался достаточно далеко. — Ты вообще в курсе, с кем ты умудрилась подружиться? Да, с идентичным своим загонам ребенком, а что? — Если судить по твоей реакции, мы как будто в ромком-сеттинге школьного разлива находимся, где я выступаю первым человеком, заговорившим с местной звездой, — отозвалась я. — Да ну тебя, — фыркнула она. Блин, щекотно — а если учесть чувствительность ушей… — Короче, твой подопечный сегодня — один из первых в списке тех, кому нужна была психологическая консультация, Вин особенно хотел перехватить его для разговора. Пока мы разбирали файлы в начале, то наткнулись на его портфолио — и у него очень тяжелое прошлое, как оказалось. Отец погиб почти сразу после рождения, а мать ушла в запой и часто на нем срывалась, но спохватились уже когда ребенку исполнилось девять. Когда его привели к остальным, то он ни с кем не соглашался общаться, боясь всех, а тут он заявляется с тобой под руку, называет сестренкой и добровольно идет к Вину! Как, блин, ты умудрилась? — Магия, — издевательски развела руками в сторону я, в то же время вспомнив один очень далекий случай. Одна из моих соседок по дому, в котором мы жили еще в Будапеште, находилась в похожей ситуации, отказываясь идти на контакт. Мы же, почти все знакомые между собой по двору, не знали всех обстоятельств, поэтому, как дети, предпочли согласиться на этом и не обращать внимания — а потом поймали ступор, когда однажды ее увезла скорая, на улицу вывели шатающегося от продолжительного пьянства отца, а взрослые, жившие в смежных квартирах, начали наперебой объяснять социальным службам, как из квартиры часто доносились крики или различные шумы. После этого воспоминания переключились на собственный опыт после переезда — новое окружение, другая атмосфера в учебе, совершенно незнакомые люди, которые уже сформировали свой круг общения — и я, совершенно не вписывавшаяся в ту обстановку. За то, чтобы всем казаться идеальной, пришлось очень многое отдать, что и дало мне понять — так больше нельзя. Нужно было что-то менять, не опираясь на других, строить что-то свое внутри, чтобы никогда не жалеть о сделанном выборе. Что ж, если себе помочь не смогли… — … надеюсь, с ним все будет хорошо, — тихо проговорила я про себя. — Эй, Тори, — вдруг одернула меня Роза. Взглянув на нее, я заметила, как она уже смотрит не на меня, а куда-то вперед. — Вин смотрит в нашу сторону уже пару минут как, и мне это очень не нравится. Как думаешь, что случилось? Последовав ее примеру, я заметила, как тот действительно не сводил с нас глаз, пока рядом активно говорил Джек, восторженно разводя руками. Если я правильно поняла контекст, то итог можно выделить в двух словах. Кому-то конец. — Думаю, что случился мой клоунизм, — вздохнула я. — Либо перепадет ему, слушая советы неквалифицированных травмированных взрослых, либо мне — за то, что учу детей не самым хорошим вещам, помогая свернуть на кривую дорожку. А, судя по взгляду, конец придет именно мне. Пора искать похоронную урну. *** — Ну что ты сделаешь, если травмированный травмированного издалека видит? — на опережение выдала я, пытаясь оправдаться. Вин только хмыкнул, садясь рядом, и теперь мы уже вдвоем рассматривали водную гладь перед нами, наслаждаясь свежим воздухом после дождя. Настроение постепенно успокаивалось, и я даже почувствовала себя как в пределах университета — на своей территории, которая успела со мной срастись. — Сделать-то ничего не могу, особенно с тем, как неправильными методами ты вывела главного пациента на сегодня на правильный путь. Но тебе все равно не стоило так опрометчиво вмешиваться, давая ему советы, Тори. — Знаю, знаю, — выдохнула я — сама прекрасно понимаю, что так дела не делаются. — На определенном этапе сама испугалась, что могу своими словами не туда повернуть в выводах, в итоге только спровоцировав худший сценарий, и даже не буду говорить что-то в духе «но ведь все обошлось». — Рад, что ты это понимаешь, — ответил Вин, на секунду замолкая — видимо, подбирает слова. — И, тем не менее, отличная работа. Возможно, мне удалось достучаться сегодня именно благодаря тебе. Ого, это что, признание, что я не полный ноль в психологии? — Будем считать, что сегодня планеты решили отменить сходку в ретрограде, — отозвалась я, параллельно вспоминая недавние статьи. Потому что что-то про положение там было… как бы не про то самое ретроградное положение у нескольких планет сразу. Ждать, что ли, еще одного подвоха, или это была компенсация за сегодняшний день? Между нами снова повисло молчание. Возможно, приди мы только вдвоем, я бы уже полностью успокоилась, считая, что главная неприятность на сегодня позади, но сегодня с нами была Роза. Которая сейчас не находилась рядом. Зато непреднамеренно оказалась я. Незапланированно с самого начала. Кажется, к этому моменту Вин уже… — Тори, — начал снова он, и я поняла, что в мыслях мы оба сошлись как раз на этой части, — если ты здесь, то я могу уже считать себя отвергнутым, верно? И вот как тут возразить, скажите мне на милость? — Прости, — негромко ответила я. Причем, можно было считать это ответом от обеих сторон. От себя — что вмешалась, и от Розы — что уже все поняла и не захотела отказывать прямо, вызывая неловкость. — Не стоит, я должен был догадаться, — покачал головой Вин, продолжая смотреть вперед. — Когда мы уже были на моменте с предложением побывать в Сварте, я уже начал замечать ее смятение, как будто она не хотела что-то признавать. При том, как спокойно мы раньше общались, тогда она вела себя так, словно я ставил ее каждой фразой в неловкое положение, из-за чего я решил на всякий случай переиграть некоторые моменты, чтобы не нагнетать обстановку. Думал, мне показалось, но вот на волонтерстве появилась ты… и уже стало ясно, к чему все ведет. К горлу снова подступил ком, но уже совершенно по другой причине. — Все будет хорошо, — проговорила я, пытаясь убедить в этом и Вина, и себя. Оказавшаяся на чужой макушке рука осторожно взъерошивала волосы, пока я размышляла над итогом этой ситуации длиною в год. Тогда я впервые прочувствовала на себе по-настоящему сильную ревность — сначала как к другу, после как к объекту симпатии. После осмысления ситуации пришло смирение, подкрепленное решением не вмешиваться и поддерживать их на расстоянии. Дальше была в основном отстраненность в попытке не напороться на лишние эмоции, которые бы сделали всем только хуже. Сейчас… я без понятия, что это, но подобное чувство — точно не облегчение, злорадство или нечто подобное. Скорее, возникало ощущение, что я переняла эмоции Вина, разделяя вместе с ним безмолвный отказ. — Вот вы где! — как никогда невовремя воскликнула неподалеку Роза, на что Вин, возвращая маску, вежливо улыбнулся в привычной манере, а я лишь осторожно убрала руку с чужих волос и отвернулась, поджав губы, пытаясь не смотреть на сложившуюся картину. Пейзаж же перед глазами словно издевался, отображая проясняющееся небо, проступившую зелень, которая скоро должна была превратиться в желтый. И… — Радуга, — негромко констатировала я, глядя на проступившую полосу цветов на фоне серого. Несмотря на это, кажется, меня все-таки услышали — за спиной я услышала удивленный возглас Розы и тихое хмыканье Вина. Вместе мы еще какое-то время безмолвно смотрели на небо, пока я думала об этом как о знаке — счастливом, надеюсь, потому что плохих и так хватало по жизни. Пусть лучше значит, что впереди стоит ждать чего-то большего и лучшего, оставив позади благодатную почву.