полюс моего притяжения

Одетая совсем не подобающе ноябрьской погоде, Алина в очередной раз заканчивала свою прогулку в одном и том же месте, ноги сами приводили её сюда. Для девушки эта небольшая площадь стала своеобразным местом притяжения, потому что тут всегда играла музыка: вечерами здесь собиралась кавер группа, чтобы зарядить весь проспект настоящим роком. В короткой юбке и куртке, которая почти не грела, Алина не первый раз отдавалась этому месту, смотрела на людей, которые её окружали, на фонари, постепенно поджигавшие улицы и дома, смотрела на дикие танцы счастливых людей и мечтала потанцевать с ними. Каждый раз эти моменты заново запускали девушку, и она мечтала присоединиться к группе, чтобы стать частью этого большого живого механизма, зажигающего сердца людей. Все эти ребята были просто невероятны, но больше всего среди уличных музыкантов её привлекала худая рыжая девушка, она выступала не так часто, обычно её сменял высокий тёмный парень - солист, но каждый раз, когда это огненное чудо начинало петь, Алина замирала. Девушка никогда раньше не слышала такого сильного и одновременно трогательного вокала, поэтому приходила сюда снова и снова. Рыжая незнакомка всегда была такой радостной и живой, это поражало всех вокруг. После своих песен, она быстро отходила от микрофона и ходила между людьми, собирая деньги. Это была очень даже рабочая схема: девушка подходила к каждому и с самой обворажительной улыбкой просила поддержать музыкантов. Почти никто не отказывал, и Алина всегда кидала небольшые купюры, как и сегодня. Руки замерзли, Олешева пыталась двигаться, чтобы согреться, уходить не хотелось. Громкая музыка, яркие сбивки барабанщика и гитарное соло не отпускали девушку. Как загипнотизированная, она плыла в этих мелодиях и не замечала ничего вокруг. На какое-то время Алина забывала все свои проблемы: 'неаттестации' в колледже, извечные ссоры дома, отношения с друзьями, которых она уже вряд ли могла назвать таковыми. Казалось, мир вокруг неё рушился, а здесь, в мире музыки, всегда и всё было стабильно. - Не хотите поддержать музыкантов? - послышался высокий женский голос где-то сбоку. Алина подняла голову и увидела перед собой ту самую девушку, ради которой она здесь и находилась. У неё были глубокие серые глаза, яркий макияж и убийственная улыбка. "Интересно, ей не холодно" - подумала розоволосая; в колготках в сеточку и в вельветовых шортах незнакомка, казалось, совсем не мерзла, будто мощный источник энергии исходил изнутри, этим источником она охватывала на только себя и свое тело, но и всех вокруг. Олешевой показалось, что рыжая была в этом мире лишь наполовину, будто другая часть разума девушки поглощена бесконечным потоком музыки, уносящим куда-то вдаль, как игристое. - Да, секунду, - Алина, засуетившись, начала искать мятую купюру в кармане, и, нащупав, подняла глаза на вокалистку, - ты очень круто поешь! - Рада, что тебе нравится, - рыжая подмигнула и приблизилась к уху Алины, - а ты очень красивая, - горячий шёпот обжёг щеку, холодный пот пробежался по спине девушки. Она чуть не забыла отдать купюру; быстро придя в себя, Алина покраснела. - Как тебя зовут? - девушка с розовыми волосами хотела прикоснуться к руке незнакомки, но та ловко убрала мешающую прядь огненных волос с лица и повернулась в сторону музыкантов. - Софья. Мне пора, встретимся ещё. Вскоре рыжая скрылась в толпе, и Алина, как ни вглядывалась, не могла увидеть ту самую девушку, которая несколько минут назад заставила сердце розоволосой биться в три раза чаще. И весь мир, весь хмурый Питер изменился в глазах девушки, темное небо давило не так сильно, холод пожирал не так безжалостно, а на душе суета. Через десять минут Олешева спустилась в метро. Она медленно села в вагон, не осознавая толком, в нужную ли сторону она направляется. Как будто электрический ток прошёл сквозь хрупкое тело девушки и изменил внутри каждую клеточку её тела до неузнаваемости. Будто в голове Алины что-то переключилось, и всё вокруг окрасилось в совершенно иные цвета. И девушке так хотелось вновь увидеть этот огненный смерч, и она знала, что завтра ноги снова приведут её сюда. "И мое сердце не выдержит, точно не выдержит".

***

В следующий раз Соня узнала замерзшую девушку с розовыми волосами в толпе. Она опять стояла в коротенькой юбке, в белых гольфах и дурацкой куртке. Софье показалось это смешным, и она, хихикнув, направилась в сторону той самой девчонки. - Привет! - рыжая улыбнулась и схватила ошеломленную девушку за запястье, - ты такая смешная. - Почему же? - Олешева была удивлена, приятно удивлена появлением знакомой. Еще один разряд прошелся по её телу, а потом тепло. Тепло от прикосновения Сони. - Пойдем поближе, чего ты так далеко стоишь, - воскликнула Сомусева, проигнорировав вопрос. Она потянула Алину за руку и вытащила из гущи людей на самое видное место. Тут звук был еще громче, а отдача больше, но девушке это нравилось; жизнь рокеров - это что-то запредельное и невообразимое, но это была ее мечта. Они остановились сбоку от группы; здесь уже стояли двое парней, они поздоровались с Соней и продолжили разговаривать о чем-то своем. - Здесь слышно лучше, - громко сказала рыжая на ухо Алине и отдала ей свои очки, - подержишь? Вероятно, это был риторический вопрос, потому что сразу после этого, Соня оставила девушку и, обойдя барабанную установку сзади, что-то шепнула вокалисту. Алина уставилась на очки в своих руках и задумалась, зачем девушке нужны были черные солнцезащитные очки в плюс пять в ноябре. Возможно, очки есть часть образа Софьи, они довольно неплохо дополняли драные джинсы, длинную бежевую толстовку и тяжелые ботинки, и оставив свои мысли в стороне, Алина осторожно убрала оправу в карман куртки и подняла глаза. Элегантная и грациозная, Соня, как кошка, подошла к микрофону и вновь запела. Не только Олешева, но и окружающие ее люди замерли, эту рыжую бестию любили слушать все: от бездомных до мужчин в строгих деловых костюмах, от подростков до бабушек и дедушек. Ее чистый голос почти не срывался, каждая строчка слетала с уст еще изящней и живописней. И время замирало, Алина уставилась на девушку и не могла оторвать глаз. - Вау, она, как всегда поражает, - сказал один из парней. И правда, Олешева не могла не согласиться с ним. С каждым днем Соня пела все лучше и лучше, с каждым днем она все больше расцветала, и это поражало всех. Она и так всегда была самой яркой в коллективе, но у микрофона она затмевала всех и всё, никто не обращал внимания на искусное соло гитариста, на умелую игру барабанщика, все смотрели только на нее. И почему то, Алина ревновала из-за того, что на рыжую смотрели Все! Ужасное и непонятное чувство, но розоволосая хотела, чтобы остальные закрыли свои глаза и отвернулись, только она может любоваться этим восьмым чудом света, только она может слышать это прекрасное пение. - Как всегда, неотразима, - сказала Алина, когда Соня вернулась к ней и выдохнула. Казалось, ее худое тело разрывалось от музыки, выплескивая наружу различные краски и цветы, будто у музыки есть цвет и форма, будто музыку можно не только услышать, но и пощупать, увидеть, почувствовать. Кажется, в этот момент Олешева поняла, что чувствуют синестетики: они не придумывают цвета музыки, они буквально своими глазами видят неописуемые ауры, как северное сияние. - Спасибо, дорогая, - она подошла к Олешевой со спины и положила подбородок на плечо девушки, прислонившись щекой к щеке. Такая милая и сладкая, Алина хотела вечно ощущать дыхание Софьи на своей шее, хотела схватить ту за руку и никогда не отпускать, хотела слиться с ней в одно целое, в один большой всплеск цвета и света, - отдашь очки, или себе решила оставить? - звонкий смех. - А можно? - Да хочешь, забирай. Безделушка, - Соня схватила девушку под руку, будто та была безвольной мягкой игрушкой, которой любой мог управлять, - забыла спросить, как тебя зовут то? - Алина, - розоволосая немного сжалась от такого напора, она не ожидала такой открытости и добродушия со стороны новой знакомой, но ей было приятно, даже очень приятно. - Алиночка, солнце, пойдешь с нами после стрита гулять? - и Алина согласилась, она просто не могла ответить иначе. За последний день её сердце отчаянно билось лишь при одном упоминании рыжей бестии, руки становились влажными, по спине пробегал холодок. А сейчас сама Соня, такая яркая и живая, зовет едва знакомую ей Олешеву пойти с нею гулять. В какой-то момент Алине показалось, что это сон, она просто придумала в своей голове этот сценарий, но прикосновения Софьи были такими горячими, такими настоящими, нет, все это не может оказаться сном.

***

Соня тащила девушку за руку куда-то вперед и что-то говорила. Она рассказывала о всем, что попадалось на глаза, и Алина перестала замечать кого-либо вокруг. Рыжая знала так много всего, что Олешевой стало стыдно за свою необразованность притом, что она живёт в Петербурге с самого рождения. А Софью было не остановить, казалось, она забыла обо всех своих друзьях, что тащились немного позади, и теперь в её глазах стоял лишь призрачный облик любимого города. Словно помешанная, время от времени Алина думала, что её новая подруга не в себе, будто под наркотой, но речь девушки была до тошноты связанной, разум трезв и бодр. Сомусева была такой счастливой, будто вновь воскресла после длительного погребения, и розоволосая даже начала беспокоиться за её психическое состояние, но все было хорошо, даже слишком. "Алина, успокойся, ты просто накрутила себя!" - Хочешь, присядем, - Соня остановилась около белой расписанной маркерами скамейки и только сейчас заметила, что они совершенно одни. Она будто выпала из реальности, окунувшись в свой волшебный мир, где она могла быть самой собой, где она могла творить и отдавать себя всему миру. Она невинно улыбнулась Алине и рассмеялась. Олешева присела на скамейку и потянула Соню за собой. - Я устала, - Алина положила голову Соне на грудь. Её сердце билось так часто, будто мотор, будто в груди у неё всё пылало. Наверное, так и было, эта девушка - вселенная, такая же непонятная и сложная, но одновременно прекрасная. И в этой недосягаемости и заключался интерес Олешевой. - Я тут недалеко живу, зайдёшь ко мне?

***

Алина проснулась в тёплой мягкой постели, за талию её обнимала тонкая аккуратная рука, негромкое сопение раздавалось за спиной. На девушке было только нижнее белье и футболка, клетчатая юбка валялась на стуле. Она осторожно повернулась лицом к Соне, чтобы не разбудить её, и чмокнула рыжую в лоб. Всё такая же горящая и пылающая. Алина не переставала поражаться этому. Алина не переставала поражаться и тому, что сейчас это огненное чудо мирно сопит рядом.