о скрипучих полах и выгоревших плёнках

у ойкавы обычно не было много денег. то есть, ну, он не был бедным, его родители достаточно богаты для людей, имевших собственный винный завод. но, знаете как бывает, денег вроде много, безмерное количество, ты богатый мальчик богатых родителей, питаешься запаренным раменом в кладовой с биохимикатами. тут пахнет раствором h2o2, он въелся в нос и застрял на полочках, несётся в рот со скоростью тысяча плюс бесконечность в час. и знаете как бывает, все деньги, которые отправляют родители, уходят на огромное количество плёнки. безумное и безразмерное количество, и такого же безумного ойкаву тоору тянет снимать всё. засохшую лужу у ворот университета, только открывшийся комбини, ярко-ярко рыжего кота. новый халат куроо, адамову голову, украденную у литературоведов. и всё это он проявляет. поэтому сейчас, когда он сидит на треснувшем подоконнике, ест химозную, отравленную и желтую-желтую заваренную лапшу, в его носу вперемешку с h2o2, ещё и (с7h10no)2so4, c6h4(oh)2 и где-то на гранях в пропорциях кучкуется na2co3 и kbr, он абсолютно уверен, что доволен жизнью. почти. -и долго ты тут будешь сидеть? – он распушил свои волосы, аж пыль полетела, длинный и ворсистый кот. куроо как кот, приходит, когда уже желудок отваливается (после уходит, у ойкавы всегда только лапша), когда постоянно названивает ради лаборатории (-тоору, только это тебе и нужно) и когда что-то болит (голова тецуро всегда в районе груди). куроо как кот. пушистый и большой, постоянно ворчит и ласкается. он любимый, но тапочками его не побить. -хей! тебе жалко комнатушки для твоего любимого ойкавы тоору? - ему бы в театр, он весь такой наигранный и ненастоящий. -ты настоящий засранец, вот кто. у ойкавы на быстром наборе стоят два номера: куроо и ива-чана. хаджиме всегда сердится, когда тоору звонит ему посреди ночи и успокаивает, когда этот вызов заканчивается. иваизуми всегда рядом, когда не надо и далеко, когда больше всех требуется. он тёплый и мягкий, уютный и колючий. ревнивый и любимый. у ойкавы диафрагма постоянно поднимается при виде него, он умирает при тридцать шесть и семь. спасают его только тёмные глаза и крепкие руки. -мы с ним снова поссорились - снова поссорились и снова помирились. через: постель, шторы, разбитые тарелки и пустые бутылки. через порезанные пальцы и порванные наволочки, ссоры вытекают из дырявого кувшина, возвращаясь на место своё. через тёплый рис проникают в желудок, перевариваются в соке из криков и пьяных матов. куроо смотрит, глядит своими глазами и ставит реагенты обратно. он осматривает округу и замечает фотки, которые только начали проявляться. там они с ойкавой, ойкава и иваизуми, спина иваизуми и множественное количество его рук. там их кот около универа и самая дальная кажется была цветами: васильки и хризантемы. -все нормально? -м, да? -наверное, это конец - он измучено улыбается, и на его щеках крупицы маленького горя блестят. -всмысле? - их ссоры были как ураган: внезапно–резко–быстро. внезапно, потому что возвращались домой они в разное время, ойкава или от мечт убегал, или хаджиме засиживался за своей постной повседневностью. резко, потому что у обоих взрывные характеры. ловят огромные бесяки из-за сырой майки или густого поки. а быстро, потому что ойкава мягкотелый. нет, он определённо сильный, да так что небо сломаться может, воздух разорваться, а земля растаять. но не перед хаджиме иваизуми, когда он весь такой тёплый и продрогший от сидения на полу. -он снова за старое. -и сказал, что я ему больше не нужен. в глазах его мировая печаль, великая депрессия тогдашней Америки вернулась. за место банков, разорилось его сердце и «нового курса» ему никто не предложит. он сам выкарабкивается из этой бедности, нищета грозит ему пожизненная. -ох черт. ойкава - он подходит ближе и берет того за плечи, смотрит прямо в заплаканные глаза и пугается его мифической улыбке. в лаборантской слышны только всхлипы и слегка крики. слегка крики, в перемешку с горечью, и победой зла над добром. всхлипы в перемешку с идиомой 気に障る стараться всю жизнь, это казалось идеальным планом: побега, любви, победы, идеальности. но сколько бы он не сбегал от отца, не влюблял в себя науку, не пытался победить всех и быть до идеальности чистым, он всего лишь уходил от реальности, все сильнее заглядывался в цветы, был побеждённым и становился грязным, что не отмоешь. его плачь – это символ немой боли обо всём этом. он как открытая книга. * * * у ойкава склонность всё идеализировать. не только самого себя: в спорте, учебе и личной жизни. у него склонность идеализировать других: людей, кафе напротив универа и ключницу куроо. у него не завышенные стандарты, нет идеала красоты или мыслей о человеке-до-конца-жизни. у ойкавы склонность быть идеальным и старания принимать общество не идеальными. всего лишь склонность, потому что ему фактически плевать на неправильный говор других или не совсем свежий кофе из кофейни, да и ключница милая. с совятами. -ты так и будешь вести себя так? - спрашивает куроо с ухмылкой чеширского кота, который только-только сорвал яблоко и соврал, что это сделал не он. тецуро представление хитрости и лаской. тоору, вздрогнув, чуть-ли не клюнул носом в какао. какао в плюс девятнадцать. он самоубийца, любит садомазо и немного сладенького. в его кружке целая гора зефира. -как? - он с непониманием происходящего смотрит на куроо большими кофейными глазами. ойкава думает: о новых, недавно открытых солнечных систем в пятиста тысяч световых лет от нас, об огромных токпокки, которые видел недавно в ресторане и совершенно не думает о человеке, чьё имя начинается на х и заканчивается на джиме боже мой. -ты понял - он не отводя глаз отпил воду причмокивая - весь такой грустный и смотрящий в одну точку. ойкав прокручивает в голове последние события и не понимает, как ему вести себя иначе. -ну, я имею в виду. жизнь же не закончилась? -куроо, не начинай пожалуйста - ойкаве хочется закатить глаза в своей манере, но сил нет. он падает головой на стол с подавленным театральным вздохом и не может сосчитать, сколько раз они так вот сидели вместе - все будет нормально. переживу. -ойкава - тецуро немного зло и совсем немного эгоистично смотрит - как раньше не будет. я очень надеюсь. тоору резко поднимает голову и смотрит на него. сначала удивлённо, под впечатлением от всего, потом не понимающе, стараясь убедить себя, что все в норме, а потом начинает плакать. ойкава сломался от вечных тёплых объятий и мускулистых рук. от постоянных нареканий и фразы: «ты странный». сломался как нож от плохой чистки и засыревшего мяса. ему хочется разрезать себя на куски, чтобы не ощущать фантомную боль в кончиках пальцев и груди от слез. он пытается отговорить себя каждый раз от таких разговоров, но каждый раз натыкается на одни и те же подводные скрябки и стёкла, тем самым разрезая и так не зажившие раны по новой. у ойкавы мир рухнул в один момент. вот, просто так можно потерять империю, которая строилась по песчинке годами, незамысловатыми узорами делила ее на улочки и площади, в центре с главной церковью в честь хаджиме иваизуми. . . . ива-чан для ойкавы как земля для луны. он вечный спутник своего личного короля, и вместе, через долгие триллионы световых лет, взорвутся, разукрасив пустое небо яркой вспышкой и сверхновой, истребив всю удачу на жизнь. а он пошёл на бой с фортуной, чтобы всегда быть у её ног. ойкава спотыкается об свои мысли и кажется почти падает в лужу. они запутываются в клубок сожалений и слёз, всё это вытекает в глупое и безразмерное. -ой - белые кеды почти стали чёрным небом после взрыва. взрыв у него в голове, характерный щелчок переключение с режима на режим. режим первый: всегда думающий ойкава тоору, всегда думает об вечно злющем иваизуми хаджиме, который думает об ойкаве тоору, который снова ничего не слушает. режим второй: срочное переключение на сетчатку глаза, максимальная внимательность. опасности: подзатыльник а-ля «ива-чан мне больно»; подзатыльник в виде «ойкава ты снова?»; подзатыльник от жизни «снова эти лужи». -куроо-о - тоору пытается понять, построить пути, чтобы выйти к призу–чисто обуви - блин. -просто обойди ее по траве - куроо выстраиваете бровями непонятную гармошку. загадка пикассо - серьезно? у ойкавы в голове пропеллер и в заднице шило. он незаконченный стих нострадамуса, помятый в далеком шестнадцатом веке и сейчас вызывает панику в округе. что пророчит молодой астролог? мировой катаклизм в виде серых волос и шоколадных глаз.