Метаморфоз

Лёжа лицом в пол, я заливался горячими слезами истерики. До всех этих событий я не плакал столько лет, но в последнее время всё, что я делаю, это пускаю слёзы и опускаю руки, настолько жалким я себя даже не помнил. Поняв, что утопание в жалости к себе ни к чему не приведёт, я выпрямился и уверенно вытер влагу с лица, мне пришлось в очередной раз окинуть взглядом комнату, натыкаясь на одежду, что аккуратно лежала в глубоком кресле с высокой спинкой, и меня посетила мысль о бабуле. - У бабушки похожее было. – Я редко позволял мыслям о бабуле посещать меня, ведь она умерла, её не было на этом свете, и мне было от этого невыносимо грустно, наверно из-за того, что она единственная меня любила. Я провёл кончиками пальцев по приятной ткани кресла, отвлёкшись на мысль о том, что это не просто похожее кресло бабули, а это и правда оно, казалось, что даже запах такой же. Но времени думать о какой-то мебели буквально не было, и, переживая боль, я натянул на свой зад спортивные штаны, а за ними и толстовку. К моей великой радости, возле кресла даже стояли мокасины, а значит убегать мне повезло не босым, спасибо ублюдку, который их тут оставил. Бежать через дверь, за которой могло быть не понятно сколько людей, было не вариантом, ведь сколько я пройду, метр, возможно два. Зато всегда было окно, лучшая дверь для экстренных побегов, говорю как профессионал, хотя и убегал-то через окно всего раза два максимум. Честно говоря, я толком и не знал, куда мне бежать, ведь в чёртовых Объединённых Арабских Эмиратах я уже точно никого не знал, что не удивительно для парня из Бруклина. Так что, с минуту покружив возле окна, я увидел телефон, который так и манил меня взять его с собой, он словно говорил: «Позвони». Так что, подскочив на негнущихся от боли ногах к мобильнику, я ринулся, как безумный, к окну. Мне бы хотелось опустить тот момент, как мне пришлось выбраться из окна, ведь такого унижения, пожалуй, за все свои двадцать два года жизни я не испытывал. Но чего грустить, не считая отбитого копчика, рассечённой брови и шипов в заднице, ведь я умудрился упасть в куст с дикими розами, ничего серьёзно помимо моей гордости не пострадало. Но следующая проблема заключалась в том, что я видел лишь кусты, деревья и сады, ни забора или даже намека на выход, кроме того, чтобы спрыгнуть с самого реального обрыва, у меня пока не было. - Чёртовы богачи. – Скажу сразу, скакать по кустам с травмированной ногой - не самый лучший вариант для побега, потому что вы быстро выматываетесь, а на улице ещё и жара плюс тридцать. В глубине садов, где были, наверное, все виды роз, мне в один момент даже нравилось, ведь розы красивые и пахло там чудно, да, и о бабуле вспоминалось, её ведь Роза звали. Но ещё больше я вспоминал о чудном фильме Лабиринт 1986 года, и честно, мне не хотелось наткнуться на короля в лице ебанутого Беара. А самым прекрасным моментом моего милейшего побега стал тот раз, когда парень из охраны, пробегая рядом, включил во мне режим выживания на максимум, и я, споткнувшись, случайно растянулся прямо под теми же кустами роз, но уверенно сделал вид, что это тактическая маскировка и вообще всё идёт по плану. Но всё же решив обратиться к своему серому веществу в черепной коробке, я на животике прополз до укрытия, ведь очевидно же, что Беару со сто процентной вероятностью сообщили о том, что его экзотическая зверушка сбежала. Если бы тот медведь в костюме попытался меня узнать, то возможно он бы не делал опрометчивых поступков, таких как оставлять меня одного, ведь, как любил говорить Блэк, я подобно крысе, сбегу ото всюду. Так что, проползя на животе до деревьев и высокой травы, я сумел снова встать на ноги, конечно же не без божественного вмешательства. Иначе мне было не понятно, отчего это я всё ещё не сдох от боли, которая не забывала о себе напоминать при каждом шаге. Солнце было высоко, и если бы не деревья я бы уже давно свалился от солнечного удара. Пот тёк рекой, пока я всё шёл и шёл через деревья конфетных яблонь, я мог с лёгкостью различить сорт яблок, потому что у бабули была яблочная ферма. И это было так странно, что в этом месте я вспоминал о своей бабуле каждые десять секунд, в то время как в обычной жизни мог годами о бабушке не думать, даже в её дни рождения. И пока я был погружён в мысли о яблонях и розах, то едва носом не столкнулся с высоким забором под два метра, если и того не больше. Каменная кладка с шипами поверх, красиво ни дать ни взять, вот только перелезть через эту красоту было не так-то и просто, но идиот владелец дома посадил чудные яблони так близко к забору, видимо, чтобы соседи тоже яблони обирали. Закатив глаза и подтянув рукава своей толстовки, стал взбираться на дерево, вспоминая чудные мгновения жизни в Алабаме, где я воровал яблоки, играл в пиратов с мальчишками и ползал там, где не следовало. В очередной раз отбивая себе несчастные ребра, я свалился с ветки по ту сторону забора как куль с дерьмом, очень хотелось сваливаться хотя бы как мешок картошки, но, судя по ощущениям, даже до картохи не дотянул. Пытаясь найти кислород в своём теле на всё том же животе, я пополз в сторону чёртового леса, ведь идти по главной дороге от дома это как махать задницей перед насильником и при этом быть в розовых кружевных трусиках. Размазав пот и грязь по своему лицу, поплелся дальше в лес, прямо как в сказке, разве не чудно, осталось только уколоть палец и впасть в очередную кому, чтобы проснуться от того, что мой младенец высосал бы иголку из моего пальца. Вроде как неделю не пил всех тех радужных таблеток, так от чего у меня в мозгах тараканы буйствовали был секрет, возможно, дело было в том, что у них была банальная ломка, а у меня истерика. Но пообещав себя впредь вести хоть на долю разумно, выпрямившись, пошёл через лес, но так, чтобы до моих ушей долетали отдалённые звуки дороги, по которой периодически проезжали машины. Лес, походы и пикники как-то никогда со мной не были плотно связаны, если только в глубоком детстве, пока я жил вполне хорошей жизнью ребёнка из Алабамы. Но в лесу я не был с семи лет, а потому мне было довольно сложно ориентироваться на свои познания о выживании в лесу, которые и знал-то я банально из тех книг, что периодически читал. Нога не переставала болеть, и, казалось, я заблудился, ведь навряд ли Дубай был за углом. И все что я знал в действительности о чёртовых Объединённых Арабских Эмиратах, так это то, что это пустыня, так что откуда вообще тут мог взяться лес не хуже, чем в штате Колорадо. С каждой минутой ходьбы мой побег всё больше выглядел нелепой пыткой, и, честно говоря, появлялась мысль вернуться обратно в тот чёртов дом и выпить блятский графин воды. Но я же упёртый, подобно сорняку, который пробился через джунгли Нью-Йорка. И когда голову окончательно напекло, а я прошёл мимо одного и того же куста ядовитого плюща в третий раз за последние семь минут, чашу терпения окончательно переполнило. Проклиная себе под нос всё, на чем свет стоит, и особенно задницу одного богатого ублюдка, чьи мозги были с грецкий орех, мне пришлось принять тот факт, что самостоятельно не то, что из передряги, я из чёртового леса уже не выйду. Так что, прикусив нижнюю губу, я двинулся к дороге, где была хоть какая-то мало-мальская связь, набирая номер такого человека, чье лицо мне хотелось забыть. Цифры были словно паутина, с нажатием каждой казалось, я подобно мышонку запутывался все больше, а чёртов птицеед неспешно продвигался ко мне, скаля свои клыки. И самое страшное было не в том, кому мне приходилось из-за одного чёртового ублюдка звонить, а в том, что номер того самого паука был в книге контактов парня, у которого я увёл сотовый. - «Извращенец», поддерживаю. – Глядя на дисплей с яркой надписью, я только мог догадываться, что мог сделать Паук-бродяга тому невинному пареньку. И это не я ему кличку такую красочную придумал, так называлась его агентство займов, а он тот самый Виктор Блэк, мужчина с татуировкой паука, тот самый кредитор, что с ума сходил по мне и купил мою девственность за тридцать семь тысяч в уплату долга моего папаши. Но только этот сорокалетний мужчина мог спокойно противостоять чертовому медведю лишь потому, что спеси и яда в пауке было больше, чем в Беаре, а ещё он больше заплатил за мою задницу. И, наверное, самое очевидное было в том, что после моего весёлого побега через окно мотеля в мусорный бак и так до полицейского участка, паук уехал, но это не значило, что он сбежал из-за того, что я обидел его светлые чувства. Слышал, он открыл бордель и пару кредитных домов в чудном Дубае, в который я никогда не стремился, но раз мы так близко с Виктором, грех будет ему не позвонить, ну и пошли гудки. - Как забавно, Лекс, мне казалось, тебе не понравилось моё внимание, ты что-то говорил про то, что больше в жизни мне звонить не станешь, твое «больше никогда», как оказалось, даже месяца не продержалось. – Не завидовал я этому Лексу, ведь память-то у меня хорошая, и я прекрасно помнил питона в штанах этого паука озабоченного, мне до сих пор кошмары снятся, а ведь с нашей последней встречи уже минуло пять лет. - Привет, дяденька, прости, но это не Лекс, думаю его «никогда» ещё в силе. – Впервые я познакомился с Виктором, когда мне было десять, отец тогда ещё подрабатывал на банду паука, набил тату и был мелким дилером. Ну и из-за работы отца мне частенько приходилось видеть в нашей жалкой квартирке ребят Виктора, и в какой-то момент ребята сменились их босом и его изучающим взглядом серых глаз. Когда я был ребёнком, Блэк отличался от всех отцовских кредиторов тем, что и пальцем меня не трогал, наоборот, он заботился обо мне, дарил внимание и подарки, казалось, он боготворил меня. Но это было не так, он просто, как и все другие, хотел обладать моим телом, поэтому Блэк с такой лёгкостью обменял долг отца на мою девственность. Хотя нельзя не заметить то, что именно Виктор пугал меня больше всех отцовских кредиторов, ведь он мог с легкостью убивать и делал это, иногда даже на моих глазах. - Персик, столько лет, а твой голос всё такой же возбуждающий. – Ещё одна отвратительная кличка, и всё из-за моего естественного запаха, который едва был уловимым в те короткие течки, которые были едва ли заметными, отчего я и не верил, что в действительности являюсь омегой. – Не ожидал, что ты когда-нибудь мне сам наберёшь. Как Уильям? - Сбежал с моими деньгами и удачно продал меня. Хочешь забрать обещанное? Не поверишь, Блэк, а я всё ещё девственник. – Самому, честно говоря, не верилось, но это было именно что так, ведь секса Катарина никогда не хотела, а мне оно было и не надо, единственное, чего я всегда желал, было танцами, а сексуальное влечение всегда проходило лесом. - Ты меня заинтриговал, и куда же мне подъехать, мой сладкий Персик. – У меня не было особого желания ложиться под паука, но и идти в рабство к чёртовому психопату, одержимому разбитыми коленками как-то тоже не пекло. Так что я просто выбирал меньшее из зол, ведь одному нужна лишь единственная ночь с девственником, а после долгожданная свобода, чтоб её. А второе я пока ещё не раскусил, но и раскусывать желания не было. - Дяденька, не врите, вы уже отслеживаете мою локацию, я вас жду. Но тут проблемка, ты же знаешь кого-то по фамилии Беар, так вот, он думает, что купил меня. – Отчего-то я не сомневался, что паук был ознакомлен с фамилией Беар и чётко понимал, о каком члене это ебанутой семьи могла идти речь. Возможно от факта наличия номера паука в контактах одного из охранников Беара. - Видимо, Уильяма может исправить лишь могила, и сколько он заплатил за тебя? – Медленно продвигаясь всё так же к дороге, которую можно было уже прекрасно видеть, я прикидывал причины раздражённости в голове Виктора и шансы того, что тот не кинет меня разбираться с Беаром самостоятельно. Но в помощи и неравнодушии паука к моей ситуации я был уверен, ведь он был тем, кто решал проблемы с продажей моих частей тела по ходу моего взросления. - Десять кусков. – Быстро это проговорив, я вышел на нечто похожее на полянку рядом с трассой, на которой в помятой траве лежала собака, серая с большими янтарными глазами. Животное было в крови и тяжело прерывисто дышало, глядя с такой немой мольбой на меня. Мимо пролетели два джипа, чьи звуки тормозов в будущем мне в кошмарах сниться будут, ну а я только и мог, что смотреть на собаку, которая безумно напоминала мне меня. - Серьёзно, дешево, однако буду через два часа, постарайся к этому времени остаться таким же невинным, мой Персик. - Не волнуйтесь, дяденька, он меня и пальцем не тронет. – Сбросив звонок и пихнув телефон в карман штанов, я, словно магнитом, потянулся к умирающему животному, которое всё так же взирало на меня янтарными глазами. – Тебя сбили. – Прошептав, я присел на колени возле собаки, которую сбили, а после просто недалеко от дороги оттащили и бросили, люди самые жестокие звери. От прикосновения к своему окровавленному носу пёс мягко лизнул мне руку, отчего плакать захотелось ещё больше, ведь я был не лучше этой собаки. – Его бросили… - Он сдохнет к полудню, я бы волноваться не стал, могу добить, если хочешь? – Со мной говорил один из людей Беара, он был не то, чтобы крупным, как сам чёртов медведь, но мужчина с русыми волосами и шрамом над губой выглядел крайне опасным, хотя мне было как-то всё равно. - А варианта спасти нет? Он же ещё жив. – Всё так же держа руку на морде животного, я искренне хотел его спасти, а не добивать или же, как те, что бросили его тут, уйти и оставить всё как есть. – Он же мучается, я знаю, каково ему. - Хозяин ждёт, и он зол. – Проговорил мужчина, видимо понимая, что я никуда убегать не стану, он шёл расслабленно и неторопливо, стараясь ни во что не вляпаться в этом лесу, а на дороге возле тех двух джипов была ещё парочка парней в чёрном, что скучающе курили. Пока я всё так же сидел возле животного, что так же глядело на меня, и казалось, есть я и он, и мы необходимы друг другу. – Нам следует вернуться. - Спасите собаку, я не хочу, чтобы она умирала. – Подкатила к горлу всё та же боль, которую принесло собой известие о смерти Кэти, и глядя на грязного, чудовищно худого пса, мне так хотелось ну хоть кого-нибудь спасти. – Я умоляю, помогите. – Слёзы стали падать из глаз, и, подползая к животному лишь ближе, склонив над ним голову, плача подобно маленькому дитя, сжимая в руках землю, всё, чего я так хотел, это выжить. – Я не хочу, чтоб он умер, помогите умоляю… - В доме есть бывший ветеринар, один из охранников, можешь взять пса, и, если хозяин будет не против… – Большего мне было и не надо. Сцепив зубы, я, слабый с переломанными ногами, поднял пса, что был едва ли не с меня весом, на руки и, содрогаясь всем телом, двинулся к охраннику Беара. – Это будет очень занимательно.