Я не смогла бы так любить

      Месяц спустя после неприятного инцидента с Баэм Су жизнь ATEEZ более-менее вернулась в нормальное русло. Несмотря на то, что тут и там ещё вспыхивали споры насчёт произошедшего и находились новые недовольные, но случалось это столь редко, что основная масса поклонников уже не обращала на это внимания.       Видео с речью Пака Сонхва и его "извинением-просьбой" за две недели вызвало широчайший диссонанс у публики и породило множество дискуссий в интернете, однако... Фанаты, нарекшие видео "посланием любви" сделали его едва ли не самым просматриваемым роликом в мире. О случившемся судачили все, кому было хоть что-то сказать, а сказать хоть что-то было каждому; однако несмотря на все волнения репутация ATEEZ была обелена, чего нельзя было сказать о BlackPink, участницам которой пришлось принести официальные извинения.       Но вот, волну хейта смыла волна поддержки и любви, и ATEEZ, сполна искупавшись в ней, взялись за новый альбом.       Сонхва же месяц спустя неожиданно столкнулся в коридоре с... Дженни. Она и поведала ему не слишком любопытную, но всё же новость о том, что Баэм Су покинула страну, скрипя зубами от раздражения.       — Кажется, скандальные новости она больше делать не сможет, — усмехнулась тогда Дженни. — Впрочем, ты и сам хорош, Сонхва. Ловко ты поиграл словами: "Баэм Су виновата", — она язвительно ухмыльнулась.       — Я помню, что ты сказала мне про шоу и про хищников, Дженни. — ровно и безэмоционально ответил Сонхва и отступил на шаг, собираясь пройти дальше по коридору.       — Поэтому теперь сторонишься меня? — Дженни шагнула вбок, преграждая ему дорогу. — И даже за науку поблагодарить не хочешь?       Сонхва ничего не сказал, но выразительный взгляд послужил достойным ответом, так что рэпер BlackPink закатила глаза и недовольно цокнула.       — Ну да-да, конечно... — протянула она без интереса, но потом посмотрела на Сонхва с уже привычной хитринкой, будто бы она снова сумела узнать что-то, что он хотел бы скрыть. — Сдаётся мне, что не только Уён из ATEEZ скрывает секреты.       Дженни отступила в сторону и, перебросив волосы через плечо, прошла мимо него по своим делам.       Она остановилась лишь на миг, и лишь только шёпот, раздавшийся над его левым плечом стал прощанием:       — Ты выглядишь слишком обласканным Судьбой — у неё нежная рука, но она женщина с непредсказуемым характером. Будь осторожен, Пак Сонхва, и удачи тебе. Чао~       Сонхва искренне не понравился ни тон Дженни, ни то, что она ему в том коридоре наговорила. Так что он сам для себя решил просто выкинуть сей инцидент из головы.       Тем более, что вечером его ждала встреча с Мирэ Мун, которой он долго ждал.

***

      Когда Сонхва выходил из частного винного магазина с дорогой бутылкой мерло, так любимого Мирэ, над Сеулом уже сгущались сумерки: невольно вскинув голову, он изумился, что небо над вечно-пасмурным городом расчистилось этим вечером от облаков — в темнеющем своде над ним даже можно было разглядеть крохотные белые вкрапления. Словно кто-то жемчужную пыль стряхнул с ладоней.       Мотнув головой и выкинув из неё лишние мысли, Сонхва плотнее запахнул пальто и подтянул полумаску, закрывавшую лицо: он сел в элитное такси и назвал водителю заученный наизусть адрес. И пока машина мчалась по зажигающейся вечерними фонарями автостраде, Сонхва смотрел в окно, провожая взгляд вывески, фонари, прохожих, и думал о… о глупой малости на самом деле. О том, как встретит Мирэ, поцелует её, как они проведут этот вечер и выходные. Он напомнил себе, что скоро уже Рождество и пора будет выбирать и покупать подарки, и поставил жирную точку напротив пункта сводить Мирэ в недавно-обнаруженное миловидное кафе с котиками и старыми потрёпанными сегой и денди — она мечтала поиграть в Mario Bros.       На подъездной дорожке к группе нужных многоэтажек Сонхва остановил водителя, благодаря его за поездку и расплачиваясь. В приподнятом настроении, он вышел из автомобиля и направился по тротуару к дому, но с каждым шагом, приближающим его к нужному двору, сердце у него колотилось всё быстрее. И невольно он чуть ускорил шаг.       Однако, когда Сонхва завернул за угол, изнутри его словно пронзил мелкий неприятный укольчик тревоги: ведь двор был наводнён толпой, сбившейся в разношёрстные группки. Всеобщий гомон перекрывал даже музыку, игравшую в его наушниках. Сонхва поспешно вытащил "капельки" из ушей, на ходу запихивая их в футляр и убирая в карман, и поспешил к людям, окружившим одинокую машину "скорой помощи". Рядом оказался ещё и полицейский автомобиль.       Сердце Сонхва заметалось в груди барабанной ритмикой тайко.       Он начал проталкиваться сквозь толпу, глухо извиняясь и поясняя, что ему нужно пройти, ему нужно вперёд, нужно к подъезду. Краем уха он выцепил из зловещего гомона голосов жутковатые абсурдные сплетни:       — Говорят выбросилась…       — … покончила с собой?! Быть не может…       — Кто-то столкнул с балкона девушку?..       — … там был Джухон Цой… я видел его…       Сонхва рвался вперёд, уже совсем беспорядочно распихивая в стороны недовольных ротозеев. И внезапно толпа поредела — человеческое месиво выплюнуло его на границу круга, в глаза ударил ослепительный свет, да так что ненадолго ему пришлось зажмуриться. Когда он вновь открыл глаза и нашёл взглядом тело девушки, Сонхва заледенел на месте от разрывающей нутро пустоты, которая стремительно поглотила все его чувства.       Безжизненный стеклянный взгляд Мирэ Мун, лежащей на земле, кажется пронзил ему самую его душу.       Пальцы сами собой разжались, и бутылка дорогого вина падая ударилась об асфальт и разбилась на сотню мелких осколков — таких что уже не соберёшь обратно. Рубиновое пятно расползалось по черноте.       Безликие холодные белые звёзды, обретающие силу в сгущающейся ночной черноте, с равнодушием взирали на него с непостижимой высоты.       Сонхва зачем-то моргнул. Затем ещё раз. И ещё.       Словно страшное видение могло развеяться миражом. Словно Мирэ Мун вот сейчас положит свою прохладную ладонь ему на плечо и разбудит его от всего этого кошмара. Но этого не произошло.       Потому что это был не сон. Это была ужасная реальность, в которой Мирэ Мун умерла.       И Сонхва пока не знал, а нужна ли ему такая реальность.