Больничное крыло

– Малфой, слезай. На нас смотрит весь стадион, – Гарри дёрнулся, но, придавленный чужим весом, с места не двинулся. – С радостью воспользуюсь твоим советом, Поттер. Сразу, как только ты отцепишься от моего воротника, – Малфой почти шипел, даже не пытаясь скрыть раздражение. – И лучше бы, чтобы то, что упирается мне в живот, было ножнами палочки. Слишком плохая шутка для лежащих друг на друге старых врагов. – Ага, ножнами. Такими же, как твои. Которые тоже упираются мне в бедро, – ситуация была хуже некуда, и Поттеру оставалось разве что улыбаться по-идиотски. И всё-таки выпустить малфоевский воротник, рефлекторно провести пальцами по участку кожи над ним. Невольно подумалось, что шея у Драко сейчас должна быть солёной. Отчего-то безумно захотелось попробовать, но... на них действительно смотрел весь стадион. – Поттер!... – Малфой издал полный возмущения звук, вздрогнул от прикосновения и, немного замешкавшись, скатился с гриффиндорца, распластавшись на земле рядом. Трибуны шумели, и Драко был почти уверен: уже сейчас бó‎льшая часть зрителей обсуждает совсем не игру, прерванную из-за падения обоих ловцов. Желание встать или хотя бы гордо уползти с поля, не дожидаясь целителей, стало таким сильным, что Малфой был готов попытаться. Останавливало только то, что голова кружилась, а левая рука онемела. «Чёртов бладжер. Чёртов Поттер», – билось в висках, а перед внутренним взором упорно вставала картинка идиотской улыбки, фантомное ощущение пальцев на шее, и... совсем не пальцев, совсем не на шее. Драко прикрыл лицо ладонью, чтобы унять головокружение и ушибленную фантазию, отчаянно пожалев, что ударился недостаточно сильно и не вырубился. Возможно, тогда не было бы так мучительно стыдно и... интересно? – Малфой, – отозвался Гарри спокойно и повернул к Драко голову. На несколько секунд залип на то, как красиво смотрятся изящные пальцы на бледном, покрытом румянцем лице и сглотнул, чувствуя, что желание прикоснуться... Да и не только прикоснуться, чего уж там, усилилось. Это всё от удара. Точно от него. Гарри опёрся руками о землю, попытался встать и даже не сразу понял, почему зашумели трибуны. Согнулась только одна нога. Вторая взорвалась болью, в глазах потемнело. Снова. Поттер не расслышал громогласное «Гриффиндор выиграл!» и не почувствовал, как из пальцев выскользнул снитч. Следующим, что Гарри запомнил, стала окружившая их толпа и то, как его перекладывали на носилки. Краем уха выловил, что «мистеру Поттеру и мистеру Малфою придётся провести ночь в больничном крыле», и всю дорогу до замка пытался найти взглядом Драко. Видел только радостно-встревоженные лица, небо, а после – каменный потолок. Малфой не заметил движения рядом – голова кружилась так сильно, что он закрыл глаза. Всего на минуту, чтобы пёстрая карусель трибун перестала кружиться. И совершенно не заметил, как провалился в тревожное беспамятство. Выныривал из него, словно из омута, хватал ртом воздух, пытался вникнуть в происходящее: вой трибун, блеснувший снитч – не его – имя Поттера, выкрикнутое кем-то с тревогой. Снова тонул. Вязкий мрак, полный боли и слабого вращения наполнял голову. Подкатывал тошнотой к горлу. Открыв глаза ещё раз, Драко попытался пошевелиться. Чьи-то руки удержали его. Носилки качало, со всех сторон возникали напряжённые лица, звучали неразборчивые голоса. Малфой пытался вслушаться, но…. Темнота опустилась внезапно, став плотнее и гуще, словно кто-то выключил небо. Даже вращение чёртовой карусели и качка пропали – и Драко утонул в ватной пустоте. В следующий раз Малфой упёрся взглядом в арочный потолок больничного крыла. Магические светильники тускло горели, немного рассеивая ночной сумрак. Драко прислушался – сначала к себе. Голова раскалывалась от боли, всё ещё мучительно тошнило, а левая рука от кончиков пальцев до самого плеча оказалась закована в гипс. И тоже болела: где-то там, внутри – тупо и очень раздражающе. Затем настал черёд окружающего мира: в лазарете было тихо и будто бы пусто. «Чёртов бладжер. Чёртов Поттер», – отголоском памяти окатило виски. Малфой встал с постели, чтобы дойти к мадам Помфри и попросить сонное или обезболивающее зелье, но не прошёл и пары метров. Обогнув ширму, он оказался на расстоянии трёх шагов от Поттера, загипсованного от кончиков пальцев ноги – кажется – до самой задницы. Удивление сменилось совершенно не к месту вспомнившимися «ножнами» и приступом головокружения. Чтобы не потерять равновесие Малфою пришлось ухватиться за стойку. Ещё раз рухнуть на Поттера было бы слишком. – Поттер. – Ничего более уместного в ушибленную голову не пришло. Неожиданно Драко подумалось, что, наверное, как-то так должен себя чувствовать Уизли всю свою жизнь – в голове вязко и пусто, мысли путаются, а язык кажется чужим и неудобным. На секунду стало почти жаль рыжего. Всего на секунду. Поттер поднял мутный от бессонницы взгляд. И улыбнулся, радуясь компании. Он успел заскучать за эти часы: друзей после отбоя прогнала мадам Помфри, а книгу, притащенную Гермионой, читать не получалось. Буквы расплывались, смысл ускользал. Зато на Малфое взгляд сфокусировался сразу. Вспомнились тяжесть его тела и отголосок того возбуждения. Гарри ещё раз пожалел, что оба словили по травме. – Присаживайся. Угощайся, – Поттер указал на край кровати. И на тумбочку, на которой стояла бутылка обезболивающего зелья и стакан. Драко обернулся, заметил у своей койки такой же набор и мысленно чертыхнулся: в упор не заметил его, когда вставал. – Ты всегда такой щедрый или только после удара об землю? – Сарказм сработал автоматически. Но приглашение Поттера Драко принял: сел на постель рядом с его бедром со здоровой стороны. И замер, не зная, что ещё сказать, чтобы не выглядеть полным идиотом. – Только после того, как пообнимаюсь с кем-то так близко, – Гарри ухмыльнулся не менее глупо, чем днём, – не стесняйся. Наверняка болит? У меня тоже. В его голосе не было слышно издёвки. Заботы, в общем-то, тоже. Гарри было интересно самую малость, очень скучно и... Всё ещё думалось, какова на вкус кожа у Драко под ухом. Терять Поттеру, в конце концов, было нечего. Не сейчас, не на последнем году «обучения», когда на героя войны с обожанием смотрит весь Хогвартс. Кроме нескольких слизеринцев и Малфоя. Его интерес интриговал, особенно вкупе с тем, как недавно «ножны» упирались в бедро. – Болит, – согласился Драко, не пытаясь притворяться: сложно изображать героя в полосатой пижаме лазарета. – Прилетело мне... нам... основательно. Без обычного высокомерия Малфой напоминал нормального человека. Даже улыбался – криво и бледно, но всё же. Дотянувшись до стакана на тумбочке, он налил себе зелье. На два пальца, будто не мерзкую травяную настойку, а хороший огневиски. – После всего, что между нами было, не до стеснения, – пошутил он, выпивая обезболивающее почти залпом. И насмешливо двинул бровями – попытался, но скривился. То ли зелье так подействовало, то ли сотрясение дало свои плоды, но вёл себя Малфой удивительно: по-человечески и немного глупо. Гарри бровями не двигал, но смотрел на Драко вопросительно. Пытался понять, с каких пор они перешли на дружеский тон. С метлы падали, вроде бы, не впервые. Наедине, правда, не оставались, если не считать того... Поттер нахмурился, отгоняя неприятные воспоминания. В голову пришла ответная шутка. Гарри снял очки и методично протёр их краем одеяла. Потратил на это минуту, а, водрузив обратно, адресовал Драко внимательный изучающий взгляд. Очень внимательный. И промолчал. Малфой помрачнел, чувствуя себя невероятно глупо. Поджал губы, отставив стакан обратно на тумбочку и хмуро бросил: – Забудь. Кажется, я ударился сильнее, чем думал. И... поздравляю с победой. – Драко собрался встать, но замер и ухватился за край постели, остановленный приступом головокружения. – Только я хотел спросить, кто ты и зачем притворяешься Малфоем, как ты всё испортил. – Гарри совершенно не выглядел расстроенным, и уловив чужое движение, поймал Драко за руку, слабо сжал пальцы на запястье. – Подожди. Теперь уже Малфой смотрел на Поттера очень внимательно: сначала на его пальцы, потом в лицо. Вопросительно вскинул бровь и снова поморщился, не в силах гримасничать. – Не понял. – Не спрашивал, утверждал. Никак не мог уловить связь насмешки и просьбы, но остался сидеть. Убедил себя, что просто ждёт, когда отпустит боль, а пол перестанет качаться. С затаённым интересом дожидался от Гарри продолжения. – У меня к тебе одна просьба, – Поттер сам не заметил, что поглаживает бледную кожу, но старался смотреть серьёзно. Так, чтобы Драко не решил, будто над ним издеваются, – я ударился головой, кажется, но с момента падения меня не отпускает одна мысль. Выслушаешь? Выдержки хватило, чтобы закончить. Потом Гарри всё-таки растерялся: опустил взгляд, покраснел кончиками ушей и смущённо посмотрел на собственные пальцы поверх чужого запястья. – Так вышло, что я совершенно свободен ближайшие... сколько-то часов. Поэтому валяй, Поттер. Я весь внимание. – Под действием трав боль медленно отступала, и к Малфою вернулась привычная манера общения. От запястья вверх – из-под пальцев Гарри – по коже поднимались щекотные мурашки, отзывались тянущей дрожью под рёбрами. Драко фыркнул, опустив взгляд на руки, но не стал вырываться из «захвата». Кажется, это был первый раз, когда они касались друг друга вот так. Суть прикосновения – невольной ласки – дошла и до Поттера, и пальцы его слегка дрогнули от неуверенности. Гладить не перестали: поднялись под рукав пижамы, невесомо исследуя очертания чужой руки. Взглянув на Малфоя, Гарри попытался скрыть смущение. Заговорил не сразу, несколько секунд пытаясь заставить слушаться прилипший к нёбу язык. – Наклонишься? Я тогда... лежал на траве и думал, какой окажется на вкус твоя шея, если я тебя поцелую. Но... Там было нельзя. А сейчас мы одни, и я всё ещё думаю про это. И я пойму, если ты... – конец фразы получился скомканным. – Прости, что? – Малфой вскинул на Поттера ошарашенно-растерянный взгляд. – Я не уверен, что правильно понял тебя: ты хочешь что сделать? Драко поднял руку, высвободив её из пальцев Гарри, и приложил запястье к его лбу, проверяя, нет ли жара. Лоб Поттера оказался тёплым и сухим: ничто не указывало на приступ бреда, кроме безумных идей. На всякий случай Малфой коснулся и своего лба – мало ли – чтобы убедиться, что это не выверт ушибленного мозга. Температуры не ощутил. А значит, либо после травмы у кого-то из них – или у обоих сразу – что-то замкнуло в голове, либо это всё сон, и Драко до сих пор в отключке. Гарри потянулся за прикосновением, почти сел. Несколько секунд смотрел на Малфоя: внутри боролись желание и непонимание. Страх. Поттер понятия не имел, зачем вообще заговорил об этом и почему хотел подобного с Драко, блин, Малфоем. Да, вражда в этом году сменилась нейтральной вежливостью, но это же не повод просить о таком. И с чего Гарри вообще решил, что Малфой согласится, а не обсмеёт его сейчас или не будет пересказывать эту историю слизеринским дружкам? С пяти минут вынужденных объятий и трёх – нормального разговора? Драко ждал. Ему нужно было хоть какое-то подтверждение, что он действительно не ослышался. Выставлять себя идиотом ещё раз совсем не хотелось. Зачесав волосы назад, Гарри откинулся обратно, чтобы снова полусидеть на подушках. Руку с лица не убрал, пряча за пальцами глаза. Нервно улыбнулся, злясь на себя за тупость. – Наверное, я слишком сильно ударился головой, раз решил, что ты согласишься. Буду благодарен, если никому не расскажешь. – Конечно, молчать Малфой был не обязан. И поэтому Поттер облизнул пересохшие от волнения губы и закусил нижнюю, дожидаясь ответа. А Драко сидел, прижимаясь бедром к бедру Гарри, и молча смотрел, чуть склонив голову. Рассматривал румянец, только сейчас замеченный в полумраке, нервную улыбку. Проводил внимательным взглядом движение языка по губам. Подумал, что, наверное, всё-таки бредит. Потому что вряд ли нечто подобное могло произойти наяву. Потому что самое большое, случавшееся между ними до сих пор – не считая прошлой вражды и разнообразного дерьма – это три рукопожатия и полтора вежливых взгляда. Драко подумал, что надо бы ущипнуть себя и проверить, но совсем не хотел прерывать такой интересный сон. Малфой развернулся к Поттеру лицом, упёрся здоровой рукой в подушки за его плечом и неожиданно даже для себя сказал: – Я не уверен, что бред может быть парным, но... Пробуй. Только не кусайся. – И наклонился ближе, насколько позволяла рука, висящая на перевязи. – Чт... – Гарри собрался было выдохнуть удивлённый вопрос, но вместо этого промолчал. Побоялся спугнуть неожиданную удачу – одновременно чувствовал, как цепенеет от неловкости. С трудом напомнил себе, что, вообще-то, героям так вести себя не положено, и Драко вряд ли страшнее Волдеморта. Это обнадёжило совсем немного, но Поттер приподнялся на локте и потянулся к подставленной шее. Неуверенно коснулся губами бледной кожи, почувствовал запах – пота и травы, а ещё шампуня – парфюма? – и самого Драко. Осмелел: поцеловал влажно и нежно, собирая губами соль. «Офигенно», – подумал, но побоялся сказать вслух. И не стал отстраняться. Малфой тяжело выдохнул. Непроизвольно запрокинул голову – насколько позволяла поза – открываясь сильнее, подставляясь под ласку. Нервно облизнул губы, всё ещё горькие от зелья и поймал за хвост шальную мысль. А какие на вкус губы у Поттера? Такие же горькие? Или жгучие, как костерост? Или совсем не похожи на зелья? Драко невольно сжал пальцы на подушке и повернул голову, буквально сталкиваясь с Гарри лбами. Посмотрел в глаза – был почти уверен, что собственные зрачки такие же испуганно-огромные – и хрипло шепнул в губы: – Понравилось? – Очень, – ответил Гарри прежде, чем успел сообразить, и поэтому нисколько не врал. Прежде всего – себе, потому что целовать Драко ему и правда понравилось. Может быть, дело было в том, как Малфой смотрел, как одним движением позволил себя целовать. Или в том, как близко они сейчас сидели – настолько, что разделяли дыхание. А, может, и в том, что Драко не был девушкой. – Ч-чёрт, – ругательство само слетело с губ, когда до Гарри дошло, что всё, о чём он размышлял, расставаясь с Джинни, сейчас стало очень реальным. Слишком – настолько, что было сложно поверить. – Мне тоже, – отозвался Малфой эхом. Бросил короткий взгляд в сторону кабинета мадам Помфри. Хотел воспользоваться случайной паузой, чтобы собраться с мыслями, обдумать свой следующий шаг и... Послал соплохвостам под хвост остатки сомнений. Даже если это не сон, Поттер начал первый, и Драко всегда сможет сказать, что ничего не помнит. Он читал, что так бывает при травмах. И потому решился. – Позволишь...? – Драко не уточнил, о чём именно спрашивал, слишком взволнованный своими желаниями. Только шумно выдохнул прямо в губы Поттера и придвинулся ближе. Ощутимо нервничал, уверенный, что всё и так очевидно. Травмированная рука мешала, но Драко было всё равно. Он даже не заметил, что Гарри боялся не меньше. Выпустил из пальцев измятый угол подушки, коснулся плеча Гарри и края не скрытой пижамой кожи. Поттер вздрогнул от прикосновения холодных пальцев, но подался навстречу. В голове со скоростью снитча пронеслось: «ЭТОЖЕДРАКОМАЛФОЙ», но было плевать. Потому что парень – парень! – был совсем рядом, и, кажется, хотел того же. И дышал так неровно и горячо, что под одеялом стало жарко. И хорошо, что оно скрывало возбуждение, которое не вышло бы теперь оправдать «ножнами». – Конечно, – Гарри понятия не имел, на что согласился. В отличие от Малфоя, который совсем не был уверен в том, что собирается сделать. Пьяно целовать не менее пьяного Тео, играя в бутылочку в факультетской гостиной – это не то же самое, что целовать Гарри, мать его, Поттера. Совсем не то же самое, что целовать за гобеленом Панси. Он нервно прислушался к гулкой тишине лазарета, поднял ладонь с плеча на шею, осторожно снял дурацкие очки и несмело коснулся губ Поттера. Не встретив сопротивления, поцеловал смелее, ощутив, как к горечи зелья примешивается что-то сладкое. Что-то, похожее на шоколад? Это длилось всего несколько секунд, а потом Поттер вплёл пальцы в светлые волосы, потянул к себе – мягко, всё ещё сомневаясь: не в силах больше выносить простое касание губ. Не теперь, когда Драко так близко. Когда Драко сам захотел. Поцелуй получился рваным, неуверенно-жадным. Отчаянно-голодным – спрятанным за странной нежностью. Длился так долго – и так мало, потому что Гарри отстранился, осознав, чего ему не хватает. Цветное пятно, расплывшееся на месте Малфоя, казалось призрачным и ненастоящим, а Поттеру хотелось рассматривать оттенки эмоций в хрустально-серых глазах. – Подожди... Секунду. – Гарри нашарил очки, надел их обратно и, краснея кончиками ушей и смущаясь, объяснил. – Хочу тебя видеть нормально. Драко нехотя убрал руку с шеи Поттера и выпрямился, с трудом выравнивая сорванное дыхание и всё ещё ощущая горький привкус зелья. Вместе с ним проглотил саркастический комментарий, едва не сорвавшийся с языка. Нахмурился, чувствуя, как лицо заливает жгучий румянец, почти разозлился на дурацкого Поттера с его дурацкими очками, но промолчал. Испортить всё неосторожным словом казалось верхом глупости. – Мешать же будут, – всё-таки заметил Малфой, сделав такой незаинтересованный вид, словно говорил о погоде или эссе по Трансфигурации. – Не так сильно, как тебе кажется, – Гарри улыбнулся и почувствовал себя очень-очень, до крайности глупо. Но уже уверенней: целоваться в очках он научился, и это было второй вещью, за которую он мысленно благодарил Джинни. Первой стало понимание собственных желаний и то, почему Поттер вообще сейчас целовался с парнем, не пытаясь сбежать. Уши Гарри буквально горели, когда он снова потянулся за поцелуем, наклоняя голову так, чтобы очки меньше мешали. Он крепче сжал пальцы в волосах, но тут же спустил руку – по шее и за ворот пижамной рубашки. Мысленно уже слышал злое «Ты за кого меня принимаешь?!», но не мог остановиться. Не хотел. Их губы почти соприкоснулись – снова – когда Поттера остановили глухой стон и здоровая рука Драко, упёршаяся в грудь. Гарри смотрел недоумевающе, на секунду поверив, что сейчас всё закончится. – Поттер... – казалось, что стоит Малфою восстановить дыхание, как он огрызнётся, оттолкнёт, вернув из фантазии в реальность. Но он только неловко приподнял левую руку на перевязи, почти зажатую между телами. – Не так резко. Болит. – И сам придвинулся ближе, цепляясь правой за плечо Поттера и падая в новый поцелуй как в омут. Отчаянно, безрассудно и с головой. – Прости, – только и успел пробормотать Гарри, и позволил Малфою вести. Целоваться с Драко было чертовски приятно. Сначала получалось неловко и больше напоминало исследование: губы осторожно касались губ, языки встречались, искали... Постепенно – с каждой секундой всё быстрее, поцелуй становился более жадным. Чувственным – и Поттер разорвал медленный ритм, снова надавил на затылок – теперь аккуратнее, чтобы не потревожить больную руку Малфоя – и мягко зацепил зубами губу. Снова уступил: язык Драко скользнул по кромке зубов, несмело толкнулся глубже. Дужка очков Поттера неприятно царапнула переносицу, а стёкла мешали смотреть в глаза, но Малфой не хотел ничего с этим делать. Слишком хорошо было так – торопливо и нервно, рискуя быть застигнутыми врасплох – целоваться с теперь уже бывшим врагом. Наверное, бывшим. Отстранился Драко, когда дыхания стало совсем не хватать, а голова закружилась. Замер на расстоянии не больше ладони, тяжело дыша и часто облизывая зацелованные, припухшие губы. И только тогда заметил, что руки Поттера успели сползти с шеи ниже – гораздо ниже – и даже забраться под пижамную рубашку. Горячие пальцы обнаружились на спине: симметрично, чуть выше пояса брюк. Не к месту подумалось, что, имея две здоровые руки, Поттер снова обошёл его и прямо сейчас нахально пользовался преимуществом. И, Драко не мог не отметить, весьма умело. Потому что его пижамные брюки совершенно недвусмысленно натягивал стояк, не скрытый ничем. Малфой густо покраснел и закусил губу, мучительно подбирая оправдание. Одно дело поцеловаться со школьным врагом и списать всё на удар по голове. Совсем другое – возбудиться при этом. Особенно учитывая, что взгляд Поттера был устремлён именно туда. – Кхем... Я... А, пятиногу в пасть это всё. – Драко выдохнул и поцеловал Поттера в шею, нахально расстёгивая рубашку на нём. Одной рукой было не очень удобно, но трудности Малфоя смущали гораздо меньше, чем ладони Гарри, путешествующие по пояснице. Чем его тихое «Согласен», полустоном завибрировавшее на губах. Но, вопреки ожиданиям, руки Гарри исчезли: он потянулся помочь Драко с пуговицами. Посмотрел на ширмы, убеждаясь, что его кровать не видно ни от дверей, ни из кабинета мадам Помфри. Драко, проследив его взгляд, одобрительно хмыкнул: попасться не только на нарушении больничного режима, но и на непристойном поведении совсем не хотелось. Гарри помог расстегнуть свою рубашку и откинул одеяло, решительно демонстрируя не меньшее возбуждение. Тоже потянулся к пуговицам – слишком застёгнутым, по мнению Драко. И по мнению Поттера. Двумя руками получилось быстрее – пальцы только слегка дрогнули, когда в тусклом больничном свете стали заметны тонкие линии шрамов. Гарри помедлил немного, прежде чем распахнуть полы рубашки – и провёл кончиками пальцев по груди Драко, пробуя. И, мерлинова борода, это было лучше, чем с девушкой. Определённо. Рука сама собой опустилась и осторожно легла поверх натянутой ткани штанов. Гарри поднял вопросительный взгляд, чтобы увидеть реакцию Драко – и пытаясь понять, что же чувствует сам. Малфой тоже не терял времени: его пальцы мягко, но настойчиво изучали торс Поттера от ключиц и до самого пояса. Осторожно касались шрамов, на пробу погладили один сосок и чуть сжали второй, заставив Гарри потрясающе шумно выдохнуть, а затем спустились по рёбрам вниз, уверенно сжав его член через пижамную ткань в ответ. Стон Драко сдержал с трудом, выдохнув рвано и полузадушенно: чужая рука ощущалась странно, но при этом так ярко и возбуждающе, что хотелось ощутить то же самое, только без ткани. И самому попробовать коснуться – пальцы Малфоя дрогнули и сжались чуть плотнее. – Блять, – тихо прошептал Поттер в ответ. Глаза его расширились удивлённо и в полумраке казались почти чёрными. Дыхание сбилось, и Драко залип на то, как движется его торс. Это было красиво. Можно было бы смотреть бесконечно – если бы не рука Поттера, медленно скользнувшая под резинку и штанов, и трусов сразу. Теперь уже Малфой выдохнул что-то похожее на ругательство, рефлекторно подавшись навстречу пальцам Поттера и едва не свалившись с края кровати. Гарри закусил губу, пытаясь убрать с лица удивлённое выражение, но не получилось: происходящее было таким странным, член Драко ощущался в ладони так правильно, его пальцы на члене – охренительно приятными. Всё вместе выбило из груди тихий стон. Слишком хорошо. Так же хорошо, как прохладные пальцы Малфоя, проникшие под ткань пижамы и сомкнувшиеся на члене уверенно-правильно, словно зная как именно нужно. Поттер на пробу двинул рукой – как делал это, когда дрочил – Драко закусил губу, чтобы не застонать: в гулкой тишине лазарета любой звук казался слишком громким. Следующее движение получилось куда более уверенным, быстрым – дальше выходило всё лучше. Гарри прикрыл глаза, падая в новизну ощущений. Доверяя Драко Малфою. Драко Малфою, почти в точности повторяющему движения Поттера. Сначала медленно, осторожно, приноравливаясь к непривычно-привычным ощущениям, затем – быстрее, чуть прокручивая кисть у головки. Зная, что так будет приятно. И даже тихо стонать, глядя только в глаза уже не казалось таким стра... Скрип тяжёлой двери раздался так неожиданно, что оба парня вздрогнули и дёрнулись в разные стороны. Сердце ухнуло в пятки, а кровь застучала в висках. Драко, как ошпаренный, отскочил от Гарри, чудом не запутавшись в приспущенных штанах. Тихий цокот каблучков мадам Помфри приближался неумолимо, и Малфой под прикрытием ширм поспешно отступил к своей постели, на ходу пытаясь привести себя в порядок. Торопливо спрятался под одеяло, натянув его до самого подбородка. От мучительного, нереализованного возбуждения сводило живот, а член болезненно ныл, прижатый двумя слоями ткани и лишённый всякого внимания. Лицо горело от стыда, а страх липким холодом сковал нервные пальцы. Поттер тоже возился на кровати, пытаясь устроиться так, чтобы последствий их «эксперимента» не было видно под одеялом. Сквозь ширму Драко прекрасно видел, как мадам Помфри подошла к Гарри и тихо позвала: – Мистер Поттер, почему вы ещё не спите? – строгий старушечий голос звенел сталью. Что ответил Гарри, Малфой не расслышал. – Не оправдывайтесь. Примите лекарство и ложитесь, иначе следующий матч пройдёт без вас. Спустя минуту целительница подошла и к Драко. Нахмурилась, приложив сухую ладонь к пылающему лбу и строго спросила: – Мистер Малфой, у вас жар? Как вы себя чувствуете? – Под внимательным взглядом женщины Драко хотелось просочиться сквозь матрас. Ему казалось, что мадам Помфри обо всём догадалась. – Здесь душно, мадам. И мне... приснился кошмар. – Малфой поправил травмированную руку и смущённо опустил взгляд. Целительница ещё раз с подозрением потрогала лоб Драко, осмотрела ссадину на виске и покачала головой с явным сомнением. – Примите лекарство, мистер Малфой, и постарайтесь уснуть. Я приоткрою окно у себя и оставлю открытой дверь. – Мадам Помфри вручила Драко стакан с зельем и проследила, чтобы он его выпил. И только после этого удалилась. Эхо её каблуков ещё полминуты дрожало под сводами высокого потолка. – Каждый раз чувствую себя второкурсником. Хотя... – Гарри с заговорщицкой ухмылкой проводил целительницу взглядом и скользнул рукой под одеяло, с лёгким стоном обхватив пальцами всё ещё напряжённый член, – сейчас всё гораздо интереснее. Малфой, заметив тень движения Поттера и уловив тихий стон, вздохнул и завозился под одеялом, старательно игнорируя свой стояк. Но пальцы ещё помнили ощущение горячей пульсации под кожей и тяжёлое дыхание Поттера на плече. Драко не сдержался, сжав член сквозь пижамные брюки. –… могло бы быть, – Малфой прислушался к вкусу лекарства, оставшемуся во рту и, неожиданно для себя, широко зевнул. – Если бы не сонное зелье и бдительность мадам Помфри. Я почти уверен, что она дала его нам специально. – Блять, – Поттер снова непонятно выругался и тоже зевнул – широко и долго. И как-то по-новому взглянул на Малфоя, шумно выдохнул и снова совершенно по-идиотски – теперь это показалось милым – смутился. Уже устроившись под одеялом и засыпая, Гарри всё-таки решился: – Говорят, на Косой Аллее есть ресторанчик с приватными нишами. Ты... Не хочешь... как-нибудь свалить из школы и там поужинать? И это стало последним, что Драко услышал, прежде чем провалиться в сон.