Уходить

      Тэа боялась. Она боится довольно часто. И дело не в людях, которые сами по себе довольно пугающие.       Дело в самой мысли о дальнейшем сосуществовании в этом мире.       Её друг, казалось, не боится ничего. Потому что ему нравится не бояться. Нравится рисковать и пробовать жизнь на вкус, каким бы терпким привкусом она не отдавала.       Она так не может. Алесу странна мысль об этом, ведь «в жизни так мало радостей». Для Тэи счастье — лицезреть. Но творить ей тоже можно, потому что творить — всё, на что она способна.       Не чувствовать высоту под коленями, не ощущать сто восемьдесят мимо парящей головы и не сожалеть об этом. Не бояться.       «На кого поступать планируешь?»       Алес высчитывает внутри кубики памяти и понимает, что нет. Нет дороги назад.       Ей снятся качели и покойник. Рисовать платья она любит, а принимать решения — не очень.       «Ну как? Тебе хоть нравится?»       Лучше бы покойник с качелями. Так легче, чем чувствовать уколы совести в самом центре грудной клетки. Если бы умела, могла бы высчитать золотое сечение. А смысл?       Так придумай.       Тэа завидует тем, кому это не нужно. Ему, кажется, нет.       После одиннадцати у него пустой, длинный, затянувшийся звук. В этом никто не виноват. И Алес живёт, как умеет: просто, (не)наивно, с продолжением. Будущее машет и отдаляется, дразня своей загадочной улыбкой.       Споря с ним, Тэа может разглядеть только ухмылку на заурядном лике грядущего.       Уходить всегда тяжело, потому что человек привыкает оставаться. Стоять на одном месте, порой, безопаснее, чем сделать шаг. Бег кажется невозможной роскошью уверенных, сильных личностей, ведь Тэе затруднительно даже доползти на четвереньках до первой полосы препятствий. А их (не одна) тысяча.       Алес дышит тяжело, но с ярко-желтым оптимизмом. Тэа помнит из уроков литературы, что это цвет отчаяния и безысходности. Хорошо, что он не особо любит читать.       Сама его блондинистая голова излучает цвет солнца, и даёт повод для высокомерных, идиотских насмешек со стороны других. Им просто слишком «светло», до белой слепоты смешно от этой беззаботности и некой лучезарной детскости. Не все в состоянии понять это.       Тэа тоже сначала не понимала. Потому что она полна мутных сомнений, разрывающих голову пополам в минуты разочарования. Слишком много сменилось календарей в её памяти, прежде чем Тэа дошла до точки осознания. Это похоже на музыку, которую слышишь, кажется, всю свою жизнь, но смысл доходит только после её почти полного отключения. Так она поняла, что значит уходить.       И что солнце слишком яркое для неё.       Хотя глаза практически не видят из-за режущего прозрачного луча, внутри чувствуется свет, который Тэа также не может принять. Да и ночь солнцу не товарищ.       Может поэтому они видятся так редко.        Алесу больше по душе кататься на велосипеде и ходить по сопкам.       Тэа помнит тёмную грязную кровь и солёные ручьи на пыльных щеках за крутым поворотом в самый низ. После звон двухколесного отдавался дрожью в разбитом колене.       Для него такие «царапины» никогда не были препятствием.       Алесу интересно по наивности. Но она не уверена, что это до сих пор так (хотя лучше бы так). Жить просто так, ради жизни. Этому их не учили в школе.       Уходить, к сожалению, тоже.