Если и было что-то, что Гарри не любил так же, как понедельники и людей, которые грубят — так это лифты.
Каждый из них был кошмаром, и он ненавидел даже мысль о них. С детства он не любил закрытые пространства, спал в комнате с хотя бы немного открытой дверью и избегал одну из ванных комнат — ту, что без окон. Он всегда чувствовал там удушение, будто стены сужаются и готовы его сдавить. Однажды мама проходила мимо и закрыла дверь, когда Гарри находился внутри, в результате чего он рыдал, паниковал и умолял его выпустить. Оказалось, что у Гарри клаустрофобия. Типа, жёсткая.
Он ненавидел это, но мало что мог с этим сделать. Лифты были для него заклятым врагом. Он мог не пользоваться ими, но когда вынужден, то ему всегда нужен был друг или кто-то, кто его поддержит. Это вызывало невероятную тревожность — настолько сильную, что даже было трудно дышать, и с каждым движением ему хотелось плакать и молиться о жизни. Некоторые могут назвать его драматичным, но в реальности, он просто был испуган, и, каждый раз как заходил в лифт, он переставал рационально думать. Это вынуждало его пользоваться лестницей, но он был самым медленным среди своих друзей, и иногда они делали остроумные замечания касательно его фобии. В конце концов, все чего-то боятся, и маленькие места были его страхом. И абсолютно ужасной вещью, которую могли придумать люди — были лифты.
Шутка в том, что квартиру ему приходилось снимать на четвертом этаже. Это было единственное место, находящееся в нескольких минутах ходьбы от пекарни, где он работал. Он действительно наслаждался этими каждодневными прекрасными прогулками, они заставляли чувствовать себя более свежим и в целом активным, но иногда были болью в заднице. Его работа, требующая перенос тяжелых вещей, делала ему еще хуже, причиняя ему много боли. И худшей частью было чувствовать её особо невыносимой, пока поднимаешься по лестнице. Пару раз он был достаточно упрям, чтобы попытаться подняться несмотря ни на что, слишком опасаясь чертового лифта. Ему удалось попасть в квартиру, но слёзы перекрыли ему видение, а спина стала болеть ещё больше, поэтому ему пришлось взять пару выходных, чтобы восстановиться. Так что да, пользоваться лифтом было последним вариантом.
День, когда это произошло, был большой жирной шуткой. Он проснулся с небольшой болью в спине, но ничего серьёзного. Тогда ему надо было помочь с перетаскиванием муки и раскладыванием кое-каких вещей внутри пекарни. К концу смены он еле-еле стоял на ногах, мечтая о своей прекрасной тёплой кроватке и тёплом компрессе, возможно о хорошей ванне, чтобы помочь с напряжением.
—Гарри, дорогой, твоя спина снова разыгралась? — Марта, его начальница, спросила его как-то перед закрытием, — выглядишь так, будто тебе больно. Хочешь дам лекарства?
Гарри просто улыбнулся.
—Не так всё плохо. Уверен, что станет лучше к завтрашнему утру. Слишком много перетаскивал вещей, я думаю. Не переживайте.
—Просто дай мне знать вечером, выйдешь ли ты на работу, хорошо?
—Конечно, без проблем, я напишу.
Ему нужно было собраться. Он правда любил свою работу, и его проблемы со здоровьем были только незначительным неудобством. Он работал здесь ещё с университета, сперва неполный рабочий день, а теперь с полной занятостью. Гарри любил выпекать и делать других людей счастливыми, и еда была отличным способом. Вдобавок, его маме и сестре нравилось, когда он приносил угощения на их встречи. Это был беспроигрышный вариант.
Наконец-то, Гарри мог пойти домой. Свежий воздух пробуждает его больше, чем раньше, после нескольких часов рабочей рутины. Он мог почти чувствовать мягкий материал своего одеяла, видеть розовый цвет воды в ванне и слышать запах бомбочки для ванны с маршмеллоу. Это выглядит как сценарий мечты. Он зашёл внутрь здания и мельком встретился со своим врагом. Чертовым лифтом. Сперва, он просто стоял там, размышляя, стоит ли ему туда зайти, определенно не поднимаясь по лестнице, слишком хорошо зная, что это закончится ужасно. Но потом он почувствовал, как кто-то поднимается к лифту и нажимает на кнопку. Гарри никогда не видел этого парня раньше, но его присутствие успокаивало и было возможностью попасть в грёбаный лифт. Он подошёл к нему и просто стал рядом.
Лифт прибыл и оба зашли внутрь. Оказывается, другому парню нужно на этаж выше, чем Гарри, что было просто чудесно, и у него будет компания на протяжении всей поездки. Может в конце, кто-то или что-то поддержит его.
Дверь закрылась и Гарри стало беспокойно. Он делал дыхательные упражнения, которые нагуглил однажды, чтобы успокаивать себя, напоминая, что скоро этот ужас закончится, и с ним всё будет хорошо. Всё было прекрасно, и он просто остро реагировал, как и всегда. Парень рядом с ним не паниковал, так что и у него не было причин. Ещё только парочку минут, они были почти на втором этаже, на полпути этого ада. Он мог сделать это.
Внезапно, все остановилось. Они оба потеряли равновесие, и Гарри почти упал на пол. Было тихо, ни один из них не знал, что сказать, и что произошло.
—Блять, двигайся, дерьма кусок, — пробормотал незнакомец. Затем он нажал на кнопку. — Блять. Он не движется. Похоже мы застряли.
Застряли.
Застряли.
Они застряли.
Гарри умрет в ёбанном лифте.
Они выгравируют на его надгробии: «Любимого сына, ценного друга, забранного слишком рано лифтом, будет всегда не хватать».
Этого не произошло, это не могло случиться. Он был слишком молод, чтобы умирать, у него всё ещё много планов. И особенно он не хотел умирать вот так, совсем один, без кого-то, кто мог бы запомнить его последние минуты, последние слова. Нет, нет, нет. Он начал тяжело дышать, всё его тело размякло, его колени сдались, и он потихоньку начал сползать вниз на пол, ища, за что бы ухватится. Стены становились ближе и ближе, готовясь сдавить его. Он мог чувствовать слёзы в глазах и звон в ушах, как будто вернулся и стал тем напуганным мальчиком, застрявшим в ванной без выхода. Он уже никогда не увидит свою маму или Джемму, или Найла. Он умрет здесь с незнакомцем, в боли, раздавленный стенами.
—Эм, хэй? — он услышал голос, черт, это ангел? Это был конец всего? — Хэй, приятель, ты в порядке? Черт, хэй, ты дышишь? Мне позвонить в скорую? — казалось, он запаниковал, увидев в каком состоянии Гарри, что означает, что он выглядел плохо.
—Я в порядке, — ему удалось сказать, почти задыхаясь на каждом слове, адреналин все ещё в его теле, дрожит.
—А как же… Ты собираешься отключиться?
—Возможно. Я… я не знаю.
—Есть причины, которые вызывают это, я могу как-то помочь? Не пойми неправильно, я просто не хочу, чтобы ты здесь умер.
Смерть. Слово застряло в горле, почти что заставляя его начать кашлять. Это казалось таким нереальным, но теперь, когда незнакомец сказал вслух, это внезапно ударило его, будто камнем. Оу, он собирается отрубиться. Раньше бывало, что он отключался, но теперь у него появилась прекрасная возможность сделать это снова.
—У меня, типа, клаустрофобия, — ему удалось сказать, — прям серьёзная. Я думаю, что возможно упаду в обморок, но я не знаю. Это не предугадать.
—Ну, нахуй, — второй парень начал материться. Да, нахуй. Нахуй всё это. Нахуй этот лифт, нахуй это здание, нахуй всё, — окей, остынь. Просто остынь. Окей, не переживай, всё будет хорошо, — Гарри без понятия, парень обращается к нему или к себе. Кажется, что оба паникуют, — закрой свои глаза, хорошо?
Гарри не уверен, услышал ли он его правильно. Голова кружится с каждой минутой, ощущение, будто он сейчас вот-вот блеванёт. У него было трудное время понять информацию и в целом вернутся в реальность. Но он должен преодолеть это, он не мог оставить этого парня здесь одного. Это была единственная его мотивация. Единственная веревка, за которую нужно держаться, прежде чем все рухнет. Он весь вспотел, он испытывал волны жара и холода, как будто он заболел, будто кто-то поджёг его, а потом опустил в холодную воду. Всё казалось ему, будто это слишком. Он слишком устал и парализован, чтобы даже двинуться. Поэтому он был на полу в полу-сидячем положении, желая лечь.
—Закрой глаза. Сейчас же, — звучало как эхо, будто на расстоянии.
И он закрыл. Было что-то стойкое и уверенное в его голосе, и из-за этого казалось невозможным ослушаться его. Он понятия не имел, как ему это удалось, но каким-то образом тьма просто поглотила его, и казалось, что он как-то отдыхает. Больше никаких стен, больше ничего. Но страх все еще присутствовал, гнездясь в его груди, сокрушая легкие. Возможно, если бы он снова открыл глаза, то оказался бы дома. Все это превратилось бы в кошмар или сон. Это не правда. Это не реально.
—Прекрасно, милый. У тебя хорошо получается, молодец, — внезапно голос стал таким мягким и успокаивающим, будто он говорил с напуганным щенком. Гарри не заметил ранее, но парень звучал ангельски. Он начал задумываться, как бы тот звучал, если бы пел. Наверное так же хорошо, если не лучше, — теперь, тебе комфортны касания? Я могу дотронуться до тебя?
Прикосновение. Гарри бы понравились долгие хорошие объятия. Это всегда расслабляло его, он был тактильным человеком, так что касания были чудесной идеей.
—Пожалуйста. Все в порядке, пожалуйста.
Он знал, что звучит жалко и глупо, но это то, что ему надо сейчас: ему нужен кто-то, кто обезопасил бы его, позаботился о нём, заставил забыть, где он и что происходит. И он слишком устал, чтобы пытаться сопротивляться, притворяться, что он может справиться с этим один. Этот незнакомец предлагал утешение, и, назовите Гарри наивным, он не собирался отказываться от этого.
—Чудесно. Слушай, я сяду рядом с тобой. Посмотрим, не слишком ли ты устанешь, а то я не хочу вызвать у тебя сенсорную перегрузку, окей?
Гарри только кивнул. Он был готов сделать все, что парень предложит. Даже если это было просто присутствие рядом, ему нужно было что-то, чтобы отогнать мысли.
Постепенно он почувствовал с собой тело, осторожно занимающее место рядом. Было так странно ничего не видеть, но он подумал, что это лучше, чем представлять о возможной преждевременной кончине.
—Всё в порядке? Я могу придвинуться?
Ещё один кивок.
—Окей, теперь я положу руки тебе на талии, хорошо? Если это слишком, просто скажи, это нормально.
Ещё один кивок. Он, видимо, забыл, как говорить в этот момент, всё его существования сведено к понятиям «тёплое и мягкое» и «Я не хочу умирать».
Гарри почувствовал, как небольшие руки касаются его талии, и он хотел было вздрогнуть, хоть и ожидал этого, но затем, почувствовав прилегающую к нему тёплую кожу, его тело начало расслабляться. Он был не один. Это самое важное — он не один, и у него имелись физические доказательства этого. Как будто он наконец осознал, что у него есть что-то, что поддерживает его, стабилизирует. Он обвил пальцы вокруг запястья другого парня, и оно показалось ему таким маленьким и таким нежным. Он все еще был не в порядке, но это было своего рода прогресс.
—Всё нормально. Смотри, — его пальцы скользнули под футболку, но это ощущалось комфортно. Он знал, что мог просто попросить, и парень отступит. Но он не хотел этого делать, его всё устраивало. Ему даже нравилось. Это успокаивало лучше всяких слов, — теперь мне нужно, чтобы ты дышал. Я скажу когда, и мы сделаем это вместе. Хорошо?
—Д-да, хорошо, давай попробуем. Я не хочу потерять сознание.
—Ты не хочешь, я понял. Всё будет хорошо.
Так они и сделали. Вдохнули. Выдохнули. Вместе. Синхронно. Он просто повторял, что делал незнакомец, стараясь ничего не пропустить. И так хорошо иметь кого-то, кто пройдет с тобой через это, делая каждый крошечный шаг рядом с ним. Он понятия не имел, сколько прошло времени, но ему казалось, что постепенно он приходил в себя — первая волна паники потихоньку покидала его тело. Часть тумана покинула его мозг, сквозь него был виден свет, и теперь он мог чувствовать, как рука двигалась вверх и вниз по его спине.
Он тихонько напевал, неимоверно благодарный за этот маленький жест. Он начал кашлять, будто всё ещё задыхаясь, но со временем, с помощью парня, который начал массировать его спину расслабляющими движениями и шептать на ухо успокаивающие слова, ему удалось восстановить дыхание.
—Уже лучше, милый?
Милый, милый, милый. Ласкательное имя заставляло сердце пропускать удар, что странно, потому что они всё ещё были незнакомцами. Это было не в первый раз, когда парень использовал его, но это был первый раз, когда Гарри был в достаточной ясности ума, чтобы заметить. И это ощущалось прекрасно, странное тепло распространялось по всему его телу. Он даже не знает его имени, черт возьми.
—Д-да, я думаю.
—Отлично. Ты храбрец, знаешь. Сейчас всё хорошо, ничего плохого не случится, — он уверил его ещё раз, — ты дышишь, и это сейчас важнее всего. Давай, давай устроим тебя ещё удобнее. Погоди секунду.
Моментом позже Гарри был прижат к твердому и тёплому телу парня — его голова покоилась на груди, а руки слабо обнимали ребра незнакомца, чьи руки обнимали его за талию, заключая в нежные и крепкие объятия. После произошедшего он будто в раю оказался — в уюте, тепле и довольный, хоть всё ещё дрожащий. Но ничего похожего на предыдущие минуты — просто небольшая дрожь, которая скоро пройдёт. Он постепенно осознавал, как его тело расслабляется от тепла; глаза всё еще закрыты.
—Меня зовут Луи, Луи Томлинсон, а тебя?
Луи. Луи. Гарри несколько раз произнёс имя тихо, еле слышно, чтобы посмотреть, как оно будет ощущаться на его языке. Это было приятно. Звучало, как имя из его французского учебника, но не в этом суть. Его мысли были в хаосе, казались склеенными между собой, и он пытался думать. Он был построен из страха и ужаса, просто ожидая разрухи.
—Гарри. Гарри Стайлс.
—Гарри Стайлс, — он повторил с улыбкой, — приятно познакомиться, милый, — Луи снова начал гладить его спину одной рукой, не сдвигая вторую с талии, — а теперь скажи мне, почему ты решил поехать на лифте, когда у тебя клаустрофобия?
—Я живу здесь, и возвращался с работы. Я живу на четвёртом этаже, и иногда у меня проблемы со спиной — она болит. И когда такое происходит, то невозможно подняться по лестнице, — объяснил он, всё ещё скрывая лицо в рубашке Луи, — тогда я пользуюсь лифтом, но, как видишь, я ненавижу это.
—У тебя сейчас болит спина? — нежно спросил Луи, переживая.
—Я не знаю. Ощущение, будто адреналин мне мешает понять, — ответил Гарри.
—Дай мне знать, если станет лучше, хорошо? Мы что-нибудь сделаем с этим. Мне нужно, чтобы ты чувствовал себя комфортно, учитывая, что мы не знаем, сколько еще здесь будем.
Гарри просто снова кивнул, внезапно переполненный добротой, которую получил от одного человека. Он немного покраснел, но прижался к Луи, чтобы скрыть это.
—Спасибо, что помогаешь мне успокоиться и, знаешь, нянчишься со мной.
—Не благодари, это не проблема. И не называй это 'няньченьем', тебе должно быть страшно. Ты не можешь контролировать свою фобию. Ты напугал меня, не собираюсь врать. Но я рад, что тебе стало лучше.
—Да, спасибо, — его голос был полон честности и благодарности, — я ненавижу ездить на лифте. Мы застряли здесь, да?
Рука Луи переместилась со спины Гарри на его волосы, будто знал, что это, наверное, лучший способ полностью расслабить его и заземлить. Ему нравилась, когда играют с его волосами — мама так обычно успокаивала после кошмара, или когда он не мог заснуть. Что-то не меняется со временем, и это было его слабым местом, даже когда повзрослел.
—Боюсь, что так. Я нажал на кнопку экстренной помощи, так что они знают, что мы здесь, и теперь, я думаю, мы должны подождать, пока они что-то сделают и вытащат нас, — сказал он довольно тихо.
Они застряли. Гарри знал это и раньше, но услышав — только что осознал. Он застрял в чертовом лифте с незнакомцем. К тому же, он понятия не имел выберется ли он отсюда. Были люди, которые погибали в лифтах. А что, если они разобьются? Упадут на землю и просто исчезнут, а тела разлетятся на миллион кусочков? Прилив паники вернулся, он напрягся, и глаза наполнились слезами. Его мама и сестра никогда не увидят его снова, а он никогда не увидит, как Джемма выходит замуж, никогда больше не принесёт кексов, чтобы посплетничать с мамой. Тупой лифт. Тупой, тупой, тупой.
—Хэй, эй, милый, всё хорошо. Не забывай дышать. Ну же, давай сделаем это вместе, — и он сделал. Он попытался сымитировать то, как Луи вдыхал и выдыхал, тем временем роняя несколько слезинок, которые впитались в рубашку Луи. — Вот так. Ты молодчинка. Смотри, у тебя всё отлично получается. Я горжусь тобой.
—Я не хочу умирать, — Гарри прошептал испуганно и слабо.
—Прелесть, ты не умрёшь, мы не умрём.
—Я не хочу умирать. Мне нужно позвонить маме и Джемме, и всем остальным, — он был в отчаянии в этот момент, просто повторяя слова снова и снова.
Гарри почувствовал руку на своей щеке.
—Снова, медленно, мы не хотим, чтобы всё началось сначала. Мне нужно, чтобы ты дышал. Я обещаю тебе, что ты не умрёшь. Я обещаю тебе, что с тобой всё будет хорошо. Они починят лифт, и ты вернёшься в свою квартиру, позвонишь маме и Джемме.
Гарри просто сильнее закрыл глаза, пряча лицо в ладонях. Он просто хочет покончить с этим, просто хочет вернуться домой. Он не понимает, чем заслужил такой день, и ко всему прочему, завтра ему нужно идти на работу.
—Мне жаль. Я всё испортил. Мне очень жаль, что ты застрял здесь со мной.
—Не извиняйся, милый. Это не твоя вина, понял? Не ты сломал лифт. И я вижу, что ты напуган, пожалуйста, не извиняйся за то, что чувствуешь. Я знаю, что ты не хотел этого.
Гарри просто прижался крепче к Луи. Было что-то невероятное в том, чтобы иметь кого-то, кто был бы таким понимающим. Иногда это ощущалось, будто он слишком драматичный, ведь нормальные люди не боятся лифтов, не чувствуют, что умрут из-за того, что что-то сломалось. И иногда казалось, что другим трудно это понять не только потому, что он беспокоился о таких обыденных вещах, но и потому что, он пытался не считать это чем-то важным.
—Минутку, — Луи мягко и медленно отодвинул Гарри, отрываясь на мгновение от его тела. Хоть и в следующую секунду он вернулся в эту позу, Гарри заскучал по теплу. Моментом позже он почувствовал, как что-то накрывает его, как одеяло. Он открыл глаза на секунду и увидел, что это пальто. Он не заметил его на Луи. Рука вернулась на его щёку. — Закрой глаза, милый. Это просто пальто. Я хочу, чтобы тебе было как можно более комфортнее. Держи глаза закрытыми, вот так. — Он так и сделал, и на мгновенье почувствовал, как палец нежно касается его век. — Хочешь рассказать мне больше о Джемме? Кто она?
—Она моя старшая сестра. На три года старше.
—Круто. Я так полагаю, вы близки?
—Ага, мы говорим почти каждый день, она любит нянчить меня, и она всегда напоминает мне, что она старше и опытнее в жизни. Но я люблю её. Возможно, даже, больше всего на свете.
Луи усмехнулся.
—Виноват. Я самый старший среди своих сестер и брата, и, очевидно могу быть властным.
—Сколько у тебя братьев и сестёр?
—Шесть. Пять сестер и младший брат.
Сердце Гарри сделало скачок. Голос Луи был таким нежным и сладким, когда он говорил о них. Это заставило его улыбнуться.
—Вау, это реально большая семья.
—Ага, моя мама — большой семейный человек — всегда хотела большую землю, и, к тому, же она была акушеркой, поэтому всегда вокруг детей. Думаю, я много чего перенял от неё.
—Звучит круто. Могу только представить как должно быть выглядит Рождество у вас дома.
—Даже не упоминай Рождество, — Гарри почти мог ощутить, как Луи закатывает глаза, — мною пренебрегли, потому что нам всегда нужно совмещать Рождество с моим днём рождения. Очевидно, я не могу получать отдельные подарки, и я всегда получаю один за два праздника.
—О, ты родился под Рождество или на сам праздник?
—Я ребёнок сочельника.
Ребёнок сочельника, боже мой. Это звучало так мило, казалось, что он настоящий подарок миру.
—Я вижу, как ты улыбаешься, кучеряшка. Это, возможно, классно. Когда я был маленьким, то думал, что все эти украшения для меня. Позже у меня была довольна серьёзная проверка реальностью, но я справился с этим.
Он может видеть, как маленький Луи, оглядывающий дома, думает, что всё это сделали, чтобы отпраздновать его день рождения. Чёрт возьми, это была такая восхитительная идея. Этот парень казался таким очаровательным, и Гарри понятия не имел как со всем этим справиться.
—А что насчёт тебя? Когда у тебя день рождения?
—Первого февраля.
—Круто. Сколько тебе лет?
—Двадцать три. А тебе?
—Двадцать пять.
Он ненамного старше его. Гарри бы даже не догадался по его мягкому и нежному голосу, определенно делавшему его моложе. Мгновение спустя, он почувствовал, как у Луи заурчало в животе.
—Извини, — рассмеялся Луи, — я должен был пообедать со своими друзьями.
—В моей сумке, думаю найдется пару кексов, не помню. Они свежеиспечённые. Знаю, что это немного, но может, это немного поможет.
—Могу я спросить, почему у тебя в сумке кексы? — спросил Луи, и затем Гарри услышал звук открывания сумки. Спустя мгновением он ощутил, что что-то коснулось его губ, и ему потребовалась секунда, чтобы понять, что это маффин. — Их тут два. Ты должен съесть что-то, мы можем поделить. Один из них, вероятно, шоколадный, а второй — ванильный. Кусай.
—Спасибо, — Гарри пробормотал, кусая. — Я пекарь. Работаю поблизости, и, честно говоря, это единственная причина, по которой я снял квартиру на четвёртом этаже, несмотря на мою фобию.
Луи поменял кексы, так что теперь Гарри кусал ванильный. Он был рад, что забрал их домой, по крайней мере, они не голодали. И, по правде говоря, ему нужно было топливо. Обычно, после тревожных приступов, ему нужно было немножко отдохнуть, чтобы собраться с духом.
—Мои друзья хотели заказать что-то оттуда, но нам так и не удалось это сделать. Я не буду спрашивать, рекомендуешь ли ты это место, потому что это необъективно, и тебе придётся много работать, чтобы произвести на меня впечатление. Но надо признать, что они очень вкусные, если ты запёк их, то ты невероятен.
Теперь была очередь Гарри хихикать. И даже есть шанс, что он покраснел. Только шанс.
—Конечно, ты будешь судьёй. Всегда буду рад тебе. Я работаю там каждый день, кроме выходных, — он пытался скрыть улыбку из-за похвалы, даже не притворяясь скромным. Он знал, что хорошо в своей работе, и может принимать как конструктивную критику, так и комплименты. — Ты живёшь здесь? Я тебя здесь раньше не видел.
—Мои друзья недавно переехали сюда, и я хотел их навестить. Теперь они настоящая пара, знаешь, снимают собственное жилье и планируют будущее. Я им нужен, чтобы сделать жизнь интереснее и защитить от преждевременного кризиса среднего возраста.
—Полагаю, что ты действительно важная фигура в их жизни.
—О, поверь, да. Я разбавляю их скучную жизнь. Я всё делаю лучше, — Гарри легко верит в это. Луи сумел успокоить его после двух приступов паники в течение часа. Казалось, что нет ничего, чего бы он не смог сделать.
—Как думаешь, как долго нам еще ждать? — прошептал он, устраиваясь поудобнее, поправляя себя в пальто Луи.
—Надеюсь, что недолго. Не пойми неправильно, я наслаждаюсь твоей компанией, но это не то место, где можно провести ночь.
Простая мысль о том, что придётся спать в лифте, заставляет Гарри вздрогнуть. Луи, видимо, подумал, что ему холодно, потому что начал проводить рукой по спине младшего, пытаясь согреть его. Он был таким очаровательным, таким прекрасным, Гарри был счастливым, что Луи был именно тем, с кем он застрял. Он просто сделал ситуацию терпимой, сохранил спокойствие Гарри и не дал скатиться в спираль паники и чрезмерных размышлений. За всё то время, что казалось бесконечным, Гарри начал чувствовать себя в безопасности. Он был заключён в объятия другого парня, ощущал безопасность и заземлённость. Вдруг кучерявый начал зевать, как будто его тело наконец осознало, насколько он истощён после двух приступов паники. Он был на грани измождения, истощённый страхом, тревогой и адреналином. От медленных движений руки Луи казалось, что он может заснуть прям здесь, на полу. Он почти мог ощутить, как тяжесть овладевает его телом, и это чувствовалось, словно чудо. Несколько минут назад он трясся и был в хаосе, а теперь каким-то образом засыпал. Всё из-за Луи и его доброты, мягкости и терпения.
—Всё хорошо, — прошептал Луи. — Отдохни.
—Не хочу оставлять тебя одного. Извини.
—Ш, сладкий, я могу только представить, как ты устал. Я не очень разбираюсь в панических атаках, но слышал, что они истощают. Всё будет в порядке, сладких снов. Если что-то случится, я тебя разбужу, обещаю.
Гарри кивнул, едва оставаясь в сознании. Всё его тело онемело, мышцы расслабились, и тяжесть покрыла все клетки.
Последним, что Гарри почувствовал, перед тем как провалиться в темноту, была пара губ на его лбу.
***
Кто-то осторожно тряс его. На секунду ему показалось, что он всё выдумал, и попытался заснуть снова, зарываясь в тёплой подушке, которую использовал. Но потом его снова нежно тормошил. Он поморщил нос. Гарри хотел еще немного поспать, а не просыпаться.
—Еще десять минут, не сейчас. Хочу ещё поспать.
Бесшумное хихиканье заполонило пространство, а затем пальцы запустились в его волосы, и заправили их за ухо Гарри. Удивительно, но его спина не болела, несмотря на то, что он провел достаточное время на земле, и даже казалось, что его мышцы расслабились, напряжение из-за работы исчезло. Какое прекрасное чувство.
—Хазза, просыпайся. Они отремонтировали лифт. Мы свободны.
Ах, да, лифт. Всё, что произошло, поразило его. Он застрял с самым лучшим человеком, которого когда-либо встречал. Он буквально пользовался им, как матрасом и плюшевой мишкой, и спал на нём Бог знает сколько времени. Они разговаривали, рассказали друг другу о семьях, и казалось, что между ними возникла связь. Или, что-то похожее на связь. А теперь им предстояло расстаться. Он вспомнил, как Луи говорил ему о желании посетить его пекарню, но, скорее всего, он просто поддерживал разговор, чтобы успокоить Гарри и отвлечь его от его фобии. Он не хотел отпускать Луи. Но Гарри должен был быть сильным, он не мог быть ребенком в этом вопросе.
—Ох, — он медленно откинулся назад, изо всех сил стараясь не потерять близость тела Луи. Он открыл глаза, на мгновение полностью дезориентированный и чувствительный к свету, и встретился взглядом с самыми великолепными глазами, которые он когда-либо видел. Они были такими голубыми, что он мог почти утонуть в них. — Привет.
Луи улыбался, и его глаза зажмурились. Мир Гарри пошатнулся.
—Привет. Ну же, давай вставать. Я не хочу больше проводить время на этом чертовом полу.
—Как твоя спина? Не болит?
—Нет, вроде всё нормально. Ты очень удобный, знаешь?
—Рад это слышать.
Луи помог ему встать, его ноги все еще были как желе, и на мгновение ему пришлось почти полностью опереться на Луи, не то чтобы он был против дополнительного прикосновения.
—Давай я отведу тебя домой, я знаю, что ты живешь где-то здесь, но ты все ещё выглядишь измотанным, и мне нужно, чтобы ты добрался туда в безопасности.
В животе Гарри запорхали бабочки. Часть его души хотела сказать Луи, чтобы он перестал быть таким милым, но другая часть жаждала ещё и ещё. Они едва знали друг друга, но все это казалось таким правильным. Все это было так нереально.
Он позволил Луи проводить его домой, и самое забавное заключалось в том, что он больше не хотел туда возвращаться. Не тогда, когда знал, что это означает прощание с Луи. Но все же они были там, перед дверью Гарри. Он не мог не чувствовать разочарования. Он хотел большего, гораздо большего.
—Ты здесь живешь?
—Да, — подтвердил Гарри. — Я… Луи, спасибо тебе большое. За всё. За заботу обо мне. За то, что терпел меня все это время. Я хотел бы узнать, как всё это компенсировать тебе.
В выражении лица Луи было что-то такое, что Гарри не знал, как прочесть. Это был действительно первый раз, когда он был в таком замешательстве.
—Кажется, у меня есть идея, — начал Луи. — Очевидно, что ты можешь отказаться. Но как насчёт того, что я дам тебе свой номер телефона, а потом мы встретимся в твоей пекарне. И тогда ты накормишь меня всем, что вы там продаете, особенно мне нужно съесть побольше этих кексов. А потом, если тебе понравится, мы это повторим. Ещё раз. И, может быть, ещё раз?
Гарри даже не пытался скрыть ухмылку, завладевшую его лицом, почти разделив его пополам в немного болезненным способом.
—Один вопрос.
—Конечно.
—Это будет свидание? — спросил он, на этот раз без страха, он был почти уверен, каким будет ответ.
—Ты бы хотел, чтобы это было свидание?
Гарри подошёл к нему немного ближе, их лица почти соприкасались. Было бы несложно подойти еще ближе и просто поцеловать его. Гарри действительно хотел узнать, каково это — целовать того, кого можно назвать воплощением комфорта и солнца.
—Я бы хотел, чтобы все они были свиданиями. Если ты этого хочешь.
—Хочу, Гарольд. Правда хочу.
—Это не моё имя, Льюис.
И он поцеловал его. Вот так, все ещё стоя в коридоре. Всё это ощущалось электрическим, Гарри никогда не испытывал ничего подобного. Это было похоже на пазлы, которые сошлись, дополняя друг друга наилучшим образом. Луи целовался так же, как говорил и действовал: дерзко, но в то же время нежно, смесь сладкого и пряного, доминирующего, но в то же время заботливого. Гарри стал податливым в его глазах, чувствуя каждое движение и каждое прикосновение, лелея каждую секунду. В какой-то момент им пришлось остановиться из-за затрудненного дыхания. И когда они остановились, губы Луи были такими пухлыми, припухшими и розовыми, что Гарри пришлось поцеловать его ещё раз, только ещё один раз.
—Как ты думаешь.., — засомневался он.
—Что такое?
—Как ты думаешь, ты мог бы остаться? На ночь, я имею в виду.
Луи прикусил губу, что не помогло Гарри держаться подальше.
—Я не думаю, что это хорошая идея, милый. — Ох. Хорошо. Да. Это хорошо.
Гарри был немного разочарован, но постарался скрыть это. Он был слишком нетерпелив и слишком жаден, ему нужно было сделать шаг назад. Ему нужна была проверка реальностью.
—Эй, нет, нет, дорогой, не пойми меня неправильно. Ты такой великолепный, Гарри, такой великолепный, но ты эмоционально прошёл через многое за последние пару часов. Я бы очень хотел сделать это с тобой, но, возможно, сейчас тебе лучше отдохнуть. Но в другой раз я с большим удовольствием сделаю это. Знаешь, когда ты будешь менее эмоционально уязви..
Гарри покачал головой.
—Я не хочу, чтобы ты занимался со мной сексом сейчас. Я просто хочу, чтобы ты остался. Я знаю, что это, наверное, слишком, но с тобой я чувствую себя в безопасности. И я просто хочу лечь с тобой и проснуться рядом.
Луи просто поцеловал его снова, и это было все, что ему нужно было услышать.
***
Он проснулся от того, что рядом с ним было тёплое тело. Он был в коконе из конечностей и одеяла, тесно прижатый к горячей и мягкой коже. Это было похоже на сон, но, к счастью, это был не сон. Он не мог вспомнить, когда в последний раз спал так спокойно и просыпался таким отдохнувшим. Прежде чем заснуть, они еще немного поцеловались, а потом Луи уложил Гарри, оставив множество поцелуев, начиная со лба, затем перешёл к переносице, а потом к щекам («У тебя ямочки, любимый, с каждой секундой, когда я смотрю на тебя, ты все более красивее»). А затем он медленно лег рядом с ним, позволяя Гарри устроиться поудобнее, служа ему плюшевым медведем-переростком. Он ничего не шептал ему на ухо, проводя пальцем по волосам Гарри, пока тот не заснул. Это должно быть слишком быстро, но ни одного из них это не волновало.
И вот теперь они были здесь, тесно прижавшись друг к другу, кожа к коже. Гарри прижался к груди Луи и поцеловал его, заставляя того тихонько мурлыкать. Но тут кто-то начал стучать в дверь. И кто, черт возьми, там был, и почему они решили, что могут просто прервать их.
—Ты похож на ворчливого котенка, — прошептал Луи с усмешкой.
—Ну, я и есть ворчун. Я не хочу вставать. Так уютно.
Луи лишь потрепал его по щеке.
—Я знаю, но я не думаю, что этот человек куда-то денется, милый.
Гарри наконец-то встал с кровати, схватил первую рубашку, которую ему удалось поднять с пола, и пошел открывать эту чертову дверь.
—Я иду, кто это?
—Открой дверь, придурок! — Найл. Что ему тут надо? Они должны были встретиться только завтра.
—Найл?
—Нет, гребаная фея. Очевидно, это я, и я здесь, чтобы надрать тебе задницу!
Гарри открыл дверь, и Найл просто вошёл внутрь, даже не оглядываясь по сторонам.
—Что вчера случилось, мать твою? Ты знаешь, как я волновался? Ты написал мне, что плохо себя чувствуешь, и я попытался позвонить тебе, когда ты закончишь работу. И знаешь что? Ты не взял трубку! Ни разу! Тебе бы лучше иметь хорошее оправдание для этого!
—Вообще-то я…
—Гарри, всё в порядке? Кто кричит?
Луи вышел из спальни в одной из рубашек Гарри, и оказалось, что рубашка, которая была на Гарри, на самом деле принадлежала Луи. Что ж, это была ошибка, но он определенно не жаловался.
—Кто ты? — спросил Найл, оглядывая Луи с головы до ног.
—Я Луи. Приятно познакомиться.
Найл подозрительно посмотрел на Гарри.
—Ты действительно игнорировал меня, потому что с кем-то встречался? Гарри, ради всего святого, ты…
Гарри начал размахивать руками в воздухе.
—Всё не так, как кажется, обещаю. Дай мне минутку, и я все объясню!
Луи только хихикнул, совершенно не обеспокоенный ситуацией, прекрасно выглядя в утреннем свете. Его тату были обнажены, как и ключицы.
—О, я надеюсь, что ты объяснишь!
Так он и сделал. Он рассказал Найлу всё, что произошло прошлой ночью. О сломанном лифте, о времени, проведённых в нем, о Луи. А потом они втроём позавтракали, причём Найл стал заметно дружелюбнее к Луи. И в какой-то момент даже показалось, что они поладили. Да, это было круто.
Гарри и Луи встретились снова на следующий день. Гарри накормил его своей лучшей выпечкой, постарался удовлетворить Луи и его невероятное пристрастие к сладкому. Они смеялись, и Гарри поделился с ним несколькими шутками своего отца, он не чувствовал себя таким лёгким уже несколько месяцев. А потом они встретились снова. И снова. И еще раз. А потом, в какой-то момент, они стали встречаться и съехались. На этот раз им удалось найти квартиру на первом этаже.
Так что да, Гарри по-прежнему ненавидел лифты и избегал их любой ценой, но он больше не считал их своими врагами, и всякий раз, когда ему приходилось пользоваться лифтом, Луи всегда держал его за руку.
