Теремок

Джип Серьга заправлял недавно. Они выехали со двора, и ворота закрылись за ними. Док приказал себе не думать о Лие и Ярике, словно эта захлопнувшаяся створка наглухо отсекла их с Серьгой от оставшихся в доме. Может быть, они выживут. Может быть, Лие удастся благополучно родить. Может быть, они там втроём будут жить, поживать и добра наживать… когда и если никто к ним не вернётся. На это всё-таки оставались какие-то шансы. Пусть и призрачные. А вот у Дока и Серьги шансы были вовсе в минусе. — Есть мушкетёры? — бледно усмехнулся Док, повернувшись к Серьге, который сосредоточенно вёл машину, лавируя между брошенными, застывшими на обочинах, съехавшими в кювет чужими автомобилями. — Эти двое, Вера и мелкий, — процедил тот, не поворачиваясь, — во-первых, наши, как ни верти. Не можем же мы их взять и гадам отдать, как будто так и надо. Во-вторых, они — что-то настолько ценное, что и представить нельзя. Мы должны выяснить, почему те падлы за ними охотились. И… возможно, у них в кузове есть ещё такие же. Хотя нет, — оборвал он себя, — Ярик бы сказал. Он же всё чуял. — Если они едут к Старомосковску, — обронил Док, напряжённо вспоминая карту, — есть просёлочная дорога. Мы сядем им на хвост. За заправкой свернёшь налево, там увидишь, где. Эти сволочи не местные, они не знают. Моя жена всегда ездила по этой дороге. Господи, я тогда даже машину бросил водить, берёг руки. Руки хирурга. Он задумчиво пошевелил исцарапанными, в мозолях, пальцами. На работу его обычно отвозила Ветка, она же забирала. Она и показала ему эту дорогу, прекрасно здесь ориентируясь. «Разведчица, партизанка Лара», — поддразнивал он её, а она в ответ гордо напоминала, что-де родом из Белоруссии, а все бульбаши по крови — партизаны. Ветка, наверное, была бы сейчас здесь как рыба в воде. Он так глубоко задумался, вспоминая, что не услышал оклика Серьги. — Что? — очнулся он, согнав с лица невольную улыбку. — Рано ещё сворачивать. — Я не про то, — нетерпеливо сказал Серьга. Начинало светать, первые лучи бросали розовые отблески на его смуглое горбоносое лицо. — Чтоб ты знал — меня вообще-то послали из… ну, неважно, откуда, тебя взломать, хирург. По первости просто в разведку — выяснить, что да как, а потом я должен был бригаду спецов набрать, чтобы вскрыть твой домишко. «Взломать? Спецов?» — Док смотрел на него, позабыв, кажется, закрыть рот. — Чёрт, ну что ты уставился? — Серьга со злой досадой хлопнул ладонью по кожаной оплётке руля. — Я же не знал, что всё накроется пиздой. Весь мир. Я с Кавказа ехал, как ты помнишь, я тебе рассказывал, и это правда, — он цедил слова так, будто ему было трудно говорить, не сводя глаз с летящей под колёса дороги. — Один наш богдыхан, криминал местный, меня послал. Ты его жену кроил, так он и усёк, что ты в бабле купаешься. А одного такого богатенького лоха вскрыть — это же не банк брать. Я неподалеку от тебя должен был поселиться. Всё прояснить. Комнату у твоего алкаша-соседа заранее снял. А тут нате вам, ёбаный апокалипсис. И ни алкаша, ни богдыхана, ни бригады. Только мы с тобой. А потом ты как начал в свой теремок народ собирать, так я и понял, что мне повезло найти святого. Рядом с которым и помереть не жалко, сразу в рай попадёшь, — он снова скривил губы в странной усмешке. — Ну ты чего молчишь? До-ок! Он всегда так его звал, с такой вот интонацией: «До-ок!» Когда колошматили бесов во дворе. Когда нашли и отбили Лию. Когда забрали Ярика с Верой. Когда ходили в глубокую разведку. Всегда. Док поморгал, продолжая таращиться на него. Потом откашлялся. Всё, что он чувствовал — это изумление, глубочайшее изумление, а отнюдь не страх или ярость. Рядом с ним сидел Серьга, его друг, свой в доску, и они вместе катили умирать. — Эх ты, а ведь я с тобой в одной постели спал, — укоризненно проговорил он наконец и, видя, как очумело вытягивается разбойничья физиономия Серьги, принялся тихо ржать. — Блядь! — Серьга помотал башкой, ткнул его кулаком в плечо и заржал сам. Они свернули на узкую грунтовую дорогу после заправки. Свернули раз и другой. И наконец снова выскочили на шоссе. — Из-за леса выезжает конная милиция! — вдруг завопил Серьга во всё горло. — Становитесь, девки, раком, будет репетиция! Далеко впереди, за поворотом шоссе, замаячил зелёный крытый кузов грузовика, пока что похожий просто на зелёную точку. Они переглянулись. Оба понимали, что, хоть джип покажется болтающимся в кузове солдатам такой же точкой, нельзя привлекать к себе внимание. Силы были слишком неравны, чтобы атаковать в лоб, их обоих положили бы за полминуты. — Позырим издаля, — процедил Серьга, и Док согласно кивнул. Высунулся в окно, чтобы глянуть в просветлевшее небо — там никто не летал, даже дроны. Слава Богу. — Мы можем потерять их в городе, — с тревогой выпалил он, и Серьга устало вздёрнул бровь: — Ты чего? Окстись, бро. Город-то пустой. Старомосковск и вправду стал городом-призраком. Пустынные улицы, кое-где наглухо перегороженные брошенными автомобилями, разбитые витрины магазинов — уцелевшие люди туда забирались, что ли, спасаясь от бесов или в поисках еды? Но сейчас не было видно ни бесов, ни людей. Ветер крутил и гонял мелкий мусор, какие-то пакеты, рекламные листовки. Сквозь прошлогоднюю побуревшую траву на обочинах пробивалась трава, свежая, зелёная, как кузов виляющего далеко впереди грузовика. Док ещё успел сообразить, куда направляется грузовик — на западной окраине Старомосковска находились казармы какой-то войсковой части, давно, ещё с советских времён. Он открыл было рот, чтобы сообщить об этом Серьге, но не успел. Впереди что-то произошло. Грузовик вдруг резко затормозил, так что Серьге пришлось быстро приткнуть джип к тротуару, с трудом втиснув его среди бесхозных машин. Оба осторожно приоткрыли дверцы и высунулись, стараясь рассмотреть, что творится впереди. А там творилось нечто странное. И страшное. Грузовик будто оседал на своих огромных колёсах, погружаясь всё глубже прямо в асфальт под невнятные крики выскакивающих из него солдат. Но далеко отбежать им не удавалось — они тоже сперва застывали на месте, будто мухи, намертво приклеившиеся к бумаге-липучке, а потом начинали погружаться в асфальт, из которого безуспешно пытались выдернуть ноги. — Что за ёбань? — дрогнувшим голосом пробормотал Серьга. Они похватали топоры и ружья и осторожно выбрались наружу, начав приближаться к грузовику под прикрытием загромождавших дорогу машин. И только через пару десятков шагов им стало ясно, что люди тонут не в асфальте, куда погружались всё глубже и глубже — а в проступившей из-под асфальта мерцающей зеленовато-бурой жиже, напоминавшей… напоминавшей… — Бесы? — еле вымолвил Док онемевшими губами, на миг схватив Серьгу за руку, как один детсадовец другого на прогулке. Та слизь, что хлюпала под ногами у вопивших и корчившихся солдат, слизь, которая то ли пожирала их, то ли растворяла, была точь-в-точь похожа на вонючую жижу, в какую всегда превращались мёртвые бесы. Страшная, безумная догадка пронзила мозг, как пуля. Бесы вовсе не умирали. Они действительно превращались. Регенерировали. Мутировали. Их разложившиеся тела, попадая со стоками в канализацию, сливались с другими, такими же. И теперь вся эта мразь выталкивала себя на поверхность. За добычей. Серьга и Док стояли, замерев и даже не дыша. Грузовик зелёной субстанции не был нужен — она извлекала из него только людей. Живых. И переваривала живьём, как переваривает комаров росянка. — Вера! Мелкий! — прохрипел Серьга, сверкнув глазами. И первым ринулся к грузовику, за ним — Док. Да, вот оно, вот сейчас бесы их всё-таки сожрут — не в своём прежнем обличье, но… но… он не знал, что хуже. Мир прыгал перед ним, расплываясь, и в этом плывущем, вопящем, кровавом мареве он увидел, как Серьга выстрелил в грудь визжащего от боли, пожираемого субстанцией переводчика в развалившемся скафандре. Визг тут же оборвался. Остальные солдаты, хрипя, умолкали, стоило им рухнуть плашмя — жижа разъедала их шлемы, заливала им носы и рты, врывалась в ноздри и в горло. — Ве-ера! — отчаянно заорал Серьга, судорожно отшатнувшись от выплеснувшегося из-под земли мерцающего щупальца. Док брезгливо передёрнулся, с ужасом всматриваясь себе под ноги — там что-то хлюпало… И тут на подножке кузова, неловко ступая и щурясь на солнце, показались Вера и Джус. Целые, не скованные по рукам и ногам, чего опасался Док. Живые. Пока ещё живые. — Стойте! Стойте! — одновременно закричали Док и Серьга, понимая, что тех вот-вот постигнет та же участь, что и превратившихся в жижу солдат с переводчиком. — Не надо! Док захлебнулся и смолк, чуть ли не с облегчением подумав, что он, наверное, просто сошёл с ума, вот и всё. Рядом с ним точно так же поперхнулся воплем Серьга. Потому что Джус, глянув на них и привычно осклабившись, спокойно спрыгнул с подножки прямо в зеленоватую субстанцию, а потом важно протянул руку Вере, сделавшей то же самое. Поднявшаяся на поверхность масса шипела и пенилась, будто бы пятясь от них. Снова уходя в землю. Тая на глазах. Растворяясь. Так что через несколько минут на пустынной улице остался только грузовик, будто вплавившийся в асфальт, и четверо живых людей, окаменевших на месте. Док посмотрел на влажные пятна, оставшиеся на асфальте — словно после недавнего дождя, — и присел на корточки, уронив голову в ладони. Его мутило. — Так вы теперь что, — хрипло выдавил Серьга, уставившись на медленно подходивших к ним Веру и Джуса, — вроде как повелители этой … этих тварей? Той херни, в которую они превратились? Поэтому вас вояки хотели забрать? Джус и сам был иззелена бледен, но, тем не менее, важно кивнул и прохрипел: — Вот и не грози Южному централу, чувак. А эти… Объединённые там какие-то силы. Теперь никто не доложит про нас. Можно смываться. — Погодь-ка! — выдохнул Серьга. — Так они не знали про эту херню под землёй, получается? Джус мотнул лохматой башкой: — Они нас небось для переработки на вакцину собирали. А тут вон что, сюрпри-из! — он торжествующе рассмеялся. Вера тем временем, будто очнувшись, со всех ног кинулась к Доку, неловко выпрямившемуся и поймавшему её в объятия. — Господи! — бормотала она, захлёбываясь слезами. — Я ничего не понимаю. Где Ярик? Я слышу… что он боится. Я слышу его всё время… чувствую. Где он? — Дома остался, — откашлявшись, ответил Док, крепко обняв её за плечи. — Это ты просто ловишь его сигнал. Такая у тебя теперь… способность. Давайте побыстрее вернёмся. Не пришлось бы ему там… роды принимать. — Господи, — сдавленно повторила Вера, и они все бросились вниз по улице, к джипу, но тут опомнившийся Серьга, успевший даже собрать оружие сгинувших бесследно солдат, на ходу обернулся к застывшему на месте Джусу и выкрикнул: — Эй ты, повелитель херни, а тебе особое приглашение требуется? Давай, шевели копытами! Дел полно, отлынить не получится! Джус ещё пару секунд в нерешительности потоптался на месте, словно не веря собственным ушам, а потом в несколько прыжков догнал остальных, лыбясь, как всегда, во весь рот, зараза. Он был жив. Они все были живы. И ехали домой.