Incrociare le braccia

      «Невероятно!»       Ямамото, выскользнув из зала для тренировок, позволил себе на пару секунд привалиться спиной к только что закрытой двери и улыбнуться, прикрыв глаза, прокручивая в голове все только что произошедшее. Потом решительно направился в сторону своей комнаты, стараясь не улыбаться так уж откровенно — ни к чему всем вокруг знать о внезапно свалившемся на него счастье. Таком колючем и помешанном на дисциплине счастье по имени Хибари Кея.       Что бы там о нем ни думали окружающие, мечник Вонголы был далеко не глуп, а наблюдательность входила в число тех его достоинств, о которых мало кто догадывался. Так что он давно был в курсе того, что хранитель Облака его хочет — трудно было не заметить эти внимательные, тяжелые, обжигающие взгляды на совместных миссиях, такие откровенные и жадные. Да, лицо бывшего главы Дисциплинарного Комитета оставалось спокойным, невозмутимым, как и всегда, но его взгляд Такеши кожей чувствовал даже сквозь одежду.       Собственно, бейсболист ничего не имел против этого. Ему давно нравился Хибари — возможно, с того момента, когда тот вставил кольцо Дождя в браслет на руке хранителя Дождя, высвободив его тем самым из плена невыносимой боли, терзающей тело, после чего старался ничем не выдать своего состояния, хотя и был измучен не меньше. Возможно, именно тогда восхищение силой Кеи, его стойкостью и несгибаемостью переросло во что-то большее. После того случая за всей этой внешней непрошибаемостью хранителя Облака Ямамото научился видеть и уязвимость. Хибари крут — в этом никто не сомневался, но все же иногда, очень редко, даже ему нужна поддержка. Нужен кто-то, кто прикроет спину в случае чего. Кто-то достаточно сильный для того, чтобы сильнейший из хранителей Десятого смог ему довериться. И мечник постарался стать этим кем-то.       Но кто в здравом уме признается в любви бывшему главе ДК, нынче карающей руке Вонголы? А уж тем более подойдет к нему со словами «Хэй, я знаю, что ты меня хочешь. Давай перепихнемся уже!»? Пожалуй, гарантированной расплатой за это был немедленный камикорос. К тому же, хранитель Дождя никогда не умел строить отношения, а уж тем более быть их инициатором. Слишком легкомысленный и поверхностный в этом плане, он легко вступал в ни к чему не обязывающие связи и так же легко их обрывал, как только отношения становились в тягость. Право же, какая любовь в мире мафии? Какая семья? В это бывший бейсболист перестал верить, насмотревшись, как легко становятся мишенями или заложниками для манипулирования жены и дети крутых мафиози, которые сразу же теряют при этом всю свою крутость.       Но Кея был не таким. Он не был возможной мишенью. И чувства к нему были принципиально иными… В чем — сказать было трудно, Такеши очень редко копался в себе и пытался заняться самоанализом. Ему было достаточно того, что эти чувства есть, как и у этого сердитого ежа, хоть тот и скрывает свои желания. Нужно было просто подождать. И ожидания оправдали себя — тренировка расставила все на свои места, все случилось так естественно и правильно, что места сомнениям не осталось. Хибари сам заявил на хранителя Дождя свои права, и тот был только рад этому, обретя, наконец, свой якорь в море отношений.       Ровно в десять Ямамото постучал в дверь квартиры этого законченного единоличника, который в резиденции Вонголы появлялся лишь для того, чтобы потренироваться в специально укрепленных залах. Его ждали, и мечник едва успел увернуться от свистнувшей у виска тонфа, которая с грохотом врезалась в стену, обдав парня пылью и бетонной крошкой.       — Ты опоздал, — голос Кеи звучал холодно, но вместе с тем многообещающе. В паху сладко заныло — эта игра была по вкусу бейсболисту.       — У тебя просто часы спешат, — ослепительно улыбнулся в ответ хранитель Дождя, текучим движением проскальзывая в квартиру. Здесь, в коридоре, было слишком тесно для катаны, так что пришлось постараться, чтобы не попасть под четко выверенные удары усмехающегося поборника железной дисциплины, очень забавно выглядевшего в домашнем традиционном кимоно и с этими двумя железяками, но в просторной гостиной Такеши быстро сориентировался и сумел дать достойный отпор. В конце концов, Хибари просто играл с ним, только раззадоривая, и потому все закончилось почти так же, как и в тренировочном зале. Тонфа упали на пол, и кареглазый японец замер за спиной любовника, «поймав» его в кольцо, прижимая к его горлу лезвие катаны, которую удерживал обеими руками — за рукоять и сам клинок, по обе стороны от черноволосой головы хранителя Облака.       — Кеееееея… — вкрадчиво выдохнул Ямамото, зарываясь носом в черные волосы парня и прижимаясь к нему всем телом, теряя напрочь голову от ощущения, как напрягается в его объятиях сильное тело. И того, как дрожь пробегает по тонкой коже под его губами, стоит поцеловать в шею, провести губами по линии челюсти к уху, дразняще прихватить мочку… Короткое движение мечом — и Шигуре Кентоки легко вспорол ткань кимоно, срезает пояс, и полы кимоно распахнулись, открывая доступ к телу.       Меч, превратившийся в шинай, парень аккуратно приставил к стене, и уже после этого отпустил себя, дал волю рукам и своему желанию. Целовал и вылизывал шею партнера, играл с его сосками, оставлял собственнические метки на светлой коже, довольно улыбаясь каждый раз, когда удавалось вырвать у Кеи стон сквозь сжатые зубы. Тот сдался довольно быстро:       — Хватит лизаться. Трахни меня, — дикобраз снова выставил свои иголки, протестуя против «лишних нежностей», и хранитель Дождя тихо рассмеялся, тут же сжимая зубы на загривке любовника. Того аж выгнуло дугой от удовольствия, стон был больше похож на довольное рычание. Хибари прижался задницей к паху мечника и приказал, почти попросил:       — Давай уже!       У Такеши не было поводов ему отказывать, и он толкнул партнера на футон, попутно избавляя его от кимоно. Чуть больше времени ушло на то, чтобы стянуть свои брюки и рубашку, а Кея, предупреждающе щурясь, мол, только вякни что-нибудь, сунул в ладонь бейсболиста тюбик смазки. А вот про презервативы они оба забыли… Но это сейчас было не так уж важно.       Хранителя Облака не пришлось долго подготавливать — он и так был неплохо растянут после их такой удачной тренировки. Мышцы легко поддались, когда Ямамото надавил на сжавшееся было колечко двумя пальцами. Потом добавил третий, но Хибари недовольно дернул плечом:       — Я сейчас усну.       Мечник хмыкнул, подсовывая руку под живот любовника и сжимая в ладони его напряженный член:       — Что-то не похоже, что ты хочешь спать, — Кея тихо зарычал и прогнул спину, задирая зад, и бейсболист засадил ему, больше не сдерживаясь. Снова укусил партнера в загривок, вжимая его в постель, ритмично двигая бедрами, и снова хранитель Облака не смог сдержать стонов, извиваясь под ним, подаваясь навстречу, пытаясь насадиться еще глубже:       — Черт, давай же! Еще! — от вечно ледяного и сдержанного Хибари такую отдачу видеть было непривычно, но вместе с тем грело душу то, что только с ним он такой. Искренний, открытый, ослабивший хватку своего самоконтроля… И Такеши с готовностью выполнил просьбу, буквально втрахивая любовника в футон, жестко, почти грубо лаская ладонью его член, и кончили они снова вместе, тяжело, хрипло дыша.       Просто нереально хорошо. Кольцо хранителя Дождя вспыхнуло сине-голубым пламенем — очищающим, избавляющим от необходимости идти в ванную. Ямамото перекатился на бок, притягивая мужчину к себе, и какое-то время они просто лежали в обнимку и целовались — неторопливо, почти лениво, откровенно наслаждаясь поцелуем и друг другом. Но потом послеоргазменная истома «отпустила», и Хибари вспомнил о своей роли ледяной статуи:       — Хватит с тебя. Все, проваливай, псина. Хватит лизаться, я спать хочу, — неслабый толчок в грудь подкрепил этот аргумент, но мечник только улыбнулся и бесцеремонно подгреб Кею к себе под бок, натягивая на них обоих одеяло:       — Я остаюсь.       То ли от такой наглости у Облака дар речи пропал, то ли он действительно был не так уж против, но возражений не последовало. Хибари устроился рядом, утыкнулся носом Такеши в шею и мирно заснул, что-то неразборчиво проворчав.       — Я тоже тебя люблю, — хмыкнув, сообщил бейсболист черноволосой макушке. Потом по-хозяйски обнял любовника и сам понемногу провалился в сон.