Отражение

Гет
PG-13
Завершён
28
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
28 Нравится 2 Отзывы 7 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
В глубине сознания Орихиме живёт странный мужчина, любящий чай и книги. А ещё причинять боль и пугать до дрожи в коленях. Сколько себя помня, Орихиме видела его в отражении зеркала по утрам, в окнах магазина по пути в школу. Он всегда следовал за ней, куда бы она не пошла. Странный человек в белых одеждах всегда обманчиво мягко улыбался и смотрел холодным внимательным взглядом, что по спине пробегали стаи мурашек. Когда Орихиме было девять, он впервые заговорил с ней. Хотя разговором это назвать было сложно, лишь короткая, лишённая какой-то заинтересованности, брошенная им фраза: — Почему ты это терпишь? И всё. Тишина — холодная, удушающая, заставляющая ещё крепче кутаться в одеяло и судорожно зажимать уши ладошками. И слёзы текут теперь не из-за потери длинных волос. Потому что кажется, что ледяной голос шепчет тихо и спокойно, с нескрытой капелькой насмешки и издевательства, что может помочь, только скажи. А наивная хрупкая Орихиме лишь прижимает колени к груди и пытается не слушать. Потому что страшно. Потому что знает — это ложь. Его голос пугает получше злых одноклассниц, что дразнились и прятали тетрадки. Обзывались уродиной и замарашкой. Одно очертание его тени на грязной стене пугало сильнее злых одноклассниц. Одноклассниц, что отрезали её солнечно-рыжие, яркие- яркие волосы, канцелярскими ядовито-розовыми ножничками в грязной подворотне, где пахло сыростью и гнилью. С того злополучного дня он стал приходить ещё чаще, смотреть ещё внимательней, улыбаться ещё зловеще. Орихиме потеряла счёт своим испуганным визгам и крикам, когда смотрит в зеркало. Будь её воля, она бы их все завесила чёрной тканью, а лучше бы выкинула или закопала. В девять лет у Орихиме появился свой ночной и не только ночной, но и дневной кошмар. Который преследовал её по пятам двадцать четыре на семь. Но потом всё становится ещё хуже и холодный голос на миг не пугает так сильно, как смерть брата. На миг страшный мужчина становится просто отражением, а его тень просто обыкновенным силуэтом, заслоняющий свет. Но ненадолго, потому что вскоре он даёт о себе знать с большим напором, не давая о себе забывать. И Орихиме не остаётся ничего, кроме как переключиться со смерти брата на озлобленного мужчину, что начинает мучить и пугать ещё сильнее. Тацуки начала интересоваться, о наличие синяков под глазами и исхудавшего лица. Орихиме двенадцать, она боится собственной тени и холодного, пробирающего до костей, шёпота. А ещё боится мимолётных прикосновений, после которых кожу жжёт, как после прикосновения раскалённого металла. Тацуки уже не спрашивает, что происходит в жизни маленькой, рыжей и беззащитной девочки. Уже не предлагает своей помощи, зная, что Орихиме просто откажется. Откажется с милой улыбкой и кристально чистым сожалением и грустью, на которую способна лишь она. — Эта девчонка — Тацуки. Она так защищает тебя, — спокойный ласковый шёпот резанул по слуху и заставил напрячься всем телом. Судорожно вздохнув, Орихиме начала оглядываться по сторонам, но никого, кроме сидящих за контрольной работой одноклассников и отвлечённого учителя, она не заметила. А голос всё продолжал говорить: — Она так трясётся за тебя. Бегает за тобой. Что просто смешно, — тихий красивый смех заполнил собой всё помещение. От страха, что кто-то заметит, Орихиме вжала голову в плечи и с силой зажмурила глаза, но ни через минуту, ни через две ничего не произошло. Осторожно разлепив глаза, девочка осмотрелась, но никто не обратил на неё никакого внимания. — Глупая. Такая глупая и наивная, ты до сих пор ничего не поняла? Я в твоей голове, — тихий и устрашающий шёпот коснулся правого уха. Вздрогнув от удивления и испуга Орихиме выскочила из-за парты, тяжело дыша. — Ты уже закончила, Орихиме? — раздражённо спросил учитель, всем своим видом излучая недовольство из-за шума. — Нет, сенсей. Простите, сенсей. — сев обратно за парту, она опустила голову и нервно заправила рыжую прядь за ухо, от стыда на щеках расцветал румянец, как маковый цвет, медленно, но верно перебираясь на шею. — Ух, какие мы нервные. — Перестань пожалуйста, — свой умоляющий и уставший голос, Орихиме узнала не сразу. — Что перестать, милая? Я всего лишь хочу поговорить с тобой, а ты шарахаешься от меня, как чёрт от ладана, — холодные руки тяжёлым грузом опустились на хрупкие плечи, а тонкие пальцы цепко вцепились в ткань школьной формы. — Орихиме, ты такая пугливая. — обиженным голосом проговорил стоящий сзади мужчина. Орихиме до крови прикусила губу и еле сдерживала, рвущиеся наружу рыдания и всхлипы. Его же не существует. Как он может к ней прикасаться. Он всего лишь отражение, плод воображения или хотя бы выдумка, но Иноуэ с точностью могла сказать, что его нет. Нет. Нет. Нет. Ей безумно хотелось, чтобы сейчас его кто-нибудь заметил. Даже Тацуки. Она бы помогла. Она бы защитила. Его прикосновения — цепкие и холодные, они морозят даже через ткань школьной жилетки. Их хочется сбросить. Хочется больше никогда их не ощущать. Но страх сковывает всё тело, не даёт возможности пошевелиться и из сжатого тугим кольцом горла всё же вырывается предательский всхлип. И он кажется таким громким, таким оглушающе громким, что Орихиме ещё ниже опускает голову, чуть ли не касаясь лбом деревянной поверхности. Пока мужчина аккуратно поглаживает хрупкие плечи и шепчет, что-то успокоительное на ухо, от чего Орихиме ещё сильнее начинает бояться. — Меня зовут Соуске Айзен, — уже дома между прочим замечает мужчина, пока Орихиме раздевается, что бы принять душ.

***

Орихиме пятнадцать. Возраст, в котором много ярких моментов и незабываемых приключений с друзьями. Время познания себя и необдуманных поступков. Орихиме пятнадцать и она впервые влюбилась. Влюбилась в такого же как и она солнечно рыжего, яркого яркого мальчика — Куросаки Ичиго. Только Ичиго уже отдал своё большое и доброе сердце маленькой бойкой девочке — Рукии-чан, что вечно бьёт яркого яркого рыжего мальчика по колючему ёжику волос и смотрит на неё, Орихиме, с таким сожалением и грустью, что больно становится. А насмешливый, не такой, как у доброго мальчика Куросаки-куна, голос, продолжает говорить, что «не-у-да-чни-ца». И она соглашается. Соглашается, плача всю ночь в подушку и заламывая руки. Кричит и воет как раненое животное, потому что больно и противно от самой себя. Такой слабой и глупой. Наивной, наивной. — Какое жалкое зрелище, что даже не смешно. — снова он. Проникает под кожу своим брезгливым голосом, рвёт изнутри и разъедает, будто кислота. Раздражение и гнев волной поглотили Орихиме, ненависть впервые за долгое время смогла заглушить тот жалкий липкий страх, что годами душил и не давал спокойно вдохнуть, змеёй оплетая шею и с каждым днём всё сильнее затягивая. Резко вскочив с помятой постели, она кинулась в сторону ванной комнаты, желание ударить по лицу этого заносчивого «сожителя» росло с геометрической прогрессией. Распахнув белоснежную дверь, что та звонко ударилась о стену девушка, тяжело дыша, подошла к большому зеркалу. Грозный взгляд впился в безразличные карие глаза. Она уже привыкла, что вместо себя она всё чаще видит высокого мужчину в белых одеждах. — Хватит лезть в мою жизнь! Прекрати вести себя, как последняя сволочь! Ты что, думаешь, мне так хотелось делить с тобой свою жизнь! Я не виновата… — противный ком подкатил к горлу, не давая спокойно вдохнуть или сказать что-то внятное. Из груди вырывались лишь всхлипы и подвывания, ореховые уставшие и покрасневшие от предыдущих рыданий глаза вновь наполнялись слезами. — Не виновата, слышишь… — ноги подкосились и Орихиме упала на холодный кафель. Её хрупкие плечи дрожали от глухих рыданий, рыжие волосы спутанными клоками свисали с плеч, придавая ей ещё более жалкий вид, а бледные ручки пытались остановить не сдержавшиеся слёзы. Сиплым голосом она только и твердила, как заведённая: — Не виновата, не виновата, не виновата… — Успокойся, — холодная рука дотронулась до рыжей макушки и легонько потрепала. Рыдание не прекращалось, казалось, что оно всё больше набирало обороты. Солёная влага ручьями катилась по покрасневшим щекам, собиралась на кончике подбородка и прозрачными каплями падала на белый пол. Айзен глупым взглядом уставился на плачущую девушку и не знал, что делать. До этого ему не доводилось успокаивать плачущих девушек, потому что, во-первых, в большинстве случаях он был виновником их слёз, во-вторых, обычно они не проживали и пятнадцати минут, ну и, в-третьих, до этого у него не возникало никаких уколов совести. А сейчас, смотреть на содрогающуюся в рыданиях девчонку смотреть сил не было и нет, это не из жалости, просто, по сравнению с ним, она ребёнок, а как правило, ребёнка обидеть каждый может. Сами мысли о том, что он — сам великий Айзен Соуске жалел, какую-то смертную девчонку вызывали если не смех, то скептичную улыбку. Был бы здесь Гин, он бы от души посмеялся и наверняка разболтал бы об этом Тоусену, его Айзен крайне не желал. Выслушивать баллады о том как правильно ухаживать за девушками, какие цветы подарить и как устроить не забываемый романтический ужин, он точно не хотел. Нервно улыбнувшись и мысленно поблагодарив всех Богов за то, что дали ему возможность побыть подальше от нерадивых «коллег», Соуске опусти свой взгляд на уже рыдающую в голос Орихиме. Покрасневшие глаза были сильно зажмуренны, щёки покрылись красными пятнами и были мокрыми от слёз, цепкими пальцами она вцепилась в одежду мужчины и держалась за неё, как за спасательный круг. Она была похоже на одинокого, брошенного на произвол судьбы котёнка, что нуждался в хорошей еде, тёплом доме и добрых хозяевах. Подхватив девушку на руки, Айзен поспешил выйти из душевой, но не успев пройти и пяти шагов, на него обрушалась серия быстрых ударов, Орихиме колотила его по плечам и спине, сумела заехать коленкой в живот, что было достаточно ощутимо и как-то царапнула удивлённого мужчину по щеке. Кое-как дойдя до спальни, Айзен плюхнулся с лупившей его девушкой на кровать, где ещё раз получил по животу и пяткой по коленке, а так же выслушал не очень лесные коментарии в свою сторону. — Отпусти меня, монстр, ты ужасный человек, — да Айзен и сам знал, что в рай ему дорога заказана, но всё же было не очень приятно. — Ты… Ты импотент несчастный! — а вот это задело похлеще удара коленом, даже Гин не позволял себе такое, а тут какая-то девчонка. Резко перевернувшись на спину, Айзен потащил на себя Орихиме, но одеяло не давало возможности выбраться из своих мягких пут. Да ещё и рыжая усугубляла ситуацию своими брыканиями и драками. — Успокойся, дура. Успокойся, я сказал! — попытка выпутаться из одеяла оказалась провальной. Рыжая всё-таки успокоилась и теперь спокойно дышала на груди Соуске. Тишину комнаты нарушали лишь их тяжёлое дыхание и шум моторов проезжающих за окном машин. — Успокоилась? — Ответом для мужчины был еле заметный кивок. Уже полностью придя в себя, Орихиме поняла, в каком неловком положении находится. Попытку как можно быстрее встать, с лежавшего под ней мужчины, тут же обрезали на корню, покрепче схватив девчонку за талию одной рукой, а другой прижав за голову к груди. Толи пискнув, толи что-то проговорив, Орихиме напряглась всем телом и смотрела широкими от неожиданности и испуга глазами на стену, по которой пробегали заковыристые тени. — Полежим так немного, — уставшим голосом проговорил мужчина. Холодными пальцами он начал перебирать рыжие локоны. Волосы у девчонки яркие, яркие. Рыжие такие. Тёплые. Вся она яркая и тёплая, как солнышко, но если долго смотреть, то глаза заболят. Добрая она такая, до безрассудства, наивная и милосердная. Дурак этот Куросаки, не понимает, что потерял. Хотя и сам Айзен далеко от него не ушёл. Сколько он с ней уже живёт? Да столько же, сколько ей лет. И всё время, что они прожили рука об руку, он до смерти её пугал и издевался. Она всё в себе держала, никому не говорила. До боли сжимала кулачки и старалась не плакать даже при нём, а когда спать ложилась, давала волю слезам. Да и плакала она так тихо, что бы братик не волновался. — Отпусти. — тихо-тихо. Без надежды на то, что достучится до него. А он отпустил. Вздохнул глубоко, отпустил и поднялся с постели. Девчонка лишь глазищами своими большими заплаканными хлопает от удивления и недоверия. Айзен же молча покидает её комнату, растворяясь в ночной тишине. Этой ночью Орихиме не мучают кошмары и призраки прошлого не тянут к ней свои костлявые руки. В глубине сознания Орихиме живёт странный мужчина, любящий чай и книги. А ещё причинять боль и пугать до дрожи в коленях.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.