50 оттенков серебряного

— Хиджиката-кун, давай попробуем сегодня что-нибудь новенькое, м? — спросил Гинтоки и призывно поиграл в воздухе плеточкой. — А давай ты пойдешь нахуй, м? — в унисон вопросу ласково предложил Хиджиката. — О, я только что оттуда. Хиджиката вздохнул. Откуда в Йорозуе взялась эта черная кожаная плетка с дюжиной тонких плетеных хвостов, которая только что возникла перед его взором на фоне потолка, он даже думать не хотел. По правде говоря, он вообще ни о чем не хотел сейчас думать. Он только что свалился с Гинтоки и до сих пор фантомно чувствовал на кончиках пальцев жар и упругость его кожи. Перед глазами все еще мигало от долгожданного оргазма, тело размякло на смятом футоне. Хиджиката лениво повернул голову: Гинтоки тоже еще не успел толком перевести дух — его кожа блестела от пота, волосы спутались, а грудь вздымалась от глубокого дыхания. «Дождался, пока я кончу, и сразу полез со своей BDSM-херней. Никак пользуется моментом, — догадался Хиджиката. — Думает, разомлею и соглашусь на что угодно. Размечтался». — Размечтался, — произнес он вслух. — Я уже раз 50 до этого говорил тебе «нет», почему сейчас в 51-й раз должен сказать «да»? — Потому что я хочу попробовать, каково это с тобой… — А, так бы сразу и сказал. Гинтоки широко распахнул глаза и приподнялся на локтях, благоговейно пялясь на Хиджикату. — Правда?! Ты согласен? — Конеееечно, — издевательски пропел Хиджиката. — Спросил бы меня прямо, я бы тебе сразу рассказал, как это будет. Слушай. Я отхреначу тебя этой плеткой, потом засуну ее ручку в твою бесстыжую жопу, оденусь и оставлю вас наедине. Гинтоки рухнул головой на подушку и издал разочарованный выдох. — Какой же ты скучный, Хиджиката-кун, — обиженно выдал он. — Суровый солдафон, нет в тебе ни грамма романтики. — Это ты домашнее насилие романтикой называешь? — Ну что тебе стоит попробовать хотя бы разочек? — законючил Гинтоки. — Неужели так сложно реализовать пару моих безобидных фантазий? — Еще как сложно! — Ну, давай! Я тебе 300 йен дам. — Да кто станет делать ТАКОЕ за 300 йен! Какого хрена я должен что-то терпеть из-за твоих больных наклонностей? Попроси свою сталкершу-мазохистку, она с радостью ляжет и под тебя, и под плеть. — Вообще-то, я не сплю ни с кем, кроме тебя, — с лицом, выражающим глубоко оскорбленное достоинство, ответил Гинтоки. — И я хочу попробовать это именно с тобой, таким честным и невинным в извращениях, — он лишь слегка повернул голову, но Хиджиката тут же почувствовал кожей прожигающий взгляд. — Как представлю смущение и растерянность на твоем лице… то, как ты будешь задыхаться от смеси боли и нестерпимого удовольствия… черт, у меня сразу… — Что во фразе «Я не хочу» тебе не ясно? — холодно сбил полет его фантазии Хиджиката. Он старался сохранять спокойствие, но внутри все бурлило от негодования. Какого черта?! У него, наконец, случился долгожданный выходной, китаянка и очкарик так удачно ушли ночевать к Отае, и он мечтал проваляться в этой комнате до утра, занимаясь сексом. НОРМАЛЬНЫМ сексом, а не извращениями всякими. А менять свои планы Хиджиката не любил — только это сейчас останавливало его от того, чтобы одеться и свалить домой. Главное — победить Гинтоки в этом нелепом споре. Проблема была в том, что спорить этот оболтус умел ничуть не хуже, чем драться. Взять бы его военным советником в Шинсенгуми: он бы у этих шишек из Бакуфу такое финансирование отряда выбил… — Откуда ты знаешь, что не хочешь? — спросил Гинтоки, отвлекая Хиджикату от продуктивной мысли. — Ты же не пробовал. — Откуда ты знаешь, что тебе не понравится жрать дерьмо или собачий корм, например? Ты же не пробовал. — Да пробовал я твой собачий корм… — Не называй собачьим кормом мой прекрасный спешл, ублюдок! — вскинулся Хиджиката. — И это метафора была, придурочный! Некоторые вещи просто знаешь — неужели ты настолько тупой, чтобы этого не понимать?! — Да с чего ты так уверен, что тебе не понравится, а? — Гинтоки тоже сел и испытующе уставился на Хиджикату. — Потому что еще ни разу после пропущенного удара я не подумал: «Ммм, как хорошо, вот бы сейчас еще и потрахаться»! — Не сравнивай секс и спарринг! — Да как не сравнивать, если каждый наш секс похож на спарринг! Гинтоки открыл было рот, но, видимо, аргумента в опровержение не нашел и живо перевел разговор в другую тональность. — Ты не понимаешь, вся суть в антураже, — Гинтоки мягко улыбнулся и осторожно дотронулся ручкой плети до выступающей ключицы Хиджикаты. Тот слегка вздрогнул, когда холодная грубая оплетка коснулась разгоряченной кожи. Гинтоки едва заметно улыбнулся и продолжил тихим певучим голосом: — Дело ведь вовсе не в боли, а в подчинении, — он медленно шевельнул запястьем, и жесткие хвостики плети скользнули по груди. — Беспомощное положение может доставить ни с чем не сравнимый кайф, ты разве не знал? Хиджиката нервно сглотнул и замер на секунду, следя за движением плети по своему телу, но тут же опомнился и толкнул Гинтоки в плечо: — Быстро убрал от меня эту хреновину, пока я тебе не вмазал. — Это не хреновина, это флоггер. — Хуёггер! Мне насрать, как называются твои садисткие приблуды. И ты несешь какой-то бред: как может беспомощность доставлять кайф? Это самое мерзкое чувство на свете! — О, поверь, еще как может, — Гинтоки вернул в голос сладкие нотки и нежно провел ладонью по щеке Хиджикаты. — Особенно такому, как ты, тотально помешанному на контроле. Все время собран, следишь за собой, следишь за подчиненными, следишь за врагами, все проверяешь и перепроверяешь, — его пальцы невесомо обвели мочку уха, зарылись в темные волосы, слегка царапая короткими ногтями кожу головы. — Разве тебе не хочется расслабиться, довериться кому-то хоть раз? Взгляд Гинтоки обжигал, проникал под кожу, пальцы приятно скользили по затылку. Губы были совсем близко, опаляли дыханием — Хиджиката бездумно потянулся за поцелуем, но Гинтоки тут же с усмешкой отпрянул. Дразнится, сволочь. — Я не помешан на контроле, я просто выполняю свою работу. И я доверяю людям… некоторым, — Хиджиката не стал уточнять, кому именно, прекрасно зная, что Гинтоки все понял верно. — Тогда чего ты боишься? — Я не боюсь. — Аааа, — вдруг с улыбкой протянул Гинтоки и понимающе покивал, потирая подбородок. — Боишься, что тебе это понравится… — Сказал же, не боюсь! Я абсолютно на сто процентов уверен, что мне это НЕ понравится! — Готов поспорить, что понравится. — Да точно нет! — Спорим, понравится?! — Спорим, нет?! — выпалил Хиджиката и тут же прикусил язык. Но было поздно. — Значит, спорим! На что? — Гинтоки расплылся в победной улыбке, и Хиджиката понял — ему без разницы на что. Сам факт того, что он согласился на спор, уже делал его проигравшим. — Блять… — устало выдохнул он и тяжело уронил лоб на ладонь. — Твой язык тебя до Киото доведет. — Ты недооцениваешь мой язык, он доведет меня горааааздо дальше, — и Гинтоки медленно облизал верхнюю губу, призывно поиграв бровью. Хиджиката сглотнул и тут же подумал, что ничего страшного в этом нет: ну попробует он нечто новое в постели с Гинтоки. При желании его можно будет остановить в любой момент… — Если мне не понравится, ты всю следующую неделю будешь заказывать на обед Хиджиката-спешл, — поставил он свое условие. Ведь кто-то же должен привить боссу Йорозуи хороший вкус. Гинтоки скривился и заявил: — Отлично! Я в своих силах уверен! — с готовностью подтвердил он. — Тогда если я выиграю, ты всю следующую неделю берешь на обед Уджи Гинтоки-дон! — Это я уверен, что мне не доставят удовольствия твои садистские игрища! — твердо возразил Хиджиката. — Так что забились! — По рукам! — ударил по его ладони Гинтоки и с оживленным лицом выскочил из комнаты. Секунду Хиджиката удивленно моргал, глядя на захлопнувшиеся седзи. Дурное предчувствие закололо холодком под сердцем, и на секунду к нему в голову закралась мысль, что сейчас самое время одеться и сбежать. Но тут за дверью послышался приближающийся топот босых ног, и Гинтоки ввалился обратно в комнату с закрытой коробкой из-под обуви. Церемонно уселся на футон напротив Хиджикаты, поставил ношу у себя за спиной и кашлянул в кулак. — Итак, — начал Гинтоки с торжественным выражением лица, будто собирался произнести тост на свадьбе. И не глядя выудил из коробки кипу листов с напечатанным текстом. — Сперва мы должны подписать контракт. — Какой еще нахрен контракт? — чувствуя неладное, нахмурился Хиджиката. — Контракт. Между Сакатой Гинтоки, директором Йорозуи в Кабуки-чо, именуемым в дальнейшем «Доминант», и Хиджикатой Тоширо, замкомандующего Шинсенгуми, именуемым в дальнейшем «Сабмиссив», о том, что… — Скрутил в трубочку этот контракт и в жопу себе засунул. Сейчас же. — Ледяным тоном приказал Хиджиката. Гинтоки сглотнул, машинально начал скручивать бумаги, но тут же опомнился и просто отложил их в сторону. — Л-ладно, хорошо, обойдемся устной договоренностью, — пробормотал он. — …Нет, подожди, ты серьезно, что ли?! — Хиджиката схватил бумаги, пробежал по ним взглядом. — Ты заранее составил какой-то ебучий контракт?! Как давно ты это запланировал?! — …Н-нууу, не так чтобы… — Гинтоки замялся. — Тут дата трехмесячной давности! Мы только-только начинали трахаться, а ты уже тогда хотел окунуть меня в свою садистскую муть?! Что за херню ты тут прописал? — Хиджиката яростно ткнул пальцем в текст. — Тут сказано, я обязуюсь служить тебе и во всем подчиняться! — При условии соблюдения названных ограничений и пунктов 2–5… — быстро уточнил Гинтоки с видом адвоката, указавшего на важный аспект договора. — Да насрать! — Хиджиката наотмашь ударил его контрактом по голому плечу и отбросил печатные листы в сторону. — Ты думал, я, замком Шинсенгуми и вассал сёгуна, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО подпишу нечто подобное?! И где ты вообще достал образец этого тупого договора?! — Я читаю много развивающей литературы. — Да я кроме «Джампа» и порножурналов в жизни ничего у тебя в руках не видел! — Ладно, не кипятись, — Гинтоки примирительно выставил вперед ладони. — Не хочешь подписывать, не нужно. Это пустые формальности, — бормотал он, роясь в коробке. — Мы можем просто ограничиться стоп-словом. — Убью. — О, отличное стоп-слово, тебе очень подходит. — Это не стоп-слово! Я сейчас твое дыхание поставлю на стоп, сволочь! — О! Вот они, — Гинтоки проигнорировал угрозы и помпезно продемонстрировал Хиджикате найденное. — Давай начнем? — …Йорозуя, что это за кожаная херня с цепями? — брезгливо морщась, спросил Хиджиката. — Фиксаторы… наручники, в смысле, — пояснил Гинтоки с демонстративным спокойствием. — Я, блять, знаю, как выглядят наручники, я полицейский, — напомнил Хиджиката. — И это НЕ наручники. — Зато запястья не так натирают, — экспертно возразил Гинтоки. — Но если настаиваешь, можем использовать твои. — Погоди-ка, — подозрительно сощурился Хиджиката, быстро оттолкнул Гинтоки в сторону и подполз к коробке. Его передернуло: фаллоимитаторы всех цветов и размеров, анальные пробки, зажимы, свечи, какие-то цепи и куча других вещей, назначение которых Хиджиката, к своему счастью и самоуважению, определить не мог, наполняли коробку доверху. Это выглядело, как волшебная шкатулка извращенца — будто Санта Клаус ошибся, посчитав, что Сого в этом году хорошо себя вел, и решил одарить его за все прожитые 18 лет разом. — …Откуда… — пробормотал Хиджиката, зависнув над коробкой. — Когда это Йорозуя открыла у себя филиал Йошивары? — А, это последний клиент, владелец секс-шопа, — невозмутимо объяснил Гинтоки. — Только открылся, денег пока не было, поэтому предложил оплатить услуги товаром. Сплошные новинки. — Ты шутишь же? — Вовсе нет. И, кстати, это правда все из Йошивары. Там и гей-бары есть, и BDSM-кафе… Хиджиката не слушал экскурс по лучшим увеселительным заведениям подземного города. В этот момент он подумал, может, он реально мазохист? Иначе какого черта судьба вечно сводит его с садистами? И почему его взгляд сейчас так и прилип к содержимому этой блядской коробки? Чем дальше он смотрел на предметы в ней, тем более тошно ему становилось, но он почему-то не находил в себе сил отвернуться. — …а вообще можем как-нибудь вместе в Йошивару сходить, заказать на двоих живые морские ушки, а потом пожарить рис с каштанами, если ты понимаешь, о чем я… — распалялся тем временем Гинтоки. — Йорозуя, — перебил он. — Ответь только на один вопрос. Ты на кой черт сейчас притащил сюда весь свой набор юного садиста? — Почему весь? — оскорбился Гинтоки. — У меня еще «ослик» есть, только он в другой комнате хранится. Принести? — Я понял, — Хиджиката спокойно поднялся и набросил кимоно на голое тело. — Желаю барану с осликом доброй ночи. — Подожди, куда это ты собрался, Хиджиката-кун? — Гинтоки ухватил подол его кимоно и повис на нем. — Ты ведь сам согласился на спор! — Я согласился доказать тебе, что мне не понравится твоя дурацкая игра с плеткой, — напомнил Хиджиката. — Не помню, чтобы давал добро на исполнение всех фантазий одного больного ублюдка, — он в отвращении пнул ногой коробку. — Откуда же мне знать, на что именно ты согласился! Мы же не обсудили контракт, так что я решил, что по умолчанию могу делать все, что захочу, пока ты не скажешь стоп-слово. — Убью! — Хиджиката-кун, ты не вовремя применяешь стоп-слово. — С меня хватит этого бреда. Я ухожу. — Стой, стой, стой, — Гинтоки вцепился в его ногу. — Я понял, понял, только флоггер! И наручники. — Нихрена ты не понял! — Хиджиката попытался освободиться из крепких объятий, но это оказалось гораздо сложнее, чем он думал. — Послушай меня! Фиксаторы идут в комплекте с флоггером, иначе ощущения не те, это обязательная комплектация. Поверь мне! Только это — и все! Гинтоки смотрел на него снизу, серьезно и честно — такой взгляд для него был редкостью. Он по-прежнему не отпускал ногу Хиджикаты. Теплая ладонь плотно провела от щиколотки до колена, скользнула чуть выше по внутренней стороне бедра. Хиджиката замер в нерешительности. Гинтоки прижался щекой к его ноге, улыбнулся — улыбка ощущалась кожей. Непослушные волосы приятно щекотали, еле уловимо на контрасте с властным движением руки. Губы Гинтоки коснулись подколенной ямки — и Хиджиката тяжело выдохнул. Спустя 5 минут он лежал обнаженный на футоне лицом вниз и мысленно бранил себя самыми нецензурными словами. Гинтоки заботливо подложил подушку ему под живот и проверял крепежи на запястьях. Кровати в Йорозуе не было, поэтому руки Хиджикаты были прикованы к ножкам низкого стола. Кожаные браслеты туго обхватывали руки, от них тянулись цепи, которые крепко опутывали деревянные опоры в три оборота. Хиджиката попробовал дернуть рукой — стол чуть сдвинулся по татами. Очевидно, он был сделан из довольно тяжелого массива, но при желании поднять его не составило бы для Хиджикаты труда. Поднять — и разломать в щепки об одну кучерявую башку. — Ты же понимаешь, что я смогу выбраться, если очень захочу? — спросил Хиджиката. — Мда, охранять преступников я бы тебе точно не доверил. — Конечно, — кивнул Гинтоки, проверяя натяжение фиксаторов. — Вообще-то, у меня и не было в планах намертво тебя сковывать. — Какой тогда толк от этих наручников? — Не воспринимай все так серьезно, Хиджиката-кун, — Гинтоки склонился к нему, дыхание опалило ухо. — Это всего лишь игра. Я хочу создать для тебя иллюзию беспомощности, только и всего. Его рука крепко легла на загривок, сильные пальцы слегка сжали шею, помассировали трапециевидные мышцы, невесомо провели по верхним позвонкам — и исчезли. Следующие несколько секунд ничего не происходило, и Хиджиката успел представить, насколько глупо сейчас, должно быть, выглядит со стороны: с этими понарошку прикованными руками, уткнувшимся вниз лицом, подушкой под животом, приподнятыми из-за этого бедрами… ей-богу, это походило на какой-то пранк. Вполне возможно, Гинтоки просто уйдет и оставит его в такой дурацкой позе. Эта мысль стрелой просвистела в его голове. — Йорозуя! — пряча внезапно накатившее волнение, резко позвал он. Ответа не последовало, и у Хиджикаты судорожно сжалось горло. Он обернулся через плечо, насколько позволила поза. Гинтоки не ушел. Он сидел на полу в полуметре, поджав под себя ноги. Одна его рука беспокойно теребила оплетку флоггера, а вторая была прижата ко рту. Глаза у него были блестящие, ненормальные, будто у человека под гипнозом: зрачки почти полностью вытеснили радужку, оставив лишь кровавую кайму. Этот стеклянный взгляд пробирал до мурашек, Хиджиката почти физически чувствовал его спиной. — Эй, Йорозуя! — позвал он снова, уже громче. Гинтоки растерянно моргнул и глубоко глотнул воздух, будто до этого задерживал дыхание. — Ты чего? — удивленно выпалил Хиджиката. — Н-ничего, — Гинтоки отвернулся, кончики его ушей пылали красным. — Ты будешь проводить свою экзекуцию или нет? Я уже мерзнуть начинаю. — Да-да, — он приподнялся на колени, и взгляд Хиджикаты скользнул вниз по его телу. У Гинтоки стоял так, будто он был готов вот-вот кончить. Его член потемнел от прилива крови и торчал, почти вплотную прижимаясь к животу. — Эй, — настороженно выдохнул Хиджиката. — Ты от чего так возбудился? Мы же даже не начали ничего… — Помолчи! — вдруг разозлился Гинтоки и резко ударил его плетью по ягодице. Хиджиката вздрогнул больше от неожиданности — боли как таковой не ощущалось. Но рука дернулась, немного сдвинув стол с места: годами отточенные рефлексы требовали моментально ударить в ответ. Если бы не зафиксированные запястья, порка бы сразу переросла в драку — и Хиджиката понял, почему плетка и наручники шли в комплекте. Он вскинул взгляд на Гинтоки — судя по выражению его лица, удар он нанес не вполне осознанно и теперь тупо смотрел на оставшийся на коже след. Хиджикате вдруг стало смешно от нелепости происходящего: господи, какой немыслимой херней они занимались! Идея была идиотской с самого начала. — И это ты называешь ударом? — со злой усмешкой спросил он. На задворках разума мелькнула мысль, что провоцировать садиста с плеткой в руках и колом стоящим членом, пожалуй, не слишком умно. Но это же был Гинтоки. Гинтоки, который каких-то полчаса назад сладко ему отсасывал, а потом бесстыдно раздвинул ноги и попросил трахнуть посильнее. Свежие воспоминания отозвались резким тянущим ощущением в паху. — Я так вообще нихрена не почувствую. Гинтоки ответил на это азартной улыбкой. Он замахнулся плетью, и Хиджиката рефлекторно зажмурился. Но удар остановился, не достигнув тела. Туго сплетенные хвосты флоггера мягко легли на лопатку, проползли вниз, будто пересчитывая позвонки, щекотно скользнули по копчику… и затем звонко шлепнули по ягодице — уже сильнее, чем в первый раз. Это было почти больно, но Хиджиката не подал виду. — Ну? — послышался низкий голос Гинтоки. — Что чувствуешь? — Чувствую, что ты елозишь по спине своей плеткой и бьешь меня по заднице, — ответил Хиджиката. — Что я еще должен чувствовать? — Ты слишком буквально все воспринимаешь, — досадливо произнес Гинтоки. — Попробуй отрешиться от реальности, сконцентрируйся на ощущениях, — он медленно провел хвостами флоггера по его пояснице. — Почувствуй себя целиком и полностью в чужой власти, — Гинтоки произносил слова тихо и тягуче, они ласкали слух, как плеть — кожу. — Бред какой-то, — неуверенно выдохнул Хиджиката, ощущая необъяснимо растущую пьянящую легкость. — Вовсе нет, — мягко возразил Гинтоки. — Очисти сознание от своих будничных проблем, от кучи вопросов, которые тебе нужно решить, от людей, которые зависят от тебя. Освободи себя от этого, — медитативная речь погружала в подобие транса. — Прямо сейчас ты физически не можешь ничего контролировать, твое тело сковано, и ты просто вынужден отдаться чужой воле. Прочувствуй свою слабость — и прими ее. А я сделаю все остальное. Монотонный голос Гинтоки действовал на сознание гипнотически, смысл сказанного утекал песком сквозь пальцы. Хиджикате начало казаться, будто он в полудреме дрейфует на спокойных волнах тихой заводи, и все проблемы остались где-то далеко. Но тут плеть стегнула по расслабленному телу, и ощущение небезопасности захлестнуло прибоем. Это было совсем неприятно, кожа в раз полыхнула в том месте, где в нее впились тонкие, туго стянутые косы. Новый удар пришелся по пояснице и показался еще больнее предыдущего — жгучий след прошиб насквозь, будто через тело пропустили толстую шершавую нить. Хиджиката стиснул зубы и обхватил ладонями ножки стола — никогда в жизни он не показывал, что ему больно, и сейчас не собирался. Тело замерло, напряглось в ожидании следующего удара, но вместо этого хвосты плети лишь самыми кончиками дразняще прошлись по ягодице, спустились ниже. И как только он решился сделать осторожный вдох — в самую неподходящую секунду — ударили по бедру, задевая внутреннюю сторону. Хиджиката закусил губу, уткнулся лицом в футон — и вдруг чужая рука легко потянула его за волосы. — Ну как, нравится? — раздался шепот над самым ухом. В этот момент в сознании что-то щелкнуло, и Хиджиката провалился в памяти почти на полжизни назад. Жаркий летний день. Каменная площадка перед заброшенным храмом, где он ночевал последнюю неделю. И две дюжины озлобленных парней — почти все старше него. Пожалуй, он изначально знал, что не сможет одолеть всех, но выбор был такой — либо попрощаться с гордостью и молить о пощаде, либо схватить бокен и пойти напролом через толпу. То есть для Хиджикаты выбора не существовало. Противники особым трепетом перед Бушидо не отличались и нападали все одновременно, не применуя делать подсечки и атаковать в спину. На следующий день он очнется в додзе Кондо, и с тех пор его тыл всегда будет надежно прикрыт. Но сейчас он лежал лицом вниз, пытаясь защитить хотя бы голову, а удары продолжали градом сыпаться на тело, на котором уже не оставалось ни одного живого места. Сверху гнусно засмеялись, и резко вспыхнувшая ярость придала сил. Он попытался подняться, но тут на его лопатки рухнуло что-то тяжелое, придавило к земле. Кости застонали от нестерпимой боли, щеку царапнул раскаленный камень. — Ну как, нравится? — послышалось сверху, и он понял что произошло: один из мерзавцев уселся на него, как на скамью, придавив ступнями запястья. — Нам тоже не сильно понравилось, что ты так по-хозяйски ворвался в наши додзе! Возомнил себя непобедимым? Знай свое место, чертов недомерок! Собранные в хвост длинные волосы намотали на кулак и резко дернули назад, заставляя оторвать голову от земли. Лучше б он не видел эти ублюдские рожи, не слышал их победный вой и подлый смех. Он натужно сглотнул горький ком, чувствуя, как предательски сжимается горло и щиплет в носу. «Это ничего, — успокаивал он себя. — Я не умру от этого. У них кишка тонка заколотить меня до смерти. Это не убьет меня — значит сделает сильнее…» — У тебя такие мягкие волосы, Барагаки-тян, — издевательски лилось сверху. — И лицо смазливое, почти как у девчонки. Ты поэтому такой дерзкий, да? Пытаешься доказать всему миру, что ты — пацан, да? — ублюдки ржали, а он едва сдерживал слезы от нестерпимой бессильной злобы и продолжал прокручивать в голове: «Это ничего. Не страшно. Я стану сильнее. Гораздо сильнее. Позже я их одолею. Надо просто выдержать это. Я смогу. Надо потерпеть…» Удары продолжали сыпаться на его тело — на бедра, бока, спину — он лишь сжимал зубы, жмурился изо всех сил. Вдруг что-то узкое хлестнуло его вдоль ягодиц, задевая пах — совсем немного, но боль пробила огромной тупой иглой, он резко дернулся и вскрикнул. — О, наконец-то я добился от тебя реакции, — послышалось сверху. «Так подло бить между ног не стал бы даже самый отъявленный мерзавец», — подумал Хиджиката, и эта мысль моментально вернула его в реальность. Он разлепил мокрые ресницы: перед плывущим взглядом вырос стол, прикованные к нему кожаными ремнями запястья, побелевшие пальцы, сжимающие короткие деревянные опоры. Он еще удивленно моргал, вспоминая, где находится, как вдруг чужая рука юркнула между его ягодиц и бесцеремонно сжала член. — Какого хрена, ты совсем не возбудился, — раздался разочарованный голос. — Похоже, ты реально не мазохист, Хиджиката-кун. Ну и скукотища! Сильнее бить не буду, уж извини. У тебя и так уже вся спина красная. Не ожидал, что ты такой бесчувственный… Хиджиката слушал знакомый голос, отдуваясь и постепенно приходя в себя. Все хорошо. Он в Йорозуе. Он в безопасности. Он взрослый и сильный. Он больше не один… И он полнейший кретин, раз согласился на эту садистскую провокацию. Злость забурлила в нем с новой силой, потребовала выхода. Он стиснул пальцы — дерево под ними жалобно хрустнуло — и медленно обернулся. Видимо взгляд был достаточно красноречив, потому как Гинтоки сглотнул и резко отодвинулся. — Хиджиката-кун, ты чего… — пробормотал он. — Это ведь не было настолько больно, правда? У тебя глаза на мокром месте… — Что ж, теперь мы проверим, насколько ТЫ мазохист, — Хиджиката старался дышать глубоко, злость глухо стучала в виски, звук вырывался из груди звериным рычанием. — Сейчас я возьму эту плетку и отхлещу тебя со всей дури. Затем засуну ее тебе в задницу и проверну так глубоко, что ты не вытащишь. Так и будешь ходить с торчащими из жопы кожаными косичками, как извращенная версия Девятихвостого, — нездоровая улыбка растянула губы. — Надеюсь, тебе понравится! — Ээ? — Гинтоки растерянно взглянул на флоггер в своей руке. — Да я вроде не так уж сильно бил… — и он хлестнул себя по бедру, примеряя силу. Тут же скривил лицо, цыкнул от боли. Но моментально спохватился и в присущей себе манере обернул защиту в нападение. — А какого хрена ты молчал?! Сказал, что слабо бью, а потом как воды в рот набрал! В этом деле коммуникация важна вообще-то! У тебя было стоп-слово, в конце концов! Я подумал, ты ничего толком не чувствуешь и слегка усилил удар! — Слегка?! Какого хрена ты не контролируешь свою чертову силу в эротической игре?! — Да откуда я знаю, насколько сильно надо бить этой херней?! — вскинулся Гинтоки, указывая на флоггер. — Ты думаешь, я бегаю по городу, хлещу каждого встречного и спрашиваю, больно ему или приятно?! — …а разве нет? — обескураженно поинтересовался Хиджиката, понимая, что звучит это действительно бредово. — Разумеется, нет, блять! Я же предложил ПОПРОБОВАТЬ! Для меня это тоже было в новинку вообще-то! — Так какого хрена ты вел себя, как эксперт в BDSM?! Любой бы на моем месте решил, что ты уже делал это раньше! — Вообще-то, я знаю теорию и… хотел впечатление произвести… — замялся Гинтоки. — Мозги себе произведи, садист-теоретик! — Как тебе не стыдно… я доверился тебе в таком щекотливом для меня деле! — Гинтоки надул щеки. — Знаешь, как давно я хотел это попробовать? А ты меня обижаешь, насмехаясь над моей неопытностью. — Обижаю?! Я?! — Хиджиката задохнулся от возмущения. — Вообще-то, это я лежу перед тобой с исполосованной спиной! Даже не уверен, смогу ли сидеть ближайшую неделю! Ты охренел в такой ситуации жертву из себя корчить? — Знаешь что? Уверен, ты просто так сильно хотел выиграть спор, что даже не попытался получить удовольствие! — оскорбленно выпалил Гинтоки. — У тебя совсем мозг засахарился? — раздраженно выдохнул Хиджиката. — Я сейчас реально отхреначу тебя этой плеткой, и посмотрим, сможешь ли ты кайфануть с этого! Гинтоки замолчал. Задумчиво взглянул вверх, потер подбородок. — Какого черта ты размышляешь?! Это не предложение сексуального характера, гребаный извращенец! — вспылил Хиджиката. — Как же ты бесишь! Живо отвязал меня, пока я не разъебал этот сраный столик о твою пустую башку! Гинтоки опустил на него серьезный взгляд, и Хиджикате вмиг стало жутко некомфортно. Он лежал голый на животе, руки привязаны, задница кверху, глаза влажные, а вся задняя часть тела в красных отметинах от плети — за один такой вид уважающий себя самурай обязан был совершить сеппуку. Смех да и только. Но Гинтоки не смеялся. Он ощупывал его пристальным взглядом и медленно поглаживал пальцами ручку плети. Хиджиката задержал взгляд на этом размеренном, явно бессознательном движении — и вдруг вдобавок ко всему еще и смутился. — С меня довольно, — растерянно сказал он, уставившись вниз. Хиджиката чувствовал, как у него начинают гореть щеки, и не хотел, чтобы Гинтоки это заметил. — Я ухожу. Развяжи меня, — он нервно дернул руками. Дыхание почему-то сбилось, тело наполнилось неспокойным томлением. Гинтоки неспешно приподнялся, приблизился к нему. Но вместо того, чтобы расстегнуть фиксаторы, присел рядом, положил руки по обе стороны от его тела и склонился: — Не спеши, — шепот обжег ухо, и Хиджиката вздрогнул. — Я ненароком причинил тебе боль, но я могу и доставить удовольствие. Ты это знаешь. Позволь мне все исправить, — влажные губы легко коснулись под самым ухом, медленно проложили дорожку невесомых поцелуев к плечу. — Я уже не в настроении, — неуверенно ответил Хиджиката, и тут же громко выдохнул, когда по пылающей коже под лопаткой прошелся горячий мокрый язык. — Как будто я не знаю, как вернуть его тебе, — улыбка чувствовалась в голосе, низком и обволакивающем. Хиджиката дернул руками. Хотелось обхватить Гинтоки и повалить на пол. Хотелось ударить кулаком по этому самодовольному лицу. Хотелось прижаться плотно грудью к груди. Хотелось действовать, как обычно, а не пассивно ждать чего-то. Разум бунтовал, в то время, как предательское тело уже начало наслаждаться происходящим. Хиджиката чувствовал, как обжигающий язык гуляет по измученной коже, оставляя влажные высыхающие следы. Гинтоки ласкал его четко по отметинам от порки, и это успокаивало и возбуждало одновременно. Его пальцы нежно массировали шею, плечи, косые мышцы спины, губы зацеловывали мелкие царапины, оставленные неосторожными ударами, двигались вниз по телу. Когда язык коснулся ссадины на пояснице, Хиджиката не сдержался и тихо застонал. — Вот теперь слышу, что нравится, — довольно усмехнулся Гинтоки и подул. Участок влажной кожи пробрало приятным холодком, тело вмиг покрылось мурашками. Хиджикате вспомнился момент, когда в детстве он упал и ободрал колено, и брат точно также заботливо подул на ранку, чтобы унять боль. От одной этой мысли стало спокойно и тепло. Гинтоки продолжал неспешную ласку: спускался еще ниже, покрывал поцелуями ягодицы, проводил языком по бедрам. Хиджиката уже не противился своим ощущениям. Желание зрело внутри, неодолимое и бесстыдное. Оно заставляло глухо постанывать и чуть вскидывать ягодицы навстречу дразнящим прикосновениям. Член потяжелел, головка уперлась в подушку под животом. — Так что? — тихо и нараспев произнес Гинтоки, почти не отрывая губ от его кожи. — Теперь ты в настроении? Или мне остановиться? Хиджиката приподнялся на локтях, обернулся и одарил Гинтоки тяжелым выразительным взглядом: — Ненавижу тебя, — поделился он. — Сильное чувство, — улыбнулся Гинтоки. Затем пересел на футон, оказавшись между ног Хиджикаты, легко приподнял его бедра, чуть раздвинул, подбираясь вплотную. Пальцы Гинтоки невесомыми движениями скользили по истерзанной поркой, зацелованной коже, глаза были изучающими и жадными, будто он прикидывал, с какого кусочка начать есть торт. Хиджиката столкнулся с ним взглядом, сглотнул и отвернулся: — Смазку возьми, — буркнул он. — Позже, — ответил Гинтоки, положил ладонь ему на копчик, а большим пальцем помассировал кожу вокруг ануса, слегка надавливая на тугое кольцо мышц. «Если этот садист вдруг решит загнать мне на сухую, я сломаю этот чертов стол, а потом — его чертов член», — решил Хиджиката и напрягся. И тут же надрывно выдохнул, почувствовав, как язык коснулся промежности. Это было неожиданно — такого раньше ни один из них не вытворял. Но в их сексуальной жизни не было и многого другого: плетей, наручников, легких рубцов и тяжелых воспоминаний. Как будто Гинтоки решил сегодня попробовать все оптом, боясь, что другого шанса не представится. Оставалось понять, насколько далеко он готов был зайти в своих экспериментах. Хиджиката невпопад вспомнил про стоп-слово — и тут же забыл его, задохнувшись от ощущений. Грубоватая рука дразняще гладила член, мягкие губы сминали чувствительную кожу в паху, потяжелевшую мошонку, острый кончик языка скользнул выше, обвел сжатое отверстие — и вдруг толкнулся внутрь. Хиджиката дернулся от непривычного ощущения, звенья цепей лязгнули. Он было отпрянул, но Гинтоки крепко удержал его за бедра, широко лизнул дырку и снова проник в нее языком. Перед глазами Хиджикаты замигали белые вспышки, в ушах застучало так громко, что он не услышал собственный стон. Это было приятно, чертовски приятно, но ещё сильнее возбуждало осознание происходящего — для Гинтоки не осталось ни единого барьера на пути к тому, чтобы доставить ему удовольствие. Настойчивые движения языка безжалостно давили на нервные окончания, все тело непроизвольно содрогалось. Наслаждение накатывало волнами все сильнее и сильнее, а Гинтоки продолжал впиваться пальцами в его ягодицы и трахать языком. «Я сейчас кончу… сейчас кончу…» — пронеслось у Хиджикаты в голове. И в тот момент, когда он готов был умолять не останавливаться — все прикосновения исчезли. Волна мгновенно схлынула назад, так и не достигнув верхней точки, и Хиджиката разочарованно простонал. Немного проморгавшись и переведя дух от упущенного оргазма, он приподнялся на подрагивающих локтях и обернулся. Гинтоки рылся в своей коробке с секс-игрушками. — Чего ты там копаешься? — зло прошипел Хиджиката. — Тут где-то был новый лубрикант на водной основе… и еще одну штуку хочу найти… она была где-то здесь, — пространно ответил Гинтоки и мельком посмотрел на него. — Ээ? Что за жуткий взгляд? Хиджиката закатил глаза и отвернулся. — Ой-ой, только не говори мне, что тебе не понравилось, — недовольно пробормотал Гинтоки, продолжая ворошить коробку. — Ты так часто и громко дышал, что я думал, ты вот-вот кончишь только от моего языка, а это было бы совсем не весело… о, нашел, — Хиджиката почувствовал, как Гинтоки вновь переместился на футон и пристроился позади него. Щелкнул колпачок тюбика, холодные липкие пальцы коснулись ануса. Хиджиката вздрогнул, и вторая рука Гинтоки мгновенно легла на подрагивающий член, успокаивающе провела по выступившим от напряжения венкам. — Аа, так значит, я прав? — вальяжно протянул Гинтоки, его голос стал низким и густым, как это бывало всякий раз, когда он переходил в свой «садисткий режим». — Ты хотел кончить, а я тебе не позволил? Извини, извини. Уверен, ты очень скоро простишь меня. Хиджиката цыкнул языком: — Ты… Я уже говорил тебе? Ненавижу теб… — и подавился словами, когда почувствовал резкое проникновение сразу двух пальцев. — О да, — Гинтоки оперся на одну руку и завис над ним, продолжая медленно растягивать сзади. — Говорил, совсем недавно. Не стоит так часто признаваться в этом, ты меня разбалуешь. Хиджиката чувствовал его дыхание на своей шее, впитывал его голос кожей, и сам не понимал, от чего дрожит сильнее — от этого звука или пальцев, распирающих его изнутри и давящих на нужную точку. Он с силой сжал ладонями опоры стола и постарался выровнять дыхание: не хватало еще кончить от пальцев сейчас, когда Гинтоки такой раздражающе самодовольный. Вдруг совсем рядом послышался посторонний шум — будто кто-то в комнате решил включить электробритву. Хиджиката напрягся, недоуменно моргнул. «Это что… вибратор?!» — догадка обогнала осознание на полсекунды. — Это… — успел озвучить он и дернулся всем телом, когда что-то узкое, неровное и пульсирующее коснулось его члена. Оно прошлось по всему стволу и безжалостно прижалось к чувствительной головке. Хиджиката ахнул и попытался отстраниться от раздражающего ощущения, но его перехватили поперек тела и удержали на месте. — Ну-ну, — на периферии слуха различил он слова. — Не убегай, тебе понравится. Его член обхватили ладонью вместе с зажатой вибрирующей штуковиной, и сильная пульсация прошибла его по всей длине. Хиджиката распахнул рот в немом крике, лихорадочно забился, силясь выбраться. Все тело колотило от ненормального, болезненного удовольствия. Оно совершенно дезориентировало, не давало ни секунды на передышку. Под него нельзя было подстроиться, невозможно вытерпеть, оно даже вдохнуть нормально не позволяло. Ощущения были настолько острыми, за гранью восприятия, что организм не успевал понять, боль это или наслаждение. Мучительно хотелось кончить, но и это не получалось, ниже пояса как будто все сдавило спазмом. — Убери! — закричал Хиджиката. — Убери это! — Куда убрать? — послышался насмешливый голос. Пульсация прошлась по промежности и ткнулась в сжатое анальное отверстие. — Сюда? Хиджиката мгновенно представил как эта невыносимая вибрация бьется в нем, резонирует, сотрясает внутренности — и задохнулся от ужаса: — НЕТ! УБЬЮ! Ощущения тут же исчезли, как будто мучитель испарился в воздухе вместе со своим дьявольским устройством. Хиджиката сделал несколько судорожных вдохов, пытаясь прийти в себя, и тут же почувствовал, как его лицо заботливо обхватили грубоватые ладони. — Эй, ты чего? — услышал он взволнованный голос Гинтоки. — Ты сказал стоп-слово. Ты в порядке? От облегчения и нелепости происходящего Хиджикате стало смешно — всего на секунду, а потом злость за только что пережитое затопила сознание. — Какое к чертям собачьим стоп-слово? — прорычал он, с каждым звуком голос набирал силу. — Я реально убью тебя, ублюдок! ЧТО это нахуй было?! — Это? — Гинтоки проигнорировал гневный тон и ответил по существу. — Ничего страшного — просто анальная цепочка с вибрацией, — он поднял игрушку на уровень глаз Хиджикаты. Она была похожа на черную силиконовую змейку, проглотившую пять шариков, которые равномерно распределились по ее телу, а на «хвостике» было кольцо, как у куная. Вид у цепочки был несуразный, но Хиджиката слишком хорошо запомнил свои ощущения и сглотнул. — Последняя модель, — продолжил расхваливать Гинтоки. — Семь режимов вибрации, три двигателя, беспроводное дистанционное управление, — он говорил точь в точь как обладатель нового автомобиля. — Я называю ее «цепочка наслаждения». — Какая еще «цепочка наслаждения»… — Хиджиката почувствовал, как у него дернулось веко от нервного тика. — Да это настоящая цепочка ужаса! Из какого музея средневековой инквизиции ты достал эту херню?! Даже в камере пыток Шинсенгуми инструменты помилосерднее будут, а там к комплектации Сого приложил руку! — Тебе не понравилось? — обескураженно спросил Гинтоки и недоверчиво посмотрел на цепочку, будто сомневаясь, не подменил ли ее кто-то. — Странно, я пробовал ее на себе, и кончил так бурно, что чуть сознания не лишился. Правда, я хотел доставить тебе ощущения поострее, поэтому сильнее выкрутил регулятор… — задумчиво бормотал он. — Не думал, что она настолько мощная… — Голову себе выкрути, чертов садист! — Ладно, прости-прости, — примирительно поднял ладони Гинтоки. — Давай попробуем режим номер один. — Убери от меня эту хуйню! — вздрогнул Хиджиката и в панике отдернулся, столик со скрипом сдвинулся вслед за ним. — Больше никогда в жизни не пытайся совать в меня эту силиконовую штуку! — грозно предупредил он. — Иначе убью! Гинтоки недоуменно посмотрел на него — и расплылся в нехорошей улыбке. «Сейчас начнется очередная дурацкая провокация», — успел подумать Хиджиката до того, как Гинтоки заговорил своим любимым бесячим тоном альфа-самца. — Ооо, прости, — протянул он без тени сожаления. — Я не сразу понял. Ты не хочешь эту силиконовую штуку потому, что предпочитаешь ей МОЮ «штуку», да? — он поменял позу и нарочно уселся так, чтобы Хиджиката не мог не увидеть его стояк. — Так ведь? На самом деле, ты просто с самого начала хотел мой член? Ну же, не стесняйся, скажи Гин-сану о своих настоящих желаниях. Хиджиката тяжело вздохнул. За эту дурацкую игру он успел вымотаться настолько, что привычная пикировка уже не радовала. — Йорозуя, — сказал он тоном усталой матери в адрес непоседливого дитя. — Ты действительно думал, что привязав меня к столу и отхлестав плеткой, ты так сильно собьешь меня с толку, что заставишь смущаться из-за слова «член»? — он одарил Гинтоки честным тяжелым взглядом. Тот ответил азартной улыбкой и игриво приподнял бровь. — Как ты думаешь, — продолжил Хиджиката. — Какого хрена я трачу на тебя, дебила, почти каждый свой выходной? Почему соглашаюсь попробовать с тобой всякую дичь? — он показательно дернул руками, металлические звенья подтверждающе звякнули. — Мне казалось, это очевидно, но раз ты спросил, то я, так и быть, отвечу. Слушай внимательно и запоминай, повторять не буду. Разумеется, я хочу тебя, придурок. ВСЕГО тебя. Вместе с членом, загребущими руками, невыносимым характером и пустой кучерявой головой, — он выдержал паузу для лучшего восприятия сказанного. — Но если я еще хоть раз увижу рядом с собой какую-то штуку, на которую не давал согласия, я засуну тебе ее в зад и выверну регулятор на полную. Лицо Гинтоки казалось спокойным, но только на первый взгляд. Любой, кто знал главу Йорозуи больше одного дня, понял бы — это выражение игрока в покер, которому вдруг выпал роял-флеш. И сейчас он смотрел на Хиджикату именно таким взглядом: как на самую желанную комбинацию карт, как на подарок судьбы, в который не сразу веришь. Он нарочито равнодушно склонил голову набок и задумчиво произнес: — А мне нравится ход твоих мыслей… Затем неспешно поднялся, залез на низкий столик, к которому был привязан Хиджиката, и плюхнулся на задницу. Уселся поудобнее, широко расставив согнутые в коленях ноги. Лениво оперся на одну руку, невозмутимо взглянул на Хиджикату сверху вниз и весь растекся в расслабленной позе, демонстрируя полное умиротворение — будто это не его промежность оказалась прямо на уровне чужих глаз. Хиджиката приподнялся на локтях и вытянул вверх шею, но сильно ситуацию это не исправило. Не то чтобы такое положение сильно смущало — он видел член Гинтоки и с более близкого расстояния — но подобное бесстыжее поведение не могло не бесить. — Смотри, эта штука рядом с тобой, — Гинтоки невозмутимо потряс цепочкой перед носом Хиджикаты, отвлекая его внимание от другой «штуки». Черная «змейка» извивалась от движения руки, ее неровные бока блестели от лубриканта. — Кажется, ты что-то хотел сделать, когда увидишь ее в следующий раз… Ой, какая жалость! У тебя руки связаны, — с наигранным сочувствием произнес он. Хиджиката гневно сжал зубы. Он уже собирался со всей силы дернуть запястьями, чтобы отломить к чертям ножки стола и заставить эту обнаглевшую жопу скатится на пол, но тут Гинтоки добавил: — Ну ничего, я тебе помогу. Он вызывающе ухмыльнулся, завел руку с цепочкой между широко разведенных ног — и протолкнул внутрь себя первый шарик. Хиджиката удивленно вытаращился, и это заставило Гинтоки растянуть губы в довольной улыбке — он явно затеял это шоу только ради этой единственной реакции. Не отрывая взгляда от лица Хиджикаты, он суетливо двинул пальцами и быстро протиснул в себя следующее уплотнение цепочки. Тут же поежился, сморщил нос. «Поторопился», — отрешенно отметил про себя Хиджиката. Это нельзя было назвать полноценной мыслью, мыслей сейчас вообще не было, в голове как будто что-то замкнуло. Он застыл, чтобы не спугнуть мгновение, смотрел на Гинтоки во все глаза и абсолютно им не верил. Все это выглядело ужасно развратно и потому безумно возбуждающе. Хиджиката старался даже не моргать, чтобы не пропустить ни секунды. Гинтоки дышал размеренно и глубоко, двигал пальцами на ощупь и не отрывал взгляда от лица Хиджикаты. А тот не мог удержать этот зрительный контакт — глаза блуждали по всему телу перед собой, выцепляя отдельные моменты: как Гинтоки хмурит лоб, как дрожит его напряженная полуулыбка, как натягиваются мышцы на внутренней стороне бедер, когда очередное расширение цепочки утопает внутри его тела. Как упругие, влажные от смазки стенки ануса послушно раздвигаются, пропускают в себя последний шарик и снова сжимаются. Гинтоки тяжело выдохнул, осторожно пошевелился, привыкая к ощущениям. Снаружи его тела остался черный силиконовый «хвост» с кольцом. Хиджиката вдруг представил, как резко тянет за него, рывком вытаскивая игрушку из этой развратной задницы. Он почти физически услышал, как при этом Гинтоки громко и несдержанно стонет, красиво прогибаясь в спине, — и тоже осторожно выдохнул. Не мог же он позволить себе кончить от одной лишь пошлой фантазии. — Держи, — в ладонь Хиджикаты ткнулось что-то маленькое, силиконовое, обтекаемой формы. Он сжал пальцы и взглянул на черный овал с выпуклым ребристым колесиком. — Это пульт, — озвучил Гинтоки и хитро улыбнулся. — Теперь твоя очередь «водить». Хиджиката обескураженно моргнул, но заставлять уговаривать себя не стал и тут же повернул колесо на первый режим. Гинтоки удивленно распахнул глаза, поднес сжатый кулак ко рту. Дыхание его участилось, грудь стала вздыматься выше. — Что такое? — спросил Хиджиката и поспешно облизал сухие губы. — Ты, кажется, говорил, что уже пользовался этой штукой раньше. — Не… внутри… — отрывисто прошептал Гинтоки и закусил костяшку пальца. — Вот как? — выдохнул Хиджиката и повернул переключатель на вторую скорость. Гинтоки ахнул, вздрогнул от неожиданности. Щеки, кончики ушей и даже шею залило красным. Его член дернулся, мошонка напряженно приподнялась, пальцы ног скользнули по столу, поджимаясь. — Плохой… полицейский… — одобрительно выдавил из себя он, отрывая кулак ото рта — от губ к пальцам протянулась ниточка слюны. Белые кудри облепили лоб и шею, взгляд под пушистыми светлыми ресницами потяжелел, уголки глаз заблестели. Хиджиката сглотнул. В его голове, где-то на задворках разума мелькнула мысль, что если бы ребята из Йорозуи все-таки открыли у себя филиал Йошивары, то с такой соблазнительной ойран они бы процветали. Он живо представил, как обнаженный Гинтоки сидит перед чужими мужчинами, позволяет им точно также играть со своим телом, смотрит на них призывно, раздвигая ноги — и мстительно повернул колесо сразу на два режима вперед. Гинтоки крупно дернулся и чуть не упал со стола, будто у него выбили почву из-под ног. Он рефлекторно успел опереться руками за спиной, громко выдохнул и запрокинул голову. Его член уже полностью стоял, головка соблазнительно сочилась смазкой. Хиджикате хотелось сжать его в кулаке, провести по тонкой горячей коже, коснуться языком. Если бы его в этот момент ничего не сдерживало, он бы уже повалил Гинтоки на спину и отсасывал ему, параллельно дергая за кольцо цепочки туда-сюда, заставляя шарики шевелиться внутри него и принося еще больше этого нестерпимого удовольствия. Но пока на нем были фиксаторы, оставалось только пожирать Гинтоки глазами. О, а там было на что посмотреть! Мышцы шеи натянулись, под молочной кожей выступили очертания ключиц, соски потемнели и топорщились, пресс напрягался от частого дыхания. Торчащий из пульсирующего ануса «хвост» цепочки дрожал, посылая вибрацию внутрь Гинтоки, и его тело сотрясалось от ощущений. Хиджиката готов был поклясться, что в жизни уже не увидит ничего более возбуждающего, но тут Гинтоки опустил на него взгляд — сумасшедший, горячечный, жадный. Хиджиката сглотнул, и ему обожгло горло. От желания закружилась голова, тело покрылось испариной и билось дрожью, будто взгляд Гинтоки отравил его каким-то неизвестным ядом, заразил своей неутолимой похотью. Хиджиката чувствовал, как возбуждение колотится в виски, стучит в ребра, и даже на кончиках пальцев он ощущал эту пульсацию — будто внутри него тоже вибрировало что-то инородное. Но нет же, его тела даже не касались! Он просто смотрел. Гинтоки смотрел в ответ. В этот момент он выглядел как ожившая эротическая фантазия, как само воплощение сексуальности. Хиджиката представил, как роняет его на стол, закидывает его ноги себе на плечи и вбивается в него — быстро, несдержанно, всего в несколько движений заставляя кончить. Как целует распахнутые в оргазме губы, мягкие и послушные, глубоко проталкивает язык внутрь, впивается жадно, собственнически, как сливается с его телом в одном горячем объятии. Этот нескончаемый парад фантазии будоражил чуть ли не сильнее, чем сам секс. Хиджиката почувствовал, как болезненно скованы мышцы в паху, как пульсирует член, как головка трется о подушку. «Больше не могу терпеть», — сдался он и выкрутил колесо пульта в ноль. — Развяжи меня, — услышал Хиджиката свой голос, осипший, будто от крика. — Хочу тебя трахнуть. Слова были скупыми и даже на долю не передали его истинное желание, но видимо взгляд оказался достаточно красноречивым. Гинтоки сглотнул — кадык под тонкой белой кожей дернулся — и еле слышно сказал: — Обязательно, но позже. Сейчас попробуем кое-что. Он тяжело поднялся на дрожащие ноги, но тут же пошатнулся и упал на пол. Грязно выругавшись, он на четвереньках подполз к Хиджикате, перемахнул ногу через его бедра, а руку — через плечо. Застыл над ним, неспешно склонился ниже. Их тела еще не соприкоснулись, но Хиджикату уже пронзил манящий жар его кожи, заставляя замереть в предвкушении. В этот момент стало неважно, кто из них кого трахнет, главное — выплеснуть это возбуждение, наполнившее до краев и тело, и сознание. Гинтоки опустился на локти, прижался грудью к спине. Его напряженный член мазнул между ягодиц Хиджикаты, и тот беспрекословно приподнял бедра, привычно расслабил мышцы. Сочащаяся головка тут же ткнулась в проход, и Гинтоки вошел в него одним плавным, медленным движением, издав тихий тягучий стон. Хиджиката выдохнул в унисон от пьянящего ощущения наполненности. Губы Гинтоки скользили поцелуями под лопаткой и шептали что-то утешающее, руки поднырнули под грудь, он весь прижался к нему, плотно и горячо, будто хотел расплавить под собой. Хиджиката мучительно хотел, чтобы он уже начал двигаться, но не торопил — знал, что это временное затишье. Так летнее солнце ласково греет утром, чтобы днем испепелить своими лучами. — Ты же обещал выкрутить регулятор на полную, — вдруг произнес Гинтоки, и Хиджиката ощутил, как его вкрадчивый голос вибрирует вдоль позвоночника. — Не надо меня жалеть. Сделай, что хотел, — сказал он и вдруг крепко сжал пальцами горло Хиджикаты, дернул на себя, заставляя его прогнуться в спине и запрокинуть голову назад. Такое положение было совершенно некомфортным: ладонь давила на шею, не позволяя толком дышать, не говоря уже о том, что в этой позе Гинтоки смог бы убить его почти мгновенно. Но внезапно — это возбуждало до дрожи. Хиджиката сделал осторожный вдох, нащупал непослушными пальцами колесо пульта — и одним движением вывернул до упора. Гинтоки судорожно дернулся, издал рваный всхлип. Пальцы под подбородком Хиджикаты дрогнули, сжимая лимфоузлы, ребро ладони сильнее уперлось в горло. В его плечо тут же до боли впились зубы, и практически сразу Гинтоки задвигался в нем, с ходу взяв жесткий, почти бешеный ритм. Хиджиката оцепенел от ощущений — они нанизывались одно на другое без какой-либо паузы, заставляя трепетать от острого болезненного удовольствия. Он почти не мог шевелиться: руки были скованы, к тому же Гинтоки навалился сверху, крепко держал его за шею и вколачивался в него сзади, приглушенно рыча ему в плечо. Через тело Хиджикаты как будто продели длинную вибрирующую цепь и натянули со всей силы. И это было так чертовски хорошо — до слез и смазанных кругов перед глазами. Оргазм обрушился на него внезапно, накрыв одной гигантской волной, сносящей ошметки мыслей. Он услышал свой сдавленный крик, почувствовал, как сперма брызнула в подушку под животом. Гинтоки гортанно застонал и дернул его на себя еще сильнее, будто стремясь слиться в единый организм. Хиджиката в одурении смотрел на плывущие очертания комнаты и чувствовал, как Гинтоки судорожно, по инерции двигается внутри и долго-долго кончает в него. Последнее, что Хиджиката запомнил перед тем, как отключился, — как кто-то выхватывает адский пульт из его безвольных пальцев. *** — Больше никогда и ни за что! Ни разу в жизни! — Хиджиката поежился и покрепче закутался в кимоно, наброшенное на голое тело. Затем степенно вытащил изо рта сигарету и выпустил струю дыма к потолку. Обычно Гинтоки не позволял ему курить дома, но сейчас смолчал — то ли из благодарности, то ли из-за чувства вины. Хиджиката потер запястья. Они действительно не болели после мягких фиксаторов, зато болело все остальное: задница, поясница, горло, а кожа сзади — от шеи до самых пят — так и вовсе горела, как от ожога. Даже несмотря на то, что Гинтоки растер его какой-то волшебной охлаждающей мазью из своей «коробки чудес». Только вот чудес и волшебства не бывает, зато бывают парадоксы психологии и физиологии. Хиджиката чуть повернул голову: Гинтоки сидел рядом, подперев подбородок рукой, и смотрел на него с ленивой улыбкой: — Вот только не ври, что тебе не понравилось, — язвительно выговорил он. — Что мне должно было понравиться? — Хиджиката раздраженно выдохнул очередное облако дыма. — То, как ты отхлестал меня плетью? Как приставил к моему члену свою адскую бормашину? Как почти отхватил от меня кусок зубами или как чуть не свернул мне шею в порыве страсти? — Не знаю, — пожал плечами Гинтоки. — Это ты мне скажи, что именно заставило тебя отрубиться от оргазма. — Я отрубился от асфиксии, придурочный. — Кончил ты тоже от асфиксии? — Кончил потому, что ты, наконец, наигрался в свою херню и снизошел до того, чтобы потрахаться. Гинтоки довольно прищурился и стал похож на наглого кота, вдоволь налакавшегося украденной сметаны. — Хиджиката-кун, не строй из себя жертву. В конце концов, пульт дистанционного управления цепочки ты переключал сам и с большим энтузиазмом. — Что было поделать, я же пообещал это, — он ткнул докуренную сигарету в пепельницу. — Самурай должен выполнять свои обещания, несмотря ни на что. — Дааа, — услышал Хиджиката протяжный шепот у самого уха и напрягся. — Кстати, ты пообещал мне кое-что еще, — Гинтоки мягко коснулся его запястья и повел ладонью вверх, пробираясь под широкий рукав. — Когда я развяжу тебя. Хиджиката недоверчиво посмотрел на Гинтоки — его взгляд уже начал затуманиваться, губы призывно разомкнулись. Он был совершенно ненасытным до секса, будто питался им, а Хиджиката всегда поддавался этому искушению слишком просто. Но сейчас он дико устал, к тому же наказать Гинтоки за пережитое он хотел куда сильнее, чем… просто хотел. Хиджиката отпрянул, оперевшись на руку. Кончики пальцев коснулись тугой кожаной оплетки, почти как у катаны. Он привычно сжал ее в кулаке и только тогда понял, что это было. Рука дернулась еще до того, как мысль полностью созрела в голове. Плеть свистнула в воздухе и хлестнула Гинтоки по голому бедру. Тот коротко вскрикнул и вскочил на ноги, ошалело глядя то на Хиджикату, то на флоггер в его руке. — Эээ, ты чего вдруг? — забормотал он, натужно улыбаясь. — Верно, чуть не забыл! — запальчиво произнес Хиджиката, поднимаясь. — Я же обещал помочь тебе проверить, насколько ТЫ мазохист. Иди сюда, — соблазнительно произнес он, поигрывая плетью. — И я сделаю тебе больно. А будет ли приятно — это зависит от тебя. Ты уж постарайся очистить сознание или что там надо сделать, чтобы кайфануть. Вспомни теорию. — Хиджиката-кун, ты… — Гинтоки понял, что спорить уже бесполезно, и на рефлексах отскочил в сторону от прямого удара плети. Рядом с ним оказалась коробка с секс-игрушками, он бездумно нырнул в нее рукой и вытащил первое, что попалось под пальцы. Это был огромный голубой дилдо — будто имитация члена какого-то двухметрового аманто. Гинтоки удивленно моргнул, словно и сам не знал о существовании у себя такого имущества, но тут же невозмутимо выставил дилдо вперед, словно меч, и встал в стойку напротив Хиджикаты. Тот задорно ухмыльнулся и пошел в атаку. Об изначальном споре оба напрочь забыли.