Аллегория искренности

____________________________

      Первый раз имя некого Игоря появилось в Сережином письме, когда тот сообщал, что в офис «Вместе» приходила полиция. «Мелочь, не стоит волноваться, — писал Сережа. — Кто-то выложил в соцсеть пост, пропагандирующий насилие, и мне пришлось зачистить его и все копии, хотя это невозможно до конца, так как…» — дальше следовало много технической информации, вдумываться в которую Олег не стал, но легкую тревогу ощутил. К его любимому человеку приходила полиция — как тут не беспокоиться? Но, вроде бы, с Серёжей все было хорошо, и дальше он писал о будничных делах, о погоде в Питере, о ремонте в офисе, так что объективных причин для тревоги не было, но все-таки что-то настораживало Олега.       Имя Игоря появилось и в следующем письме. Сережу не задержали и не допрашивали, нет. Они столкнулись с Игорем на улице и сходили вместе на обед. Сережа сообщал, что встреча оставила у него хорошее впечатление: впервые он попробовал настоящую питерскую шаверму и пообещал угостить ей Олега, когда тот вернётся. В отличие от Разумовского, Олег про шаверму знал и не питал к ней симпатии, едва ли считая едой, но Сережа не был так избирателен. Иногда казалось, что он съест все, у чего цена с тремя нулями и витиеватое название. Однако шаверма к этому не относилась, но видимо она нравилась Сережиному новому знакомому.       Следующее письмо было ещё интереснее и раза в два больше, чем обычно писал Сережа. В нем он рассказывал, как они ходили с Игорем в клуб. Как помнил Олег, Сережа не особо жаловал такие места, считая их интересными только пьяным придуркам, которым некуда девать свободное время, но Игорю срочно нужна была проходка в самый элитный клуб Питера, и Сережа просто не мог отказать. Его и его деньги всегда рады видеть в таких местах. «Понимаешь, Олег, моя помощь была нужна следствию! Благодаря мне задержали опасного наркоторговца! Из-за его отравы умирали люди. Я помог сделать этот город чище!»       Игоря в письмах становилось слишком много. Олег старался радоваться, что Сережа без него не скучает и наконец-то нашёл ещё одного друга, только слишком уж он восхищался этим Игорем, превозносил его смелость, силу и ум. «Мы с Игорем ходили…», «Игорь сказал…», «Игорь задержал преступника», «Игорь настоящий герой», «Про Игоря написали в новостях»…       Игорь, Игорь, Игорь, Игорь, Игорь…       Олегу казалось, что любимый не был так увлечён им за все годы отношений. Они с Серёжей были вместе с детства, делили неудачи и радости, слишком хорошо друг друга знали — это было классно, но… трудно восхищаться человеком, когда знаешь его едва не с подгузников. А тут возник какой-то храбрый честный Игорь в сияющих доспехах и с полицейскими мигалками, гроза — точнее, гром — питерских бандитов, герой и всё такое. Не удивительно, что Сережу с него повело. Но тот хоть не стал скрываться и тайно изменять. Он открыто написал обо всем в одном из писем. «Прости, Олег, но ты далеко и неизвестно, когда вернешься, мне очень одиноко…»       Сережа спрашивал разрешение.       Спрашивал разрешение переспать с Игорем.       Письмо выбило Олега из колеи на неделю. Это было худшее время службы. На следующий день он чуть не прострелил себе ногу — настолько не мог собраться. До скрежета зубов хотелось ответить «Нет». Исписать «нет» весь лист. Запретить Сереже касаться другого мужчины, не позволить привести его в их спальню, не дать извиваться в эйфории под чужим тяжелым телом и стонать имя какого-то Игоря. Нет.       — Поварешкин! С тобой все нормально?!       Волков не заметил, как вонзил нож на треть в дерево. Он представлял, что бьет в сердце Игоря. Нужно было ответить «Нет». «Нельзя, Сережа». «Дождись меня, пожалуйста». Но тон письма Серого настораживал. Не хотелось, чтобы в случае отказа Разумовский стал выбирать. Шансы складывались не в пользу Олега: он в отъезде уже несколько месяцев, затерян на другом континенте, у них с Сережей все меньше общего, да и когда он уезжал, их отношения и секс уже погрязли в рутине, стали больше похожи на тяготящие обязательства. Сережа засиживался за ноутбуком, оправдываясь делами, но Олег подозревал, что тот просто не хочет идти с ним в постель.       Не выпуская из руки винтовки, Олег медленно засыпал в походном мешке на холодной чужой земле и представлял, как на его запрет Сережа ответит: «Нам нужно расстаться». Любовь Сережи — последнее, что держало Олега на ногах в изнурительных походах и давало силы биться с врагами, когда надежды уже не было. Его любовь берегла и не давала сгинуть в этом Аду среди непроходимых джунглей. Олег не мог его так просто отпустить. Не мог лишить себя чувства, что дома ждут. Солдатам нужна опора. Солдатам нужен символ, за который стоит биться, а Сереже нужен рядом живой человек. Тот, кто обнимет и подставит плечо. Кто разгонит ночные кошмары, выслушает и приглядит за ним. Как долго Сереже ждать Олега? Тот даже сам не знал, когда вернется, да и вернется ли, а Игорь вроде бы правда хороший надежный человек. Сережа кем попало не заинтересовался бы. Может, пусть… пусть попробует. Он тогда хотя бы не останется один, если Олег не вернется.       «Можешь сделать это, если еще хочешь».       С тех пор упоминания Игоря из писем пропали. Сергей как специально перестал о нем писать. Олег был ему за это и благодарен, и нет. Первое время так было проще не думать, что сейчас его парень приятно проводит время с другим, пока Олег роет окопы, но в голове крутилось все больше вопросов, а недосказанность мешала спать. Встречаются ли они вообще, или Сережа уже прогнал Игоря? Или детективу хватило ума не связываться с разрушительным Разумовским? Что у них вообще происходит?       «Насчет Игоря. Вы общаетесь?» — лаконично дописал Олег последнее предложение в письме и отправил из ближайшего поселения, где была почта. Ответа, как обычно, с ужасной работой местных пришлось ждать долго. В ответе Сережа так же кратко сообщал в самом конце: «Да, я общаюсь с Игорем. Все хорошо. Но не переживай, пожалуйста, он не заменит мне тебя. Моя любовь навсегда с тобой».       Как-то мало. Что значит «Все хорошо»? Насколько «хорошо»? И как близко они общаются? Несколько дней Олег обдумывал новую информацию. С одной стороны, не хотелось узнавать больше, ведь это неизбежно принесет боль, но с другой — новые отношения любимого вызывали интерес. В его мире не укладывалось, как можно спать с одним, а другому признаваться в любви. Постепенно Олег стал задавать наводящие вопросы. Сережа, как не удивительно, с охотой на них отвечал, как будто ему очень хотелось поделиться, но он не решался первым написать об этом. Из-за работы в полиции Игорь приезжал к нему не часто, но Сереже этого хватало — большую часть времени он все равно работал над соцсетью или писал письма Олегу. Один раз Сережа приложил небольшой карандашный набросок и подписал «Это Игорь». Добавил, что, по его мнению, рисунок вышел куда интереснее, чем фотография. По мнению Олега, в Игоре не было ничего интересного. Мужик как мужик. В странной кепке, как у таксиста из девяностых. Кажется, Сережа не терпел с собой рядом мужчин (да и женщин), которые перекрывали бы его сияние и красоту. А может, он зрел в корень и выбирал человека по духу, а не по внешности. Теперь Олег хоть представлял, о ком идет речь. Набравшись решимости, он дописал:       «А секс?»       «Ты уверен, что хочешь знать об этом, Олеж?»       «Если я спросил, то уверен».       «И с сексом все хорошо».       Все-таки они вместе не только ходили обедать. Говорить о других отношениях с Сережей было странно, но ярой неприязни Олег уже не чувствовал. Со временем как будто то, что Сережа встречается с другим мужчиной, стало тоже частью жизни. Самое главное, что его отношение к Олегу не поменялось: они продолжали переписываться, сообщать новости, скучать друг по другу и ждать встречи. Олегу не казалось, что Сережа врет в своих строках — их отношения всегда были чем-то особым, чем-то вынесенным за скобки, вечным. Когда-то Сережа смог принять, что Олег зарабатывает тем, что убивает людей, и не отказался от него. Игорь не воспринимался тем, кто стоит между ними, он вроде как просто был рядом. Что думал об этих отношениях Игорь, Олег не знал.       Однажды Волков так напился с другими вояками из отряда, что достал начатое письмо и быстро дописал, пока местная паленая водка играла в крови. «Каким был ваш первый раз? Тебе понравилось? Лучше, чем со мной?».       Ответ долго не приходил, хотя обычно Сережа отвечал быстрее. То ли почта опять шалила, то ли Разумовский обдумывал ответ, то ли был слишком занят с Игорем. Но наконец письмо пришло.       «Если спросил, то точно хочешь знать, да, Волков? Хорошо, я расскажу. Первый раз мы занялись сексом в отеле — да, в таком, где комнаты специально сдают по часам и его рекламу размещают на асфальте…»       Олег закатил глаза. Боже, Сережа, во всем Питере не нашлось места получше?       «…до этого мы прогуливались по Летнему саду, сидели на лавочке в теньке возле «Аллегория искренности», но Игорю вдруг позвонили с работы. Новое дело, труп, надо ехать. Ты же не думаешь, что я мог отпустить его одного и не почувствовать себя героем Агаты Кристи? Ох, если бы ты слышал, как он сексуально рассуждает об убийствах! Какие логические цепочки строит! Как хмурит брови, рассматривая свежий труп! Представляешь, я захотел его сразу! На месте преступления! Если бы там не крутился его напарник, не знаю, что бы я сделал с Игорем. Наверное, толкнул бы к стене, прижал и целовал, заставляя в паузах повторять, каким именно образом был раздроблен череп жертвы. Впрочем, я так и сделал, только чуть позже. Мне так стыдно: я украл майора с места преступления! Мы улизнули в первую попавшуюся подворотню, над которой висела вывеска упомянутого секс-отеля, заплатили наличкой и ввалились в номер. Если бы меня сейчас схватили твои солдаты, я бы и под пытками не смог вспомнить, как выглядела комната. Мы смотрели только друг на друга, сердце бешено стучало в груди, он подхватил меня под задницу и до крови впился в губы. Я чувствовал, как ему тоже не терпится, а в соседнем здании еще лежал свежий труп. Стоит ли говорить, что после мы сразу продлили номер на всю ночь, а на следующий день мне было неприятно ходить? Но это того стоило. Игорь признался, что я его как жаром обдал и он не мог меня забыть с первой встречи. Представляешь? Это было волшебно, а в пятницу мы с ним идем в оперу. Олежа, малыш, я так тебе благодарен! Прости, не могу ответить на твой последний вопрос — я вас не сравнивал. Понимаешь, Игорь просто другой, а ты всегда будешь занимать особое место в моей жизни. Он не затмит моей любви к тебе. Скучаю, люблю и очень жду твоего возвращения домой. Твой Лис».       Строчки кончились, а Олег так и остался стоять с письмом в руках, переваривая новую информацию. Значит, у его любимого и другого мужчины все было. Что ж, Волков не считал, что сексом можно заниматься только по большой любви, но у Сережи чувства к Игорю определенно были, хоть он и уверял, что это ничуть не меняет его отношения к Олегу. Он усмехнулся. Интересно, как долго Сережа еще будет так говорить? Как долго будет помнить, что у него есть парень, который тоже его любит, хоть и не находится рядом? Как часто будут приходить от него письма? Олег опустил взгляд и заметил, что рассказ Сережи вызвал у него неожиданную реакцию, которую он сперва не заметил, увлекшись чтением. Сжав зубы, Олег скрылся в туалете в казарме, спустил штаны и сжал руку на члене. Письмо так и было зажато в другой руке, но Олегу не нужно в него смотреть, чтобы по памяти воспроизвести текст голосом Сережи, как будто тот стоит сзади, ухмыляется и нашептывает эту историю на ухо, а его рука ложится поверх Олежиной и плотно обхватывает член. Сцена, как мужчина с рисунка прижимает голого и обманчиво-хрупкого Сережу к кровати, держит его руки над головой, целует губы и рывком входит в задницу, возникла перед глазами так четко, словно Олег там был и смотрел на них со стороны. В груди что-то болезненно сжалось, но член в руке дернулся и окреп. На пальцы стекала вязкая смазка. Олег слишком хорошо знал, как горячо и приятно внутри Сережи, и прекрасно понимал Игоря. Он искренне ему завидовал — Олег бы сейчас многое отдал, чтобы все бросить, вернуться домой и схватить Серого в самые крепкие объятия. А Игорь был в Петербурге, мог оставаться рядом с лучшим в мире человеком 24 часа в сутки, но почему-то вместо этого продолжал ходить на работу, да еще наверняка искал повод не идти в оперу: забавно, но удовлетворять культурные потребности Сережи значительно труднее, чем его трахать.       Трахать его как раз очень просто: иногда достаточно коснуться коленки, чтобы Сережа завелся и забрался сверху. Наверное, не странно, что он плохо переносил одиночество и захотел попробовать кого-то другого. Поступить так же Олег не думал: в зоне боевых действий больше заботишься о том, как выжить, чем кого трахнуть, да и заматываешься так, что сил хватает максимум передернуть, как сейчас, хотя находились те, кого адреналин подстегивал заваливать все, что движется, например, как ту бешеную нимфоманку Джесси Родригез. Олегу казалось немного безумным уже то, что он дрочит, представляя, как его парня вбивает в постель любовник. Он еще несколько раз провел рукой по напряженному члену, представляя голого красивого Сережу на грани оргазма. В его фантазии любимый метался по кровати, просил еще, а руки другого мужчины властно удерживали его за бедра и насаживали на член до упора. Олег старался больше думать о Сереже, но при этом четко осознавал, что представлял его вовсе не с собой. Думать о таком было само по себе богохульство, запрет, оскорбление, но Олег не мог остановиться. Он впился зубами в кулак, чтобы не закричать, и кончил в ладонь.       Сережа не стал писать меньше. Иногда его письма были короче, но он всегда извинялся за это и оправдывался занятостью. Иногда приходили с задержками, но это можно было списать на косяки международных отправлений. Сережа продолжал встречаться с Игорем, о чем тоже сообщал. О том, что будет, когда Олег вернется, они не говорили. В начале казалось само собой разумеющимся, что Сережа порвет отношения с Игорем, когда Олег будет рядом, но теперь уверенности в этом было все меньше. Слишком хорошо Сережа проводил время с Игорем, слишком им восхищался. Черт возьми, он был в него влюблен! Наверное, когда Олег вернется, Сереже придется выбирать. В голове не укладывалось, что человек может одинаково сильно любить двоих. Так же не бывает. Любить можно только одного и встречаться можно только с одним. Но последнее время Сережа встречался с Игорем. Впервые Олег так не хотел возвращаться в Питер. Город, как обычно, встречал промозглой погодой, серостью и лужами. Удивительно, но после ужасной трудной командировки мысли Олега были заняты в основном предстоящим выяснением отношений с Сережей, хотя он даже не был уверен, что тот приедет его встречать. Волков уже хотел достать телефон, чтобы ему позвонить, но заметил в толпе встречающих улыбающегося рыжего парня. Сереже было плевать, что его может кто-нибудь узнать. Он сорвался с места и едва не сбил с ног Олега, сжал его в объятиях чуть не до хруста ребер, потерся носом о загорелую шею. Они стояли и обнимались, никого не замечая. Олег держал его в руках, все еще до конца не веря, что это настоящий живой Сережа. После года разлуки обнять его было чудом. Чудом было и то, что Олег вообще вернулся живым.       Секс тоже изменился. Они едва переступили порог дома, как Сережа бросился на Олега, не дав дойти до ванной. Он смеялся, зажимал его у каждой стены, забирался ладонями под одежду и долго жадно целовал. Пришлось тащиться в ванную вместе с ним. Сережа был этому только рад. Он отступил на шаг и внимательно наблюдал, как Олег раздевался, пока набиралась вода. Взглядом изучал новые шрамы, проверял, нет ли открытых опасных ран. Его руки коснулись окрепших мышц, а брови удивленно приподнялись. Да, если целый год драться с врагами, то тело окрепнет и превратится в машину для убийств. Вода немного перелилась через край, когда Олег забрался в белоснежную ванну, которой так не хватало в диких лесах. Он наконец расслабился и молча сидел в чистой воде, наслаждаясь теплом. Сережа выдавил шампунь на руку и заботливо мыл ему голову, напенивая большую пушистую шапку. Затем бережно полил из душа водой, промывая волосы и уши. Олег задержал дыхание и нырнул под воду, смывая остатки пены. Вынырнув, он посмотрел на Сережу, который до сих пор был в лазурной рубашке и легких летних брюках.       — Не хочешь присоединиться?       — Я думал, ты устал.       — Не для тебя.       Как же восхитительно не ждать ответа неделями! И не представлять собеседника, а видеть своими глазами! А еще по-настоящему целовать его губы, вдыхать запах, трогать теплую мягкую кожу. Сережа быстро разделся и забрался в горячую ванну. Немного воды снова вылилось на плитку, ну и черт с ней. Олег охнул, чувствуя, как рука любимого коснулась его члена под водой и сжалась.       — Здесь тебя тоже надо помыть, — ухмыльнулся Сережа.       Негодник. Невыносимый негодник. Олег схватился за бортик и прикрыл глаза, позволяя Сереже творить, что вздумается. Впрочем, долго не смотреть на него Олег не мог — слишком соскучился по этим огненно-рыжим волосам, по хитрой лисьей ухмылке и властному взгляду. Как пена в воде, они растворялись друг в друге, но не исчезали, а дополняли, смешивались в едкий опасный коктейль. Сережа нависал сверху, не переставая целовать губы Олега, сжал оба члена в руке и нетерпеливо дрочил. Олег собрал его влажные волосы в кулак, притянул ближе, углубляя поцелуй, второй рукой шлепнул, а затем сжал голую ягодицу. Сережа охнул в губы, прижался пахом еще ближе, потираясь о член любимого. Олег продолжил мять его задницу, скользнул пальцами между ягодиц и вдруг задел что-то твердое. Сначала его это насторожило, но потом он сообразил, что это всего лишь анальная пробка. Губы растянулись в улыбке сами собой. Сережа ждал, Сережа соскучился. Олег попробовал подвигать пробку, и Разумовский тут же застонал.       — Тебе хорошо?       — О-о-очень, — щеки Сережи покраснели от горячей ванны и накатывающего удовольствия. Олег мог поклясться, что не видел ничего прекраснее (во всяком случае за последний год). Не отводя взгляда от любимого лица, Олег толкнул пробку еще глубже, отмечая, как Сережа нетерпеливо закусил губу и прижался ближе. Олег слишком скучал по их близости, чтобы затягивать игру. Он вынул пробку и приподнялся. Развернул Сережу, толкнул лицом к бортику и пристроился между его бедер. Разумовский прогнулся в пояснице, отставляя задницу, застонал и сам дернулся, стараясь скорее насадиться. Член вошел легко, не пришлось даже растягивать, но Олег догадывался, что дело не только в пробке. Он знал, кто разрабатывал дырочку Сережи. Олег сжал его член в руке и наклонился к плечу.       — Вы с ним недавно трахались?       — Ты правда сейчас хочешь об этом поговорить? — Сережа недовольно зашипел, попытался толкнуться, чтобы член вошел глубже и доставил больше удовольствия, но Олег надежно его держал и не собирался двигаться. Это было сложно: тело Сережи манило, обдавало жаром, а вредная задница так и просила засадить поглубже.       — Два дня! Два дня назад! — не выдержал Сережа и захныкал, сводя брови домиком. Олег в качестве поощрения двинул рукой по его члену и толкнулся внутрь, входя полностью и замирая так. Сережа сжал руки на белом бортике и задрожал. — А сегодня утром…       — Что было утром? — Олег тихо зашептал на ухо, побуждая договорить.       — Сегодня утром он хотел вместе поехать встречать тебя, но я отказался. Все-таки это касается только нас двоих, и тогда он…       Сердце ухнуло. Олег испугался, что Игорь бил Сережу, и даже слегка ослабил хватку, но Разумовский только застонал:       — …он вставил в меня эту пробку. Сказал, ты должен оценить.       Ох, так это был подарок. Олег зарычал и двинул бедрами, резко толкаясь внутри Сережи. Разумовский застонал громче.       — Он издевается?!       — Игорь? Что ты, нет! Он знает, что ты много значишь для меня. Я волновался перед твоим приездом. Я — ох, сделай так еще раз — я боялся, что ты не захочешь меня видеть. Хотел сделать тебе приятно. Хотел снова тебе понравиться.       — Глупый, — Олег вздохнул ему на ухо и ослабил хватку. Разумовский был гением, но даже гении ошибаются. — Я всегда любил тебя. И сейчас люблю. — Ласковые заботливые поцелуи покрыли шею в мелких веснушках. — Как я могу не хотеть тебя видеть? Я мечтал об этом целый год. Мне не хочется тебя ни с кем делить, но если так ты будешь счастлив…       Сережа застонал и двинул бедрами, скользя по члену. Олег подавился словами, забывая, о чем хотел сказать. Все-таки с Сережей слишком хорошо. Может, поэтому Олег никогда не думал ему изменять? Он просто знал, что не найдет никого лучше.       — Хочу тебя, — Сережа завел руку назад и запутался в коротких волосах Олега. Притянул его еще ближе, вынуждая впиться зубами в шею и оставить засос. Олега не нужно было просить дважды. Продолжая обнимать Сережу, он притянул его ближе. Насадил на свой член, снова начал двигаться в нем. Хоть Сережа и был растянут, но его стенки плотно сжимались вокруг.       — Какой же ты распутный, — с восхищением прошептал Олег. — Сколько мужчин нужно, чтобы тебя удовлетворить?       Член Сережи крепко стоял и терся о ладонь Волкова, а еще дрожал и набухал, готовый вот-вот кончить.       — Тебя. Мне хватит тебя, — Сережа двигался быстрее, держался за бортик ванной, толкался бедрами, насаживаясь глубже. — Ну, может быть, еще Игоря, — Олег не мог видеть, но на губах Сережи мелькнула ухмылка. — Как думаешь, в меня войдет два члена?       Олег не сдержался и смачно вмазал ладонью по его заднице, чтобы остался красный след. Эхо ванной усилило шлепок. Сережа дернулся, но больше никак недовольства не показал: наоборот прижался ягодицами ближе.       — Только представь, как будет тесно двигаться, когда во мне будет два члена.       Олег не хотел это представлять, но Сережу было не заткнуть, и картина живо возникла перед глазами. Собственный член предательски набух, живо реагируя. Мозг отказывался принимать, что любимого можно делить с другим, но где-то в глубине души Олег был не против экспериментов. Тем более Сережа оживился, вспомнив о Игоре, и его глаза в отражении поверхности крана загорелись.       — А, может, лучше заткнуть членом твой рот?       — Можно и так, — Сергей усмехнулся, но через мгновение закусил губу и протяжно застонал. Олег снова сжал рукой его член, а своим вошел до упора. Сережа отставил задницу, чтобы удобнее было в нее входить. Даже без второго члена он еле держался. Щеки раскраснелись, дыхание сбилось, мышцы напряглись. Олег был не лучше: еще несколько быстрых движений, и они завалились в ванну, расплескав воду. Сережа лег спиной на его живот и расположился между ног. Олег продолжил ласкать его член, пока Разумовский не задрожал и с матерным криком не кончил, изливаясь в воду белесыми каплями.       Снова нужно было мыться, а затем спускать воду, вытирать пол, кутаться в два махровых халата, которые Сергей предусмотрительно оставил в ванной. Есть хотелось дико, но в холодильнике Сережи не нашлось ничего, кроме вчерашней пиццы. Олегу казалось, что он не ел ничего вкуснее, чем та почерствевшая холодная пеперони. Первая еда на гражданке всегда самая вкусная. Они ужинали прямо в постели. Обычно Олег такого не позволял, но в этот раз было можно. Они праздновали и расслаблялись, кормили друг друга пиццей с рук, смеялись и облизывали пальцы, как дети. По окнам стучал питерский дождь. Больше никаких перестрелок, никаких сирен и гула военных вертолетов. Наконец-то можно было перестать тревожиться, но Олег не мог. Он навис над Сережей и с серьезным видом спросил:       — Ты его любишь?       Оба понимали, о ком идет речь. О третьем, которого в комнате нет, но что-то подсказывало, что теперь он не покинет их. Сережа помолчал, перестав улыбаться, и, не видя смысла лгать, коротко кивнул.       — А меня? — Олег не верил, что спрашивает это. Год назад все было очевидно, а теперь ему нужно задавать этот глупый, примитивный и даже унизительный вопрос самому близкому человеку. И самое страшное — тот мог ответить «нет». Любимые руки обвились вокруг туловища и прижали Олега ближе. Он почувствовал, как Сережа целовал его лицо, как обжигал потемневшую под южным солнцем кожу горячим родным дыханием.       — Больше жизни.       Это было то, ради чего Олег выживал целый год с террористами. Ради чего уклонялся от пуль и продолжал верить, что его ждут. Не любить Разумовского было невозможно. Им предстояло много разговоров и выяснения отношений. Нужно было наконец познакомиться с Игорем, о котором Олег столько слышал. Отпускать Сережу не хотелось, как и он не хотел отпускать никого из своих парней. Олег сомневался, что Сереже хватит энергии, чтобы одинаково общаться сразу с двумя и любить их, но это же Разумовский. Олег не знал никого, у кого было бы столько энергии. Может, поэтому ему понадобился второй человек — его сердце было слишком большим и вмещало слишком много любви. Прижимаясь под чистым свежим одеялом к сонному любимому, обнимая его крепче, не слыша воя раций и топота врагов, Олег был дома.