Моменты

      - Учитель Вэй взял меня в ученики!       Радостное восклицание ожидаемо возымело ровно противоположный эффект, чем тот, на который Лань Цзинъи рассчитывал. Выглядел он в данный момент, на взгляд Сычжуя, совершенно непотребно, и, на его же взгляд, в котором он бы никому не признался, совершенно очаровательно. Раскрасневшийся, с горящими глазами и спутанной челкой. Сложно оторвать взгляд, но Сычжуй смог.       - Ты чего мелешь? - мигом взвился Цзинь Лин.       - Ты глухой, что ли? - И повторил с расстановкой: - Учитель Вэй взял меня...       - Да слышал я!       - Тогда зачем спрашиваешь?       Сычжуй привычно спрятал лицо в раскрытой ладони и вздохнул. Они собрались на совместную ночную охоту, ждали только Цзычжэня, что-то задержало его в пути. И всякий раз, стоило всей компании собраться в одном месте без присмотра старших, как начиналась склока.       – У тебя уже есть учитель, Ханьгуан-цзюнь, – обиженно выпалил Цзинь Лин. – Зачем тебе второй?       – Ханьгуан-цзюнь не мой учитель, а Сычжуя, – ответил Цзинъи, и от внимательного взгляда Юаня не ускользнула досада в его лице. – А ты… Ты просто мне завидуешь!       – Ха! Чему тут завидовать? Чему такой человек, как Вэй Усянь, может научить? Распивать вино и виснуть на…       Юноша резко замолчал и покраснел, едва не сказав вслух слишком уж смущающие вещи. В глазах общества заклинателей Старейшина Илина был знаменит тремя вещами: следованием темному пути, любовью к хорошему алкоголю и браком со Вторым Нефритом клана Гусу Лань. Нет, Цзинь Лин не готов был обсуждать последнее, тем более с этими двумя Ланями.       Цзинъи тоже покраснел и отвернулся. К счастью – ведь в этом случае он не мог видеть, как полыхают уши Сычжуя.       – Кхм! – громко откашлялся Цзинъи. – В любом случае, как только вернемся с ночной охоты, он займется моими тренировками.       И показал Цзинь Лину язык. Тот схватился за меч, а Сычжуй – за плечо Цзинь Лина.       – Хватит ссориться, – с улыбкой попросил он. – Цзычжэнь, наверное, уже почти на месте.       Они запрыгнули на мечи и полетели к точке сбора, одной из близлежащих деревень. Дело обещало быть пустяковым, но юноши цеплялись за любой повод провести время вместе, хотя не все из их четверки готовы были признаться в этом не то что остальным, хотя бы себе. Один из этих двоих стоял на Суйхуа, скрестив руки на груди, и косился на Цзинъи так часто, что едва не врезался в дерево. Этот раздражающий Лань, напротив, был резв как никогда, постоянно менял высоту и скорость, выписывая по пути невероятные кульбиты, как будто уже репетировал, как будет впечатлять своего учителя. Цзинь Лина, между прочим, дядю. Который, между прочим, мог бы вместо этого дать пару уроков своему племяннику.       – Осторожно!       Сычжуй оказался рядом и помог скорректировать траекторию полета. Дерево осталось в стороне, и Цзинь Лина бросило в жар при мысли, как бы смеялся Цзинъи, если бы он все-таки врезался. Хохотал бы до колик в животе этим своим раздражающе высоким смехом.       – Молодая госпожа о чем-то задумалась? – моментально отреагировал Лань Цзинъи. – Может, влюбилась?       Он подлетел к ним и спрыгнул на землю, изящно подхватил меч и спрятал в ножны с бело-голубой кисточкой на подвеске.       – Дальше дойдем пешком, – решил Сычжуй. – Осталось недалеко.       Он улыбнулся Цзинъи, и тот сразу перестал ёрничать. Под теплым взглядом лучшего друга он всегда становился мягким и послушным и ничего не мог с этим поделать. Если Сычжуй ему улыбался, сердце волнительно заходилось. Может, это болезнь какая-то? Надо бы у кого-нибудь спросить, но Цзинъи стеснялся.       По лесу шли молча, Цзинь Лин чуть впереди, длинный хвост ухоженных волос гневно покачивался из стороны в сторону, так и хотелось ухватиться за кончик и дернуть, чтобы перестал раздражать. Лань Цзинъи так бы и сделал, если бы чуть поотставший Сычжуй не поманил его.       – Не злись на Цзинь Лина, – тихо попросил он. – И не зли его сам. Тебе ведь известно, как ревностно он относится ко всему, что связано с его семьей. Тому, что от нее осталось.       – Знаю, – пробурчал Цзинъи. – Но он сам нарывается.       – И я согласен, что у тебя уже есть учитель, Ханьгуан-цзюнь. Он брал на обучение нас обоих.       – Потому что ты его попросил. Мои таланты тут не при чем.       Цзинъи не любил думать о неприятных вещах и чаще всего у него неплохо это получалось, но Сычжуй напомнил о больном. О том, что в глазах всего клана Цзинъи – приложение к невероятно одаренному воспитаннику самого Лань Ванцзи, и всем видно, кто на самом деле новый нефрит клана. Кто из них двоих лучше играет на гуцине, кто внимательнее слушает учителей, кто красивее пишет и никогда не нарушает правил, сколько бы их ни было. Лань Цзинъи не завидовал, это он знал наверняка. У этого чувства было другое название, но Цзинъи не мог сам подобрать нужное слово.       – Эй, вы там долго еще плестись будете? – спросил Цзинь Лин, обернувшись и подозрительно оглядев друзей.       – Тебя не спросили, – вырвалось у Цзинъи, и Сычжуй только устало вздохнул.       Оуян Цзычжэнь ждал их у камня перед воротами, ведущими в деревню. В его руках была тетрадь, в которой он прямо на весу что-то увлеченно писал. Заметив приближение друзей, он торопливо убрал тетрадь за пазуху и помахал рукой.       Без преувеличения можно сказать, что недостатков в Цзычжэне не видел даже Цзинь Лин. Он был внимательным и тактичным, достаточно умным, но без занудства, знал много интересных вещей и любил слушать, что говорят другие. Вэй Усянь назвал его чувствительным, и это тоже становилось заметно при близком знакомстве, потому как наследник клана Балин Оуян обладал романтическим и мечтательным характером и живым воображением. Лань Цзинъи нравилось видеться с ним и после удачной охоты, сидя у костра, послушать истории, которые он сам сочиняет.       И еще он не любил спорить, и этим напоминал Сычжуя, а все, что напоминает Сычжуя, не может быть плохим.       С ловлей призрака обиженной женщины справились быстрее, чем рассчитывали, даже без помощи Цзинъи, страх которого перед призраками был известен всем в компании, но высмеивался только Цзинь Лином. Можно было распрощаться прямо сейчас, но день подходил к концу, да и случая пообщаться не выпадало давно. Ребята не нашли в деревне постоялого двора, а напрашиваться к кому-то в дом вчетвером показалось невежливым.       И Цзычжэнь предложил разбить лагерь в лесу, благо летние ночи были теплыми и располагали к долгим задушевным беседам.       Несмотря на наличие в их составе молодой госпожи, по совместительству являющейся главой великого клана, лагерь соорудили быстро. Сычжуй установил барьер от мелкой нечисти, Цзычжэнь и Цзинь Лин отправились за хворостом, а Цзинъи выложил имеющиеся при них припасы – скромно, но от ночного голода спасет.       – Что у тебя нового, А-Чжэнь? – вежливо спросил Сычжуй, когда они все расположились вокруг костра, поедая скромную снедь.       – Отец на прошлой неделе внезапно занемог, а после выздоровления всерьез взялся за мою подготовку как будущего главы клана Балин Оуян, – пожаловался юноша. – Насилу удалось вырваться.       Цзинь Лин важно покивал.       – Главной клана быть непросто.       – Ой ли? – тут же фыркнул Цзинъи. – То-то все важные вопросы в Ланьлин Цзинь решаются через Саньду Шеншоу.       – Ты!.. – вскочил Цзинь Лин и так же внезапно сел на место. – Дядя хочет как лучше.       Прозвучало обреченно и совсем не вызывало желания шутить дальше. Цзинъи переглянулся с Сычжуем и, потянувшись, мягко похлопал юношу по плечу.       – Ладно, не обижайся. Какие твои годы?       – Дядя был немногим старше меня, когда начал в одиночку восстанавливать клан. Да и Цзэу-цзюню не было и двадцати, когда он встал во главе Гусу Лань. А Вэй Усянь…       Цзинь Лин не договорил и обиженно надулся, как и в большинстве случаев, в общем-то.       – А что нового в Гусу Лань? – в свою очередь спросил Цзычжэнь и, явно намереваясь сбавить градус напряжения, опрометчиво добавил: – Как поживает учитель Вэй?       – Он взял меня в ученики, – брякнул Лань Цзинъи, и буря все-таки грянула.       Цзинь Лин вскочил и унесся в темноту, игнорируя защитный барьер – только волосы черной длинной лентой промелькнули в воздухе.       – Я не хотел, – сказал Цзинъи, оправдываясь в первую очередь перед Сычжуем, но друг только вздохнул и помассировал точку между бровями. – Честное слово.       – Учитель Вэй взял Цзинъи в ученики? – пораженно переспросил Цзычжэнь. – Это же… Понятно, почему Цзинь Лин сегодня такой нервный.       И он сочувственно посмотрел в ту сторону, где скрылся глава клана Ланьлин.       – Сегодня? – возопил Цзинъи. – Где были твои глаза раньше? Он же всегда такой!       – Цзинъи, – осадил его Сычжуй и глазами показал Цзычжэню, что надо делать. Тот послушно поднялся и пошел искать товарища.       Лани остались одни у костра.       Сычжуй долго молчал, потом пересел вплотную к Цзинъи, почти прижимаясь бедром к его бедру. Жар от костра сделался невыносимым.       – Вы и правда как кошка с собакой, – сказал он. – Один крутит хвостом под носом у пса, а второй рычит, потому что не может достать.       – Так я, по-твоему, кот? – удивился Цзинъи.       – Пока еще котенок, – улыбнулся Сычжуй и коснулся его ладони. – Почему не можешь его не задирать? Видишь же, как А-Лин сразу заводится. Вам что, обоим это доставляет удовольствие?       Цзинъи пожал бы плечами, но тело будто перестало ему принадлежать. И так до тех пор, пока Сычжуй не убрал пальцы с его руки.       – Задай своему обожаемому А-Лину тот же вопрос.       За приятной странной истомой пришло жгучее раздражение, и Цзинъи сам не рад был таким перепадам настроения. В любом случае, вечер был испорчен, и когда Оуян-младший привел красного как помидор Цзинь Лина обратно, все разбрелись по лежанкам и проспали до пяти утра.       Все, кроме Лань Цзинъи.       Он лежал рядом с Сычжуем, и его откинутая рука почти касалась руки Цзинъи. В этом не было ничего странного или необычного, ведь они с раннего детства жили вместе, вместе же ходили не на одну ночную охоту и делили комнаты на постоялых дворах. Но в какой-то момент Цзинъи начал чувствовать всё иначе. Не понимал – как, но иначе. И, до рези в глазах жмуря веки, невесомо коснулся расслабленных пальцев. Всего на миг, но сердце так подскочило, что стало больно.       Послышался шорох, кажется, кто-то еще маялся этой теплой звездной ночью, и Цзинъи на всякий случай перевернулся на бок, спиной к Сычжую. Внимательный взгляд на себе он уже не почувствовал – слишком вымотался за день, чтобы и дальше сторониться сна.              К тренировкам с Вэй Усянем Лань Цзинъи планировал подойти со всем, так не свойственным ему, старанием. Проснулся даже раньше Сычжуя, привел себя в порядок и поскакал к цзинши Ханьгуан-цзюня. Там его настиг первый урок – кто рано встает, тот ждет своего нового учителя до девяти утра минимум. Столько ждать на одном месте Цзинъи, разумеется, не мог, поэтому на первую тренировку с Усянем попал только после обеда. Вэй Усянь сидел на террасе и вертел в пальцах Чэньцин.       – Учитель Вэй! – обрадовался Цзинъи. Вэй Усянь прикрыл одно ухо ладонью.       – До чего же ты шумный! Как тебя еще старик Лань не прогнал, ума не приложу.       – Но вас-то он не прогнал, – не растерялся Цзинъи.       – Я му… спутник на пути самосовершенствования его младшего племянника. Кто ж рискнет меня выгнать?       – Дело не в вашем статусе му… спутника, а в самом Ханьгуан-цзюне. Кто же посмеет с ним спорить?       – А ты сообразительный, – похвалил Вэй Усянь и потрепал Цзинъи по волосам, не замечая, как тот оторопел от подобного обращения. – Ладно, давай перейдем в более подходящее место.       Старейшина Илина стал печально известен благодаря своей власти над мертвецами, в том числе с помощью изобретенных им лично талисманов. Цзинъи всю дорогу распирало от любопытства, чему именно его будут учить? Вряд ли это связано с мертвецами, но поднатореть в талисманах Цзинъи бы хотелось. Так он станет хоть в чем-то лучше остальных. Особенно этого Цзинь Лина. И тогда… тогда Сычжуй…       – Пришли, – радостно сказал Вэй Усянь и плюхнулся в траву посреди снующих туда-сюда белых пушистых комочков. Цзинъи так замечтался, что не заметил, как они пришли на кроличью поляну.       – Что мы тут делаем? Я думал, вы будете учить меня рисовать талисманы или играть на флейте.       – Играть на флейте, – вдруг ни с того ни с сего прыснул Вэй Усянь. – Нет, рано тебе еще на флейту замахиваться. Начнем с основ.       – Да? – приготовился внимать Цзинъи.       – Надо сделать так, чтобы ты понравился А-Юаню.       – Ага, понял, надо понра… Что?!       Голосом природа Лань Цзинъи не обделила, закричал он так, что кролики разбежались по всей поляне. Усянь поймал самого маленького и прижал к груди.       – А что ты услышал? – спросил он спокойно. – Этот учитель будет учить тебя, как завоевать сердце любимого. Поверь, у меня есть в этом опыт.       – Да вы издеваетесь, что ли? Зачем мне... зачем мне нравиться Сычжую?       – Потому что Сычжуй нравится тебе?       Вопрос окончательно выбил Цзинъи из колеи. Он махнул рукой и совсем не изящно упал в траву и заграбастал самого толстого и пушистого кролика. Пальцы, гладящие белоснежную шерстку, подрагивали. Если рассудить, то надо встать, гордо удалиться и… И дальше мыслительный процесс юного Ланя не заходил. Вэй Усянь терпеливо ждал, к каким выводам тот придет. Ждал и кролик, которому нервная ласка юноши пришлась не по вкусу, и он дергал ушками в надежде, что это скоро прекратится.       – Ладно, просто скажи мне, что я не прав, и перейдем к скучным урокам из той категории, что положено преподавать рвущимся к знаниям адептам, – предложил Вэй Усянь и потянулся. – Эх, моя старая поясница… Лань Чжань сегодня точно перестарался.       Уши Цзинъи мгновенно покраснели и так нагрелись, что стало больно. Он выпустил кролика и сцепил руки на груди.       – Это бесстыдство.       – Я слышал эту фразу в юности по три раза на дню. Чем еще удивишь?       Удивлять Цзинъи было нечем, потому что, как он ни старался, твердо и уверенно опровергнуть слова учителя Вэя не получалось. Язык будто примерзал к небу, стоило только подобрать нужные слова.       Это что же получается? Ему нравится Сычжуй?       Усянь сразу почувствовал все сомнения, что терзали сердце его бестолкового ученика. Если там посмотреть, все Лани были похожи, одинаково игнорировали зов своего сердца, пока не становилось поздно. Например, если их избранник вдруг падал в бездну или его разрывали на части лютые мертвецы. Доводить до такого не хотелось бы.       – Учитель Вэй, – вдруг нерешительно подал голос Цзинъи. – А если, допустим, вам нравится находиться рядом с каким-то человеком, причем желательно как можно ближе, хочется смотреть на него, заботиться о нем и чтобы он заботился о вас. Только о вас. И… И если вам, допустим, хочется, чтобы он к вам прикасался без причины и, ну, улыбался вам и смотрел так, по-особому. Ну и вас жутко злит, если он любезничает с… с кем попало. Это что-то значит? Это же не болезнь какая-то? Нет?       На протяжении всего сумбурного монолога Вэй Усянь плотно сжимал губы, и, как оказалось, не зря. Когда он все-таки расплылся в улыбке, она была на редкость пакостной.       – Болезнь. Однозначно, это болезнь, А-И. У учителя для тебя плохие новости, ты влюбился.       У Цзинъи внутри перевернулось все, наверное, даже Золотое ядро. Он схватился за сердце и потерял бы сознание, если бы был чуть послабее. Но со здоровьем у него всегда все было отлично, как назло.       – Влюбился?! Я?! В… Нет! – Он перестал кричать, задумался и, перебрав в уме все, что сам же и перечислил, быстро наложил на хорошо знакомую ему супружескую пару.       Итак, Ханьгуан-цзюнь и Вэй Усянь.       Находиться рядом как можно ближе – есть.       Смотреть на него, заботиться о нем и чтобы он заботился о вас – есть.       Прикасался без причины – есть.       Улыбался вам и смотрел по-особому – тоже есть.       Не давать любезничать с кем попало – есть.       А кроме этого еще и всякое такое, о чем Цзинъи старался даже не думать.       Тут ему поплохело по-настоящему.       – Что же мне теперь делать? Это ж сколько правил разом нарушает? Я уж не говорю о том, как будет смеяться Цзинь Лин!       – Племянника оставь на меня, – сказал Вэй Усянь. – Нечего ему лезть в чужое счастье, пусть дядину личную жизнь устраивает.       Цзинъи на миг отвлекся от своих терзаний, представив, как Цзинь Лин пытается сосватать главе клана Юньмэн Цзян хоть кого-нибудь, а тот гоняет невест по тренировочному полю Цзыдянем. А потом вспомнил про свои проблемы и снова пригорюнился.       – Что делать? – прошептал он и на пробу шмыгнул носом, хотя плакать не хотелось. Ну разве что чуть-чуть.       – Учиться, – уверенно ответил Усянь. – Специальный курс по очарованию будущего спутника жизни от старейшины Илина!       К вечеру голова Цзинъи полнилась болью и информацией, которую ну никак не применишь на деле. Как учитель Вэй представлял себе спаивание лучшего ученика во всем Гусу Лань? А цветы? Правилами запрещено рвать цветы, это уже не говоря о том, чтобы дарить их другим ученикам. Готовить вкусности Цзинъи вообще не умел – только есть. По всему выходило, Цзинъи никогда не сумеет понравиться другу. От этого настроение вконец испортилось, и после ужина Цзинъи отбыл положенное наказание в библиотеке (сам уже не помнил, за что на этот раз) и уныло побрел в комнату. Сейчас полагалось заниматься медитацией, то есть, по личному опыту Цзинъи, хорошенько вздремнуть после еды. В это время Сычжуй обычно бывает у Ханьгуан-цзюня, то есть можно спокойно обдумать линию поведения.       Цзинъи вошел и наткнулся взглядом на широкую улыбку Сычжуя. Увы, обращена она была не к нему.       – Что ты читаешь?       – А-И? Ты быстро Это письмо от А-Лина. Он спрашивает, что насчет совместной охоты на горе Дашань в следующем месяце. Думаю, это будет полезно.       Раздражение тотчас вспыхнуло в Цзинъи, он громко протопал к своей кровати и сел.       – А-Лин, значит.       – Он часто пишет, ты же знаешь. Ему там одиноко и…       – И ты его спасаешь, да?       – Что с тобой? – нахмурился Сычжуй. Разумеется, он был слишком светлым и чистым, чтобы понимать чувства, что двигали Цзинъи. Ко всем признакам влюбленности стоило добавить еще один, не менее важный. Все, кто приближался к объекту любви, становился врагом.       – Ничего, – буркнул он. – Я купаться.       Он так же громко протопал обратно к выходу и направился в самую отдаленную купальню для старших адептов. По опыту знал, что в это время там редко кого встретишь, и можно будет вволю выместить злость, главное, не слишком громко.       Он неаккуратно бросил на лавку одежду и в одних нижних штанах забрался в источник. До знаменитого Ледяного ему было далеко, так, немного бодрит. То, что надо.       Цзинъи злобно поболтал ногами, но ярость уже поутихла, даже стало немного совестно.       – Цзинъи.       Жар прокатился от желудка вверх, а потом резко вниз. Сычжуй медленно вошел в воду и сел на камень рядом, плечо к плечу.       – Цзинъи, я беспокоюсь.       – Цзинь Лин уже не ребенок, как-нибудь справится.       – Не за него. За тебя.       От легкости в голове ощутимо повело, Цзинъи пришел в себя от горячего прикосновения к спине, и в позвоночник словно меч воткнули.       – Может, ты заболел? – не унимался Сычжуй. – Хочешь, я свожу тебя к целителям?       “Это не поможет, – обреченно подумал Цзинъи. – Я пропал”.       Ощущения странным образом сконцентрировались в нижней части тела, а именно в том самом месте, о котором не принято упоминать в приличном разговоре. Испугавшись, Цзинъи взвился, чуть не повалив Сычжуя в воду.       – Да, мне что-то не хорошо, я… Я пойду покажусь учителю Вэю.       Конечно, при всей благочестивости клана Гусу Лань, Цзинъи был здоровым семнадцатилетним юношей и знал, что конкретно с ним вдруг произошло. Но чтобы из-за Сычжуя?! Прежде о таком невозможно было даже помыслить.       Вэй Усяню придется взять на себя ответственность за развращение ученика, хочет он того или нет. Пока он не начал смущать разум Цзинъи, у него легко получалось сдерживать желания.       Проще говоря, он о них еще не подозревал.       В цзинши Второго Нефрита горел свет, до отбоя еще оставалось совсем немного времени, так что Цзинъи всерьез вознамерился ворваться… то есть, постучаться и попросить Усяня на минуточку выйти. Однако оба заклинателя сидели на террасе и пили вино, точнее, пил один из них. Цзинъи, сам не зная, почему, притаился в тени вместо того, чтобы подойти открыто. Вдруг взыграло совсем не ланьское любопытство – о чем говорят взрослые женатые (друг на друге) мужчины вечером, наедине? Может, в этой подслушанной беседе найдется что-то полезное для непростой жизненной ситуации самого Цзинъи.       – Мне кажется это неразумным, – произнес Ханьгуан-цзюнь своим глубоким негромким голосом. – Тебе не стоило брать его в ученики.       – Ты так пространно выразился, – хихикнул Вэй Усянь. – Я почти проникся. Но объясни, в чем ты видишь проблему? Боишься, что я плохо воспитаю одного из твоих милых кроликов?       – Вы с Цзинъи слишком похожи. Это может дурно кончиться.       То, что темой вечерней беседы окажется именно он, Цзинъи не ожидал. Притаившись, он только что не превратился в слух, чтобы не упустить ни единого слова.       Только пока эти слова ему не очень нравились.       – Дурно? Ты имеешь в виду…       – Путь тьмы. – Безразличие и холодность в тоне Второго Нефрита разбавились нотками искреннего беспокойства. – Он как скользкая дорожка. Ты проскочил по ней, как по маслу, а он может поскользнуться.       – Он не так слаб, – возразил Вэй Усянь.       – Дело не в слабости. Тебе было, о чем сожалеть, что защищать и что пытаться вернуть. Он же рос в другое время.       – Когда ты так говоришь, это начинает казаться разумным, – разочарованно протянул Вэй Усянь. – Но этот малыш и правда так напоминает меня в юности.       – Верно, – кивнул Ханьгуан-цзюнь. – Но Цзинъи всю жизнь сдерживали три тысячи правил, а тебя нет.       – Может рвануть? – усмехнулся Вэй Усянь и отвлекся на кувшин с вином. – Как всегда ты во всем прав, муж мой. Но он мне нравится, и я чувствую, что именно сейчас я ему нужен.       – Мгм, – подытожил Ханьгуан-цзюнь.       – Но все же интересно, если он Лань, но с моим характером, то что же будет, если он выпьет? А? Тебе тоже любопытно?       – Нисколько. Идем спать.       Лань поднялся и чинно удалился в сторону спальни, Усянь поставил недопитый кувшин и побежал догонять.       Цзинъи стоял ни жив, ни мертв. Жестокие слова Ханьгуан-цзюня ранили сердце до слез, но вместо печали в груди вскипела ярость. Что ж, раз он так не похож на нормальных Ланей, что ему еще остается? Что делать, если тебя уже заранее клеймили? Цзинъи поднялся на террасу и схватил кувшин за шнурок.       Боитесь, что рванет? Вот и посмотрим!       Он ураганом пронесся по территории, чудом не нарвавшись на патрули, и выдохнул только на кроличьей поляне. Светила тусклая луна, превращающая белые пушистые комочки в светящиеся шарики, лениво перебирающиеся с места на место в густой сочной траве. Цзинъи сел, скрестив ноги, и откупорил кувшин. В нос ударил неприятный запах крепкого алкоголя. Как бы решительно ни был настроен Цзинъи, на секунду задумался, а стоит ли рисковать? Потом вспомнил, с чего все началось, и припал к горлышку.       Сначала было горячо, потом противно, потом еще более горячо. Цзинъи высунул язык и закашлялся. Кролики отпрянули во все стороны, пока юноша отплевывался. Но отступать на полпути – показать себя еще большим слабаком, и он продолжил пить.       – Я не согласен, – сообщил он вскоре ближайшему кролику. – Ну и что, что мы родились в разное время? Можно подумать, от этого я сразу отдамся… предамся тьме. И мне тоже, есть кого защищать. И сожалеть. О чем сожалеть, то есть… Ясно?       Он потерял мысль и призадумался. Кролик вскарабкался к нему на колени и теперь внимательно смотрел в глаза, дергая носиком.       – И раз я тут всем так мешаю, то я уйду. Уйду! Возьму и выйду из клана, буду путешествовать один. Пусть потом локти кусают.       Цзинъи опустил осоловевший взгляд на кролика, и тот кивнул.       – Правильно. Пошли они все, – сказал кролик, и Цзинъи удивленно моргнул и начал медленно заваливаться на спину, пока не оказался на чем-то теплом, не очень мягком, но так приятно пахнущем. Почти как…       Почти как Сычжуй.       Но почему кролик разговаривал?..       С мыслями о говорящем кролике Цзинъи вздрогнул и проснулся.       В первую минуту казалось, что он видел отвратительный сон, раз сейчас лежал на своей кровати в их с Сычжуем комнате. Но потом мерзкий привкус во рту напомнил о последствиях распития запрещенных напитков.       – То, что ты говорил в бреду, – услышал он тихий надломленный голос, – это правда?       Цзинъи с трудом сел и потрогал голову – цела. Хотя казалось, от нее остались только осколки.       – Ты привел меня сюда?       Сычжуй напряженно кивнул, сидя на своей кровати. Похоже, пяти часов еще не было, но оба юноши так и не сняли верхних одеяний.       – Ты был пьян и порывался кого-то поколотить.       – Цзинь Лина, наверное, – неловко пошутил Цзинъи. Всего этого он решительно не помнил.       – И сказал, что уйдешь из клана. Это правда?       И все снова навалилось, погребая Цзинъи под собой.       – Может, и правда, – грубовато бросил он и встал на нетвердые ноги. – Что мне тут делать, если сам Второй Нефрит презирает меня, а учитель Вэй и вовсе будто жалеет. – Его голос сделался едва слышным. – Разве такой, как я, достоин быть в великом клане? Разве я достоин тебя?       Последнюю фразу он едва выдохнул, так сдавило горло. Цзинъи побрел к выходу и едва не упал, запутавшись в ногах, но тут его крепко обхватили за пояс и прижались к спине.       – Неправда! Отец никогда бы не стал тебя презирать! – От волнения Сычжуй почти кричал. – Если он что и сказал, то из беспокойства за тебя. Я знаю… Знаю, что он боится за тебя. И учитель Вэй знает. Пожалуйста, не бросай нас!       Цзинъи замер, когда руки Сычжуя заскользили вниз, пока юноша полностью не опустился на пол и не обхватил Цзинъи за ногу мертвой хваткой.       – Цзинъи не может быть недостоин, – глухо сказал Сычжуй, зажмурившись. – Для Сычжуя он всегда будет самым лучшим!       Сердце сжало тисками, и Цзинъи рухнул на пол рядом с другом и обнял.       – Не говори глупостей, А-Юань.       – Не уходи. Я не выдержу снова… Не уходи!..       Сычжуя трясло, и Цзинъи с ужасом понял, что тот плачет. Это открытие так его поразило, что вместо слов он обхватил его влажное лицо ладонями, приподнял и, тоже зажмурившись, быстро поцеловал в приоткрытые губы.       Вышло неловко, смешно и совсем не романтично. От Цзинъи несло вином, Сычжуй был весь в слезах, они сидели на полу, кое-как поджав ноги, и судорожно обнимали друг друга, как будто боялись отпустить.       В уроке соблазнения от учителя Вэя такого не было, но Цзинъи только что понял, чего ему не хватало. Собственного пути – того, который бы привел его к самому важному для него человеку.              – Я ухожу от учителя Вэя, – торжественно сообщил Лань Цзинъи собравшимся вокруг друзьям. На следующий день в Гусу прибыл Саньду Шеншоу с племянником, а по пути они подхватили Оуян Цзычжэня, охотящегося с соклановцами на границе территорий.       На губах Сычжуя играла рассеянная светлая улыбка, не покидавшая его весь день. Цзычжэнь ахнул, а Цзинь Лин вскочил и с блеском в глазах ткнул в Цзинъи пальцем.       – Я так и знал, что он тебя погонит!       – И ничего он меня не гнал, – рассердился Цзинъи. – Ты дурак совсем?       – Это ты дурак, раз дядя от тебя отказался.       Юноши стиснули кулаки, но тут как раз вовремя показался сам виновник скандала, Вэй Усянь с Лань Чжанем под руку.       – Мне нечему учить Цзинъи, – огорошил он всех. – Мы с ним слишком похожи. Тут лучше напроситься к Цзэу-цзюню, его уроки будут полезнее моих.       – Мгм, – подтвердил Ханьгуан-цзюнь и кивнул, посмотрев на Цзинъи с одобрением. Тому, по крайней мере, так показалось.       Пара степенно, насколько это возможно с Вэй Усянем на буксире, удалилась, и все взгляды устремились к Цзинъи: один восхищенный, один заинтересованный и один возмущенный.       – Как дядя мог поставить тебя на одну ступень с собой? – недоумевал Цзинь Лин, но его уже никто не слушал. Цзычжэнь выведывал подробности, Сычжуй смотрел на Цзинъи странным взглядом и вообще все вокруг катилось под откос.       Цзинъи хлопнул его по плечу и подмигнул.       – Ничего, вот появится у тебя кое-что важное, что объединяет нас с учителем Вэем, вот тогда встанешь рядышком. А пока извини.       При этом он посмотрел на Сычжуя и тот снова лучезарно улыбнулся. Цзычжэнь понимающе покивал, как будто его догадки наконец-то подтвердились.       Нет, Цзинь Лин их не понимал. Ну что может быть общего у Вэй Усяня и Цзинъи кроме Ланей под боком… Что?!       В ту ночь Цзинь Лин не мог заснуть, не веря своим глазам и ушам. Цзычжэнь дописывал новые страницы в свою новеллу, а Цзинъи и Сычжуй теснились на одной кровати, толкаясь с непривычки, смущаясь и боясь лишний раз коснуться друг друга.       Им столькому еще предстоит научиться самостоятельно. Но это ведь только начало?