Сладкий ноябрь.

*** Шепот листьев, что гулом раздается в ушах, ветром легким скрашен. Шуршание подошвы кросовок мимо проходящих людей, вечно спешащих куда-то по своим делам. Мимолетные мысли о том, что время уже не вернуть назад. Атмосфера поздней осени, что теплом живет где-то глубоко в душе. Хенджин поднимает глаза, машет рукой подбегающему к нему мальчику. Мне с тобой расцветать велела судьба. Казалось прохлада ветра исчезла с появлением человека рядом. Солнечный свет в его глазах греет душу. Хенджин берет за руку Феликса, переплетая пальцы, улыбаясь своим мыслям. Чистейшую плоть зацеловывать взглядом. Искусство. Слово, что могло описать солнечного парня, который шел рядом. А может легкое сумасшествие от влюбленности. Хенджин не так давно сошел с ума. *** Касание плеч твоих скрипом бежит от руки, заставляя меня погибать за стаканом. На мятной постели можно наблюдать красивые изгибы парня, светящимся изнутри. На веснушчатое лицо падает несколько лучей утреннего солнца. Уголок губ длинноволосого ползёт вверх. Ты словно бабушкин сервиз, всё так же неприкосновенен. Подушечками пальцев невесомо касаясь нежной кожи и проводя до живота. Так мягко и тепло. Но на большее посягать страшно. Ангел. Но чуят губы идиотки, скрываешь кипяток, что брызжет сладко в венах. Ангел, что за маской прячет скрытую похоть, что бежит по алой крови в венах. Наполняя комнату приторным сладким ароматом. — Доброе утро, Ликс, — брюнет касается мальчика, что морщится из-за уходящего сна. — Доброе, — парень улыбается, разглядывая лицо. — Ты очень красивый, — он ведёт рукой по нежной коже, останавливаясь на губах. — Хочу.. сделать тебе приятно Хван зависает на некоторое время. Феликс собирается сделать ему приятно. До него не сразу дошла суть сказанных слов, пока тот не забрался на него, задевая его член. Хёнджин протяжно промычал, запрокинув голову назад: — Феликс. А тот еле пытается скрыть радость. Ведь знает как его довести до края. Заставляя разум затуманиться и ноги подкашиваться. Припадает губами к тёплой шее и оставляет лёгкие поцелуи на бархатной коже. Руками пробирается под мятую белую футболку, очерчивая ладошками выраженный пресс. Хван дышит часто и хватается за крепкие бёдра, что удобно устроились на собственных. Ли спускается ниже, сталкиваясь с резинкой на домашних шортах, но не спешит избавляться от них. Смотрит на парня снизу вверх точно знает, чего хочет, и Хёнджин его мысли читает. — Пожалуйста, — Хван просит, и Ли послушно делает: приспускает ненужную вещь, освобождая уже твёрдый член. Улыбка не сходит с губ даже в такой момент, когда язык проходится по красной головке и останавливается на уретре. Губы обхватывают чуть ниже головки, и Феликс ловит первый громкий стон. Он берёт больше и устанавливает быстрый темп, смотрит прямо на Хвана, который почти рвёт тонкую простынь. Хенджин закатывает глаза и откидывается на подушку, ибо невозможно. Феликс невозможный. Причмокивает губами, вбирает всё больше. Руки Хвана сами тянутся к блондинистым волосам, помогая двигаться. — Феликс.. — Хван был на пределе. Он толкается бёдрами в тёплый рот, стонет громко и часто, показывая как ему хорошо. Пресс напрягается, и Джин стонет в последний раз, белая жидкость заполняет маленький рот солнечного мальчика. Хван обмякает, немного подрагивая от утреннего оргазма. Ли равняется с брюнетом и размазывает большим пальцем парня специально оставленную сперму по своим губам, после жадно слизывает. Хёнджин напрягается, волна возбуждения снова проходится по телу, и теперь Ли уверен - Хван отыграется. Взгляд Джина невольно остановился на зеркале перед кроватью. В голову закралась постыдная идея. Он давит ухмылку, толкая Ликса на самый край. Ли снова сидит на бёдрах Хвана, но теперь без одежды и перед зеркалом. Он видит, как Хван ведёт руками по его стройному телу, уделяя внимание соскам, покручивая их между пальцев. Блондин стонет, ведь видеть, что он делает с ним смущает. Он так легко крошится в его руках. — Привстань, — дотянуться до подушки и взять лубрикант с презервативом ничего не стоило. Хенджин выдавливает на пальцы большое количество смазки и обводит маленькое колечко. В ход идёт сначала один палец, легко и почти безболезненно. Второй палец проходит туго, но Ликс просит не останавливаться, сам насаживается на пальцы. Хван улыбается, наблюдая за тем, как парень хорошо принимает его пальцы. Он припадает к тонкой шее и прикусывает молочную кожу, где появляется бордовая отметина. Блондин стонет особенно громко. Укус точно не причина. Хван проталкивает пальцы, и стон повторяется. Тело мальчика подрагивает, а его руки сжимают хёнджиновы колени. Хван вытаскивает пальцы и раскрывает презерватив. Удостоверившись, что Ли полностью готов, он медленно входит, осматривая чужое тело через зеркало. Феликс выглядит прекрасно. — Быстрее, пожалуйста, — головка упирается прямо в простату, изводя мальчика. Хёнджин слушается и толкается в разработанное колечко, выбивая из Ли рваный стон. Блондин сам насаживается на член, прикусывает губу и находит место на крепком плече парня. Темп становится быстрее, а руки сжимают ликсовы бёдра. Хван зубами терзает шею мальчика, оставляя красные отметины. Феликс гортанно стонет, видит, как принимает член брюнета и это сводит с ума. Он прикрывает глаза, чувствует скорый оргазм. — Я кончу, Хёнджин, — не стонет, а кричит мальчик. Головка точно бьёт по простате, заставляет парня прыгать на члене. — Я скоро кончу.. — Давай, — Хван опаляет ухо горячим дыханием. Он окольцовывает член, значительно меньше своего собственного и ведёт ладонью вверх-вниз, желая дать Ликсу, то чего он хочет. — Ты можешь кончить. Феликс выгибается и смотрит в зеркало, видит большую ладонь на своём члене, видит как кончает, видит как Хван пальцами размазывает сперму по головке. Сам же Хенджин впивается ногтями в уже красные бёдра, они встречаются взглядом в отражении зеркала. Хван с громким рыком кончает в презерватив. Дыхание сбито у обоих, сердце стучит как бешеное и чувство тепла ползет по телу. — Я люблю тебя, — Хёнджин улыбается. — Я тебя тоже. *** Осталось недолго, подари мне лишь месяц. Хенджин смотрит в окно пустым взглядом. Ветер срывает красочные листья с деревьев. Капли дождя тихонько стекают по стеклу. Спокойно. Только не на душе. Запомни меня чтобы больше не встретить. Тихонько по щеке скатывается слеза. Он любит до безумия. Той любовью, что дурманящие разносится в его душе, пуская жар по телу. Безумие. Любит той любовью, что любить нельзя. Что не должна существовать. Оставь горькой памятью сном или ядом, Пока не закончится сладкий ноябрь. *** — Нам нужно расстаться. Капли стучат по крыше, отдаваясь эхом. Слезы капают на кафель плитки. Кричать уже кажется слишком поздно. Где-то на кухне слышно тиканье часов. Ветер распахивает окно, впуская холодный воздух. Убылочка фальшивит в непристойно — светлом мраке. На губы бежит ухмылка. Чувство внутри уже успело слегка уничтожить все тепло. Горький привкус слов, что говорил он будет запит алкоголем. От поцелуя нашего давно не клеится слюна. В мыслях невольно всплывает образ недавнего предмета воздыхания. Мягкие каштановые волосы, теплая улыбка, что больше не улыбнется только ему. Феликс кидает рюмку с горьким вином куда-то в угол комнаты, прикрывает ладонями лицо, пытаясь спрятаться от всех. И синяки души твоей, теряются в надежде, На находку свердст от побоев от меня. От его слов, что ранили так сильно. Он правда хотел спасти счастье. Но можно спасти то, чего не существовало? Никогда не заботились о его комфорте. А были ли чувства? Он так любил того, котрого не умел любить. Но чувствовал чувства. Фальшью были чувства или попытка их скрыть? Секреты любят целовать чужое ушко. Распахнув окна, достает из пачки сигарету. Обещал не курить, только человек кому было дано это обещание свое не сдержал тоже. Феликс облокачивается на стекло окна, с которого стекают дождевые капли. Взгляд случайно падает на фотографию с подписью, что была зацеплена магнитом на холодильнике. — Я всегда буду рядом, — Хван Хенджин. Лжец. Так что давай разложим нашу тайну от и до, Упала страсть за ней и такт в груди. Последние слова, что услышал солнечный мальчик перед тем как его бросили. И он не мог с этим не согласиться. Где-то в душе что-то тягуче разрывается, а слезы на глазах даже не думают останавливаться. Неужели придется отпускать? Что он сделал не так? Все случилось так резко. Что похоже на шутку. Играет пассия в слепое домино. *** Осталось недолго, подари мне лишь месяц, Запомни меня чтобы больше не встретить. Оставь горькой памятью сном или ядом, Пока не закончится сладкий ноябрь. *** Мы переборщили. Мы просто боимся, Мы боимся не узнать, Мы боимся забыть, Мы боимся быть использованными, Мы боимся себя, Мы боимся тебя, Мы боимся любить. — Твои родители были против. Мои же отвернулись давно, — Мальчик натягивает шапку. Спускается по лестнице. В голове лишь пустые мысли с попытками прийти в себя. Время предает смысл жизни. Медленно шагает ватными ногами по любимым тропинкам, где казалось встретил свою судьбу. Поднимает взгляд и ловит глазами знакомую качель. (воспоминания) " — Если что-то случится прийди сюда, — Хван берет под руку Феликса и пихает руки в карманы, — Когда был ребенком я безумно любил это место. Оно теплом отдается в моем воспоминании. Если бы меня не было здесь в тот день. я бы не встретил тебя, — Мальчик поднимает глаза и видит улыбку на губах старшего. Бабочки в животе рождаются и умирают от этой картины. — Когда все вокруг будет фальшью я буду здесь, — Феликс берет в руки кленовый листочек и протягивает старшему. — Я возьму его в знак обещания. Обещания, что будем вместе. *** Ноябрь уже не кончится. Это больно. Ощущать пустоту на сердце, что треснуло. Пустоту, которая оставляет липкое чувство вины. Пустоту, которая кажется больше не заполнится. Наматывая слезу на щеки, Лить слезы казалось стало уже ритуалом. И любовь к человеку, с которым быть нельзя. С которым быть запрещают. Садись на последний трамвай, Хенджин шагает по вагону старого трамвая. Родители, узнав о влюбленности сына в парня, решили, что тому будет легче лечится от нее дома. Их вера в любимого отца, бога что заботится о них, не может пошатнутся греховным сыном. Они не могли создать предателя. Их сын не мог попасть в руки дьявола. И теперь ты можешь спокойно сказать. Хенджин жил в религиозной семье. Питал любовь родителей к всевышнему. Он ощущал его присутствие и заботу. На молитвах в храмах не раз слышал его голос и ощущал присутствие. Он не хочет предавать, но его чувства кажутся такими правильными. Уже слишком поздно менять что либо. И уже плевать хочется на «отца», что готов отвернуться из-за ценного для него человека. Он не сделал ничего плохого. Он хотел в это верить. — Люблю, люблю, люблю его! — Пронзающий крик отдается о пошарпаные стены вагончика. Хенджин стоит на коленях и бьет кулаками о пол напротив икон и кричит изо всех сил, — Я не боюсь. Отпускай.. *** Осталось недолго, подари мне лишь месяц, Запомни меня чтобы больше не встретить. Оставь горькой памятью сном или ядом, Пока не закончится сладкий ноябрь. А когда-то были настолько сильные чувства, что походили на безумие. А может это оно и было. Феликс видит на качели прикрытую листьями коробку. Мальчик тихонько берет ее в слегка дрожащие ладони. Любопытство пожирает изнутри. Внутри маленькой коробочки их совместная фотография на качелях в парке с того уютного дня. И кленовый листок. Мальчик поднимает его и прокручивает пальцами. Замечает оторванную помятую записку. Слезы появляются на глазах. В голове проносится тысяча обещаний, моментов и теплом отдается в сердце, заставляя его разбиться и внутри чему-то сломаться. «Они были против. Я знал. Мне надо уехать. Я люблю тебя.» — Сукин сын. Мальчик зубы сжимает и бешено быстро бежит в сторону вокзала. Он не упустит его. Не отпустит. Все было фальшью и страхом. Зачем его любви такой бог, что не сможет его принять? Он не отпустит его. Не захочет отпускать. И если по его мнению, Феликс будет сыном дьявола, ему все равно. Ему нравится любить его. Легкие больно сжимаются и разжимаются. Воздух кажется разрывает все внутри. Тяжело дыша, смотрит на трамвай. И самое главное для него в эту минуту — это успеть сказать ему о его боли. Хенджин вещи свои собрав, несется по вагону, что начинает потихоньку отъезжать, распахивает дверь и выпрыгивает на обочину роняя сумку с иконами на рельсы под колеса трамвая. Он видит стоящего напротив Феликса. Он хочет быть счастлив. Счастлив хоть краткий промежуток своей жизни. Бог ему не смог этого дать. Или же дал счастье в этом мальчике? Если этот момент настал столь рано в его возрасте, он примет его с благодарностью. Если он наступит с этим человеком. Он примет этого человека. Даже если бог будет против. — Я выбрал мою религию - это ты!