«Искусство позволяет нам одновременно найти и потерять себя» - Томас Мертон
Настоящее время — Да, я буду там, — Гарри тихо отвечает. — Я знаю, что это важно. Пока он говорит, Стайлс забредает в свою гардеробную. Проводя кончиками пальцев по блёсткам, кружевам и шелкам, он медленно осматривает свой гардероб. — Как ты думаешь, что мне надеть? — он закусывает губу, когда его взгляд падает на ящик с нижним бельём. Посмеиваясь, он зажимает телефон между плечом и ухом и достаёт изящные бледно-лавандовые трусики. — Я знаю, тебе всё равно, что я ношу, Найл. Положив крошечный кусок кружева и атласа обратно в ящик, он ухмыляется: — Но некоторые люди могут думать иначе.***
Шум приёма поражает Гарри, когда он распахивает тяжёлые двери галереи и направляется в ярко освещённое пространство. Привычная толпа представителей искусства высокого класса уже здесь, но сегодня вечером совсем другой ажиотаж. Художник, ради которого все собрались, – любимец арт-сцены Нью-Йорка и Лондона, – на его крупномасштабные инсталляции пускают слюни, его картины продаются с ценниками с семизначными числами, а его скульптуры ценятся коллекционерами. Тем не менее, никто ничего не знает о художнике, кроме его произведений искусства и имени: Комрад. Атмосфера его искусства «нахуй тривиальность» взволновала буржуазную толпу, которая обманывает себя, думая, что они поняли шутку. Некоторые инсталляции политические. Некоторые – противоречивые. Всё это заставляет задуматься. Ходят слухи, что он пожертвовал подавляющую часть того, что заработал от своего искусства, – как будто хотел сказать, как лучше потратить свои деньги. Люди часто говорят, что Комрад – новый Бэнкси*. Но это больше похоже, если бы Стормзи* и Бэнкси завели ребёнка, и у них родился Комрад. Медленно прогуливаясь по выставке, Гарри потягивает шампанское и внутренне закатывает глаза от претенциозных обрывков разговора, которые он уловил. «Что касается вопроса содержания, метафорический резонанс негативного пространства отмечает отличительные…» «Сложно погрузиться в эту работу из-за того, как внутренняя динамика пространственных отношений…» Несмотря на то, что он не любит большинство людей на этих мероприятиях, Стайлс знает, что ему повезло, что он получил приглашение. Это необычный вечер пятницы для студента МИИа* – Найл прав, сегодняшний вечер важен. Гарри с недавних пор одинок, и отсутствие нынешнего «благодетеля» давит на него. До сих пор его парни были ключом к оплате его обучения и к тому, чтобы его искусство демонстрировалось в домах десятков самых влиятельных людей. Но он не может вечно оставаться молодым и красивым, поэтому общение с как можно большим количеством галеристов, арт-дилеров и меценатов – до того, как он станет слишком стар, чтобы быть желанным как чей-то спутник, – его главный приоритет сейчас. Он никогда не вернётся к жизни впроголодь; у него есть планы, и он собирается их осуществить. В любом случае, он зашёл так далеко благодаря абсолютному таланту и чистой силе воли – даже если некоторые люди шепчутся, что он протрахал свой путь к каждой похвале. Свидания с богатыми пожилыми мужчинами не считаются преступлением. Это – предпочтение. Тем не менее, Гарри чувствует, что его уши горят, не совсем невосприимчивые к сплетням. «Это бывший Кристофера Кинкейда. Я слышал о нём довольно много интересного...» «Вы видели, кто здесь? Наверное, в поисках своего следующего сладкого папочки...» Стряхивая раздражение, Гарри переходит от одного произведения искусства к другому, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловаться в воздухе и завязать светскую беседу с людьми, которых он узнаёт. В конце концов, он оказывается перед большой инсталляцией*. Сделанная из тысяч прозрачных пластиковых стаканчиков разной высоты, она, кажется, волнообразно покачивается по полу. Улыбаясь про себя, Стайлс осознаёт, что человек рядом с ним подошёл достаточно близко, чтобы коснуться его руки. Хотя он серьёзно относится к своему искусству и знает, что связи – ключ к успеху, Гарри не против флирта, чтобы получить эти связи. — Что ты об этом думаешь? — как будто далёкие воспоминания пробегают сквозь него, мягкий хриплый голос рядом вызывает дрожь по спине. Не сводя глаз с произведения искусства, Гарри начинает: — На самом деле, мне очень нравится, — затем, сделав медленный глоток из стакана, он понижает голос. — Есть что-то чувственное в том, как они движутся по комнате. Мужчина рядом с ним издаёт глубокий гул: — Хммм. Да, я полагаю, можно представить движение руки по телу любовника, — его голос кажется немного ближе, немного глубже. — Или, может быть, вода, омывающая чью-то наготу, во время купания… Гарри грубо сглатывает. О, сегодня вечером может быть веселее, чем он ожидал. — Да… я могу представить это. Мужчина гортанно хмыкает и говорит: — А что насчёт того фрагмента справа от тебя? У тебя есть подобное… ощущение, когда ты смотришь на это? Гарри прикусывает губу и улыбается. Он знает, как играть в эту игру. — Да… как они изгибаются на асимметричном склоне? — он взмахивает рукой в воздухе. — Такое ощущение, что художник воображает, как сжимает плоть в своей ладони. Мужчина слегка закашливается. Гарри усмехается, делая ещё один глоток шампанского. — Значит, тебе нравится их работа? Возможно, тебе это не кажется... примитивным? — Но это именно то, что мне в этом нравится, — начинает Гарри, возбуждённо указывая на скульптуру, подвешенную к потолку. — Материалы обычные, повседневные вещи, которые обычно не замечаешь. Но то, как Комрад собирает всё вместе... На мгновение, забывая об их флирте, Гарри поворачивается к человеку рядом с ним и теряет слова в горле. Он моргает один раз. Дважды. Мужчина смотрит на него с лёгкой ухмылкой и склоняет голову. — Да? Как это собрано? — Я- мне очень жаль, — Гарри чувствует, как его лицо вспыхивает. — Вы... вы меня не узнаёте? — Нет? А должен? — его брови хмурятся, затем он расслабляется и улыбается. — Пожалуйста, не говори мне, что мы переспали. Надеюсь, я бы не забыл кого-нибудь столь же симпатичного, как ты! Его лёгкий смех заставляет Гарри сжаться в груди, когда нахлынывают воспоминания. Восемью годами ранее — Вы ещё что-нибудь слышали о приглашённом кураторе? — Только, что это парень. И что он молод – буквально недавно закончил обучение. — Ха... обычно это какие-то старые развалины. Это должно быть интересно. Гарри садится за стол, слушая шёпот других стажёров. Он чувствует волнение при мысли о том, что новый куратор так молод. Он всё ещё не может поверить, что прошёл стажировку в ведущей лондонской галерее современного искусства – работать рядом с людьми, сделавшими карьеру в искусстве, он никогда не мог себе представить. Стайлс уже многому научился за время своего пребывания в галерее Тейт Модерн, но ему ещё не удалось по-настоящему проникнуться какой-либо работой, которую они показали. Он надеется, что с приходом более молодого куратора эта выставка будет другой. Реагируя на звук открывающейся двери конференц-зала, Гарри наблюдает, как директорка галереи проводит молодого человека ко главе стола. Быстро разглядывая его просторную повседневную одежду и растрёпанные волосы, Гарри приподнимает бровь, удивляясь тому, насколько молодо на самом деле выглядит их новый куратор. — Доброе утро всем. Как вы, возможно, слышали, этим летом с нами будет кто-то новенький. Я попросила его прийти сегодня, чтобы представиться и рассказать о том, как мы можем поддержать его в следующие пару месяцев. — Спасибо, Маргарет, — его голос выше, чем Гарри ожидал – грубый и хрипловатый, с сильным северным акцентом. — Вы будете рады узнать, что я буду куратором, с которым вы останетесь в последние месяцы в галерее Тейт Модерн. Меня зовут Луи Томлинсон. Он широко улыбнулся группе стажёров, глубокие морщинки смеха вокруг его глаз свидетельствовали о его искреннем удовольствии быть здесь. На глазах у Гарри он начал расхаживать перед высокими окнами в боковой части комнаты, давая им вкратце представление о себе… Родился и вырос в Донкастере, Притворяется, что пишет что-то на ладони: — Ты смеёшься над моим акцентом? Да, да... я делаю заметки Магистр визуального искусства Университета Париж-Сорбонна со специализацией в живописи и скульптуре, Ухмыляясь, услышав ответ из зала: — Ооо. Я знаю. Звучит вычурно. Я ещё и говорю по-французски. Ещё вычурнее! Затем, проведя рукой по своей недавно выбритой коже, мистер Томлинсон продолжил: — И да, для тех из вас, кому интересно, я знаю, что выгляжу довольно молодо, но на самом деле мне двадцать пять, и мои работы были в некоторых из лучших галерей в Европе с тех пор, как я был в Сорбонне. Я надеюсь, что вы будете так же взволнованы, как и я, тем, что я запланировал!***
По прошествии нескольких недель Гарри начал понимать, что у него серьёзные проблемы. Проект Томлинсона быстро стал его фаворитом с тех пор, как он начал работать в музее, и это было хорошо, так как ему пришлось потратить очень много часов. Но сам мистер Томлинсон также стал фаворитом, а Гарри было очень трудно сосредоточиться. Отчасти его увлечение было связано со сходством их происхождения – оба были воспитаны матерями-одиночками в северных городах рабочего класса. Тот факт, что мистер Томлинсон боролся изо всех сил, чтобы попасть в Сорбонну и сделать что-то из себя в мире искусства, несмотря на то, что изобразительное искусство было самым далёким от того, что приходило на ум людям на родине, заставил Гарри почувствовать, что он не зря тратит свои силы и время, возлагая надежды на несбыточную мечту. Гарри никогда не встречал никого настолько необычного в отношении правил, или кого-либо, кто постоянно оспаривал бы идею того, как «должно быть». Страсть и азарт мистера Томлинсона были заразительны. — Дело в творчестве, — сказал он однажды. — Это требует мужества. Требуется смелость, чтобы вступить в неопределённость, рискнуть эмоциональным воздействием, быть настолько уязвимым, чтобы создать что-то действительно выдающееся. Он продолжал ходить по галерее, взволнованно делясь своими мыслями. — Вы должны уметь общаться со своими слабостями, со своими страхами. Вы должны быть готовы раскрыть что-то личное, если хотите, чтобы другие были связаны с вашей работой… и с вами. Это, блять, страшно, не правда ли? — он остановился и посмотрел на стажёров, ловивших каждое слово. — Но когда ты рискуешь всем, и кто-то это понимает? Как будто действительно понимает, и это их трогает? Меняет их? Тогда вы знаете, что действительно сделали что-то стоящее. Вот что это значит для меня. Каждую ночь после работы Гарри записывал то, что сказал мистер Томлинсон, идеи, которые он зажёг в голове Стайлса, и вопросы, которые он хотел задать. Единственная проблема заключалась в том, что когда у Гарри не было вдохновения или он не слушал обсуждения, которое группа вела по важным обязанностям галереи, таким как освещение или какие части должны быть включены в выставку, он наблюдал за тем, как мистер Томлинсон двигал своим телом в пространстве галереи. Гарри отчаянно осознавал, как он жестикулирует тонкими костлявыми руками и иногда откидывает непослушную чёлку со лба. Он вздыхал, замечая, как мускулистые бёдра мистера Томлинсона выглядят в узких брюках. И он чуть не плакал каждый раз, когда что-то казалось мистеру Томлинсону особенно забавным, потому что он запрокидывал голову и громко смеялся, обнажив свою бледную шею поверх своей скромно застёгнутой рубашки. В его поведении не было абсолютно ничего неприличного, но Гарри не мог перестать думать о нём, интересоваться им, фантазировать о нём. И это становилось проблемой. Каждый раз, когда он подходил к его рабочему месту, чтобы поговорить, Стайлс заикался и краснел, отчаянно пытаясь заставить свой член вести себя хорошо. Ночью (или, честно говоря, в любое время, когда он мог уединиться), Гарри думал о том, каково было бы стоять на коленях перед мистером Томлинсоном – каково это было бы произносить его имя ртом, заполненным его членом. Собственный член был практически раздражен тем, сколько времени он потратил на дрочку с начала летней сессии. Это была проблема. Настоящее время Стайлс чувствует, как его лицо покраснело от воспоминаний. По привычке он быстро составил каталог стоимости повседневного спортивного костюма Adidas и белых кроссовок Томлинсона, исключив что-либо, кроме небольшого развлечения с ним, – он явно не был в финансовом положении, чтобы помочь Гарри. Однако он всё ещё невероятно красив и, очевидно, заинтересован. По крайней мере, это может быть шансом осуществить фантазию, о которой он не думал годами. Тихо смеясь, он начинает объяснять: — Н-нет. Мы не спали, мистер Томлинсон... При упоминании имени его ухмылка превращается в лёгкое хмурое выражение, и он отодвигается на шаг от Гарри. — О, как чопорно. Эта толпа обычно не такая формальная. Я уже много лет не слышал, чтобы меня так называли, — его удивление сменяется любопытством. — Тогда откуда мы знаем друг друга? Смущённый ответом, Гарри склоняет голову, но продолжает: — Мы работали вместе очень давно. Я был стажёром в Тейт Модерн, — в последовавшей за этим неловкой тишине он дёргается, протягивая руку. — Гарри Стайлс… сэр. Он хмурится, давая понять, что мистер Томлинсон пытается вспомнить, что, если вы спросите Гарри, немного оскорбительно. Хотя он знает, что восемнадцатилетний Гарри не совсем его лучшая версия, он не думал, что его можно забыть. Или можно? А потом лампочка погасает. — О Боже. Летом я пытался уговорить их посвятить шоу британскому квир-искусству! — потерев рукой щетинистый подбородок, он усмехается и закатывает глаза. — Иисусе. Всё прошло не так хорошо. Я постоянно ссорился с ними, — Луи горько смеётся, продолжая свои мысли. — Что ж, квир-арт всегда был о революции. Конечно... потом они поддержали мою идею много лет спустя, и о них заговорили в городе, — покачивая головой, он потирает шею сзади. — Я так старался прыгнуть выше своей головы, пытаясь сделать себе имя. О чём я думал, курируя музейные выставки всего через два года после получения степени магистра? Гарри усмехается и проводит рукой по своим локонам. — Что ж, вы проделали большую работу, чтобы скрыть это, сэр. Это была моя любимая выставка, в которой я участвовал. — Пожалуйста, Гарри. Нам не нужно быть такими формальными. Зови меня Луи, — его тон стал более серьёзным, и он добавляет, — мне очень жаль, что я подумал, что мы раньше... хм, спали вместе. — Всё в порядке, мистер… то есть Луи, — затем, ухмыльнувшись, он продолжает, — кроме того, я не занимался джейлбэйтом* уже десять лет. Луи давится напитком, который только что поднёс к губам. Гарри смеётся, когда Томлинсон вытирает подбородок салфеткой для коктейля, и говорит с ухмылкой: — Ну, ты превратился в довольно нахального ублюдка, не так ли? Закусив губу, Гарри мягко отвечает: — Думаю, теперь я просто меньше нервничаю рядом с тобой. — Нервничаешь? Ты нервничал из-за меня? — Эм… Да? Всё лето, что работал с тобой. Блять. Я был в абсолютном беспорядке рядом с тобой. Я был так сильно влюблен в тебя. — Ты что? — Луи выглядит совершенно сбитым с толку, с широко открытыми глазами и разинутым ртом. — Да ладно тебе. Ты должен был знать. Я с трудом мог сформулировать вокруг тебя предложение. Тем летом я дрочил до мозолей! Луи проводит рукой по лицу, краснея, из-за признания. — Господи, Гарри. Нельзя просто так говорить такое. Дерьмо. Может быть, это шампанское, или просто воспоминания о грязных мыслях, которые у него были тогда, но Гарри наслаждается тем, насколько он заставляет Луи понервничать. — Мне очень жаль… — медленно говорит он, подходя на шаг ближе. — Я заставляю вас чувствовать себя некомфортно? Разве я не должен разделить свои фантазии о вас, когда вы пытались обсуждать гомоэротический подтекст в рекламе и искусстве... сэр? К радости Гарри, он слышит, как у Томлинсона перехватило дыхание. Затем так же быстро он восстанавливает самообладание и ухмыляется: — Похоже, ты ещё и научился флиртовать с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Прежде чем Стайлс успевает ответить, женский голос прорывается сквозь пузырь, в котором они находятся: — Гарри, дорогой! Я знала, что это ты. Как дела? — проталкиваясь между двумя мужчинами, она целует его в обе щеки, её рука сжимает его левый бицепс. Луи приподнимает бровь, глядя на Гарри, словно говоря: «И кто это может быть?» — Привет, Франческа. Я тоже рад тебя видеть, — вырвавшись из её рук, он указывает на Луи, спрашивая, — ты уже знакома с Луи Томлинсоном? Франческа одаривает Луи невпечатлённым взглядом и фальшивой улыбкой. — Нет, не имела удовольствия. Вы не возражаете, мистер Томлинсон? У меня есть несколько людей, с которыми я хотела бы познакомить Гарри. Луи с притворным поклоном отвечает ей: — Сделайте одолжение, миледи. Я достаточно насмотрелся на мистера Стайлса за этот вечер. — Но… мы… — Гарри пытается вмешаться, но Франческа была довольно сильной для такой миниатюрной женщины. Когда его оттаскивают, он оглядывается через плечо и кричит: — Я найду тебя, как только закончу, Луи. Хочу продолжить наш разговор! Томлинсон подмигивает и разворачивается, чтобы уйти в другом направлении.***
Через два часа и три некрепких коктейля Гарри нигде не может найти Луи. Он был пойман в ловушку, когда Франческа и её покровители искусства хотели обсудить его работы, от чего он обычно был бы в восторге, но всё, на чём он мог сосредоточиться, был Луи – это похоже на его дни в галерее Тейт снова. — Мистер Стайлс… — рядом с ним раздаётся знакомый голос. — Вот ты где. Гарри резко разворачивается и обнаруживает, что Луи стоит прямо позади него – ноги широко расставлены, руки скрещены, бровь поднята в знак вызова. — Луи! О мой Бог, — лицо Гарри сияет. — Мне очень жаль. Я застрял с Франческой, а потом не смог найти тебя. — О, я вижу, — глаза Томлинсона осматривают комнату. — Сегодня здесь много важных людей, не так ли? — И много богатых, — смеясь, подмечает Гарри, следя за взглядом Луи. — Я должен внимательно следить за богатым мужем. Кожа вокруг глаз шатена почти незаметно натягивается от этой шутки. — Что ж, я уверен, Франческа была бы рада найти тебе кого-нибудь, — Луи усмехается, когда его взгляд останавливается на ней. — Эта группа выглядит, будто обожает тебя. Гарри в замешательстве хмурится. — Да. Думаю, они... Франческа хотела, чтобы я познакомился с людьми, которые заинтересованы в возможном финансировании проекта, над которым я работаю. На лице Луи мелькают различные эмоции, прежде чем он одаривает Стайлса лёгкой улыбкой. — Ох. И удалось ли тебе закрепить эти... предложения? Гарри потирает рукой затылок и застенчиво смотрит на Луи сквозь ресницы. — Честно говоря, я немного отвлёкся, — увидев вопросительный взгляд Томлинсона, кудрявый улыбается и продолжает. — Всё время, пока я продавал себя этой группе, всё, о чём я мог думать, это то, как сильно я хочу вернуться к нашему разговору. Улыбка Луи скрыта напитком, который он подносит ко рту, но по его глазам ясно, что он чувствует. — Это был отличный ответ, мистер Стайлс. Гарри широко и кокетливо ухмыляется. — Я счастлив, что доставил вам удовольствие… сэр. В последовавшей тяжёлой тишине Луи протягивает руку, чтобы пригладить воротник тонкой рубашки Гарри. — О, да. Очень, — слегка проведя кончиком пальца по ключице Стайлса, мужчина наклоняется и хрипло шепчет ему на ухо. — Тогда иди. Будь хорошим и заверши своё общение. Найди меня, когда закончишь. Как Луи может ожидать, что Гарри сосредоточится на налаживании связей, когда он наполовину твёрдый в своих штанах, и всё, о чём он может думать, – это найти место, чтобы побыть наедине с Томлинсоном? Но он может быть хорошим. Луи хочет, чтобы он был. Так он и сделает. Он смеётся. Он болтает. Он надеется, что шатен смотрит, какой он хороший мальчик. Но сорок пять минут спустя он снова нигде не может найти Луи. Чувствуя себя слегка удручённым, возбуждённым и нуждающимся в настоящем напитке, Гарри, в конце концов, убеждают отказаться от своих поисков и присоединиться к группе, направлявшейся в ближайший бар. Оказавшись там, он угрюмо уставился на ряды бутылок и сверкающих бокалов, выстроившихся перед ним, и корит себя за то, что отвлёкся на кого-то, кто действительно не может помочь ему так, как ему нужно. В то же время Гарри ругает себя за то, что не получил номер Луи в галерее. Богатый он или нет, он действительно несправедливо красив, и время от времени немного повеселиться не помешает. Отказавшись от напитков от нескольких мужчин, парень начинает понимать, что пребывание в баре в таком настроении бесполезно. Когда он поднимает руку, чтобы попросить счёт, он чувствует, как кто-то касается его плеча. Готовясь вежливо отказаться от ещё одной рюмки, Гарри со вздохом поворачивается. — Уже устали от меня, мистер Стайлс? — Луи стоит рядом с ним, улыбаясь. Тусклый свет бара подчёркивает его и без того прекрасные черты лица, делая их ещё более резкими в тени. — Луи! — глаза Гарри расширяются от удивления. — Я искал тебя, но... — Действительно? Я был там. Ждал тебя. Думаю, ты не так сильно хотел меня найти, — поддразнивает Томлинсон. — Вы знаете, мистер Стайлс... — мужчина задумчиво начинает, — я обычно считаю мальчиков, которые не делают того, что обещают, довольно непослушными. Когда Луи подходит ближе с озорным блеском в глазах, Гарри резко вдыхает. — Но, возможно, этим мальчикам просто нужно немного… наставничества, — Луи склоняет голову, пристально наблюдая за парнем. С застенчивой улыбкой Гарри прикусывает мягкую губу, глубокие ямочки сверкают на щеках. — Неужели, мистер Томлинсон? Луи проводит влажным языком по своим бледно-розовым губам: — Да. На самом деле эти мальчики обычно довольно упрямы. Они продолжают делать то, что хотят, пока не ложатся ко мне на колени для хорошей… жёсткой… порки. Луи прищуривается и усмехается, когда Гарри издаёт всхлип, и его лицо вспыхивает. Подойдя ближе и жестикулируя между ними, Томлинсон тихо спрашивает: — Это нормально? — Боже… это… Да. Нормально, — Гарри ухмыляется, тёплый румянец распространяется по его телу от нежного тона Луи. Подав знак бармену, мужчина заказывает себе выпить и поворачивается к Гарри с озорной улыбкой: — Знаешь, что я нахожу невероятно горячим? — он делает паузу, как будто это просто риторический вопрос, затем, очевидно пробегается глазами по телу Гарри, продолжая. — Наблюдать, как другие мужчины пускают слюни на тебя. Наблюдать, как они пытаются танцевать с тобой, покупают тебе напитки, болтают с тобой. Все они надеются быть тем, кто отвезёт тебя домой, — он останавливается, чтобы сделать большой глоток, не сводя глаз с Гарри. — Но они этого не сделают, не так ли? — Н-нет, — Стайлс выдавливает свой ответ, его член дёргается в штанах. — Хороший мальчик, — Гарри краснеет и широко улыбается, когда Томлинсон награждает его улыбкой. — Теперь... — Луи поворачивается, чтобы посмотреть на остальную часть помещения, его локти упираются в стойку позади него. — Почему бы тебе не показать мне, сколько мужчин ты сможешь найти, чтобы пофлиртовать за следующие тридцать минут, и к тому времени я, возможно, выпью свой напиток и буду готов уйти.***
Гарри может видеть, как Луи внимательно наблюдает за ним, когда высокий блондин в обтягивающей рубашке ведёт его на танцпол, положив руку чуть выше изгиба задницы Стайлса. Это забавно флиртовать с несколькими мужчинами в баре, но делать это из-за того, что Луи сказал ему, – потому что Томлинсон хочет видеть, как другие мужчины хотят Гарри, – заставляет его сделать всё возможное. И вот тут-то и появился Крейг. Ну, по крайней мере, так Гарри называет его в своей голове. Он выглядит как Крейг, но Гарри, честно говоря, плевать. Когда музыка сменяется с чего-то приподнятого на песню с более сексуальным ритмом, он поворачивается к Луи спиной, давая ему чёткое представление о дерзких движениях его бёдер и руках Крейга, притягивающих Гарри ближе. Он усмехается про себя, представляя, как Томлинсон смотрит на его задницу… его бёдра… гадая, что бы он почувствовал, если бы мужчина прижался к нему. Гарри делает себя твёрдым. Он чувствует, что его быстро разворачивают, так что его спина прижимается к передней части Крейга. Сильные руки находят тазовые косточки Стайлса, прижимая его вплотную к телу позади, когда мужчина начинает потираться своей эрекцией о выпуклость задницы Гарри. Закрыв глаза, парень роняет голову обратно на плечо Крейга и, застонав, представляет, как Луи прижимается к нему сзади. Он чувствует, как его член течёт в штанах, когда ощущает движение руки, крепко лежащей на его животе. И вдруг… он ничего не чувствует. — Думаю, этого вполне достаточно, приятель, — голос Луи подобен гравию, когда он оттаскивает другого мужчину от Гарри. — Что за херня, чувак? Я танцевал с ним! — партнёр Гарри по танцам физически крупнее Томлинсона, но каким-то образом манера поведения шатена заставляет его только повысить голос. — Ну, это мой мальчик, — сделав паузу, Луи медленно почёсывает подбородок. — И я думаю, тебе лучше держать руки при себе. Скрестив руки, Крейг с ухмылкой смотрит на него: — Ты уверен в этом? Потому что, похоже, он только что неплохо проводил со мной время. Успокаивая нервы Гарри лёгким прикосновением к его запястью, Луи поворачивается к нему и спрашивает: — Хорошо, дорогой. Ты можешь решить. Хочешь продолжить танцевать с блонди или пойти со мной домой, чтобы я мог нагнуть тебя над своим столом и трахать, пока ты не заплачешь? Слегка ошеломлённый взаимодействием, Гарри может только выдохнуть: — Блять, — затем, повернувшись к мужчине, с которым он танцевал, он виновато улыбается и, указывая через плечо на выходную дверь, — извини, Крейг, но... — Что за хуйня? Меня зовут не Крейг! Его гневный ответ остаётся позади, когда хихикающего Гарри быстро выводит через парадную дверь Луи... прямо в ливень. Буря, которая угрожала с раннего вечера, решила выпустить поток дождя, который, похоже, не прекратится в ближайшее время. Кудри уже прилипли к его лицу, Гарри со смехом поворачивается к Томлинсону: — Блять! Здесь мокро! Улыбаясь, Луи смахивает с глаз намокшую чёлку. — Ничего не поделаешь, милый, но моя квартира рядом. Ты сможешь бежать? Гарри сжимает протянутую руку Луи, пока они бегут по лужам и уклоняются от приливных волн, создаваемых случайно проезжающей машиной. Его тщательно подобранный наряд теперь мокрый и прилипает к телу во время бега, – и он обнаруживает, что чувствует себя свободнее, чем когда-либо. Захваченный ярким смехом Луи, Стайлс ахает, когда его затаскивают под открытую арку и прижимают спиной к прохладной каменной стене, руки Томлинсона по обе стороны от его головы. Внезапно Гарри оказывается ближе к Луи, чем когда-либо – достаточно близко, чтобы видеть каждую каплю дождя на кончиках длинных ресниц. Достаточно близко, чтобы он мог почувствовать тепло тяжёлого дыхания мужчины. И достаточно близко, чтобы он мог видеть, как жадно Луи наблюдает за ним. Сердце Гарри колотится в груди, пока они стоят, на мгновение прикрытые от дождя, глядя друг на друга. Бросив взгляд на рот парня, Луи пристально наблюдает, как язык Стайлса подсознательно выскальзывает, чтобы смочить губы. — Ты... — голос Томлинсона хриплый и медленный. — Весь вечер сводил меня с ума. Глаза Гарри закрываются, и он прерывисто вздыхает. — Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу. Луи подходит ближе, так что его шёпот щекочет Гарри в ухо: — Я очень хочу прикоснуться к тебе, чтобы узнать, каковы твои губы. Стайлс стонет, громко и без смущения, когда его голова ударяется о стену. — Тебе бы это понравилось, не так ли? Давно хотел, чтобы я прикоснулся к тебе, не так ли? — голос Луи снова дразнящий, как будто он собирается свести Гарри с ума. — Блять. Да-а-а. — Ты бы позволил мне, не так ли? Просто позволил бы вытащить твой член прямо здесь, довести до разрядки? Гарри ахает, когда чувствует, как из щёлки вытекает капелька смазки в предвкушении от этой мысли. — Луи... пожалуйста, я могу прикоснуться к тебе? — Здесь? На публике? Грязный мальчик, — Томлинсон хитро ухмыляется. — Чего ты хочешь? Хочешь оказаться на коленях в луже с ртом, заполненным моим членом? Гарри роняет голову на плечо Луи и стонет. Его руки скользят по узкой талии шатена, он начинает тереть ноющий член о мускулистое бедро, которым мужчина проскользнул между его ног. — Такой нуждающийся мальчик, Гарри. Посмотри на себя, трёшься о мою ногу на улице, чтобы все могли видеть, — проведя рукой по мокрым кудрям Стайлса, Луи сжимает их в кулаке и поворачивает его голову в сторону, чтобы провести языком по вене, пульсирующей на шее. — Чёрт… Лу- Луи, — в голове Гарри всплывают мелькающие образы старых фантазий о Томлинсоне, которые у него возникали в течение многих лет, – но почему-то ни один из них не приблизился к тому, чтобы быть таким эротичным, как слушать, как Луи разговаривает с ним, пока Гарри трётся о его ногу под проливным дождем. — Вот и всё, детка. Покажи мне, насколько тебе это нужно, — шатен льнёт своим телом к Стайлсу, прижимаясь к нему своим членом, и тяжело дышит. — Ты такой блядски горячий, Гарри. Господи, блять. Захотел тебя в ту минуту, когда увидел. Гарри чувствует, как знакомый жар скручивается в его паху. Он собирается, блять, кончить в штаны, как подросток. Когда эта мысль проносится в его голове, он ощущает, как зубы Луи крепко вонзаются в стык, где его шея соприкасается с плечом. Тупая боль вызывает искры, пронизывающие тело Гарри, когда он чувствует, как его яйца сжимаются, а член начинает пульсировать в штанах. — О мой Бог. О боже... — когда он прижимается к Луи, блаженство освобождения заставляет его чувствовать себя измученным, всё, что он может слышать – звук дождя и его собственное тяжёлое дыхание. Он дрожит в руках Томлинсона, когда начинает спускаться с пика своего оргазма. — Готов спастись от дождя? — Луи нежно гладит его по щеке. Вырываясь из объятий, Гарри сонно улыбается. — Абсолютно. Ты, кажется, говорил что-то о столе? Луи запрокидывает голову и смеётся.***
Насколько Гарри может судить, то Луи, чтобы открыть входную дверь, требуется два часа. Каждая клеточка в его теле вибрирует, когда он прижимается к Томлинсону, шепча ему на ухо поток пошлостей: — Я так хорошо приму твой член, Лу. Буду тем, что тебе нужно. — Дерьмо. Гарри. Блять... ключ, — пауза, затем щелчок открывания замка. — Да! Заталкивая их обоих в открытую дверь, Луи захлопывает её за ними и прижимает Стайлса к стене. Тяжело дыша, он подносит руку к челюсти Гарри и наклоняется, чтобы поцеловать его чуть ниже уха. Стона, Гарри тяжело дышит: — Л-Лу. Мне нужно… — Что тебе нужно, детка? — голос Луи мягкий, но от него Гарри всё ещё чувствует слабость в коленях. — Я… я не знаю, — парень зажмуривается и бормочет ответ. — Хммм… ты всё ещё хочешь быть моим хорошим мальчиком? — Нгх… — ответ Гарри едва ли похож на что-то большее, чем стон. — Ты должен использовать свои слова, детка. Мне нужно знать, хочешь ли ты этого. Я тоже могу быть тем, что тебе нужно. — О, боже… — у Гарри отвисает челюсть, его спина отрывается от стены, а голова откидывается назад. — Да, пожалуйста. Х- хороший мальчик… Я могу. С прикрытыми глазами Луи улыбается и наклоняется, тихо говоря: — Я так рад, Гарри. Я хочу позаботиться о тебе... чтобы увидеть, насколько хороший ты для меня, — дыхание Томлинсон щекочет его ухо, когда парень отдалённо чувствует, что его член снова становится твёрдым. — Да… хочу этого. Так сильно, — затем на выдохе с мечтательной улыбкой, —... сэр. Застонав, Луи, наконец, сокращает расстояние и целует его, втягивает нижнюю губу Гарри в рот и покусывает зубами. Стайлс хнычет, отвечая на поцелуй, открывая рот шире и скользя языком по языку мужчины. В поцелуе всё влажное и безумное… и слишком краткое. Луи, задыхаясь, отстраняется, показывая между ними на их одежду: — Сними это. Только тогда Гарри понимает, что из их мокрой одежды образовалась небольшая река в коридоре Томлинсона. Сдерживая улыбку, он изо всех сил пытается стянуть рубашку через голову, в конце концов, роняя её на пол с мокрым шлепком. Когда его руки перемещаются к брюкам, он смотрит на Луи, глядя на мускулы его обнажённой спины, которые двигаются, когда он стягивает промокшие штаны спортивного костюма по своим мускулистым бёдрам. — Блять, — голос Гарри едва слышен, но мужчина вскидывает голову, его яркие глаза смотрят прямо в глаза Стайлса. С ухмылкой Луи выскальзывает из одежды и встаёт. Искажённый штормом, свет снаружи слабо просачивается через большие окна гостиной Томлинсона, даря Гарри дразнящий проблеск изгиба его бицепса и намёк на татуировки. С его гибким телом, очерченным на фоне темноты, Стайлс может видеть, как талия Луи сужается, а затем расширяется, превращаясь в мягкий изгиб на его бёдрах. Его сердце колотится, он опускает взгляд на то, как правая рука шатена медленно поглаживает его толстый член. У Гарри перехватывает дыхание, когда он протягивает руку, чтобы прикоснуться к нему, но останавливается и смотрит на Луи в ожидании совета. Томлинсон фыркает: — Такой хороший мальчик, не так ли? Хочешь прикоснуться, не так ли? — Да, пожалуйста? — Ещё нет, —Луи поддразнивает, указывая на брюки Гарри, — на тебе ещё слишком много одежды, дорогой. Не самый изящный, Стайлс чуть не падает, бросившись стягивать штаны и бельё. Он ждал восемь чёртовых лет, почему его мокрые штаны теперь прилипают к ногам? Задыхаясь от напряжения, он встаёт и закусывает губу, пока Луи оценивающе окидывает его взглядом. — Блядски прекрасен, детка. Я знал, что ты таким будешь, — голос Томлинсона хриплый и напряжённый. — Не могу дождаться, чтобы прикоснуться к тебе. Стайлс хнычет, его руки сжимаются и разжимаются в кулаки по бокам, тяжёлый член висит между ног. Луи улыбается, затем разворачивается и идёт по коридору налево, давая Гарри возможность уставиться с отвисшей челюстью на его идеальную задницу, прежде чем броситься за ним.***
В тусклом свете, исходящем из ванной, он обнаруживает, что Луи проверяет температуру струй душа. Он смотрит через плечо на парня, проводя языком по нижней губе, медленно переводя взгляд с твёрдого члена Гарри на глаза. — Блять... как мне так повезло? Гарри застенчиво закусывает губу и шагает вперёд: — Я тот, у кого смущающее количество фантазий, так что я думаю, что здесь мне повезло. — О, да… — лицо Луи освещается при воспоминании, — я думаю, ты сказал, что собирался рассказать мне о некоторых из них. Гарри берёт протянутую руку и шагает вместе с ним через стеклянные двери душа. Когда вокруг них клубится пар, а вода согревает промокшие от дождя тела, он прижимает Томлинсона к стене, выложенной белой плиткой. — Ты действительно хочешь знать все мои развратные мысли о тебе? — его голос грубый, когда он наклоняется, чтобы сделать синяк на шее мужчины. — Как я мечтал, что ты просишь меня остаться после закрытия галереи, чтобы трахнуть меня, стоя на коленях на скамейке в одном из выставочных залов – зная, что охранники наблюдают за нами через камеру? Луи стонет, низко и глубоко, когда его глаза закрываются, а тело Гарри прижимается к нему. — Ты грёбаный грязный мальчишка. Скользя руками по спине Томлинсона, Гарри шепчет: — Ты хочешь знать, как мне приходилось постоянно уходить посреди работы, чтобы броситься в мужской туалет, потому что, наблюдая за этим... — делая паузу, он стискивает зубы и вонзает свои пальцы в мясистую плоть ягодиц Луи. — Эта грёбаная задница делала меня таким, блять, твёрдым? Луи притягивает тело Гарри ещё ближе, прижимая член к его бедру и тяжело дыша в его рот. Стайлс тянется за гелем для душа, который стоит на выступе, и начинает мыть их обоих, когда его тон переключается на что-то более повседневное: — Впрочем, я был ребёнком, и ты никогда не замечал меня, — его мыльная рука скользит вниз и обхватывает член Луи. — Я бы тогда не знал, как доставить тебе удовольствие. Тяжело дыша, шатен открывает глаза и видит, как рука Гарри умело работает с его членом: — Ты думаешь, теперь ты знаешь, как доставить мне удовольствие? — О… мистер Томлинсон, я думаю, да. Теперь настала очередь Стайлса ухмыляться, невинность его ямочек на щеках восхитительно контрастирует с ужасными вещами, которые делают его руки. Двигаясь так, чтобы вода смыла мыло с их тел, Гарри медленно разворачивает Луи так, чтобы его лоб теперь был прижат к стене. Повернувшись, чтобы посмотреть, у мужчины открывается рот, когда кудрявый падает на колени. Его руки на бёдрах Луи, его лицо всего в сантиметрах от задницы Томлинсона, глаза Гарри остекленевшие, когда он спрашивает: — Всё в порядке? Моргнув один раз, Луи выдавливает свой ответ: — Хорошо, детка. Проведя руками по позвоночнику мужчины и вниз к его заднице, Гарри раздвигает половинки Луи, обнажая его дырочку, его дыхание прерывается, когда она сжимается в предвкушении. — Боже… — он издаёт стон, — я не могу сказать тебе, сколько раз я представлял себе это – всевозможные версии того, что моё лицо оказывается между твоими ногами. — Чёрт… — Луи выдыхает, протягивая руку назад, и хватает Гарри за волосы, — почему бы тебе не перестать рассказывать мне об этом и не заставить этот рот сделать что-нибудь полезное, Стайлс? Посмеиваясь над этой вспышкой, Гарри прижимается лицом к ягодицам, позволяя себе на мгновение насладиться теплом и мыльным запахом чистоты. Затем, высунув язык, он облизывает напряжённые мышцы, улыбаясь, когда Луи прижимается к его лицу. Смачивая язык, Гарри облизывает широкую влажную полоску от промежности Луи до расселины, затем скользит обратно вниз, снова и снова кружа вокруг его скользкой от слюны дырочки. Вздохнув, Томлинсон хватается за волосы любовника, чтобы глубже прижать его лицо — громкие стоны Гарри, приглушены задницей Луи и стуком струй душа. Сила этого жеста подталкивает его к ещё большему, Стайлс просовывает большой палец рядом со своим языком, дразня, пока Луи стонет. В какой-то момент Гарри приходит мысль, что он может оставаться в таком положении часами, уткнувшись лицом в задницу Луи; челюсть болит, когда он начинает работать кончиком языка, а затем прикусывает сфинктер зубами, его собственный член твёрдый и забытый, сосредоточенный полностью на удовольствии Луи. Стайлс настолько захвачен своей мечтательной реальностью, что застигнут врасплох, когда Томлинсон отталкивает его голову: — Гарри… стой, — выдыхает он, — не хочу пока кончать, — ухмыляясь, глядя на парня, когда тот слабо моргает на полу душа, Луи протягивает руки, чтобы приподнять его и убрать с лица волосы. — Ты был так хорош, дорогой. Мне было так хорошо. Прислонившись к телу Луи и продолжая целовать его в шею, Гарри бормочет: — Хочу и дальше заставлять тебя чувствовать себя хорошо. Проведя рукой по груди Гарри, Луи ухмыляется и щипает сосок, заставляя бёдра Гарри дёрнуться вперёд: — Детка… не волнуйся. У нас ещё есть время.***
Моргнув в потолок, Гарри открывает рот, чтобы вдохнуть воздух. Всё, что он может делать, – это стонать и перебирать пальцами влажные волосы Луи, пока тот путешествует поцелуями по его торсу. — Такой хороший мальчик, позволяет мне касаться себя. Позволяет мне взять то, что я хочу, — его грубый голос окатывает Стайлса, пока он корчится и вздрагивает на кровати. Влажный язык Томлинсона кружит вокруг ареолы, покусывая и посасывая его сосок, когда он обеими руками обхватывает полную грудь Гарри, бормоча себе под нос: — Посмотри на эти грёбаные сиськи. Боже мой... такие хорошенькие. Неспособный помочь себе, Гарри издаёт гортанный стон и толкается в рот Луи. — О... тебе это нравится, не так ли? — сидя, шатен закусывает нижнюю губу. — Как я говорю о твоей груди, хм? Может, ты предпочитаешь быть моей хорошей девочкой? — Чёрт возьми… — Гарри дёргается к тому месту, где мужчина сидит у него на коленях, его член, с которого капает смазка, скользит по заднице Луи. Наклонившись вперёд, чтобы опереться около головы парня, Томлинсон нежно проводит большим пальцем по его нижней губе. — У тебя непристойный рот, котёнок… воистину рот создан для того, чтобы сосать член. Гарри приоткрывает губы и быстро поддразнивает большой палец Луи кончиком языка, затем дерзко улыбается. — Мой рот очень хотел бы встретиться с твоим членом. Луи смеётся и качает головой. — Как ты говоришь такие глупые вещи и при этом выглядишь чертовски сексуально? Хихикая, Гарри проводит руками по бёдрам шатена, наслаждаясь редкими волосками, щекочущими его ладони. — Полагаю, это часть моего очарования? — О, ты очаровашка, хорошо, — Луи подмигивает и перемещает своё тело так, что теперь он седлает грудь Стайлса, его твёрдый член подпрыгивает всего в сантиметрах от лица Гарри. Обхватив рукой основание пениса, Томлинсон смотрит Гарри в глаза и шепчет. — Ты бы хотел познакомиться, принцесса? Стайлс тяжело сглатывает, затем медленно открывает рот, высунув язык. Луи по-хищному ухмыляется, когда наклоняется достаточно близко, чтобы провести головкой по вытянутому языку Гарри. Глаза парня закрываются, когда он издаёт стон, и мужчина засовывает остаток своего члена в его ожидающий рот. — Ущипни меня за бедро, дорогой, если станет слишком много. Я не хочу делать тебе больно. Гарри мурлычет, поднимая вверх большой палец, и быстро щипает его, чтобы показать, что он всё понял. Удовлетворённый, Луи нависает над ним и начинает медленно вводить свой член в приглашающий рот, чувствуя, сколько он может выдержать. Руки Стайлса скользят вверх от щиколоток шатена к его бёдрам, потянувшись вперёд, чтобы мягко принять его. — Ты хочешь большего, детка? Хочешь, чтобы я трахнул твою глотку? — Луи дышит немного тяжело, хотя Гарри задаётся вопросом, почему он всё ещё звучит так спокойно. Кудрявый стонет с полным ртом члена и притягивает к себе бёдра Томлинсона с чуть большей силой. Если это не даст понять, чего он хочет, он не знает, что может. — Посмотри на себя, просто позволяешь мне пользоваться своим ртом, чтобы я кончил, — начав вводить член быстрее, стиснув зубы, Луи акцентирует каждое слово резким толчком. — Такая. Хорошая. Девочка. Когда мужчина задыхается над ним, капли пота скатываются со лба и капают на его лицо, Гарри чувствует внезапное желание поглотить Луи, заполучить его всего – сладкий привкус предэякулята, солёность пота, сладость его языка. Он хочет прикоснуться везде, всё почувствовать, забрать всё, а затем десятикратно отдать обратно. Он заставляет себя дышать носом, слушая голос Томлинсона. — Не могу поверить, как хорошо ты меня принимаешь. Просто, блять, давишься моим членом, — Луи проводит рукой по влажным от пота волосам Гарри, убирая их со лба. — Я собираюсь... могу... могу я кончить тебе на лицо, принцесса? Стайлс с энтузиазмом бормочет «да», когда шатен выходит и лихорадочно надрачивает член. Мечтательно улыбаясь, когда тёплые брызги спермы Луи касаются его языка и стекают с его щёк, Гарри осторожно открывает глаза и видит, что мужчина смотрит на него, его вздымающаяся грудь покрыта потом. Он протягивает руку и с усмешкой смахивает семя с его щеки. — Такой красивый, детка. Так хорош для меня, — глубоко вздохнув, Луи перемещается вниз по телу кудрявого, садясь между его раздвинутых ног. — Я позабочусь о тебе, котёнок. Глаза Гарри закатываются, его тело резко выгибается над кроватью, а Томлинсон использует свою покрытую спермой руку, чтобы начать дрочить ему. Жёсткие, тугие рывки, скручивание под головкой, и Стайлс отпускает себя, покрывая руку Луи и свой живот перламутровыми лентами. Луи тянется к прикроватной тумбочке, чтобы взять несколько салфеток, сначала протерев руку, затем лицо и живот Гарри, с мягкой улыбкой. — Хэй… — мягко говорит Луи. — Ты в порядке? — Блять… Так хорошо. Спасибо, — парень коротко смеётся, глядя на себя. От ответной улыбки мужчины у него что-то обрывается в животе. Его поражает вспышка воспоминаний о деревенском заброшенном саду – заросшем и буйном, – в который он смог найти путь. Его собственный тайный сад посреди мрачности детства. Всякий раз, когда он мог ускользнуть, он пролезал через дыру в заборе, чтобы сесть под деревом на солнышке, наблюдая, как поблизости лениво жужжат пчелы, и в такие моменты ему казалось, что ничто уродливое никогда не сможет его коснуться. Когда Гарри лежит рядом с Луи, покрытый потом и спермой, он знает, что должен чувствовать себя уродливым, грязным, разрушенным, как и жизнь, которую он оставил позади. Но что-то в том, как Томлинсон смотрит на него, с желанием и трепетом, заставляет Гарри задуматься, почувствует ли он когда-нибудь себя таким красивым снова. Прежде чем он успевает выпалить свои неловкие мысли, Луи быстро целует его и идёт в ванную, повернувшись через плечо, чтобы улыбнуться Гарри. — Я скоро вернусь. Собираюсь принести тебе влажное полотенце. Стайлс закатывает глаза из-за своей мгновенной романтической мечтательности. Как бы хорошо это ни было, он знает, что это был не более чем секс. Он буквально не может позволить себе влюбиться в кого-либо, независимо от того, насколько тот в хорошей форме. Ему нужно сосредоточиться на поиске благодетеля – или сладкого папочки с хорошими связями – кого-то, кто был бы мотивирован помочь ему встать на ноги, чтобы он мог продать свою работу и получить надлежащее признание. И до сих добиваться этого только его художественным талантом не получалось. Луи возвращается со стаканом воды для Гарри и принимается осторожно вытирать его. — Наверное, нам стоит ещё раз принять душ, но я совершенно измотан. Гарри смотрит на Луи с ухмылкой. — Слишком поздно для тебя, старик? — Ой, ты, мудак! — Томлинсон смеётся и хлопает кудрявого по бедру. — Я не так уж и стар. А может, мне просто нужен повод, чтобы пообниматься. Взгляд Гарри мечется к часам. — Мне действительно нужно идти, Лу. Не знаю, смогу ли я поймать такси под таким дождем. Выражение лица мужчины становится мрачным, когда он кладёт полотенце на стол. — Ох. Я имел в виду, тебе не нужно уходить, Гарри. Я... было бы хорошо, если бы ты остался, — он потирает большим пальцем бровь, глядя на свои колени. — Если ты уверен? — закусив губу, Стайлс протягивает руку и касается ею колена Луи. — Тогда да, я бы хотел остаться. Дождь немного утих, но Гарри всё ещё может слышать, как он стучит в оконное стекло, когда он укутывается в одеяло и, свернувшись клубочком, кладёт голову на грудь шатена. Ритмичный звук глубоких вдохов Луи успокаивает мгновенную нервозность парня, и он погружается в глубокий сон.