Часть 1
29 сентября 2021 г. в 00:20
Еще несколько часов назад молодой командир имперской гвардии, отдыхал после тяжелого дня. На протяжении часа он пытался уснуть, чтобы немного расслабиться, но его сон то и дело прерывали. Сначала к нему пришли его же подчиненные, которым нужно было написать отчет и подписать его у командира. Потом к нему зашел Имперский маг, которая любила наблюдать за спящем парнем, что крепко обнимал плюшевую игрушку Императора. И когда он наконец-то смог расслабиться, только начав засыпать, к нему врываются в комнату со словами, что Император вызывает командира.
Джошуа тяжело вздыхая, поднимается с постели, чтобы одеться. Он накидывает на себя черную рубашку, а затем брюки. На шее завязывает брошь, а ноги просовывает в ботинки. Осталось поправить прическу, но это минутное дело. И уже через пару минут он выходит из своей комнаты, направляясь в кабинет Императора.
— Ваше Высочество, — Парень стучит в дверь кабинета, только затем заходит. Он подходит ко столу, за которым сидел Император и хочется поклониться, но мужчина жестом показывает, что этого не стоит делать.
— Прости, что потревожил тебя, — проговорил Император.
Джошуа был один из единственных, кому было дозволено находиться в кабинете мужчины. Каждый раз, когда они оставались одни, Левинт чувствовал, как начинали дрожать его ноги, а по спине пробежать холод. Не то, чтобы он боялся Императора, скорее он в какой-то степени его опасался, ибо никто не знал, какой силой обладал Клодит, что он мог сделать. Джошуа почему-то казалось, что, находясь рядом с Картисом, он чувствовал себя в опасности, будто бы перед ним был чужой человек или… Леди Цезария. Он не понимал, да и, наверное, никогда не поймет, почему ему так страшно.
— Ваше Высочество, ради Вас я готов не спать сутками на пролет. Мой отдых подождет, — парень уже на инстинктах хотел поклониться, но ему снова не дали.
— Я слышал, что ты недавно приказал казнить королевскую семью Альдеруны, — Картис жестом показал, чтобы парень подошел к нему. Джошуа смутившись, подмяв нижнюю губу, подошел и его быстро усадили на колени, чего сильно испугался парень. Сейчас его разум так и кричал: «Беги», но он не смел и дернуться, ибо боялся разозлит Императора.
— Да, — попытался ответить парень. Сейчас ему ничего не оставалось, как делать вид, что ничего не происходит, что все так и должно быть, но его разум продолжать кричать. — Я подумал, что казнь Королевской семьи будет поводом людей сдаться, не проливая больше крови, но они оказались тупее, чем я предполагал.
Пусть он и начинал чуть ли не дрожать, пусть его внутренний голос кричал, он делал вид, по крайней мерее пытался, что все хорошо. Но ему стоило вздрогнуть, как чужие руки в металлическо-кожаной броне залезли под его рубашку и осторожно поглаживали его живот. Он пытался говорить спокойно, не обращать внимания, но чужие руки, блуждающие по юному телу, сводили его с ума.
Картис пригласил его не для отчета. Его это совсем не интересовало. Да даже, если они потеряют эту территорию потом, ему было плевать. Он позвал этого парня лишь для одного. Он просто хотел утешить себя и развлечься со своей любимой игрушкой. Джошуа был ему не больше, чем просто кукла. Такая красивая, с милым личиком, с хрупкой фигурой, к которой ты боялся притронуться. Ведь эта кукла, как фарфор, могла легко разбиться, чего боялся допустить Император.
— Ваше Высочество, — из уст мальчишки издался стон. Картису было достаточно прикоснуться к твердым соскам парня, чтобы заставить того раскраснеться, закрыть глаза и забыться. Джошуа не хотел этого видеть, ему было противно от себя. Он считал себя грязным и мерзким, и не понимал, почему Император положил на него глаз, ведь по его же мнению он был не привлекательным.
Однако, Император считал наоборот. Он наблюдал за ним достаточное количество времени. Он дал ему все, чтобы тот смог жить. Он заставил его полюбить себя.
— Аааа…ах! — еще один стон совался с губ парня, который вцепился руками в ноги Императора, а его лицо все залилось алой краской от смущения.
— Тише, — прошептал Картис на ушко парню, а затем прикусил мочку, посасывая, пока руками
теребил набухшие соски.
Да, они делали это не первый раз. И Джошуа уже далеко немаленький мальчик, который плакал от любого прикосновения ко своему телу. Сейчас ему двадцать. Он смог смириться с тем, что его тело трогают… Но, позволял это лишь некоторым людям: лечащему врачу и Императору. И если врачу приходилось поддаваться, чтобы тот смог обработать его раны или осмотреть его, то Император еще давно сказал: «Никто, кроме меня, не смеет прикасаться к твоему телу». Тогда Джошуа не понимал слов мужчины. Он был глупым ребенком, который только вышел из лаборатории, ребенком, которому еще нужно восстанавливаться после всего, что с ним происходило. Именно тогда, на свой «день рождения», приуроченный к освобождению мальчишки из оков лаборатории, Картис и подарил Левинту игрушку, с которой тот не расстается и по сей день, и тогда же Картис ему сказал эти слова.
— Мхг… — Джошуа прогнулся в спине, прижимаясь головой к груди Императора. Его тело горело от возбуждения. Его руки и ноги дрожали. Он еле сдерживался, чтобы не сорваться, чтобы не обезумить.
Картису нравилось мучать этого ребенка. Ему нравилось играться с его сосками, но почти не касался губами аристократической кожи. Нет, он целовал мальчишку, и не раз, просто он сначала мучал его, а потом одаривал тысячами поцелуев, облизывая каждое место. От Джошуа требовалось лишь расслабиться, принять как должное. И если бы он только мог отказаться от этого, то он бы убежал бы куда-нибудь в лес, захватив пару лезвий и вспорол себе вены. Он и так ненавидел себя… Если бы это было только возможно. Но его держали… Держали на невидимых цепях, и стоило ему сделать шаг в неверном направлении, как цепь дергалась, напоминая о себе, о том, кто он такой и кому принадлежит. Он всего лишь «собака Империи», нет Императора.
Иногда Картис и правда запирал его в комнате, оставляя на несколько дней, прикованным к кровати, не позволяя и уйти дальше прикроватной тумбочки, и, если Джошуа что-то было надо в ванной, Картис шел с ним. Клодит заботился, чтобы на теле ребенка не оставалось следов от цепей. Он использовал мази, различные зелья и бинты, покрывая то место, где сегодня окажется цепь. А Джошуа привык.
Парня резко заставляют подняться, а потом хватают за ноги, поднимая. Клодит уверенно держит тело парня и направляется в сторону скрытой спальни. Джошуа бывал там не раз. Там, он самый частый гость, даже Леди Цезарии без резкой причины нельзя было показываться там. И это было сделано для того, чтобы любимая игрушка Императора чувствовала себя спокойно, зная, что никто не заглянет в комнату, и не помешает им.
Картис укладывает Джошуа на просторную кровать с множеством подушек, забросанных по разным углам, а сам уходит на время. Джошуа приподнимается. Он собирается приложить все подушки по местам до прихода Картиса, а одну из них специально откладывает, чтобы Император смог подложить под бедра парня.
Через какое-то время Картис возвращается, а в его руках была плюшевая игрушка себя и пижама. Он ходил в комнату Джошуа, чтобы забрать эти вещи, а значит, какое-то время Левинт снова проведет здесь, запертый на ключ. Клодит кладет игрушку в подушки, а пижаму на тумбочку. Он еще успеет переодеть ребенка. Он ухмыляется, замечая бугорок в паху парня. Тот уже готов. Его тело так и просит Картиса прикоснутся к нему, чтобы мужчина сделал с ним, снова заполнил невинное тело своим семенем. И если было бы возможно, то Джошуа бы давно забеременел, но Император не оплодотворил бы его так рано, он еще не наигрался с игрушкой, а ребенка они бы успели завести.
— Ваше Высочество? — Джошуа почти не говорил лишних слов, ведь Императору достаточно хорошо изучил парня и понимал его с полуслова, он понимал его по эмоциям и по выражению лица.
— Да, ты останешься здесь на пару дней, — обычно это значило, что первый день они будут заниматься сексом, а во второй и третий день Джошуа будет высыпаться, правда иногда его будут будить, чтобы он хотя бы поел, а иногда его выводили на прогулку в сад.
Император, повалив парня на спину, раздвинул ноги того, а затем уселся между ними. Картис навис над парнем, смотря ему в глаза. Джошуа вздрогнул, закрывая тыльной стороной руки свой рот, а на щеках еще сильнее проступил румянец. Тело сильнее задрожало, на лбу проступил пот. И в какой-то момент Джошуа показалось, что он… Джошуа прикусил губу, пытаясь свести ноги вместе, но их быстро хватают и держат на весу. Картис одним только взглядом приказывает парню убрать руку с лица. Тот послушно убирает ее, а еще лучше, он добровольно, заводит руки за голову. Картис улыбается. Мальчишка уже и сам знает, что от него хочет мужчина.
Клодит касается холодными губами обкусанных губ парня, из которых то и дело кровоточила кровь. И как бы Картис не ругал Джошуа за эту привычку, чтобы он не кусал губы, то не осознанно продолжал это дела, даже сейчас он пытался укусить себя за губу. Мужчина вцепился в него жарким поцелуем, проталкивая свой язык в рот парня, заставляя их языки переплетаться, Левинту оставалось только подчиняться. Каждый раз, когда их языки переплетались, Джошуа морщился, закрывал глаза, но Картис снова и снова заставлял его смотреть на себя. И Картис целовал, сплетал их языки до тех пор, пока Джошуа не начинал стонать, не начинал задыхаться от нехватки воздуха. Так и произошло сейчас.
Джошуа пытался вырваться из поцелуя, он бы хотел оттолкнуть Императора руками, но сам же, добровольно завел их за голову, а если он ими дернет, Картис углубит поцелуй, хватит его руки и будет держать, целовать, пока не посчитает нужным остановиться. Клодит отпускает ноги, хватает рукой в металлическо-кожаной брони запястья парня и углубляет поцелуй, заставляя парня дергаться, толкать ногами, но Картис это игнорировал. В ответ от только сильнее углублял поцелуй, заставляя Джошуа синеть от нехватки воздуха. А потом опускает, дает парню отдыхаться, пока сам раздевает его, бережно снимая брошь, а затем рубашку, откладывая их на тумбочку.
Левинт жадно глотает воздух, а Император наблюдает, как у парня быстро отпускается и поднимается грудь. Мужчина оглаживает рукой живот парня, проводит от шеи до пупка, а потом останавливается, снова смотрит на парня, который немного начинал успокаиваться, а его дыхание выравниваться. Картис наклоняется. Он целует шею, облизывая каждый миллиметр. Целует плечи, руки, грудь, живот. Он не держится нигде так долго. Было достаточно коротких и легких поцелуев, чтобы сильнее возбудить парня. Он кружит языком вокруг его сосков, а потом легко целует их, чуть покусывая, но не задерживается. Мужчина облизывает живот, ведет язык к паху и останавливается, поднимается. Картис расстегивает молнию на брюках, а затем пуговицу, он снимает их вместе с трусами и откладывает в сторону, к остальной одежде.
Джошуа краснеет. По телу пробегает холодок, который царил в комнате, но он быстро согревается, стоило Императору лишь коснуться языком возбужденной плоти парня. Джошуа стонет, совсем не сдерживаясь. А зачем? Их никто не увидит, никто не услышит, тем более Картис сам говорил ему не сдерживаться. Картис говорил ему: «Если больно, говори, если хочешь плакать, плачь, если хочешь стонать, стони». К тому же Императору самому нравилось наблюдать, как под его руками ломается мальчик, которого воспитывали, растили для войны, для того, чтобы он был «собакой Империи», но только находясь рядом с Картисом, во его владениях, Джошуа было позволено забыться, расслабиться и…
— Аа! — Джошуа резко дергается, кричит, когда в него резко ввели палец, а с глаз стекают слезы. Ему больно, ему не приятно, но он терпит, ибо так надо. Пусть и Картис говорил ему, чтобы тот сообщал, если больно, но Джошуа будет молчать, плевав на то, что хочет сам, что ему не нравится.
Картис хмурится. Ему не нравится, что парень снова молчит, ничего не говоря об боли. Порой его это даже бесило, но он сдерживался, чтобы не сделать тому еще больнее, ибо не хочет повторить ошибок прошлого, не хочет, чтобы Джошуа снова страдал от сильной боли снизу… Он должен был сдерживаться, если не хотел снова изнасиловать этого ребенка. И, конечно, он мужчина понимал, почему парень терпеть боится оставаться с ним один на один, хотя и привык к тому, что с ним делают. Да и Картис сам не хотел больше казаться монстром в глазах любимой игрушки, он хотел ее жалеть и лелеять, ухаживать за ней, заботиться.
— Джошуа, — Мужчина зовет парня по имени. Тот отводит взгляд, пытается не смотреть в сторону Императора, но его хватают за подбородок и снова впиваются в губы. Джошуа стонет в поцелуй. Он дергается, щурится, ибо другая рука Императора все еще была в нем. Картис дает ему привыкнуть, а затем осторожно шевелит пальцем внутри, задевая стенки прохода. Ему было нужно, чтобы тот привык, чтобы тот расслабился, иначе он не сможет войти в него, да даже сейчас он не сможет его хорошо подготовить, если тот продолжит сопротивляться.
Но долго и ждать не пришлось. Наверное, минут пятнадцать спустя, когда Картис наблюдал за отдышкой парней, растягивая анус тремя пальцами, Джошуа начал расслабляется. Его тело устало. Он обмяк и еле мог подняться на ноги, хотя и не пытался. Его руки даже не могли зацепиться за покрывало, он настолько устал… Приподнятые в коленях ноги опустились. Он немного прикрыл глаза, продолжая смотреть на Императора. И когда тот понял, что достаточно растянул парня, он вытащил пальцы.
Через мгновенье член, обмазанный смазкой, уже прикоснулся к колечку мышц. Парень вздрогнул от холодной плоти, вернее от смазки, которая и была холодной. Он сморщился, цепляясь пальцами за покрывало, когда Император стал входить в него. Тот вошел в него полностью, но Джошуа было все равно, он привык к этому, и почти не почувствовал никакой боли, разве что ахнул, когда плоть мужчины задела простату, от чего и уже стал отталкиваться Император. Он сначала делал маленькие, ровные толчки, наращивая темп. Джошуа обвил ногами талию мужчины, а руками вцепился в спину, царапая ее. Картису не сказать, что нравилось, когда тот так делал, но приходилось самому терпеть, ибо это плата за то, что он делал с невинным мальчишкой, в которого по уши влюбился.
С каждой минутой Император ускорялся, толкаясь все быстрее и размашистей, пока мальчишка не стал чуть ли не орать под ним, но скорее от удовольствия, чем от боли, он давно ее не чувствовал, потому что привык к тому, что с ним делают. Картис придерживал Джошуа за талию, пусть и под тем все равно лежала подушка, которую они каждый раз подкладывали. Парень же пытался максимально прижать к себе мужчину, и не отпускал, он дышал ему в шею, чем больше возбуждал Императора, заставляя того снова и снова толкаться внутрь него.
Они оба чувствовали напряжение внутри их. Что Джошуа, что Картис находились на пике. И если Клодиту нужно было всего лишь сделать еще пару толчков, и он кончит, заполнив семенем, то Джошуа нужна была еще помощь. Картис обхватывает дергавшийся член парня, и надрачивает его, стараясь попадать в так своих толчков, чтобы кончить вместе. Джошуа кусает губы, пытается сдержать стоны, но несколько так и срываются с него, а потом… Они оба рычат. Джошуа кусает зубами нежную бледную кожу на шее Императора, когда тот изливается внутрь него, а Картис мычит, терпя боль в шее. Он отпускает плоть, что излилась и на него, и пачкая живот парня, и ложится рядом на подушку, придерживая парня, а затем укладывает на себя. Он не выходит из него.
Когда Джошуа наконец-то опускает шею Императора, тот улыбается, замечая на губах капли своей крови. А у парня острые зубы, но все еще он не может прокусить кожу достаточно, лишь слегка, чтобы пустить пару капель крови. Джошуа приподнимается, открывает глаза и смотрит на Императора, который лежит довольный, обнимая руками талию парня.
— Пойдем мыться? — спрашивает Картис, на что Джошуа кивает головой.
— А потом есть, — добавляет парень, укладываясь удобнее на Императоре, тот вздыхает, одной рукой касается блондинистых волос парня и осторожно поглаживает их.
— Хорошо, — Картис целует парня в лоб. Он даст ему пару минут передохнуть, а потом выйдет из него, правда перед этим он еще раз кончит в него, а уже затем выйдет. Они оба примут горячую ванную с добавками, после чего Джошуа уложат в постель на живот, приподняв талию. Картис что-то холодное, металлическое, введет в попу, от чего Левинт сощуриться. Немного полежав, привыкнув к чужому предмету в теле, парень потянется за одеждой, а Клодит ему поможет одеться. После чего он уйдет за едой, но вернувшись, заметит мирно спящего мальчишку, чтоб обнимал игрушку. Император укутает его, а еду оставит на тумбочке, а сам вернется в кабинет, чтобы не мешать своей любимой игрушке спать.