***
— Ты проснулся? — ранний утренний вызов по внутренней связи заставляет Малкольма окончательно продрать глаза. — Да, почти, — отвечает он максимально бодро. — Жду тебя в спортзале через двадцать минут. Время пошло. Малкольм знает, что лучше ему не опаздывать.***
Хейз рывком кладёт Малкольма на лопатки. — Скажи, что это твоё колено, — сдавленно хрипит тот, когда что-то твёрдое упирается ему в пах. — Не дождёшься. Хейз беззлобно скалится, нападая вполсилы, не по-настоящему, но достойно ответить — для Малкольма дело чести. — Почему ты решил, что я дам тебе одержать верх? — Ты уже это сделал, — усмехается Хейз. — Ага, как бы не так. Малкольм резко переворачивается на живот, подминает соперника под себя и с ликующим выражением на лице сообщает: — Похоже, что в этот раз я тебя одолел. — Ещё не вечер, — Хейз хмурит брови, и от былой усмешки не остаётся следа. — Ты, как всегда, излишне самонадеян. — Он с лёгкостью отталкивается от пола, хватает Малкольма за грудки и тянет к себе, наглым образом вторгаясь в его рот. — М-м, — мычит Малкольм, пресекая вторжение, — не так быстро. И я не самонадеян. — Тогда докажи. — Имеешь в виду, поддаться тебе? — Ты всё равно проиграешь. — Посмотрим, — ехидно щурится Малкольм. Хейз вновь атакует и вовлекает его в следующий поцелуй, который длится чуть дольше прежнего: Малкольм опять отстраняется и с опаской косится на дверь. — Ты не боишься, что кто-нибудь… — Не только самонадеянный, но вдобавок и нервный, — укоризненно качает головой Хейз. — Сюда никто не войдёт, я заблокировал дверь. — Опять использовал мой код безопасности? Не думал, что я когда-нибудь это скажу, но… — Может, ты просто заткнёшься? — …но правила существуют не для того… — продолжает Малкольм. Очередной поцелуй застигает его врасплох, и он наконец согласен признать, что идея заткнуться не так уж плоха. Они целуются до тех пор, пока не кончается воздух. Хейз сдаётся первым: он разжимает руки, предоставляя Малкольму полную свободу действий. — Слабак, — вскользь бросает Малкольм, кратко трётся пахом о бёдра Хейза, а затем сползает чуть ниже и начинает возиться с застёжкой его брюк. Молния поддаётся почти мгновенно, и Малкольм ловко высвобождает член под одобрительное шипение его владельца. — Всегда в боевой готовности, — комментирует Малкольм. — Рискнёшь испытать на себе? — Полегче, дружище. Испытывать будешь ты. — Мечтать не вредно, — Хейз приподнимается, толкает Малкольма вбок — тот падает на лопатки, — снимает брюки и резво садится верхом. — Ну и кто кого одолел? — Это ненадолго. Малкольм вертится, пробуя откатиться в сторону, но Хейз фиксирует его бёдра и руки и принимается увлечённо ласкать себя: обводит пальцем головку члена, скользит ладонью по твердеющему стволу, не позволяя Малкольму принимать участия. — По-твоему, я буду тут просто лежать и смотреть? — Ты любишь смотреть. — Может быть, — уклончиво отвечает Малкольм, следя за отрывистыми движениями Хейза и неосознанно закусывая губу. Ему открывается отличный вид: Хейз рвано дёргает правой кистью, массивный член колышется вверх и вниз, а по стволу катится крупная полупрозрачная капля. — Но всё равно ты бесчеловечный садист, — возмущается Малкольм. Он чувствует, как его собственный член наливается кровью, и невозможность хоть что-нибудь сделать приводит в бешенство. — Предлагаю ничью. — Легко сдаёшься, — говорит Хейз, но ослабляет хватку, и Малкольм, едва вырвавшись на свободу, сразу же стягивает штаны. — Я не сдаюсь, а только предлагаю ничью. — Одно и то же, — пожав плечами, Хейз невозмутимо меняет руку. Малкольм молчит. Ему осточертело спорить. И — Хейз был прав — смотреть куда приятнее. Он пожирает Хейза голодным взглядом, одновременно дроча себе, вдруг понимая: это совсем не правильно, как будто смотришь на голофото, когда рядом есть живой человек. — Джосс, — окликает Малкольм, — мы два придурка. — Его почти пробирает на смех. — Иди сюда. — Он подползает к Хейзу, впечатывается лбом в его лоб и выдыхает резко: — Я не хочу смотреть. Хейз награждает Малкольма поцелуем — горячим, жадным. Малкольм довольно хмыкает, когда на губах появляется кровь. Он тянет руку вниз, находя на ощупь чужой сочащийся влагой член. Хейз переходит в контратаку, попутно бормоча: — Ты предлагал ничью. — Возможно, я передумал. — Я так и знал. — Откуда ты мог это знать? Не сговариваясь, они оседают на пол, переплетаясь всеми частями тел. Хейз без труда перехватывает лидерство, а Малкольм — уже из последних сил — старается удержать позиции. — Сдаёшься? — Хейз тяжело дышит ему в затылок. — Чёрт. Ладно, сделай это. Ты можешь трахнуть меня. Давай, — он подставляет задницу, невольно сжимая мышцы. — Так не пойдёт. — Это ещё почему? Вместо ответа Хейз мокро лижет его за ухом, целует в челюсть и выпрямляется на полу. — Ты будешь сверху. — Что? — Не в этом смысле. Садись, — Хейз делает знак рукой. Малкольм колеблется, глядя на габариты Хейза: это как запихнуть себе в зад торпеду. — Сдрейфил? — Ты намекаешь на то, что я трус? — ощетинивается Малкольм. — А разве нет? Малкольм стирает с лица подсохшую кровь, седлает Хейза и осторожно пытается насадиться на член. — Блядь. Хейз непринуждённо манит его к себе и, когда Малкольм свешивается над ним, наносит следующий укус, одновременно приподнимая бёдра и не давая Малкольму сдвинуться с места. Тот резко дёргается: член входит вглубь на пару сантиметров, и волны боли прокатываются по всему телу. — Ещё? — Хейз дерзко смотрит Малкольму в глаза, бросая новый вызов. Тот не раздумывая соглашается: — Да, ещё. И вновь: укус, проникновение, боль. — Ещё, — скулит, задыхаясь, Малкольм. — Ещё, — до дурноты и головокружения. — Ещё, — до тех пор, пока мощный член не заполняет его целиком. Хейз двигается частыми непродолжительными толчками, время от времени сбавляя темп и входя особенно глубоко. Малкольм пыхтит, стараясь удержать равновесие, истерзанные губы саднит, перед глазами плывут неотчётливые круги. — Я тебя ненавижу, — невнятно бормочет он. — Ты сам… этого захотел, — хрипит Хейз. Напряжение достигает предельной точки. Внутри Малкольма происходит взрыв, и он сам взрывается вместе с Хейзом, по ногам течёт липкая сперма, сил хватает только на то, чтобы рухнуть вниз и прикрыть глаза. По прошествии времени Малкольм отчётливо ощущает на коже что-то влажное, тёплое. Он разлепляет глаза: — Джосс… — Лежи. Я тут немного привёл тебя в порядок. Он замечает у Хейза в руках полотенце. — Да, спасибо. Кажется, мне надо сходить в медотсек. — Проводить? — Иди нахер, — криво усмехается Малкольм. — Может, сегодня я и проиграл, но это ещё не значит, что ты выиграл. — Он поднимается на ноги, натягивает штаны и, слегка покачиваясь, бредёт к выходу.***
Дорога до медотсека кажется нестерпимо долгой, но это сполна окупается тем, что у доктора нет никаких пациентов. Не хотел бы Малкольм сейчас становиться объектом очередных сплетен. Флокс привычно гостеприимен и дружелюбен: — Мистер Рид! Чем могу помочь? — Э-э-э, док, можно мне какое-нибудь обезболивающее? И кожный регенератор. Пожалуйста. — О, у вас была бурная ночь, лейтенант? Или, судя по давности повреждений, скорее бурное утро, а? — Флокс, избавьте меня от… — О, разумеется, — улыбается Флокс. — Вы не обязаны мне ничего объяснять. Но передайте, пожалуйста, вашему, гм... партнёру, чтобы он посетил меня в самое ближайшее время. — Что? А, да, конечно, я ему передам. Кожный регенератор, — напоминает Малкольм. — Одну секунду, — Флокс удаляется за регенератором, а Малкольм уже начинает обдумывать план изощрённой мести — такой, чтобы Хейз пожалел, что с ним когда-то связался.