You are here

       Уже поздно. В это время Т/и должна быть дома. Мать волнуется, места не находит в то время, как отец на сутках. Тяжело жить в семье преподавателя и обычного охранника. Воспитанием занимается лишь мать, когда отец отделывается постоянным «ага», «солнце, это прекрасно», «Я работаю, давай попозже», «ты молодец». Максимально не эмоциональные слова, которые ты когда-либо слышала. Хотелось бы искренности, хотелось бы поддержки хоть от одного. Мать? А что мать? Тиранша, которую заботит лишь свой статус и то, как подумают о тебе и о ней люди? Да как вообще она дожила до такого времени с такими приоритетами?        Ненавидишь танцы, ненавидишь этот балет. Ненавидишь музыку, которую ты слышишь каждый божий день в этой студии, терпеть не можешь этого преподавателя. Не выносишь эту чёртову пачку, надоели неудобные пуанты. Раздражают эти гребаные прически на выступления, после которых ты часами сидишь в ванне и отмываешь волосы от лака. Нестерпимо бесит! Вспоминаешь первое выступление с этой прекрасной прической, так красиво и ты красива. Небольшая пачка на таком же небольшом теле смотрится просто изумительно, а то, как ты отпрыгиваешь сотэ и поднимаешь ноги, словно лебедь, выглядит великолепно. Мама гордится тобой, ты видишь горящие глаза, когда ты не ошибаешься, видишь ее улыбку, когда преподаватель хвалит тебя. Ты счастлива в глубине души, думаешь, что сейчас она подойдёт и также, как преподаватель, похвалит тебя. Но достается лишь похлопывание по плечу, от чего твои глаза расширяются. Они явно по пять копеек! Что нужно ещё сделать, чтобы она считала тебя достойной своей похвалы? Что нужно ещё сделать, чтобы она перестала так холодно относиться к своему дитя? Все, чтобы такая крохотная девочка не сделала, всего будет недостаточно. — Мамочка, я больше не могу так! Ты только посмотри, у меня волосы, как будто слипшийся сгусток! — Перестань плакать! Почему ты не можешь просто отмыть это? — Не получается, мама! Они не отмываются, — сидишь в ванной и слезы сами катятся по щекам. Вся мокрая, волосы не отлипают и все в шампуни, — помоги мне, я потом сама буду! Мать вздыхает, словно это какая-то обычная процедура.       Единственный вопрос, который тебя так сильно волнует: «почему она относится к тебе, будто ты чужой ребенок?»       Хочется рыдать от обиды, потому что собственная мать не обращает на нее ни малейшего внимания. Совсем не интересуется тем, что нравится тебе, а не ей. — Сколько мне ещё ходить на этот твой балет? — Дорогая, он не мой. — Записала меня ты! — Ради твоего же блага, господи. Почему ты кричишь? — Потому что это будто каторга! Попробуй ты хоть один раз сходить за меня на эту репетицию. — Милая, это же грация, это же красиво. Ты видишь себя? У тебя прямая спина? Балет тебе в этом услугу оказал. — Да лучше бы ты подавилась этой грацией, — говоришь ты как можно тише, сквозь зубы, уходя, хлопаешь дверью.       Надоело, Господи! Почему тебе выпала участь быть этой ничтожной дочерью ничтожной матери? Почему именно тебе? Потому что ты имеешь лучшее, что не имеют другие.        У тебя репетиция. Уже почти стемнело. Видно только тёмно-синее небо и фонари, которые освещают площадку и улицу, уходящую под горку. 19:52. Занятие скоро закончится, но дверь резко распахивается, громко бьясь о стенку. Ты выходишь и горишь от злости. В прямом смысле! Щеки алые-алые, наверное, они даже видны в этой темноте. Лицо искривилось, ты пыхтишь, изо рта выходят клубы пара, потому что поздняя осень.       Почему ты имеешь лучшее? Потому что парень, единственный, кто поддерживает тебя, стоит прямо за тобой. Он не слезает с байка, смотрит на твою фигуру и молчит. — Да как же достал этот грёбаный балет! — пуанты летят об стенку, с грохотом падая вниз. — Ты расшумелась, — замечает парень. — Майки! — оборачиваешься ты с искренним удивлением, — чего ты тут забыл? — Мама твоя сказала, что ты тут. — Боже, даже не упоминай ее при мне! — Бери пуанты и иди сюда, — парень подзывает тебя рукой, а после, когда ты, повинуясь ему, берешь пуанты, он кладет руку на бедро. Ты подходишь к нему и смотришь. Ты стоишь и не знаешь, что тебе делать. Хочется обнять его, разрыдаться в эту кофту, ощутить тепло хоть чьего-то тела, хоть чьей-то поддержки. — Не месяц май, Т/и, — парень снимает с себя верхнюю куртку от формы Тосвы и накидывает тебе на плечи, — давай, суй руки в рукава, чтобы я видел. — А сам то? — Надевай, говорю. Ты киваешь и просовываешь руки. Стало теплей, но видишь Майки лишь в одной теплой плюшевой кофте, которая была надета под формой Свастонов. Юноша заключает тебя в объятия, тихонько сжимает плечи между своих рук, чувствует как ты прерывисто дышишь в плечо. — Ну-ну, — он начал поглаживать тебя по спине, когда ты начала плакать. Ты зарываешься в плечо юноши, хочется впитаться в него, больше не слышать громкий голос матери, не хочется слышать нотации по поводу и без. Просто хочется хорошего отношения, хочется, чтобы твои достижения оценивали по достоинству. — Тебе осталось потерпеть год. Год балета, — говорит Майки, беря твое лицо в теплые ладони, — а после все, что ты хочешь. — Я не могу терпеть ещё год, Майки. Ноги очень сильно болят, ты их видел? Конечно, видел! — горячие слезы снова потекли из глаз, катясь и по рукам парня, — я устала от балета. Устала терпеть эти тугие пачки и корсеты, устала от матери и ее глупых причин продолжать это! — Эй, да всё ты сможешь, — он стирает большим пальцем вновь текущую слезу, — пошли домой? Но перед этим купим тайяки и будем смотреть фильмы. Останься сегодня у меня тогда. — Хочу покушать, — делаешь глубокий вдох и закрываешь глаза, — и к тебе.       Ты не знаешь какой ценой ты обрела это маленькое счастье в своей непростой жизни.       Вы сидите у парня в комнате и, как парень обещал, едите тайяки, купленные им же. Может быть, это не совсем и плохо. Он украдкой смотрит на то, как ты чуть ли не засыпаешь, поэтому парень сидит, будто статуя. Ему не хотелось тебя случайно задеть, чтобы ты проснулась. Твоя голова тихонько падает на плечо Майки, тогда парень слегка вздрагивает. Теперь ему шевелиться точно не хочется.       Уже совсем поздно, в комнате горит лишь свет от небольшого телевизора и огоньки от проигрывателя. Смотрите вторую кассету, а сморило только тебя. Может и фильм был не самым лучшим? Уже поздно. Т/и должна быть дома, но ее все нет. Мать места не находит, волнуется. Телефон разрывается от звонков, но Майки, будучи заботливым парнем, отключил звук, чтобы не мешал тебе спать. Ему не хочется видеть твои слезы, ему не хочется видеть твое уставшее лицо. Он знает, какие трудные отношения у тебя с семьёй, и он знает, что он — твоя семья. Настоящая и любящая, та, которая сделает все, чтобы ты не плакала. Пуанты где-то в углу, сумка там же. Ты даже не сняла кофту парня, хотя в комнате его не так уж и холодно. Зазвенел телефон Майки. — Да? — Манджиро! Это мама Т/и, ты знаешь где она? Весь вечер звоню ей и не могу дозвониться. — Т/и? Хм, — он специально потянул, — она со мной. — С тобой? — голос стал выше. — Да, дайте ей один вечер отдохнуть. Парень отключается и видит, как ты немного двигаешься, протягивается ручки, словно кот, и обвиваешь талию парня. Возможно, мать завтра тебя отчитает. Возможно, будет читать нотации или ещё хуже — накажет. Но сейчас ты сладко спишь под боком парня, который знает, что ты нуждаешься в нем.