***
У Мо Сюаньюя уже была репутация чудака. А Мэн Яо, даже в юности, бесподобный актер. Никто не замечает. Первые два дня еду ему приносят, дверь заперта. С молодым господином Мо случилось несчастье, говорит он слугам. Он потерял много крови, а заклинательские навыки Мо Сюаньюя слабы — потребуется много времени на восстановление. Но Цзинь Гуанъяо знает себя — и поэтому развешивает сигнальные талисманы по всей комнате. На третий день Цзинь Гуанъяо сам приносит ему еду. Его младшее «я» отворачивается от окна, из которого смотрел на внутренний двор, и кланяется. Мо Сюаньюй бастард, но милость Цзинь Гуаншаня даровала ему комнаты, достойные младшего сына, и ему даже не пришлось убивать ради этого ни одного тирана. — Надеюсь, еда пришлась по вкусу, — говорит Цзинь Гуанъяо, — молодой господин Мэн. Здесь любимые ими в детстве блюда, приготовленные не их матерью в юнпинском борделе, а поварами Башни Кои. — Как мы сделали это, глава клана Цзинь? — тихо спрашивает Мэн Яо. — Сколько лет молодому господину? — Цзинь Гуанъяо разливает чай. Жестом предлагает Мэн Яо сесть. — Прошло два года с тех пор, как мы отправились в Безночный город, — говорит Мэн Яо. Садится. Ждет, пока Цзинь Гуанъяо попробует еду первым. Вырванный прямо из Безночного города в еще одну цитадель секретов и смерти. Неудивительно, что он держится с ним с такой бритвенно-острой настороженностью. Притупило ли его собственную остроту комфортом и временем, обратился ли он из стали в золото? — Итак, мы выиграли войну, — говорит Мэн Яо. — Отец признал нас? — Нас признали, — говорит Цзинь Гуанъяо, наполняя его тарелку деликатесами. — Как старший брат? Челюсть ноет так, будто вместо вопроса он получил пощечину. — Вэй Усянь убил Цзысюань-гэ, — говорит он. — Ты ведь помнишь это, А-Юй? Это было ужасно. Он смотрит на Мэн Яо с идеальной маской горя на лице. Знает ли Мэн Яо, как двигаются его губы, когда Цзинь Гуанъяо лжет? Так они двигаются, когда он говорит вслух. — Это было сразу после того, как он убил Цзинь Цзысюня, но до того, как он убил Яньли-дасао. В тот год наша семья перенесла ужасную потерю. Цзян Яньли ничего не значит для Мэн Яо. Он никогда не увидит, как пусто стало без нее в Башне Кои. — Что насчет Чифэн-цзюня и Цзэу-цзюня? — спрашивает Мэн Яо. — Чифэн-цзюнь умер от искажения ци, — говорит Цзинь Гуанъяо и ругает себя: слишком резко. Дверь закрыта слишком плотно.***
Он должен был знать лучше — не предполагать, что его младшее «я» будет спокойным и покладистым. Он знает, что скрывается за этими спокойствием и покладистостью. Он предлагал подарки, удобства, власть, безопасность. Но путешествие во времени что-то забрало у его младшего «я». Мэн Яо не хочет власти, — или это все из-за того, что Мэн Яо так и не научился делиться? В Башне Кои ему преподали еще один урок: держать язык за зубами и быть полезным. Политика клана, позолоченная клетка, ненадежное положение младшего сына: все это привило Цзинь Гуанъяо вкус к дипломатии, которого у Мэн Яо никогда не было в Цишане или Цинхэ. Чифэн-цзюнь тоже не был дипломатом. Его младшее «я» планирует все идеально: семена, посеянные внезапной близостью Мо Сюаньюя и его Яо-гэ; голод, едва скрываемый за смущением; в какой-то момент оставшаяся приоткрытой дверь. «Мо Сюаньюй» стоит так близко, что Цзинь Гуанъяо может почувствовать жар его дыхания. — Ты должен отпустить меня, — говорит Мэн Яо, слишком спокойно. — У Ляньфан-цзюня есть жена, а вместо этого он проводит все свое время в комнатах братьев. Я чудовищно себя вел, и теперь я должен уйти. На одно ужасное мгновение Цзинь Гуанъяо кажется, что его младшее «я» видит его насквозь. Они — один и тот же человек. Возможно, Мэн Яо знает все о его поступках, как эхо; возможно, он видит жуткую темную тайну, которую Цзинь Гуанъяо скрывает от Цинь Су. — Или я мог бы остаться, — говорит Мэн Яо. — Недавно я встретил Лань Сичэня. Он еще не говорил с тобой об этом? Кажется, для меня найдется место в Облачных Глубинах. Когда Цзинь Гуанъяо посылает убийц в комнату Мо Сюаньюя той ночью, того уже нет. Бежал с позором. Никому не нужно знать, почему.***
Годами он посылает шпионов выследить его заблудшего «брата». Годами они ничего не находят. Как будто Мэн Яо просто исчез, провалился обратно в то время, из которого явился. Потом Цзинь Лин рассказывает историю, как он встретил Мо Сюаньюя на горе Дафань. Потом Сюэ Ян с последним отрывистым смешком на полу закрытого двора в Молин Су говорит: — Он правда сделал это... — Кто? — гневно спрашивает Цзинь Гуанъяо, сжимая в пальцах его воротник. Под ногтями собирается свежая кровь. Сюэ Ян сжимает его запястье оставшейся рукой и с дикими глазами улыбается. — Он нашел его там, где Сюаньюй не смог, — хрипит он. — Вэй Усяня.