Вуайеризм

Обвинять добродетельную женщину во грехе – предприятие возмутительное и небезопасное, особенно если эта женщина о своей добродетельности знает. А Бев о своей добродетельности знала. Она, конечно, не участвовала в благотворительности – просто на Крокетте никто не обладал достаточным состоянием для подобной чуши (мы же сейчас говорим о реальной благотворительности, а не о всякой мелочи по типу скинуть пару долларов на счёт такой-то компании), да и самому себе нужно было сначала помочь, – но она делала всё для небольшой церквушки, для укрепления веры среди горожан, а, следовательно, буквально всё для их счастья. В чём ещё быть счастливым отрезанным от материка человечкам, ограниченным даже в количестве крабов, которых они могли поймать и ловлей которой многие кормились? Ещё в школе на неё начались нападки и сомнения в том, что она действует соответственно правилам, не переходит какую-то черту, но она просто жила по законам, причём законам высшей инстанции – в Библии было написано всё о том, как следовало жить. Слова святых управляли её действиями, хотя многие продолжали твердить, что она понимает их неправильно, что нужно подходить к ним с открытой душой, а не со здравым смыслом, что в них не было оправдания всем преступлениям, вершившимся на земле, но… Она им не верила. Бев считала, что всеми её действиями руководит душа и таинственное провидение; ей было всё равно, что ей говорили, будто её душа с самого рождения была гнилой, потому что Врата были открыты для всех тех, кто преданно служил замыслу Божьему, и Бев была спокойна в своих действиях. Грех – действие, которое отступалось от канонов Святого Писания. Грех – дело субъективное, потому что важно то, с каким намерением он совершался. И то, что можно было описать ужаснейшим преступлением, на деле оказывалось благим делом. Бев могла оправдать себя во всём не только перед другими, но и перед самой собой. Это было легко – после нескольких лет практики. Все её действия были правильными – начиная от выкладывания послания жителям Крокетта о времени начала мессы и заканчивая всеми страстями, обуревающими её. И свои страсти она превратила в служение Господу. Потому что они совершались с желанием постичь духовное, в то время, как остальные гнались за удовольствием плоти. О, удовольствие плоти действительно вызывало привыкание. Оно отвлекало многих от службы – особенно если она начиналась ранним утром. Люди описывали свою похоть самыми красивыми словами – они готовы были писать в честь неё романы, называя любовью то, что являлось плодом порочного желания, которым никогда нельзя было насытиться. То, что в книгах называлось «танцем любви», на деле являлось совсем не им – это было грязно. Движения потных тел, больше похожие на неловкое трепыхание. Сталкивающиеся рты, и ниточки слюны, стекающие по подбородку. Отсутствие контроля над собой. Отсутствие стыда за то, что они делают. И что должен был думать тот, кто наблюдал за их греховными действиями? Чувствовать такое же желание совокупляться – не ради продолжения рода, а ради собственного удовольствия, словно получив возможность бесконечно вкушать запретный плод? Бев не чувствовала ничего из этого – она так думала. Она наблюдала за этим актом грехопадения раз за разом лишь потому, что он должен был укрепить её в вере, должен был показать, насколько отвратительны те, кто извращённо понимает значение слова «любовь». Не более, чем возможность укрепить слабую плоть, уверить её не только мыслями, но и явным доказательством того, что то, от чего она отказывалось, вовсе не было таким, каким рисовалось ещё в неискушённом знанием уме, добравшимся до дешёвых любовных романов. Бев раз за разом нуждалась в этом «укреплении». Неизвестно, почему. Желание вряд ли когда-то касалось её по отношению к кому-либо из жителей Крокетта – эти мужчины были невыносимы, принося с собой с моря запах тухлой рыбы. Но она помнила о том, что плоть слаба. Настолько, что даже у старого монсеньора в молодости (закат которой Бев могла лицезреть, когда ходила в школу) иногда проскальзывало во взгляде что-то такое по отношению к приходившей на каждую службу Милдред – любовь, не такая, какой учил Бог. И Бев раз за разом выходила ночью, чтобы замереть на неосвещённой улице, прислушиваясь к окружающим звукам, или же наведаться на Нефтяники, где любила собираться молодёжь с целой кучей выпивки и отсутствием тормозов. Если кто посмеет поймать её и обвинить в преступлении – скорее, против личности жалких человечков, нежели против Господа, – то придётся уничтожать дерзнувшего. Согласно Святым Писаниям, в ней нет греха, но как сложно порой в этом убедить людей, не умеющих правильно читать.