Daydreaming

Шатен бежал прочь из города, с силой вдавливая педаль газа. Гнал на предельной возможной для машины скорости, зная, что для него эта скорость – уже слишком. Но все равно, главное быстрее. Спрятаться, нужно спрятаться. У него есть домик за городом, куда он иногда приезжает побыть один, отдохнуть от суеты и постоянного внимания. Только вот, черт побери, ОН тоже наверняка знает об этом укрытии. Ненавижу все эти сборища, треклятые приемы, негодовал он про себя. На этот раз приглашенных было уж слишком много. От постоянных разговоров, глотков непонятного алкоголя то там, то тут, духоты летнего вечера ему стало дурно. И, не будь он самым настоящим Савадой Цунаеши, заплохело ему на самой верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Он хотел скрыться в одной из верхних комнат, отдышаться, но не вышло. Внезапный приступ тошноты, помутнение в глазах, и его качнуло назад. Он даже успел подумать «Ну, конец», как упал в чьи-то руки. По кольцу на пальце он сразу понял, чьи. Потом его обуяли еще более сильные эмоции, и вот он несется на всех парах. И тебя я ненавижу, Хибари Кея. Ветер свистел в ушах, сушил глаза и мешал дышать, а он все слышал внутри себя протяжный вздох этого человека, когда он приземлился ему в руки. И он готов был поклясться себе, что в этом вздохе не было презрения и отчужденности, а что-то совсем далекое от этого. Непонятное, но возбуждающее. Пугающее. Ибо не дай бог он заметил реакцию. Поэтому надо бежать и привести себя в норму. Если не размажу себя о дерево в такой-то темноте… Выкрутив руль прямо перед входом, едва ли не въехав в дверь, он нырнул в спасительную темноту и тишину домика. Шлепнулся на диван в гостиной и с головой накрылся пледом. Адреналина от езды было слишком много, и он долго не мог успокоиться. После задумался. Проблема налицо. Она называется Хибари Кея. И не потому, что он заносчивый, надменный, холодный, маниакально-агрессивный, неуважительный, безразличный и пугающий. Нет, не поэтому, помотал он сам себе головой под пледом, покусывая палец. А потому что он меня возбуждает всем, что у него есть, всем, кто он есть. Мое тело как-то неправильно настроено, иначе почему я загораюсь каждый чертов раз, как он просто встанет рядом, не говоря уже о том, чтобы он дотронулся до меня случайно. А сегодня я получил ударную дозу радиации, когда я уткнулся спиной ему в грудь, а его руки обхватили меня полностью. Да, это какое-то облучение. Он меня бесит. Раздражает эта моя реакция на него, а еще больше потому, что больше ни на кого я так не реагирую. А людей я повидал немало. Я совсем не хочу это чувствовать, но уже понял – сопротивление бесполезно. Я – взрослый, сильный, самостоятельный, а все трясусь, как щенок, когда он рядом! Сколько лет это длится уже? Я измотался. Надеюсь, что он не заметил, как я среагировал. Надеюсь, ему все так же все равно. Он просто случайно оказался позади и подхватил меня. Завтра я сделаю вид, что все как обычно, что я просто перепил вчера. Ну, я – это я! Вообще не знаю, что это такое. Я мужчина, который хочет другого мужчину. Одного мужчину, надо отметить. Хотя и не испытываю затруднений с женщинами. Проблемы с ориентацией? Наплевать, устал думать об этом. Как-то даже серьезно размышлял, не попробовать ли с мужчиной, вдруг я латентно окрашен в голубой цвет. Любопытство и желание пропали на дальних подходах. Только его хочу. Только хочу. И уж точно не какие-то там теплые чувства. Просто надо успокоиться и не видеть его как можно дольше. Вот. Но… Если бы тот вздох был действительно вздохом желания… Я бы умер на месте от внезапного оргазма, если за бы услышал, как он говорит своим низким голосом с перекатами, от которого я весь покрываюсь мурашками, что хочет меня… - Ты что, в пещере родился? Вообще нигде двери не закрыл, ждешь кого-то? От низкого голоса с перекатами, о котором он задумался только что, Цуна подскочил на диване и скатился на пол. Радиация, радиация… - Какого черта ты сегодня творил? Напился, чуть не скатился с лестницы, а потом умчался на бешеной скорости. Решил освободить всех от своего отягощающего присутствия? – полунасмешка кривила тонкие красивые губы, что Цуна заметил, выпутавшись из пледа. - Разве Хибари-сану есть до этого дело? У него есть время и желание тащиться и проверять, не помер ли я? Брюнет глянул так из-под спадающей на глаза челки, что Цуна отступил на шаг назад, сжав перед собой плед. - У меня есть проблема, и тянется она довольно долго, - блестя серыми глазами исподлобья, Хибари мягко шагнул в направлении Цуны. – Она меня уже достала. А сегодня вполне подходящий случай ее решить. Когда подвернувшийся под руку стул был отброшен брюнетом в сторону, Цуна понял, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Уровень опьянения резко снизился. - Уже несколько лет и это меня достает, - вкрадчиво говорил Хибари, мягкими шагами надвигаясь на шатена. Что ему надо, запаниковал Цуна. – Так достает, что мешает жить. А ты знаешь, как я это не люблю. - Угу, - автоматически кивнул Цуна, глядя на него. Буквально десять минут назад он говорил себе, что он взрослый и сильный, а сейчас был почти что загипнотизирован. Внутри он превращался в дрожащего кролика. Чуткий кроличий нос ощущал, что атмосфера в комнате необратимо изменилась и дурманит голову. Хвостик дрожит, как и кончики мягких ушек. Что за бред, одергивает он себя. Не понимаю, что происходит, но не раздражать же его еще больше. - Для решения проблемы мне нужен ты. Ты ведь поможешь мне, так, Савада Цунаеши? – он почти приблизился и наклонил голову, не отрывая взгляда от шатена. Похож на кролика, удивленно подумалось ему. Пушистый, мягкий, нежный, вкусный… Такой, какой нужен. Самый… Что за черт, огрызнулся он себе. – Когда у меня проблемы, я не могу успокоиться, пока не решу их, ты же знаешь, Савада Цунаеши? – к его собственному изумлению в его же голове появились какие-то мурлыкающие нотки. – К тому же, она настолько шокирует меня, что просто невыносимо… - Нууу… - кашлянул Цуна, стараясь стряхнуть наваждение. Если подумать, они никогда не были в такой ситуации – вдвоем, ночью, за городом… Это и возбуждало, и пугало, потому что его невозможно понять. – Ээээ… - Это все, что ты можешь сказать? – Хибари подошел вплотную, склонившись к лицу шатена. - Я же…так и не понял, в чем проблема-то… - пробубнил Цуна, отступая назад. При этом брюнет наступал, пока Цуна не уперся спиной в стену. Рядом с лицом мягко опустилась ладонь. Инстинктивно Цуна выставил перед собой клубок пледа, который до сих пор держал в руках, как спасательный круг. Хоть какое-то расстояние между. От такой близости объекта желания весы «страх-возбуждение» стали раскачиваться еще сильнее. – Для решения вопроса обязательно быть так близко? - Непременно, - по тонким губам прошелся кончик языка, заставив Цуну задохнуться. – Скажи «а». - А? – как болванчик повторил Цуна и попался в простейшую, детскую ловушку. Он наивнейше открыл рот для захватчика. От прикосновения губ и языка по телу волной прошлись иголки. Что… Что… Что такое… Он заметался, пытаясь вырваться, но чужой язык, такой горячий, влажный, прошелся по его губам, по деснам, по небу и коснулся его собственного. Он правда хотел вырваться, но еще больше хотел продлить этот момент. Захватчик напористо вовлек его язык в танец, чужие губы обхватили его и потянули, потом пососали. Рот немедленно наполнился слюной, и шатен с трудом сдержал стон, который все же был услышан. Брюнет свободной рукой обхватил его затылок и притянул ближе, углубив поцелуй до невозможности. Поводок сдерживаемого желания был немного ослаблен, и он хотел получить свое. Дыхания смешались, он чуял исходящий от шатена неуловимый аромат чего-то непонятного, но притягательного. Хотелось вдыхать его еще и еще, до тех пор, пока не разгадаешь. Вылизать, я должен вылизать его, его губы, рот, язык, облизать, съесть… Эти мысли заполонили сознание, и он начисто забылся в длинном глубоком и страстном поцелуе, крепко держа шатена за затылок, вжимая его в стену. Цуна же почти что терял сознание и очнулся, услышав свои же тихие стоны. Черт! Что за… Как девушка! Нельзя поддаваться! Напрягшись, он сумел оттолкнуть увлекшегося брюнета, но сбежать не смог. Тот вжал его в стену еще крепче и ткнулся лицом в шею. - Вот что это за хрень, а? Ты не знаешь, Савада Цунаеши? - Пусти… - промямлил Цуна. - Нет уж. Вот тебе проблема. Ты моя проблема. - Я ничего не делал, не знаю…, - он совсем не мог соображать. Обжигающее дыхание на тонкой коже шеи заставляло его дрожать. - Знаешь ты. Ты же возбудился сегодня, когда я поймал тебя на лестнице. Я увидел это выражение на твоем лице… А еще понял, что видел это выражение уже миллион раз. Что ты сделал со мной? - Я ничего не делал, ты сам меня поцеловал, я не давал повода. Ты вообще понимаешь, что целуешь мужика? - Да мне похрен, веришь-нет… - в подтверждение Цуна ощутил, как брюнет укусил его за шею, а потом лизнул укушенное место. – Если я чего хочу, то хочу, а все остальное – фигня. - От… Отпусти же меня, - попытался вырваться Цуна, но тут Хибари вцепился в плед, который до сих пор был буферной зоной. - Это ты отпусти! – рявкнул он, дернув ткань. – Из-за этого я не могу почувствовать тебя больше. - Нет! – крикнул Цуна в ответ, понимая, что ощутить его всем телом – значит точно потерять себя. Хотя его добрая половина, нет, уже больше половины, кричало о том, что надо вцепиться в брюнета, обхватить руками и ногами, вжаться в него и пусть делает все, что в голову взбредет. - Савада Цунаеши, отпусти эту хрень, - вкрадчиво проговорил Хибари, вкладывая в голос как можно больше убедительности. Можно было ударить его и добиться своего. Направляясь сюда за ним, он думал, что разберется быстрее, и совсем не исключал применение силы. Но сейчас четко, как никогда в жизни, понимал, что не может ударить. В крови гулял бешеный коктейль химии, он избегал прямо смотреть на него, потому что иначе невозможно сдерживать себя еще. Волосы, в которые хочется запустить пальцы, губы, которые не хочется отпускать, дыхание, которое хочется ловить. Ласкать его, извлечь из него стон… Хочется почувствовать больше, как тогда он ощутил его спину грудью и животом, больше… - Цу-на-е-ши… От звука своего имени, произнесенного так, его голосом, который пробирал до костей, Цуне захотелось взвыть, но вместо этого он дернул комок пледа на себя, а потом из последних сил оттолкнул, отпустив злополучный плед. Хибари качнулся, не ожидая сопротивления, и Цуна рванул от него подальше. В темноте было трудно передвигаться, он запнулся за отброшенный ранее стул и неловко шлепнулся. Вспыхнул свет. Хибари стоял над ним, стягивая пиджак. - Ты чего вообще? Что на тебя нашло? – дрожащим голосом осведомился он, соображая, как ему смыться побыстрее. К сожалению, он был в курсе, что Хибари, когда зашел, не только закрыл оставленную дверь, но и запер. - Нашло? Нашло?! – голос брюнета переливался волнами, которые Цуна ощущал чуть ли не физически. – Это все ты виноват, ты. Ты виноват в том, что я задолбался думать о том, каков на вкус каждый сантиметр твоего тела, какое у тебя лицо, когда ты получаешь удовольствие, о том, каково быть внутри тебя, как ты стонешь, плачешь, кричишь подо мной. И я знаю, что ты будешь, это хуже всего. Ты бесишь, бесишь так, что я хочу заставить тебя обкончаться, затрахать тебя до потери сознания. Из всех людей почему это именно ты? И это тоже бесит! Так кого мне винить?.. - Ладно, ладно, я, - смиренно согласился Цуна, пропустив мимо ушей добрую половину сказанного, но сообразив, что ему нужно подняться на второй этаж и запереться, а там он сможет удрать по крыше. – Я, все я. Только успокойся. Помоги мне встать, я, кажется, ногу подвернул. Я отвечу на все твои вопросы. С подозрением глядя, брюнет все же протянул руку. Цуна изобразил боль в ноге, страдальчески скривившись и шипя, оперся на его плечо, тряся ногой. - Наверное, надо перевязать, - с ноткой заботы произнес Хибари, склонившись к ноге. В тот же момент Цуна что есть сил толкнул его, пнув псевдобольной ногой в голень, и сделал движение прочь, но тут понял, что сам летит на пол. В колено другой ноги мертвой хваткой вцепились пальцы. Вскрикнув, он начал пинаться и отползать подальше, но вскоре вновь уперся спиной в стену и был схвачен. - Черт! Отста… - не успел он закончить, как его рот накрыл еще один поцелуй. Он попытался отстраниться и вжался в стену, по возможности выпрямившись. Как только брюнет коснулся его губ, как он тут же потерял власть над собой, позволяя тому делать, что он хочет. Потому что и сам хотел этого, до безумия хотел. Если без физического контакта он еще мог сладить с желанием, то в таких условиях все было бесполезно. Он даже немного подался вперед, на этот раз отвечая на поцелуй, делая его длиннее и жарче. На какой-то короткий миг вожделение овладело ими обоими, и они лизались и сосались, обхватив друг друга за спину, вцепившись пальцами до боли. - Нет, ты не кролик, ты зверек, - удовлетворенно пробормотал Хибари, оторвавшись от его рта. – Здорово изображаешь пострадавшего. - А ты – сочувствие, - тяжело дыша, отозвался Цуна. – Я ничего не делал, я не знаю, что происходит, мне нечего сказать. - Ты прекрасно можешь сказать, что тоже хочешь, - пророкотал брюнет ему в ухо, облизывая и покусывая мочку уха, щеку, губы, подбородок. Цуна тяжело дышал, но запретил себе издавать звуки. Горячие руки прошлись по его рубашке, и пришлось закусить губу, чтоб не дай бог не застонать от наслаждения. Если прикосновения были такими приятными, если только от поцелуя он готов был кончить, продлись он дольше, то каково это, когда он будет внутри? В фантазиях об этом было проведено бессчетное количество часов, но реальность была намного более обжигающей…и пугающей. Он был таким настоящим, горячим, настойчивым, агрессивным. Возбуждение не отпускало ни на минуту, но длительная тренировка в выдержке не давала сдаться так быстро и сразу. Да и гордость тоже. - Упрямый, это еще лучше, - проговорил Хибари, вновь накрывая припухлые губы своими, гладя шатена через рубашку. На этот раз Цуна держался и не отвечал на поцелуй, хотя заметно дрожал и тяжело дышал. Брюнет гладил его, надавливая пальцами, и целовал так жадно, изредка отрываясь лишь для того, чтобы сделать пару глубоких вдохов и отметить, что пелена на глазах объекта вожделения становится все гуще, хотя тот упорно молчал. Когда же пальцы нащупали его соски и сжали их, Цуна не выдержал и довольно громко застонал, дернув головой в сторону. По телу пошли разряды и от удовольствия он почти что закрыл глаза, но все же видел, что брюнет следит за ним. Да. Он следил. Как округлялись, приоткрывались и подрагивали покрасневшие мягкие губы от наслаждения, как содрогалось тело от ласк, как твердели бусины сосков под тканью, как росло и крепло доказательство возбуждения между ног. Все эти признаки, неуловимые движения, звуки и запахи, все сводило с ума. Так эротично, так соблазнительно… Невыносимо. - Ну что, ты уже не можешь отрицать, что хочешь. Скажи. - Мммм…. - Скажи. Я не отпущу тебя. - … Взбесившись от упрямства и усиливающегося возбуждения, Хибари рванул на нем рубашку, отчего все пуговицы разлетелись в стороны, и впился ртом в твердый красный сосок. Обхватив его губами, сильно оттянул. Цуна громко вскрикнул и вцепился руками в черные волосы. Брюнет продолжал лизать и тянуть сосок, пока Цуна не выкрикнул: - Хочу я, хочу! Отпусти! - Как? Скажи, - облизнулся брюнет и начал играться с другим соском. - Н-не з-знаю-ю… Просто хочу, д-давно у-уже… Отпусти же! Возбужденный, раскрасневшийся, с затуманенным взглядом, он проговорил своему захватчику в лицо: - Всегда хочу, как прикоснусь – хочу, как увижу – хочу, услышу – опять хочу. Не знаю, почему, - тут он неожиданно для себя всхлипнул и встрепенулся. Нет черт, я еще не сдался, и не смотри так, как будто я какой экспонат… Надо было что-то предпринять, он хотел исчезнуть отсюда, несмотря на то, что все его желания по-порядку исполнялись прямо здесь и сейчас. Это все просто невозможно, это либо подстава, либо вообще сон. - Закрой глаза… - эротичным голосом выдохнул Цуна, состроив млеющие глаза и облизнув губы. В прошлый раз его обман был разгадан, но сейчас брюнет так возбужден, что просто обязан повестись. – Дай мне самому поцеловать тебя. Но не смотри, я смущаюсь… - Еще чего, ты опять сбежишь… - хрипло отозвался брюнет, пожирая его взглядом. - Нет…поверь… Ну же, позволь мне, - Цуна подался вперед, приоткрыв губы и осторожно прикрыл ладонями серые глаза. Для достоверности даже сумел прикоснуться сам губами к его губам, но потом, взяв волю в кулак, к чему был давно приучен Реборном, снова толкнул его назад, втайне надеясь, что тот как следует приложится затылком об пол. Резво вскочив на ноги, Цуна помчался к лестнице на второй этаж. Никогда не думал, что взрослому бегать по комнате так трудно, подумал он, перемахивая через диван. Брюнет, конечно же, молча преследовал его. И, конечно же, настиг на лестнице. Обхватил за талию, толкнул его вниз. Цуна чувствительно приложился боком и вообще-то собирался продолжить бегство любой ценой и уже почти поднялся, когда Хибари накрыл его сверху. Таким образом Цуна оказался на четвереньках, а брюнет прижимался к нему всем телом, подавляя, окутывая. Его опять охватила предательская дрожь, возбуждение ударило под дых сильнее, а в штанах заныло. Его член уже давно требовал внимания. А хуже всего, что… Изнутри перло со страшной силой желание не отстраняться от прикосновений, а, наоборот, выгнуться ему навстречу, ощутить спиной его грудь, упругий живот, прочувствовать дыхание и биение сердца, упереться задницей в его бедра и застонать, ощущая его твердый член, потереться об него, увлечь его за собой, возбудить сильнее, чтобы он забыл про все, кроме них двоих… Видение так захватило его, что он не сразу осознал, что Хибари шепчет ему что-то на ухо. - …это ты? Всегда только ты. Ни с кем секс не дает мне того, что я чувствую, только прикоснувшись к тебе. Ты никуда не денешься, ты же знаешь. И хочешь. Я не хочу насилия, но я сделаю это, я возьму тебя сегодня, так что смирись. Я не знаю, что это за зараза, но я не отступлю. Ты бесишь, так сильно бесишь… Вертлявая задница, ты будешь моим… - говоря все это, он не переставал покрывать поцелуями его шею. – Я не могу принудить тебя, кого угодно, только не тебя, поэтому сдайся. Так будет проще. Хочешь ведь, твой член скоро разорвет твои брюки. Да и мой тоже. Давай, вот это же твое желание… - брюнет резко толкнулся пахом в зад шатену. От толчка и пронзившего его разряда у Цуны разъехались колени и локти, он шлепнулся на пол, а в глазах мелькали точки. Набухший член мешал ему, поэтому он приподнялся, дрожа. - Да… Уже лучше, - проговорил брюнет, вжимаясь бедрами в его зад, начиная тереться об него своим стояком. В который раз за этот длинный вечер Цуна проиграл сам себе. Выгнул немного спину и поддался плавному ритму качаний, слушая окутывающий и дурманящий шепот: - Сегодня я войду в тебя, вот здесь, в твою дырочку, буду двигаться внутри, входить в тебя снова и снова, глубже и глубже… Вот так… Не бойся, я не сделаю тебе больно, только наслаждение, только удовольствие... Нашептывая какой-то горячий бред, продолжая тереться о приподнятый зад, он скользнул рукой по оголенной коже спины вниз, ловко расправился с пряжкой на брюках, удовлетворенно отметив, что Цуна не задергался, а, прикрыв глаза, распластавшись на полу, продолжал двигаться с ним в одном ритме. То, как это выглядело… Вот так я хочу тебя во второй раз, а в первый я хочу видеть твое лицо… Вообще все это было слишком, он чувствовал себя на грани. Пальцы осторожно проникли под белье, поглаживая затвердевший орган, с которого уже прилично текло. В ушах звенело. - Хочешь кончить так? – прошептал он. Цуна что-то промычал и Хибари продолжил трение, чувствуя, что и его, и член шатена в его руке уже совсем близко к разрядке. - А…ты?.. – выдавил Цуна. - Сначала кончишь ты мне в руку, а я хочу кончить на твою обнаженную попку… Не хочу входить таким возбужденным, а то сразу не продержусь и минуты… Проклятье, кричал про себя Цуна, тело – прекрати! И ты прекрати говорить такие вещи! Ненавижу все, и себя тоже, потому что хочу согласиться с каждым его словом!!! Надо отвлечься, надо что-то сказать! - Ты…ты делал это с кем-то уже? – проговорил он наконец. - Имеешь в виду с парнем? Нет, конечно. Ни в жизни не дотронусь до какого-нибудь вонючего мужика, только ты, ты – особенный. Кто это? Кто этот человек? Это кто-то другой и он собирается разбить мою гордость на кусочки. Говорить, что я – особенный… В последнем рывке гордости он дернулся вперед, выскользнув из-под брюнета, и, хотя ноги почти не слушались, он сумел проползти какое-то расстояние. Впрочем, на победу он не рассчитывал. Рука, не утратившая твердости и силы, рванула его за пояс брюк назад, заодно спустив их к чертовой матери до колен, а на оголенной пятой точке он ощутил поцелуй. Мягкий, нежный. Он судорожно вскрикнул. Следующий поцелуй ощутился на пояснице, потом все дальше и дальше. Так сладко… Сильные руки крепко обвили его сзади и приподняли на колени. Цуна как будто голой спиной приложился к утюгу – так ощущалось тело Хибари, прижавшееся к нему. Голос, изводивший его уже столько времени, прошептал: - Почему ты сопротивляешься? Ты ведь хочешь, так почему? Скажи мне, я хочу знать. Объясни мне, зверек, что тебе мешает. - Мннн… Ты… Ты уничтожишь меня, - решился Цуна. Все равно я проиграл. – Это ты сейчас не такой, как обычно, потому что хочешь получить меня. А потом ты опять будешь презирать меня. Я столько времени воевал с самим собой, я трудился, и не затем, чтобы ты в одночасье разбил все мое чувство собственного достоинства. Для тебя это пустяк, мелочь, а мне дальше жить. Я в состоянии справиться с желаниями своего тела и смогу и дальше. Так что отпусти меня, не издевайся больше. - Глупый зверек. Подумай хорошо. Я говорю тебе – я никогда ни с кем не терял ту голову, что на плечах, а с тобой я уже почти что сошел с ума и могу думать только нижней. Я не из тех, кто берет свое обманом. Если бы мне было наплевать на тебя, я бы набросился на тебя сразу без разговоров и драк и изнасиловал. И тогда прощай твоя гордость. Но я не могу. Не могу сделать этого с тобой. Пока я еще могу думать, я обещаю тебе – не будет того, что ты сказал. Я не знаю, что происходит, но я сегодня сделал кучу открытий. Доверься своей интуиции сейчас и реши, есть ли такой уж повод убегать. Ведь я все равно не отпущу. - Как это? Не отпустишь, но и вреда не причинишь? - Вот так. Пока ты не примешь того, что сам чувствуешь. У тебя с этим проблемы. Руки, что гладили его, были нежными, хотя он вполне осведомлен об их силе и беспощадности. Пропала вся его холодность и отстраненность. И, если задуматься, то за этот странный вечер он еще ни разу не был действительно груб. У него была тысяча и одна возможность принудить его силой, а он старался увлечь за собой и сдаться по собственной воле. И он правда не нарушает данных обещаний, потому что не раздает их направо и налево. У меня просто действительно нет сил убежать от него. А может, я на самом-то деле не хочу? И не только из-за тела? Может, с ним я тоже могу стать кем-то другим? Да гори все синим пламенем!!! Решившись, он положил свою ладонь на ладонь брюнета и переместил ее на свой пульсирующий член. Хибари возбужденно выдохнул, мгновенно с силой вжался своим горячим органом в обнаженный зад и довольно энергично задвигал рукой. Его собственный уже влажный член скользил между ягодиц Цуны, имитируя толчки. Шатен дрожал и судорожно дышал. Стоя на коленях, они двигались так недолго. Представив, что потом этот горячий крупный орган окажется внутри, Цуна резко кончил. Все еще дрожа и задыхаясь, он почувствовал, что движения шатена стали сильнее и чаще, и на поясницу излилась обжигающе горячая сперма. Брюнет тяжело дышал, все еще держа Цуну одной рукой. - Можно вытереться моей рубашкой, ей все равно конец… - прошептал Цуна. Оргазм получился больше мучительный, чем приятный, и ему было не очень хорошо. Вытирая его спину, Хибари продолжал покрывать его легкими поцелуями, а потом повернул к себе лицом и поцеловал. Обессиленный, Цуна опустился на пол, откинувшись на край дивана. Краем сознания отметил, что член брюнета совсем ничуть не утратил твердости. Не могу поверить, что это сможет попасть внутрь… Горячие руки гладили его бедра и потом одна ладонь скользнула ко входу в его тело, поглаживая там, расслабляя. Ощущения были не такими уж плохими. Сообразив, он сообщил брюнету, где взять смазку. - Ты меня бесишь, - прошептал он, когда тот вернулся и заново устраивался между его разведенных ног. - Просто невыносимо бесишь, - согласился брюнет - Это какое-то наваждение, как болезнь… - Согласен, очень похоже. - Не могу поверить, что это ты… - А уж я-то как! С этими словами брюнет без колебаний просунул в анус шатена смазанный палец. Цуна часто задышал от непривычных и не совсем приятных ощущений и потянулся за поцелуем. Пока длинные ловкие пальцы брюнета двигались в нем, разминая и растягивая, он наслаждался поцелуем, стараясь расслабиться. Целовать того, кого так нестерпимо хочешь уже столько времени, было крышесносно. Он даже начал постанывать от соединившихся ощущений во рту и между ног, выгнулся поудобнее. Брюнет ласкал и вылизывал его рот с такой напористостью, что он снова ощутил возбуждение. Оторвавшись, Хибари оглядел картину перед ним. Зверек, такой открытый, возбуждающий, губы припухли от долгих поцелуев и покусываний, глаза затуманены страстью и зовут, один сосок набух больше другого – видимо, слишком сильно оттянул тогда, ровный гладкий член подрагивает, заново наливаясь силой от его прикосновений и ласк, и его собственные пальцы, то выходят, то погружаются внутрь… Там так узко и гладко. Кровь шумит в голове. - Нннн… Наверное, хватит… - Цуна выдает полустон, обхватывая рукой свой член. – Я не знаю, просто уже не могу… Хотелось подхватить его за зад и вогнать в него свой член за раз на всю длину за такие слова, но брюнет сдержался еще ненадолго, добавляя смазки. Потом, подхватив-таки его бедра, он скользнул членом к растянутой дырочке, тяжело дыша. Цуну как волнами окатывало его желание, жар от его тела, дурманя и сводя с ума. Ему самому хотелось, чтобы брюнет насадил его на свой член резко и мощно, но это не сейчас. Он вскрикнул, когда внутрь протолкнулась головка, а потом размерными толчками и весь член. Он захлопал глазами. - Плохо? - Нет… Я… Ты…трахни меня уже. Будь таким, каким хочешь быть, я выдержу. Потому что я тоже собираюсь быть таким, каким хочу. Брюнет усмехнулся, в потом Цуну подхватило и завертело торнадо. Реальность не шла ни в какое сравнение с фантазиями. Этот человек все-таки монстр, вот все, что он могу подумать, пока еще мог думать. Отбросив всякую цивилизованность, они совокуплялись, как животные. Бедра и зад Цуны были все в смазке, и не только той, что из тюбика. От первых толчков он инстинктивно захотел слезть с члена, но был вновь захвачен поцелуем. После толчки уже доставляли какое-то странное удовольствие. Почти что болезненный жар расходился волнами по телу от его задницы и, наконец, поглотил и сознание. Он отдался полностью и стонал, не сдерживаясь. Хибари трахал его, уже не думая ни о чем. Внутри было восхитительно и чем дольше и глубже, тем лучше. Он вгонял в горячую пульсирующую дырку свой член, издавая не то стон, не то рык, чем заводил Цуну еще сильнее. Сам он дрочил себе в полную силу, раскинув ноги как можно шире, и смотрел, как в его дырке двигается член. Это тоже подстегивало его возбуждение. Ощущение наполненности было потрясающим и законченным. Член с размаху входил в него и он открыто наслаждался этим, покусывая и облизывая губы, высовывая кончик языка для поцелуя. - Пососи мой язык… - В ответ монстр, трахающий его в зад, обхватывает губами его язык и сосет. Лижет его. Да шатен и сам не отстает. Получив в распоряжение рот брюнета, целует его так глубоко, что дальше некуда, обхватив одной рукой за шею. Толчки в его заднице становятся короткими, но мощными. Это приносит новые ощущения и он стонет в рот брюнету, продолжая лизать его. - Еще… Сильнее трахай меня, глубже! - выкрикивает он, не удержавшись. - Черт… - выдыхает брюнет, - это просто невозможно… - Сильнее, сильнее, - стонет Цуна, не узнавая себя. Ни разу он не чувствовал так много и сразу, не был настолько возбужден, чтобы говорить такое. – Мой зад…охренеть… - Нравится, когда я в тебе? – улыбается брюнет, резко натянув его зад на себя и подкручивая бедрами. Его член огненным колом проходит по внутренним стенкам, раздвигая. Цуна кричит так от секса впервые в жизни, дроча себе в сумасшедшем ритме. - Дааааа! Так, еще! Пожалуйста! Кеяяя! - Ты совсем страх потерял, - рычит брюнет, вбиваясь в него. - Кончу…сейчас! – белая струя выстреливает вверх, попадая ему на лицо, и он сжимается внутри. Видимо, слишком, потому что брюнет вскрикивает и через пару толчков кончает. Не успев отдышаться, Цуна говорит: - В следующий раз хочу сзади. - Да ты мои мысли читаешь, - отозвался брюнет, размазывая сперму Цуны по его же животу. Глядя на это, шатен говорит: - Правильно, чем грязнее, тем лучше. В серых глазах мелькнуло не то удовлетворение, не то изумление, не то радость… Не то просто похоть. А может, все вместе. Цуна так и не понял, а увидел только фантастическую скорость возбуждения своего партнера. Потом сильные руки развернули его спиной. Он лег грудью на диван и почувствовал, как задний проход растянули пальцы, потом в него снова толкнулся уже полностью готовый член. - Можно было и не вытаскивать, - усмехнулся он и тут же получил обалденный трах. Когда не видно подробностей, ощущения другие, острее и круче. Хибари крепко держал его за бедра, регулируя темп и движения. Он просто хочет поиметь меня, ну так и пусть. Я вполне согласен, чтобы меня имел ты. Цуна не видит своего партнера и всей картины, он слышит только тяжелое дыхание, влажные хлюпающие звуки, всем телом чувствует толчки и касания его бедер о свой зад. В какой-то момент он двинулся назад, сам желая насадиться на член, но за что получил звонкий шлепок по ягодице, который, впрочем, ничуть его не обидел. Вот еще что меня может возбудить, оказывается. - Я уже говорил, что ты – вертлявая задница? – произнес за спиной Хибари. – Хочешь быть отшлепанным – я сделаю это для тебя в другой раз, хочешь трахнуть меня – на третий заход скачи сверху на мне сколько хочешь… Но в этот раз я ебу тебя, и не дергайся. А вот орать можешь от души, тебе это нравится. Покричать Цуне предоставилась возможность, когда брюнет, изменив угол проникновения, задел его простату. Его словно током прошибло и он закричал, ничуть не смущаясь: - Да-да-да, так! Вот так трахай, здесь! Жестче… - Ух, ты просто что-то… - выдохнул брюнет, с рвением выполняя желание шатена. Оргазм простаты лишил Цуну сил и мозгов, он кончал долго и не раз. Он даже просил Хибари остановиться, потому что жар в заднице не давал ему успокоиться, но тот хмыкнул и не подумал прекратить, вколачивая свой член в хлюпающую дырку. В этот раз его выдержки хватило намного дольше. Брюнет все продолжал энергично двигаться, даря Цуне наслаждение сзади. С его члена все продолжала течь сперма, тело непроизвольно содрогалось. Казалось, что он сошел с ума – то просил остановиться, то продолжать… В конце концов он вырубился и проснулся утром. Только открыв глаза и увидев черную макушку, он все вспомнил. Да… На третий заход от прыгал на брюнете как сумасшедший, а потом было еще что-то… А, да, удовлетворение ртом друг друга, руками… - Я еще не лизал твою дырку, это еще один номер в программе, - хрипло произнес Хибари, приоткрыв один глаз. – Ты ведь вспоминаешь, что было, после того, как ты первый раз вырубился. - А…ага… - протянул Цуна. – Почему я чистый? - Какой нормальный человек ложится спать с ног до головы в сперме? - Ты что, меня мыл? – взвизгнул Цуна. - Да. – Теперь открылись оба глаза, светящиеся серебром. Внутри Цуна охнул и затрепетал. – Потому что опять же, какой нормальный человек ляжет спать рядом с человеком, перемазанным в сперме с ног до головы? Не трясись, я был аккуратен. А теперь заткнись и давай еще спать, - он положил руку Цуне на макушку и притянул на подушку, заодно накрыв одеялом. - Если ты сейчас дергаешься на тему того, что же будет дальше, то все будет хорошо. Только уймись уже! Мелкий звериный босс… Неуклюжий, алкоголик и извращенец… За что мне это… *** - И за что мне это, - услышал Цуна знакомое до боли ворчание. Летний вечер был хорош, и сон, не то дрема, тоже. Он улыбнулся, смакуя послевкусие воспоминаний. Открыв глаза, он уставился на нависшего над ним брюнета. - У нас сегодня годовщина, ты помнишь? - А почему ты думаешь я был занят последнее время? Чтобы сейчас никто не лез. Идем, там все готово. - Все, как мы любим? – оживился Цуна. - Все, - буркнул брюнет. – Удивительно, как за столько времени ты от такой еды ничуть не прибавил мясца… Вечно на мне синяки оставляешь… Шевелись, задница, - направляясь к дому, привычной насмешливой интонацией он заставил Цуну вскочить. - Вот все-то у тебя задница, все я виноват, - заворчал он себе под нос. - Хватит бухтеть, а то к старости станешь совсем противным, как прокисший рис! - Вот чертило, за пятнадцать лет никак не угомонится! – ничуть не обращая внимания на брюнета, продолжил Цуна…